Partenaires Particuliers

      На уроках английского я сидел за первой партой, потому что наша преподавательница меня обожала. Этому было объяснение. Мой отец родом из Бирмингема, прямо как и она. Учительница чувствовала себя чужой во Франции, и только я напоминал ей о её родном городе и стране, так как я понимал всё, что она говорила, читая свои лекции. Ну, также у меня был акцент.       У меня всегда было 20 средних баллов по английскому, и я убежден, что именно благодаря им меня ещё ни разу не вышвыривали из школ. Это не очень справедливое преимущество, ведь у всех моих одноклассников знание этого языка равняется нулю, но кто я такой, чтобы жаловаться?       Мы читали текст, и преподавательница начала с нетерпением ждать момента, чтобы передать эту «эстафету» другому ученику, потому что парень, который сидел в самом конце класса, произносил фразы с отвратительным акцентом, интонационно выделяя каждое слово, словно он делал это всё специально.       — Спасибо, Луи. Достаточно.       Затем она попросила меня продолжить. Я быстро нашел необходимую строчку и начал читать вслух.       — Нынешний Лондонский мост был спроектирован архитектором лордом…       — Пф, он слишком много позволяет себе со своим акцентом. Простите нас, принц Гарри.       Вот так.       А потом я повернулся и увидел его.       Парень с вечеринки. Моё сердце быстро ударялось о ребра, мне казалось, что оно вот-вот выпрыгнет из груди. Он был прямо там и смотрел на меня, не скрывая свою ухмылку. Тогда я понял, что он не всерьёз шутит надо мной, парень просто захотел, чтобы я заметил его. А какой взгляд у него был, боже. Его глаза сияли так же ярко, как и в первый раз.       — Прошу прощения, мистер Томлинсон, — учительница была возмущена. — Он прекрасно говорит. Намного лучше всех вас!       — Конечно. Однако он устраивает спектакль, вы не согласны?       — О, действительно? Ему необходимо говорить с чёртовым французским акцентом, чтобы угодить вам?       — Я не против.       Прозвенел звонок. Я не встал со стула, но другие же люди начали собирать свои вещи, постепенно покидая аудиторию. Я никуда не торопился, поэтому аккуратно прибрал своё рабочее место, закидывая листочки и пенал в рюкзак, и к тому моменту, как я очистил свой стол, в кабинете остались только я и моя учительница, которая тоже приводила в порядок своё место.       Я почувствовал, что кто-то приблизился ко мне, поэтому повернул голову, и тогда снова встретился с ним. С ним, сидящем на столе и смотревшим на меня сверху вниз.       — Привет.       — Привет, — ответил я неуверенно.       — Какой у тебя урок будет сейчас?       — Эм, история.       Он фыркнул и поморщился, а потом помахал рукой возле шеи, таким образом говоря, мол, скука смертная. А потом он позвал меня покурить на улице, на что я только промолчал. Однако, как только парень добавил, что у него есть травка, я сразу же встал с места. Он посмотрел на преподавательницу, которая не сводила взгляда с нас, и тогда я подумал, что она расскажет про наши проделки директору, но:       — Что ж, тогда вперёд! Вон.       И мы вышли.       Мы дошли до ворот в тишине, оставляя позади лицей, и, что странно, я перестал соображать. Я понимал, что иду рядом с ним, однако это уже не вызывало у меня ускоренного сердцебиения. Но оторвать от него глаз было невозможно, и я заметил, что даже в его походке у него есть собственный ритм. Я понял, что этот тип невероятно уверен в себе.       На улице всё еще было тепло. Недалеко от лицея находился парк, куда мы пошли и где мы сели на скамейку. Ну, на самом деле, не на скамейку, а на её спинку. Тогда парень открыл небольшой кармашек на своем рюкзаке и вытащил достаточно травы, чтобы свернуть косяк. Он спросил, найдётся ли у меня огонек, отчего я тут же вытащил свою зажигалку, передавая ему.       Мы курили в тишине. Если бы он ожидал, что именно я начну разговор, то ему бы пришлось ждать долго. Я просто молчал, разглядывая свое окружение: деревья, тропинки, прохожие и яркое солнце, что освещало своими лучами каждый зелёный листик. Потом я снял куртку и он, наконец, спросил:       — Ты англичанин?       — Мой отец.       И на этом всё закончилось.       Захватывающе. От парня, который двигается на танцполе, как настоящий профессионал, и у которого такой прекрасный стиль, я ожидал немного большего, но что есть, то есть. Я смотрел на него то периферическим зрением, то всматривался прямо в его лицо, но он даже не замечал этого.       — Ты хорошо танцуешь, — произнес я, чем вызвал у парня тихий смешок.       — Спасибо. Не могу сказать про тебя то же самое.       — Благодарю, — саркастично ответил я и улыбнулся как можно более наигранно.       — Значит, новенький. Откуда ты приехал?       — Ницца. А ты?       — Я родился здесь.       Я кивнул. Неплохо.       — Ты учишься на литературном направлении? — он покачал головой, и я продолжил: — Ну, ты ведь не изучаешь естественные науки, так? — парень засмеялся, а я вслед за ним.       — Но даже если бы я и захотел, брат, этого никогда бы не произошло. Однажды я получил пять баллов из двадцати по физике, и, клянусь, это был самый лучший день в моей жизни.       Мы продолжили курить. Прошло какое-то время, и я услышал, как он глубоко вздыхает, словно готовясь заговорить со мной.       — Ты видел эту девушку… Флоренс?       — Та, с которой я переспал?       Я просто долбоёб. Конкретный. Чем я только думал, когда ляпнул это? Боже, блять.       Мы смотрели друг на друга в течение нескольких секунд, а потом он ответил: «да, она самая».       — С ней что-то не так?       — Ну, в общем, она моя сестра.       Я начал кашлять, а потом почувствовал, как мир вокруг меня начал исчезать. Я хотел провалиться под землю или, что лучше, сразу же оказаться в своей могиле. Что я должен сделать сейчас? Извиниться? Встать и убежать? Сказать, что мне поебать? Или что?       Увидев то, как я начал паниковать, шатен тут же лишился своего серьёзного вида, начиная улыбаться так, что около его глаз образовалась сетка морщин.       — Я шучу.       — Блядство, — прошептал, после чего посмотрел на него, нахмурив брови. — Ты не можешь так поступать.       — Могу. А потом я ни капли не пожалею. Это было забавно.       — Уморительно.       — Ты заметил её родимое пятно между сиськами? Оно достаточно большое, и это первая вещь, на которую ты обращаешь внимание.       Я не мог вспомнить абсолютно ничего. Я даже не помню, как выглядит её грудь. Совершенно вылетело из головы, и тогда я решил солгать, ответив: «да».       — Также у неё одна грудь больше другой, — добавил он. — Разве это тебя не побеспокоило?       Он словно пытался завалить меня, как преподаватель на экзамене, ведь я совершенно ничего не помнил. Снова. Да и на вечеринке я просто не успел обратить на это внимания, поэтому снова солгал, сказав, мол, нет, мне было всё равно. Тогда он улыбнулся и покачал головой, и мне показалось, что он поймал меня в ловушку.       — Ты видел их, сиськи? — спросил я, немного неуверенный в себе и своих словах.       — Ну, да.       — При каких обстоятельствах?       — Джентльмен не говорит о вещах подобного характера.       — Ой, иди ты.       Он мягко рассмеялся, и мы продолжили курить. Спустя некоторое время он посмотрел на часы.       — Мне надо идти.       Он встал, вернул мне зажигалку, взял свой рюкзак и ушёл, оставив меня одного на лавочке. Косяк до сих пор был зажат между моих губ. И, как обычно, именно тогда все вопросы, которые я мог бы ему задать, всплыли в моей голове. Мне следовало спросить у него: действительно ли он произнёс «Partenaire Particulier», для чего использовались таблетки, на каком направлении он учится и где же он научился так танцевать. Но, видимо, не в этот раз.

***

      Во вторник у моего дедушки был день рождения, поэтому вечером мы все пошли к нему. Я не разговаривал с Джеммой, и мне было неловко, однако я подумал о том, что у меня будет ещё время, чтобы загладить свою вину перед ней. Мне больно только от того, что я не могу зайти в её комнату, когда захочу, дабы рассказать, что творится в моей жизни и дабы попросить у неё советов, которые она даёт мне, словно мой личный психолог. Мне грустно, потому что я больше не могу пойти к ней и обнять, когда мне это необходимо и даже нет. Это единственный человек в мире, который видит меня в самых ужасных состояниях. Раньше я, конечно, приходил за поддержкой к маме, но не сейчас. Я вырос, и теперь мне приходится держать себя в руках и прикидываться независимым парнем, который умеет справляться со всеми своими проблемами самостоятельно.       В любом случае.       Придя к бабушке и дедушке, я поздоровался и позволил им щипать меня за щёки, не выражая своей нелюбви к этому, потому что на меня смотрела мама. После ужина я сказал, что мне нужно в туалет, поэтому и покинул столовую, но по-факту я ушел в спальню и начал рыться в ящиках в поисках конкретной баночки. Я знал название препарата, но не помнил его. Я был уверен, что как только увижу этикетку, так сразу пойму: это именно то.       Я быстро нашел нужную баночку. Это был силденафил (п.п.: виагра). Достав три таблетки и положив их себе в карман, быстро прочёл инструкцию, побочные эффекты, а после — покинул комнату.       Эта идея мне показалась хорошей, и я похвалил себя за смекалку, когда на следующий день во время обеденного перерыва мы с Флоренс закрылись в мужской раздевалке, и я взял её напротив шкафчиков.       Её ноги были обвиты у меня на талии, лодыжки скрещены на пояснице. Девушка тихо стонала мне в самое ухо. Я никогда бы не подумал, что в мой первый раз я буду иметь девушку в стоячем положении в мужской раздевалке. А Флоренс, бедняга, она, должно быть, исцарапала себе всю спину о железные шкафчики. Однако она не жаловалась, и это хорошо.       Когда мы одновременно кончили, я аккуратно поставил девушку на ноги. Та опустила свой взгляд вниз и слегка усмехнулась, после чего сказала мне:       — Ни одно, так другое. Как долго у тебя ещё будет стоять, а?       Как бы я не обманывал своё собственное тело, до меня поздно дошло, что последнее слово всё равно остаётся за природой, потому что я просчитался.       Я бы мог ей сказать, что эффект от препарата будет длиться ещё час и что мне придется так ходить до конца учебного дня, но разум велел молчать. Я ничего и не сказал.       И это была очередная прекрасная идея, ведь девушка тут же опустилась на колени.       А немного позже, когда она сняла свой свитер, я вспомнил: не было у неё никакого родимого пятна, и груди были совершенно одинакового размера. Я был самым худшим лжецом. Мне было дико стыдно перед Луи, и я хотел застрелиться.       Когда же Флоренс оставила меня одного, я оделся и сел на лавочку напротив стены, впиваясь взглядом в неоновые надписи на кирпичной поверхности. И я начал молиться, не зная кому, дабы весь хаос, что творился в моей голове, наконец исчез.

***

      Когда я вышел из лицея, то увидел Луи. Он был недалеко. Я не побежал, но ускорил шаг, и, когда нагнал его, то толкнул в бок — не сильно, но достаточно, чтобы он заметил моё присутствие. Он искоса взглянул на меня, и я увидел, как парень сдерживает улыбку.       — Помнишь тот день, когда ты спросил меня про Флоренс и я ответил, что обратил внимание на все эти детали? На самом деле я ничего не помнил, поэтому я сказал «да», просто чтобы…       — Итак, здравствуй.       — Привет.       — Почему ты пытаешься себя оправдать? Ты хочешь что-то этим доказать?       — Нет, я просто…       А я ничего. Он буквально заткнул меня, потому что я не знаю, что ещё сказать. Я уверен, что это единственный человек в мире, который способен лишить меня слов подобным образом, и я не хочу знать: хорошо это или плохо.       Сейчас он находился прямо здесь, и я мог задать ему все интересующие меня вопросы, просто поговорить и загладить свою вину. Поэтому я предложил ему чем-нибудь заняться этим вечером. Парень сказал, что ему необходимо выучить материал к следующим занятиям, но он также пригласил меня к себе домой, так как там никого не было и сейчас это место является идеальным для того, чтобы почитать или поучиться. И я согласился, потому что, ну, просто. У меня не было никаких оправданий для этого. В любом случае, это ничего не значит. Луи кажется мне крутым, и я хочу, чтобы мы стали приятелями. По крайней мере это то, что я повторяю у себя в голове, и то, в чем я пытаюсь себя убедить.       Мы сели вместе в автобусе, он — ближе к окну. Ветер из форточки дул прямо на Луи, на его взлохмаченные волосы. Парень смотрел на улицу, а я, в свою очередь, прямо на него. От моего глаза не скрылось и то, что у шатена имеются проколы в ухе — два крошечных серебряных колечка были вставлены в хрящик. Прекрасный.       Дома же у Луи было очень просторно. Тут имеется множество комнат. Шатен сказал, что у него несколько сестер и что мне повезло, так как их там не было, иначе в обратном бы случае они накинулись и облепили бы меня со всех сторон. Также Луи спросил, хочу ли я есть, на что в ответ вежливо отказался. Тогда парень только пожал плечами и повел меня в свою комнату. Она тоже была просторной. В центре стояла двуспальная кровать, стеклянная дверь вела прямо на балкон, с которого открывался вид на улочку прям под ним. На стенах висело много постеров, и я узнал несколько с мероприятия «Live Aid 1985».       — Мой отец был там. Он привёз мне футболку, — и это всё, что я нашел, дабы сказать Луи.       — Жаль, что я туда не поехал. Там были Queen, Боб Дилан, Мик Джаггер, the Beatles, и все люди с большим именем в сфере рока. Queen… Мы давно их не видели.       — Да. Отец снимал их, потом показывал мне.       — Вы делали пожертвования? — спросил Луи, и его тон звучал немного укоризненно. — Это мероприятие было организовано с целью сбора средств для людей, что страдают от голода в Эфиопии.       — Знаю. Папа делал, у меня же нет денег.       — Ты не поехал с ним?       — Он свалил без меня, ничего не сказав.       — Ах, ублюдок… Прости. Какой ужас, — он засмеялся, — На твоем месте я бы заплакал.       Луи открыл дверь на балкон, дабы проветрить комнату, и именно тогда я увидел около десяти упаковок с лекарствами, похожих на ту, что была у него на вечеринке. Я так и не понял, что это.       — Тебе будет удобнее на кровати или за столом?       — Мне всё равно.       — Тогда я займу кровать.       Тогда я лишь кивнул, взял свои вещи и сел за рабочий стол. Достав историю, попытался сделать вид, что чем-то занимаюсь, но я не мог сконцентрироваться в таком месте. Тут было слишком интересно, у Луи было слишком много интересного. Тут стояла самая последняя версия приставки Nintendo, полки, полностью заставленные различными дисками с фильмами, виниловыми пластинками, кассетами и комиксами. Я улыбнулся, заметив небольшую коллекцию фигурок супергероев, что стояли ровно в ряд на комоде. Луи включил радио, в тот же момент выворачивая звук на минимум, чтобы он не отвлекал его. Играла «Eternal Flame».       — Ты не против?       — Нет. Вовсе нет.       Я слышал, как песня тихо шипела на фоне и как девушка пела её низким голосом. Сидев за столом, я впивался взглядом в книгу, однако не читал.       — Чем ты хочешь заниматься чуть позже?       Он лежал на животе, подперев подбородок ладонью. Его взгляд был задумчивым.       Мне пришлось это спросить, чтобы хоть как-то разрядить дерьмовую атмосферу. Откинувшись на спинку кресла, я внимательно следил за Луи.       — Я хочу быть актером. Комедийным. Или же создать свою видео-игру. Или стать владельцем ночного клуба. Не знаю. Или даже всё сразу. А ты?       — Для начала надо закончить учёбу, а потом посмотрим, — он засмеялся, и это заставило меня улыбнуться. Я понял, что мне нравится, когда у меня получается рассмешить его.       — Ты уверен, что не голоден?       — Это зависит от того, что у тебя есть.       — Кажется, у меня были крекеры, — сказал он, смеясь. — А, нет, подожди. Я сделал яблочный пирог вчера. Будешь немного?       Я сомневался, не знал, что ему ответить, и тогда он поднялся с кровати. Луи жестом приказал мне подождать его и покинул комнату. Я воспользовался этой возможностью, дабы снова осмотреть комнату и успеть восхититься некоторыми деталями. Должно быть, шатену действительно нравилось это всё. Мне показалось, что каждая деталь имеет свое значение и важность. Особенно этот большой плакат с Фредди Меркьюри, указывающий пальцем вверх, со своей знаменитой жёлтой курткой.       Луи вернулся немного позже.       — Ты можешь потом мне сказать, как он? Я его не пробовал.       — Почему?       — Я готовил его для девочек. Да и не был голоден. Вот, держи, — он передал мне в руки небольшую тарелку и вилку. Он встал рядом со столом, одна его рука лежала на бедре, когда вторая же просто висела в воздухе, немного согнутая в локте. Мне пришлось приложить усилия, чтобы не начать анализировать манеру его поведения. Я надеялся, что она ничего не значит, поэтому, придя в себя, я съел кусочек десерта, что вышло весьма неуклюже: какая-то часть пирога выпала из моего рта и приземлилась обратно на тарелку. Мы тихо рассмеялись, и тогда я кивнул, дабы показать Луи, что всё очень вкусно. Настолько, что у меня нет слов.       — Тебе нравится?       — М-м-м…       — Мне приятно.       Он улыбнулся и, подойдя к кровати, лег на неё. В течение следующих пятнадцати минут я притворялся, что чем-то занимаюсь, однако, когда моё терпение закончилось, повернулся к Луи.       — Чем занимаются твои родители?       — Это допрос? Мне принести свидетельство о рождении прямо сейчас?       — Пожалуйста, я пытаюсь начать диалог.       — Мой отец пилот в «Air France».       — Конечно же.       — А мать — администратор в отеле.       — Хорошо.       — Ты собираешься продолжать заниматься или…?       — Честно? Нет. Что насчет тебя?       — С меня хватит. Хочешь заняться чем-нибудь?       Я пожал плечами. Мне хорошо с Луи. У меня нет желания делать что-либо, мне просто нравится с ним разговаривать.       — Можешь показать мне свою квартиру?       — На самом деле, тут не на что смотреть. Это моя комната. Дальше по коридору — Шарлотты, самой старшей сестры. Потом — Физзи, ей двенадцать, и близнецов, им восемь исполнилось недавно. За углом находится ванная комната, а там уже и спальня моих родителей, кухня, гостиная и всё такое.       — Ну, спасибо за экскурсию, — улыбнулся я, и Луи сделал то же самое в ответ.       — Хочешь посмотреть фильм?       — Хм, а ты из тех людей, которые злятся из-за того, что им задают слишком много вопросов во время просмотра?       — Нет, — заверил он меня. — Напротив, я тот, кто выводит людей из себя.       — Отлично.       Он встал, открыл дверцы большого шкафа, и в тот момент моя челюсть буквально столкнулась с полом. У него был телевизор, который находился прямо напротив кровати. Луи усмехнулся в ответ на моё удивление и отправился выбирать фильм.       — У меня есть последние «Звёздные войны», но они на английском, а я ни черта не понимаю. Но у меня также есть «Индиана Джонс».       — Который?       — Эм, обе части. Ты смотрел ту, которая вышла два года назад?       — Нет.       — Я тоже. Я поставлю его.       — Конечно, раз ты хочешь.       — Можешь сесть на кровать, так удобнее.       Без всяких раздумий я поднялся с места и поудобнее устроился на кровати. Луи же поставил фильм и, вернувшись, убрал с постели все листочки, тетради и другие вещи, в следующий момент ложась рядом со мной.       Я смотрю фильм только одним глазом. Буквально. Потому что часть моего тела погрузилась в экзистенциальный кризис, осознавая всю ситуацию, присутствие Луи, его близость. Сам же шатен невероятно спокоен. Ему не о чем волноваться. Он абсолютно расслаблен и сосредоточен на событиях, разворачивающихся в фильме. А я же не могу не смотреть на него боковым зрением.       Один раз он спалил меня. Наши взгляды пересеклись, и я быстро перевел глаза на плакат «Queens of Space». На нём две женщины в бикини сражались на мечах, находясь на космическом корабле.       А потом кто-то постучал в дверь, и в комнату вошла женщина. На вид я не дал бы ей больше тридцати лет. Она была одета, как подросток, у нее были длинные каштановые волосы, густая чёлка, скрывающая лоб, и зажженная сигарета, зажатая между пальцами. Женщина смотрела на нас обоих, и ей потребовалось пять секунд, чтобы выдавить: «привет».       Её голос надломленный и хриплый, как у человека, который курил всю свою жизнь.       — Привет, — ответил Луи, даже не наградив её взглядом. — Это Гарри. Из лицея. Мы занимались.       — Добрый день, Гарри. — Я взмахнул рукой в приветствующем жесте. — Ты предложил ему поесть?       — Ага, — он указал на тарелку, что стояла на столе, немного неловким движением головы.       — Ты всё ещё голоден? — Спросила она меня, на что получила отрицательный ответ. — Хорошо, тогда, эм, я вас оставлю.       И она вышла за дверь, оставив нас одних.       — Моя мама, — произнёс Луи, отвечая на мой немой вопрос.       — Блять, она очень молодая.       — Так и есть.       Не знаю почему, но сразу же после этого недодиалога атмосфера поменялась. Луи продолжал смотреть на экран, но уже как-то безэмоционально, пассивно. Он не реагировал даже на забавные моменты. И был, кажется, немного напряжён.       — Что-то случилось?       — Ничего, — ответил он резко, словно ждал этого вопроса.       Мама Луи позвала его на кухню, и тогда парень встал с кровати, поставил фильм на паузу и покинул комнату. Кто-то в этот момент зашел в квартиру, так как я услышал тяжелый хлопок двери и чей-то женский голос, уже другой. Они начали громко разговаривать, и мне показалось, что речь идет обо мне, поэтому я уже начал собирать свои вещи.       — Ещё один? Но это полный бред! Ты соображаешь вообще?       — Почему ты так волнуешься?       — Почему я волнуюсь? Ты серьёзно?       — Да, Лотти, серьёзно. Что есть, то есть. Я не нуждаюсь в твоих нотациях сейчас. Не думаю, что это произойдет и во второй раз.       — Боже, ты сам себя слышишь? Мам, поддержи меня.       — Эм… нет. Он, хм, большой. Луи делает то, что хочет. Он всегда делал то, что хотел. Всё, что я могу сказать, так это то, что Луи взрослый мальчик и что он действительно не нуждается в нашей помощи, дорогая.       — Мама, это ни капли не смешно!       Я услышал шаги, постепенно приближающиеся к комнате. Дверь была открыта невысокой блондинкой (она была немного ниже Луи), у которой в волосах сидели точно такие же очки, как и у Джона Леннона. Как только девушка увидела меня, она указала на выход.       — Ты должен уйти.       — Что…       — Ты не можешь здесь оставаться.       Я заметил Луи в глубине коридора. Тот стоял и наблюдал за разворачивающейся сценой, никак не реагируя. И тогда я вообще перестал что-либо понимать.       — Я всё равно собирался уходить.       Покинув комнату, проходя вдоль коридора, я был остановлен Луи, что мягко схватил меня за руку. Он шепотом сказал мне, что не я — причина возникновения конфликта, что мне не стоит все принимать на свой счёт, и я попросил Луи оставить меня, потому что это уже тысячный раз, когда я ничего не понимаю, и тысячный раз, когда меня оставляют без объяснений.       Вернувшись домой, я решил поспать в кровати Джеммы, потому что она намного удобнее моей. Ну, если сестра расстроится, придя домой из университета и увидев меня, то, может быть, я наберусь смелости, чтобы поговорить с ней. Именно в такие моменты, когда в моей голове творится бардак и появляются сотни вопросов, на которые нет ответов, потому что я боюсь их искать или же ответы сами не хотят, чтобы их нашли, я появляюсь в жизни Джеммы.       Но это, блять, не одно и тоже. Я не хочу ей говорить про Луи, потому что я слишком боюсь того, что она может мне сказать по поводу этой ситуации или, еще хуже, что она может рассказать обо мне. Однако, мне кажется, что она уже может что-то сказать, но просто молчит, чтобы не напугать меня.       Она вернулась в шесть часов, тогда, когда я проснулся в её кровати, лежащим на животе, запутавшимся в простынях и уткнувшимся головой в подушку, след от которой, я более, чем уверен, уже остался на моем лице. До моего слуха донёсся её разговор с отцом из прихожей. Оказывается, завтра приедет грузовик, чтобы перевезти всё её вещи в новую квартиру. Поразительно, но родители также успели помочь ей, заказав новую мебель. Отлично.       Когда Джемма, наконец, прошла в комнату, то включила свет, и я почувствовал, как она остановилась на полпути к кровати.       — Гарри.       — Тут удобнее.       — Ты хочешь мою кровать? Можешь её забрать, я заказала себе новую.       Я чуть не начал плакать. Я хотел сказать ей, чтобы мы пошли вместе спать в мою постель, потому что мы делали так постоянно, и Джемма всегда обнимала меня лучше всех, но я промолчал, потому что мы выросли. Или это просто всё извращенные мысли в моей голове.       — Как ты себя чувствуешь?       — Я устал.       — Хочешь мне рассказать?       Я повернул голову в сторону Джеммы, встречаясь с её обеспокоенным взглядом, и, если честно, мне стало больно.       — Я слушаю тебя.       — Не сейчас.       — Что с тобой происходит?       — Я сам понять не могу.       — Эм, ладно. Тогда у меня есть для тебя это.       Она вытащила из кармана упаковку «Haribo», и я смог засмеяться. Это с учетом того, что у меня не было для этого ни желания, ни сил. А потом я поднялся с постели, взял мармелад и заключил Джемму в свои объятия.