***
В конце месяца, во время осенних каникул, я снова встретил Луи. Я был в аптеке возле его дома из-за обезболивающих, которые меня попросила купить мама. Первое, на что я обратил внимание, как встретил Луи, — его потеря в весе. Точеные скулы стали более заметными, а под глазами появились яркие темные круги. Я подошел к нему, и он перевёл свой взгляд на меня. Мне пришлось заговорить первым. — Привет. — Привет. — Ты не очень хорошо выглядишь. — О боже. — Ты похож на парней из клипа «Thriller». Я про тех, что танцуют позади Майкла Джексона. — Слушай, ты такой дружелюбный. — Прости. Эм, что-то произошло? — Ничего. Я просто устал, всего-то. Ты сможешь меня подождать? У меня рецепт… — Окей. Я отошел от него, чтобы взять обезболивающие, которые обычно покупает моя мама, пока Луи стоял у прилавка. Я слышал, как женщина сказала ему, что необходимых лекарств сейчас нет, что стоит подождать до следующей пятницы, когда их завезут. Тогда Луи начал протестовать, заявляя, что они ему нужны прямо сейчас. — Сожалею, месьё, но я ничего не могу поделать. Тут их нет. Сходите в аптеку, что на улице де ля Баррэ. — Там нет! Там никогда ничего нет! — Мне жаль. — У вас нет лекарств, которые даже ни черта не помогают. Вам совсем плевать на нас? Его что, также сняли с производства? — Жалобы следует отправлять непосредственно по адресу самой лаборатории. Идите и кричите перед дверьми института Пастера*, тогда вы получите ваше лекарство быстрее. — Блять, как вы смеете говорить такие ужасные вещи? Не пойти-ка бы вам нахуй? А потом он направился прямо к выходу и покинул аптеку, не кинув на меня ни единого взгляда. Я никогда не видел его в подобном состоянии. Мне пришлось быстро расплатиться с лекарствами для моей матери, после чего я пошел к Луи. Он ждал меня. Его челюсти были сжаты, а подбородок дрожал. — Хей, возле моего дома есть еще одна аптека. — Забудь об этом. — Моя сестра имеет связи, она может быстро получить препарат. Какое у него название? У тебя есть рецепт, дай его мне, и мы… — Забудь, я же сказал, — он выдохнул и помотал головой. — Дело даже не в лекарствах, а в них, людях. В том, что они говорят про нас. В прошлый раз это был парень. Он сказал, что это всё из-за того, что я педик, и что я заслужил свою болезнь. Я не установил какую-либо связь. Да и как я мог? Я не понимаю и не знаю совершенно ничего. Единственное, о чем я теперь в курсе, так это то, что Луи — гей, и я просто не соображаю, что мне ответить на это. Я просто стоял там, глядя на него, как полный придурок, ожидая продолжения разговора. Голова кружилась, мне казалось, что я уже потерял связь с внешним миром, но потом меня переклинило. — Ты болен? Он не ответил. — Это серьёзно? И снова ничего. Я понял, что если продолжу задавать ему вопросы, он просто закроется от меня и уйдет, поэтому решил перевести тему. — Уже обед, пойдем поедим? — это было неуместно, но мне действительно надо было с ним поговорить наедине. К слову, подобного рода предложения я не делал даже Флоренс. Поэтому я всё ещё задаю себе вопросы. Луи сначала сомневался, но потом согласился, и я пригласил его в кафе, что находилось рядом с моим домом, потому что знал их меню наизусть. Сделав заказ для нас двоих, я вышел покурить на улицу, так как очень сильно нуждался в этом. Я наблюдал за Луи через окно, держа сигарету между губ. Он же сидел за столиком и следил за прилавком, куда должны были выставить наш заказ, чтобы официант смог его забрать. Спустя пару минут наши взгляды пересеклись, и я выкинул на землю тлеющую сигарету, после чего раздавил её ботинком. Вернувшись в помещение, сел на место напротив Луи. А затем нам принесли наш заказ и мы стали есть в полной тишине. Потом я снова посмотрел на него. Теперь он не казался мне тем самым человеком-феноменом, которым я увидел его в первый вечер. Ну или тогда я был слишком пьян, чтобы понять всю трагедию реальности. Я слишком идеализировал его. В моей голове он был парнем-который-хорошо-танцует, тем человеком, благодаря которому я тогда сбежал от ничтожного мира на вечеринке, от реальности, посвятив себя ему. Для меня он был вымышленным персонажем, и я даже не понимал, что он реален. Но сейчас-то я знаю это, и мне не нравится то, что я вижу. Мне хочется наблюдать за ним танцующим, а лучше — танцующим со мной, поэтому я рассказал ему про вечеринку, что пройдет у Седрика в честь Хэллоуина. Луи всё ещё жевал картошку фри, а затем фыркнул, подавив смех. Он вытер рот, стряхнул соль с пальцев и обратился с вопросом ко мне: — Ты собираешься танцевать со мной? — Да. — Там будет Флоренс. — И что с того? — Ты делаешь это нарочно? — Я тебе скажу одну штуку: до недавнего времени я даже и не знал, что мы встречаемся, — тогда он рассмеялся надо мной. — Клянусь. Когда меня просветили в это, я подумал, что являюсь зрителем своей собственной жизни, но далеко не её участником. — Тогда почему ты не стал отрицать этого? Если это ложь, то это ложь. Флоренс не вправе тут решать за двоих. — Ага, но… тогда я не стал думать об этом. Поэтому мы вместе, да. — Чем вы занимаетесь с ней? — Ничем. Абсолютно. И сейчас мы говорим об этом напрасно. — Хотя Флоренс очень красивая. Тебе действительно очень повезло. Я думаю, что ты еще этого не понимаешь, потому что ты новенький. Я знаю парней, которые готовы убить за то, чтобы оказаться на твоём месте. — А ты? — Ха-ха. Ты уже стебёшься надо мной? — Нет, прости, — я решил быстро сменить тему, поэтому спросил про Хэллоуин. — Ты ведь придёшь? — Не знаю. Седрик живёт далеко. — Именно это тебя и заботит? А почему ты пришел в прошлый раз? — Я был с парнем. Он позвал меня к себе после вечеринки. Он не из лицея. Это приятель Седрика, и именно он его пригласил. Но тот не знал, что его друг — гей. И ты не говори. Тот тип сидит глубоко в шкафу и, кажется, даже не собирается выходить из него. Боже. Я настолько шокирован тем, что он говорит об этом напрямую, так спокойно, без капли смущения и сомнения, что это даже льстит мне. Я добился доверия Луи, и, мне кажется, это важно. — Ну, я живу недалеко от Седрика. Ты можешь остаться у меня. У нас свободна комната, так как моя сестра переехала. — Посмотрим, но спасибо. Это мило с твоей стороны. Он снова съел пару картофелин прежде, чем я снова отвлек его, немного волнуясь. — Я могу поговорить с сестрой, насчёт твоих лекарств. Я уверен, она может что-то сделать. — Забей на это, я серьёзно. Они бесполезны. — Но тебе ведь они нужны. Ты не в порядке. — Принимаю я их или нет, я никогда уже не буду в порядке. Его слова задели меня настолько, что я растерялся. Я хочу ему помочь, но он пресекает все мои попытки. Я снова ничего не понимаю. Но я знаю, что хочу провести с Луи как можно больше времени вместе, пока у меня есть такая возможность, поэтому предложил ему сходить поесть мороженого. Парень только рассмеялся. — Я совершенно серьезно, — он улыбнулся и, в конце-концов, согласился. Луи поблагодарил меня за обед во время того, как мы покидали заведение. (* — научный институт в Париже, занимающийся исследованиями в области инфекционных заболеваний и вакцин)***
На вечеринке в честь Хэллоуина я старался избегать большого количества алкоголя, так как к концу вечера мне хотелось бы быть в относительно нормальном состоянии из-за Луи. Я ведь предложил ему остаться у меня переночевать. Поэтому не думаю, что ему понравится то, как в три часа утра я, пьяный в дерьмо, завалюсь в свой дом, заблевав при этом весь порог. И, скорее всего, не только его. Флоренс была в коротком бежевом платье с эмблемой охотников за привидениями, а на ее ногах красовались высокие чёрные сапоги, натертые до блеска. И тогда я понял, что это был её костюм на Хэллоуин, про который я совершенно забыл. На мне были лишь простая футболка, старые выцветшие джинсы и истерзанные временем и суровыми погодными условиями конверсы. Флоренс, увидев меня, закатила глаза, но всё же представила каким-то неизвестным мне людям. — Это мой бездарный парень, который забыл про свой праздничный костюм. Его зовут Гарри. — Приятно познакомиться, — несмотря на издевку девушки, искренне сказал я, пожав незнакомцам руки. Мы с Флоренс начали танцевать вместе под «Ghostbusters», ей было весело. Седрик еле как забрался на стол, после чего крикнул слова песни: «who are you gonna call? // кому вы собираетесь позвонить?», и каждый человек в комнате произнес: «ghostbusters // охотникам за привидениями». Если Седрик не станет диджеем в ближайшем будущем, то я лично исправлю это. Когда Луи пришел на вечеринку, я сказал Флоренс, что мне нужно отлить, но это была ложь. Я, конечно, ушел в туалет, но только для того, чтобы собраться с силами. Обе мои руки лежали на краю раковины, я же смотрел на своё отражение в зеркале. Снаружи звучала музыка. Я понял, что начинаю излишне потеть из-за нервозности, поэтому попытался расслабиться, так как у меня не было другой рубашки с собой. Закрыв крышку унитаза, я сел на неё. Голова шла кругом. Неожиданно дверь в туалет открылась, и я подскочил на ноги. Блять, я был уверен, что запер её. Но на пороге стоял он. Прямо передо мной. Едва сдерживая смех. — Эм, прости. Ты срёшь? — Нет. — Окей, тогда я могу войти? — Зачем? Он даже не ответил мне. Просто зашел внутрь, закрыв за собой дверь и включив небольшой светильник, что висел над раковиной. Я осмотрел его с головы до ног — Луи был одет во всё черное. Одежда обтягивала каждый сантиметр его тела, и мне становилось не очень хорошо (но это только из-за того, что я начал пьянеть, да). Луи расчесывал волосы, стоя прямо напротив зеркала, и игнорировал меня. Это хорошо, потому что, скорее всего, я сидел и пускал слюни, глядя на него. Его глаза искрились из-за такого освещения, а загорелая кожа выделяла те ещё больше. Парню определённо стало лучше. Луи буквально сиял. И я никогда не видел такого. Его бёдра начали двигаться в ритм музыки, что звучала снаружи. Он открыл выдвижной ящик и без доли всякого смущения залез в косметичку, которая, вероятно, принадлежала сестре Седрика. Луи достал из неё чёрный карандаш для глаз и показал его мне. — Как думаешь, стоит ли накраситься? Или он слишком тёмный? — Я… Я не знаю. Макияж, он ведь для девушек, нет? Луи закатил глаза, и я чувствовал, как он начинал злиться. — Боже мой… Хорошо. Он отказался от подводки и вышел, оставляя меня одного. Я запустил свои пальцы в спутанные волосы и сделал глубокий вдох. Сердце билось слишком быстро, и тогда я уже знал, что сегодня произойдёт что-то важное. В зале, в самой большой комнате с самым большим скоплением народа, мне на глаза попались танцующие в паре Флоренс и Седрик. Она скрестила свои руки за затылком, пока её бедра двигались параллельно бёдрам моего приятеля. Я мог бы пойти туда и прервать их танец, так как, судя по последним новостям, Флоренс была моей девушкой, однако я даже не сдвинулся с места. Я позволял ей делать то, что она хочет, потому что именно так же всегда поступал и я: делал то, что хотел. Затем меня заметил Седрик. Он смотрел на меня не больше секунды, а потом рассмеялся и оставил Флоренс. Я же ушел в другую часть комнаты, потому что не хотел попадаться ей на глаза. Но я встретился там с Луи. Он танцевал с девушкой, что учится в первом классе. Это была невысокая кудрявая блондинка. И она тоже хорошо танцевала. Их движения были полны гармонии, словно те были заранее спланированы, словно партнёры могли читать мысли друг друга. И это сводило меня с ума. Какая духовная связь должна быть с человеком, чтобы танцевать именно так? Я подошёл к Луи и положил свою ладонь на его бицепс, аккуратно, просто чтобы он понял, что я тут, рядом. Тогда Луи обернулся и, заметив мое присутствие, посмотрел на меня таким же взглядом, какой был у него в момент нашего знакомства. Его глаза были полны озорства. Они сияли больше обычного. Он смотрел на меня, но уже не как на простого парня, а как на партнера для танцев. Как на особенного партнера. Я почти начал смеяться из-за этой ассоциации, но не успел, отвлёкшись, так как Луи тут же положил свою ладонь на мое бёдро, а мою разместил на своём. Сменилась песня. Сейчас передо мной был парень-который-хорошо-танцует, но никак не Луи, который болен и который является геем, ей богу. Это-то я и имел в виду, когда говорил на днях о том, что, танцуя вместе с ним, я выпадал из реальности. Мы веселились. Луи учил меня двигаться, и, как ни странно, у меня всё получалось. — Ты в костюме кого? — крикнул я, чтобы он смог расслышать меня сквозь громкую музыку. Он приблизил свое лицо к моему, чтобы сказать мне на ухо: «Джонни Кастла». — Кто? — Джонни Кастл*! (* — главный герой из фильма «Грязные танцы») — А-а-а, точно. Тот, которого играл Патрик Суэйзи? — Он самый. — Ты нашёл свою Бэйби Хаусман*? — спросил я, когда мы начали медленно отдаляться от танцпола. (* — главная героиня из фильма «Грязные танцы», возлюбленная и напарница Джонни) — Всё ещё ищу. На моём лице появилась дебильная улыбка, и Луи взял меня за руку, чтобы заставить меня двигаться. Он сделал мне комплимент, сказав, что я стал более уверенным в себе. — А ты? — бросил парень и прошёлся взглядом по моему телу. — На тебе костюм… — Гарри Стайлса. Как только я услышал его смех, что-то тёплое разлилось в моей груди. И как же я хотел, чтобы мой организм не реагировал так на Луи. — Если бы ты знал движения, ты мог бы стать моей Бэйби, — его тон был мягок. — Все бы тут с ума посходили от восторга. Я тихо рассмеялся, и только тогда, когда музыка стала спокойнее, до меня дошло, что его рука до сих пор держит мою. Мы больше не танцевали. Мы смотрели друг на друга. Осмотревшись вокруг, я понял, что никто не обращает на нас внимания. Я видел Флоренс, но даже она напивалась в дальнем углу комнаты. И вдруг я испугался. Я не мог понять, что происходит. Голова шла кругом. Мне нужно было срочно покинуть комнату. Поэтому, отдёрнув руку, я вышел из гостиной и направился на кухню. Я прекрасно видел, что Луи проследовал за мной. Моё сердце снова начало быстро биться, и мне казалось, что ещё немного и оно вовсе остановится. На кухне я выпил стакан воды. Луи же встал рядом со мной, прислонившись к кухонной тумбе. Снаружи играла «Boule de Flipper». Мы едва могли разобрать слова. Никто не говорил. Думаю, это потому, что Луи всегда требовались время и тишина, дабы «прийти в себя», распрощаться с тем состоянием, в котором он оказывался каждый раз, выходя на танцпол, поэтому я дал ему их. Но я просто не мог оторвать от него глаз. Я смотрел на него, не смущаясь этого. Совершенно недавно всё было не так. Какого дьявола? Может быть, стоило бы всё спихнуть на алкоголь, который туманил мне голову, или же на его загорелую и блестящую кожу, или на ярко выраженную линию его челюсти, или на эти два колечка, что сверкали в его ухе, или на его расслабленный вид, на его руки, опирающиеся на тумбу, на его позу, на все изгибы его тела, на его взгляд, на мои пошлые фантазии… Я не знаю. Музыка резонировала в моей голове. «Moi j'suis comme une bombe, qu'on a larguée, et puis qui tombe au beau milieu d'un slow d'enfer sans partenaire // Я без партнера на танцполе, как сброшенная бомба, которая приземляется в самый центр ада» Я закрыл глаза и просто принял всё, как есть. Принял то, что так глубоко прятал в себе. Я осознал реальность. Она здесь и она никуда не денется, даже если я буду до последнего отрицать её, даже если я буду использовать Флоренс для того, чтобы защитить себя от неё. Это было неизбежно. Я прекрасно играл свою роль с Флоренс, а она — свою. Но с ним мне нет смысла врать и притворяться, да я и никогда не хотел этого (пусть меня это и пугает). Да и в общем, я поцеловал Луи. Он не оттолкнул меня, и я не думал, что он будет так спокоен. Луи словно ждал этого. А затем я просто перестал что-либо понимать и следить за ходом действий. Я прижал его к тумбе, моя ладонь покоилась на гладкой щеке. Его губы, они были невероятно мягкими, но в этом поцелуе не было ничего. Никаких чувств, очевидно. Это было бессмысленно, поэтому спустя какое-то время я отстранился от Луи, не отрывая взгляда от его лица. Луи же не переставал смотреть на мои губы. Но потом наши взгляды встретились, и моё сердце пропустило удар. Парень выглядел неуверенным. Или же каким-то унылым, или разочарованным, или что-то наподобие. Я ничего не понял. Отвернувшись от Луи, я уставился на город, что находился по ту сторону окна. О чём я только думал… — Прости. — Ты забавный парень, — один уголок его губ приподнялся в полуулыбке. Он посмотрел на меня, и я не знал, как мне стоит реагировать. — Мы можем поговорить? — Мы поговорим, но чуть позже. Сейчас я хочу танцевать. — Ладно. Тогда мы уйдём в двенадцать, хорошо? — В половину первого, — поправил он, передавая мне пиво. — В половину первого. К концу вечеринки среди фотографий, которые делали друзья Седрика, можно было найти одну, где я и Луи целуем хозяина дома в обе щёки, и где я смотрю на Флоренс, танцующую с неизвестными мне парнями, и где я крепко сплю, развалившись на диване. В третьем часу утра, когда все гости разошлись, меня разбудил Луи. Я открыл свои глаза, принял сидячее положение и осмотрелся, полностью дезориентированный. В голове пустота. Луи убирал какие-то вещи рядом со мной, а потом спросил: — Идём? — он присел рядом. — Что? Куда? — Ну, к тебе. Я молчал, пытаясь вспомнить, где я сейчас и куда мне надо идти, чтобы оказаться дома. Должно быть, я выглядел слишком потерянным, потому что Луи начал смеяться. — Ах, да. Точно. Идём. Седрик сказал нам, что мы можем остаться и переночевать, если хотим, но я вежливо отказал ему, сказав, что мы всё-таки пойдем ко мне. Мне хотелось поскорее принять душ и переодеться. Да и если бы моя мать не обнаружила меня утром в постели, то вся бы Франция узнала об этом, услышав её крик. Поэтому мы пошли домой. Дорога пешком не заняла больше пяти минут, немного больше времени я боролся с замком, ключ от которого никак не хотел залезать в скважину. Но, в итоге, мы зашли. В тёмном коридоре я споткнулся об чью-то обувь, после чего наклонился к ней и шикнул, чем вызвал у Луи смех. А потом обратился к парню и также сказал ему быть тихим. Без всяких раздумий я положил руки ему на плечи и повёл перед собой, направляя Луи в свою комнату. Зайдя в неё, я включил свет и мне тут же захотелось рухнуть на пол. Это то, чего я боялся. Мне хотелось провести с шатеном время и поговорить, пока не стало слишком поздно. Я не мог поговорить с ним утром, например, так как, я уверен, из этого ничего удачного бы не вышло. Поэтому я сходил и первый принял душ, после чего проводил Луи в ванную. Пока его не было, я расположился в гостиной напротив телевизора, убавив при этом звук, чтобы никого не разбудить (возможно, это уже сделано, но не суть). Я изо всех сил боролся со сном. Как только я открыл своей ногой окно, на меня подул холодный, отрезвляющий ветер. По телевизору шла документальная передача «l'Aventure des Plantes». Мои глаза тяжелели всё больше и больше, но я действительно пытался противостоять сну. Переключив канал, я наткнулся на повтор выпуска новостей. Я не слышал, что говорили ведущие, но я мог прочесть бегущую строку, располагавшуюся ниже говорящего журналиста: «Жан-Мари ле Пан был осмеян общественными организациями из-за своей дискриминационной политики по отношению к вич-инфицированным: он предложил создать «сидатории» — отдаленные от населённых пунктов лагеря, куда помещались бы больные». Я не врубился, о чём шла речь, а в ванной уже перестал работать душ. Тогда я направился в свою комнату, чтобы найти одежду для Луи. Откопав старые спортивные штаны и большую футболку, отдал их парню, как только тот вышел из ванной. — Спасибо. Эм, ты всё ещё хочешь поговорить? — Ага. Идём в мою комнату. Он проследовал за мной, и, когда мы переступили порог спальни, я закрыл за нами дверь, после чего расположился на своей кровати. Скрещенные руки лежали под головой, а веки боролись со сном. Я следил за тем, как Луи одевается. В течение какого-то времени он был полностью голым. Я безразлично созерцал его тело, пока в голове появлялись всё новые и новые вопросы. Мои глаза скользили по его коже, плоскому животу, бокам, бёдрам, ягодицам. Он не был тощим, но кое-где кости виднелись особенно хорошо. Я заметил и то, что Луи бреет те места, к которым я даже почти не притрагиваюсь, но говорить ему об этом было бы глупо. Когда же Луи оделся, он сел на мой стул. Я сообщил ему, что он может лечь рядом, если, конечно, хочет. Парень вздохнул, закатив глаза, но принял моё предложение. Он растянулся на кровати, а я не мог не смотреть на него, пусть глаза и слипались. — И что? — прошептал я. — Вообще-то ты собирался со мной поговорить, если ты забыл. — Точно, — но только вот я продолжил молчать. Улыбка не сходила с моего лица, когда же губы Луи были сжаты вместе. Я прекрасно видел, как что-то беспокоило шатена. А я, боже правый, опять начал чувствовать себя придурком, который никогда не понимает, что происходит с Луи. — И что мы будем теперь делать? — Ну, разговаривать? — Нет, не сейчас. Но с этого момента. Отныне. — Да, да, мы поняли, что вы умеете говорить по-английски, принц Гарри. А теперь возвращайся к простым людям, будь так добр. Я улыбнулся ему. — Мне нравится, когда ты так меня зовёшь… И ты мне нравишься. Немного. — Слушай. Я не знаю… Делай, конечно, что хочешь… У тебя есть девушка, и я здесь не для того, чтобы всё портить между вами, знаешь. Решать тебе. — А что насчёт тебя? Что ты хочешь? Он не ответил сразу, вероятно, удивленный заданным вопросом. Кажется, я вообще первый человек, который спросил его о подобном. — Я хочу повеселиться. И я не хочу ничего серьёзного, — он шептал. — Так будет лучше и для тебя. Иначе это было бы слишком сложно. Тем более ты сейчас, как мне кажется, не берешь на себя какую-либо ответственность. — О чём ты говоришь? — Ты знаешь, о чём. Не прикидывайся придурком. Но… если ты вдруг почувствуешь нужду во мне, то я всегда буду рядом. Знаешь, тебе не нужно… тебе не нужно париться со мной. — Должен ли я рассказать что-нибудь Флоренс? — Делай, что хочешь, — твердил он. — Я ни к чему тебя не принуждаю. — Я не хочу быть без тебя. Не оставляй меня, — прошептал я в, как мне казалось, шутливом тоне. Однако слова звучали, как мольба. Он лениво улыбнулся мне и ответил более уставшим голосом: — Тебе что-то не нравится? Другие же прыгают до потолка, когда я говорю им подобное. Отношения без обязательств — что за подарок богов! — Кто они, другие? — я нахмурился, и Луи протянул руку к моему лбу, чтобы закрутить кудряшку на свой палец. Он случайно задел мою кожу, и моё сердце сжалось. — Ну, другие. — Голова сейчас взорвётся. — Выпей обезболивающее, полегчает. Если в начале вечера я был растерян, увидев Луи, то сейчас же он просто оставил меня без слов.