Внеканонный диалог

— Я много прочитал фанфиков по нашему фэндому, но это уже омерзительно и переходит всякие границы! — гневное восклицание графа де Ла Фер разорвало неловкую тишину, нависшую над всеми присутствующими людьми: над ним самим и молодой женщиной, чьи белокурые волосы красиво струились по плечам и вдоль спины. — Что же Вас так сильно вывело из терпения, граф де Ла Фер? — безмятежно-невинным тоном, какой только могла придать своему голосу, полюбопытствовала миледи, сделав пару глотков чая из большой кружки. — Вот это вот, миледи, вот это! — в гневе Атос швырнул на стол какие-то листы, пестрящие чёрным типографским шрифтом. — Вы только почитайте! Анна взяла в руки листы, принявшись читать их содержание, повергшее Оливье в состояние ярости. Увы, то, о чём прочитала молодая дама, история частично умалчивает. Однако, никак нельзя было утверждать о том, что прочитанный фанфик — пятистраничный мини — ей понравился. То и дело губы миледи сжимались в тонкую линию и голубые глаза загорались огнём негодования, а ногти сжатых в кулак тонких пальцев женщины впивались в ладони. Изредка ей случалось издать тяжко-возмущённый вздох или помянуть чёрта, несчастного представителя нечистой силы. Отложив в сторону распечатанный фанфик, миледи устало, и в то же время с грустью и пониманием посмотрела в глаза своему супругу, ненавидимому ею в каноне, но внушающему ей сострадание теперь. — Граф де Ла Фер, не ждите услышать от меня в Ваш адрес нечто ехидное и ядовитое из моего арсенала, — несмело начала миледи Винтер, — но ответьте мне только на два вопроса: как и какого дьявола у Вас в фанфике сексуальная ориентация, противоположная той, какой наделил Вас месье Дюма? Атос тяжело вздохнул и поник головой, иногда поднимая на жену подавленный взгляд своих карих глаз, полных невыразимой невысказанной скорби. — Вас повергает в ужас пэйринг Атос/Арамис и прочие пэйринги, ему подобные, сударыня? — губы Атоса скривились в горькой усмешке. — Особо одарённые додумались слэшить меня с Раулем, моим сыном! — мушкетёр в запале стукнул кулаком по столу из красного дерева, чем невольно заставил вздрогнуть миледи. — Извините, Анна, я не смог совладать со своими эмоциями. — Я Вас прекрасно понимаю, граф де Ла Фер, и ни капли не сержусь, — мягко уверила его Анна, — моего Джонни тоже ведь додумались сослэшить с Вами и лордом Винтером. — Голос графини де Ла Фер срывался и дрожал, поэтому она до боли прикусила губу, чтобы не дать волю слезам. — Но я буду Вам очень признательна, мой любезный супруг, если Вы всё же воздержитесь от желания крушить мебель, тем более, не мою. Мне бы не хотелось выглядеть неблагодарной в глазах Татьяны Алексеевны, приютившей меня и Джонни в Зафэндомье. — Какая Татьяна Алексеевна? — удивился Атос. — Быстрицкая Татьяна Алексеевна, которой и принадлежит этот загородный дом, пустившая к себе меня и моего сына Джона. Она очень редко тут бывает, поэтому разрешила жить на своей даче, в обмен на поддержание порядка в доме, — пояснила Анна, отломив и съев кусочек шоколадки, запив чаем. — Как будет угодно, миледи, — Атос сделал пару глотков чая из своей кружки, не отрывая взгляда от жены, которая даже в выцветших джинсовых шортах и в майке с Эрнесто Че Геварой — слишком для миледи великоватой — всё равно была красива. — Но Вы же сами знаете, Анна, как тяжело видеть мне в родном фэндоме всевозможные проявления человеческой гнили и ощущать своё бессилие! — Прекрасно Вас, любезный супруг, понимаю. — Анна съела ещё один кусочек шоколадки, грустно вздохнув. — Насколько же надо быть извращённым человеком с больной и порочной фантазией, чтобы сношать меня с друзьями, дорогими мне, как родные братья, и моим сыном?! — То же самое хочу спросить у тех «умников», додумавшихся сфэмслэшить меня с Кэтти и Констанцией Бонасье, с Анной Австрийской за компанию, каждая из которых в определённой степени меня бесит, — с плохо скрываемой злостью прошипела Анна ядовито. — Так что Вы в своей беде не одиноки, граф де Ла Фер. — Я завидую Портосу. Вот уж кого точно не яоили и не пэйринговали со всякими Мэрисьюхами, так это его. — Ещё бы, госпожа Кокнар за фокусы над её ненаглядным сокровищем рученьки извращенцам самолично поотпиливает. — Миледи ехидно усмехнулась. — Повезло Портосу ещё в том, что он единственный из нашего фэндома, кто остался канонным. — И не говорите, миледи. Всё чаще хочу на место Портоса. — Что, Мэрисьюхи и яойщики благородного Атоса одолели? — подначила Анна беззлобно молодого человека, улыбаясь ему тёплой улыбкой. — Одолели — не то слово, Анна, — Атос грустно усмехнулся, — кислород весь перекрыли, садисты литературные! — Оливье заел свой гнев печенькой и запил чаем. — Опять бедовые барышни, намеренно шатающиеся в одиночку по всем злачным местам Парижа? — в ответ на предположение миледи Атос отрицательно покачал головой. — Родственницы друзей? — снова нет. — Кто же тогда? О, точно — попаданки из двадцать первого века! — Есть такие, но это ещё не всё, — хмуро ответствовал мушкетёр. — Вы оказываетесь у них попаданцем? — Ага, не я один, — проговорил мужчина, не скрывая досады. — Костью в горле мне уже всё это… — Трижды увы, my friend (мой друг — англ.) — Но больше всего замучили Сьюхи, которые прикидываются совсем не Сьюхами. — Из серии «Не такая — жду трамвая»? — Да, миледи. Знать бы ещё, что такое трамвай… — Позже объясню как-нибудь, — миледи не чувствовала в себе сил и способностей коротко и ясно объяснить своему мужу, что же из себя представляет этот вид транспорта, поскольку сама не знала. Ей просто понравилось это выражение, как-то прозвучавшее из уст Татьяны Алексеевны, и Анна его позаимствовала. — Анна, а где же Рауль и Джон? — отошёл Оливье от темы разговора. — Вроде бы в гостиной играли… — Наверняка захотели поиграть на заднем дворе. У Татьяны Алексеевны там сад разбит и даже качели есть. — Тогда я спокоен. — Вам не дают нормально жить яойщики и Мэрисьюхи, — тяжко вздохнув, Анна встала из-за стола, — а мне мои хейтеры-садисты-извращенцы… — Что Вы имеете в виду? — удивился Атос. — Сейчас сами всё увидите, Оливье. Миледи куда-то вышла из кухни, куда — Оливье не видел, но отсутствовала она недолго, вернувшись с листами офисной бумаги. Сев за стол и закинув ногу на ногу, она отдала мужу распечатанный фанфик. — Имею несчастье представить Вашему вниманию этот ужас, граф де Ла Фер. — Анна сделала вид, что разглядывает узор на потолке, не отвлекая Атоса, самым добросовестным образом углубившегося в чтение. О том, что фанфик ему уже не понравился, позволяло судить выражение побледневшего лица мужчины и сжатые кулаки. Побагровев от гнева, Атос прикусил нижнюю губу и покачал головой. Миледи пристально смотрела на мужа, не говоря ни слова, не решаясь прервать его молчания. — В жизни не читал такой мерзости! — горячо воскликнул Атос, разрывая в клочья листы. — Мне вот что интересно, миледи, — обратился он к подавлено молчаливой жене, — какие запрещённые в Зафэндомье препараты употреблял этот графоман-садист-извращенец, раз додумался до такого? — Чему Вы так удивляетесь? — Анна грустно улыбнулась и покачала белокурой головой. — Тому, что многие ненавидят меня не только в книге? — Даже ненависть должна иметь определённые границы… Автор этого опуса, похоже, сильно нездоров головой, и это ещё я воздерживаюсь от ругательств, Анна. Слов подходящих не могу подобрать, как заслуживает называться человек, написавший в главе «Казнь» сцену коллективного насилия над Вами! — Значит, Вы тоже осуждаете этого фикрайтера? — расширенными от удивления глазами Анна смотрела на своего мужа, прекрасного даже в гневе. — Ещё бы, сударыня, я его не осуждал! Этот изверг исказил не только мой образ, но и образы всех задействованных в главе персонажей; приписал нам поступок, который бы мы никогда не совершили. — Атос опустошил свою чашку чая. — Клянусь Вам мушкетёрским плащом, жизнью, честью — чем угодно, миледи, ни за что бы не позволил свершиться той омерзительной сцене, повлёкшей за собой психотравму и унижение для Вас, — заметив, как бледность покрыла лицо молодой женщины, граф ободряюще сжал в своей руке её руку, — уж тем более не стал бы участником этого гнусного действа… Анна вздрогнула, лишь на мгновение заглянув супругу в глаза, заметив промелькнувший в них огонёк. «Неужели до сих пор любит?» — робко и не смея в это верить, задавалась вопросом миледи, но тут же сама и отвечала на свой вопрос: «Что за глупости, какая тут может любовь читаться во взгляде? Всего лишь блики люстры отражаются.» И вновь что-то заставляло Анну отрываться от созерцания поверхности стола в кухне дачного дома Татьяны Алексеевны; снова бывшая шпионка кардинала Ришелье обращала взор своих голубых глаз на супруга, пытаясь прочитать хоть что-то по его лицу. Она смотрела на его дивные локоны; искрящиеся теплотой карие глаза, подобно двум тёмным безднам, оказывали на графиню завораживающее действие. Тонкие губы мужчины тронула улыбка. Прошла минута, но Анна и Оливье не проронили ни слова, боясь разрушить это очарование тишины, не разжимая сомкнутых в пожатии рук. Столько несказанного читалось в их взглядах, но ни одно слово с уст молчаливых мужчины и женщины не сорвалось. Но нечто большое и круглое с шумом приземлилось на стол, — наверно, влетев через окно, — невольно спугнув собеседников. — Извините, — запыхавшийся мальчик лет девяти на вид, светловолосый и голубоглазый, вбежал в кухню. — Мама, извини, что так получилось… Я, правда, не нарочно. — Джон не виноват — я мяч случайно в окно запустил, — второй детский голос принадлежал кареглазому мальчику, чуть младше Джонни, с чёрными волосами. — Рауль, ты уж постарайся с Джонни не разнести дом. — Атос по-доброму усмехнулся, обращаясь к сыну. — Хорошо, папа, — Рауль взял со стола мяч. — Прошу извинить меня, мадам, — мальчик кивнул и улыбнулся молодой даме. — Что ты, Рауль, ничего страшного, — уверила Анна ребёнка. — Рауль, пошли телевизор у меня посмотрим? — предложил Джон Фрэнсис гостю, взяв его за руку и ведя за собой. — А что это такое? — удивился виконт. — Очень хорошая вещь, которую в семнадцатом веке ещё не изобрели, — ответил Джонни Раулю, бегом поднимаясь вместе с ним по лестнице на второй этаж. — Полчаса — не больше! — донеслось до детей напутствие миледи. — Потом спать. — Да, мам, — был уклончивый ответ юного Винтера. Уже спустя пять минут детей было не слышно и не видно. — Как же в Зафэндомье хорошо… Ни с кем не яоят и Мэрисьюхи, прикидывающиеся не-Мэрисьюхами, не докучают. Благодать — вот имя всему этому, — поделился с миледи королевский мушкетёр. — И не говорите, граф. Сама наконец-то смогла вздохнуть спокойно. — Так мало того, что яоят направо-налево, зигзагом и по диагонали, так ещё и Мэрись где-то берут на мою голову. Одно непонятно: с какой радости я должен с пол-пинка пылать чувствами к абсолютно незнакомым мне воплощениям авторесс, когда совершенно этого не хочу? — А чего же Вы хотите, граф де Ла Фер? — отозвалась Анна, съев виноградинку. — Забвения и покоя, миледи. — Атос едва заметно усмехнулся. — Слышала, что у Вас набирается армия ярых защитниц, Оливье? — спросила Анна вскользь. — Вы верно всё услышали. Не знаю уже, куда от них деваться. — Как же так, любезный супруг? — удивилась графиня. — Неужели Вас не греет мысль, что нашлись добрые люди, защищающие Вашу благородную и сиятельную персону от жестокой участи простить меня и принять обратно? — не уставала ехидничать миледи. — Уж очень эти дамы избирательны в своих взглядах на то, что вступает в жёсткие противоречия с каноном. — Действительно, граф, не могу с Вами не согласиться, — признала Анна правоту мужа. — Выходит, не я одна заметила гибкость взглядов оголтелых канонистов/ток на то, что согласуется или идёт вразрез с каноном. Самое любопытное, что порицается только наш пэйринг. — Зато насчёт пэйрингования меня с моими друзьями и даже собственным сыном — с Вашим за компанию — никто не возмущается, как будто так и надо. — Атос нервно выстукивал мотив какой-то мелодии, пока Анна не попросила его прекратить. — Хотите сказать, что версии нашего примирения Вас не раздражают? — Должен признать, что перестали. — Как так? — Элементарно, Анна. Особенно теперь, когда в фанфах по нашему пэйрингу наметилась положительная тенденция логических подходов к хэппи эндам, а не только философия и тонкий психологизм. — Согласна, хорошая новость, — миледи улыбнулась, поглядывая на висящие часы на стене, стилизованные под Викторианскую эпоху. — Миледи, стараниями фикрайтеров, Вы получаетесь довольно интересным персонажем: снедаемая жаждой мести женщина, несущая сквозь всю свою жизнь любовь и ненависть в сердце одновременно; решительная и пылкая, но не теряющая осторожности; слишком много совершившая неправедных поступков, но всё же не настолько погрязла во зле, чтобы её можно было причислить к исчадиям Ада. Не святая и не демон. В фанфиках Вы способны на искренность, сопереживание и самопожертвование, доброту. Вы многогранны… А знаете, чем Вы привлекаете? Смущённая таким неожиданным заявлением мужа, Анна отрицательно покачала головой. — Вы не боитесь быть самой собой, раскованной и острой на язык, ехидной врединой… Свободной от предрассудков и чувственно-пьянящей. В Вас словно горит огонь, коим Вы опаляете и согреваете, Вы и сама как пламя… Атос, казалось, вёл диалог не столько с женой, сколько с самим собой. Огромными от удивления глазами, пристально глядя в глаза супругу, Анна сидела, не издавая ни звука. — Вы отчаянная, даже сумасшедшая, сумасбродная женщина, миледи. Прекрасная, умная и смелая, от того и волнующая… Но что самое удивительное, Вы способны к катарсису: духовно перерождаетесь, как сказочная птица-феникс из пепла… — Я и подумать не могла, что поклонники настолько сильно меня любят, раз не устают открывать для себя новые грани моего образа…- только и смогла вымолвить потрясённая молодая женщина. — Но находятся Ваши верные и ярые почитатели, не желающие того, чтобы Вы прощали меня и принимали вновь… — Вот поэтому меня и стали раздражать некоторые мои фанаты, Анна. — Даже больше наших шипперов? — ехидненько поддела графиня своего супруга. — Я не выношу священнослужителей, предающихся чревоугодию и распитию спиртного в Великий пост, при этом учащих других нравственности и целомудрию, нещадно бичуя поддавшихся соблазнам. Анна, не в силах сдержать невольно вырвавшегося у неё нервного смешка, зажала себе рот рукой. — Миледи, чем Вас так сравнение насмешило? — искренне недоумевал граф де Ла Фер, тревожно поглядывая на Анну, с трудом подавляющую приступы смеха. — Вы можете быть серьёзней?! — вышел он из себя, досадуя мысленно на такую беспечность со стороны своей жены. — Прошу меня извинить, граф де Ла Фер, — Анна всё же вернула над собой контроль, — я просто не ожидала… чтобы Вы, и сказали такое… — Вас удивляет моя привычка открыто высказывать свою точку зрения? — Я ожидала услышать такие слова от кого угодно, но уж точно не от графа де Ла Фер, благородного Атоса, — призналась графиня со всей доступной ей прямолинейностью. — Шипперы не так выводят меня из терпения, как лицемеры, миледи, а Вы знаете, как я ненавижу притворство и двуличие. Почему-то неистовые канонисты защищают мою скромную персону лишь от примирения с Вами, смотря сквозь пальцы на приписываемую мне в фанфиках склонность к гомосексуальности. — Несмотря на события канона и Вашу ненависть ко мне, я искренне Вам сопереживаю, граф де Ла Фер, — проговорила грустно Анна. — Спасибо, миледи. Признаться, Вы в моём списке самая последняя, в ком я рассчитывал встретить понимание и сочувствие… Благодарю ещё раз, Анна, за приятную беседу и гостеприимство, — Атос посмотрел на часы, показывающие половину четвёртого ночи. — Мне уже пора с Раулем обратно в фэндом, ведь портал в Зафэндомье закроется с наступлением рассвета. — Граф де Ла Фер, прошу Вас, останьтесь! — вскрикнула Анна, вцепившись в руку мушкетёра. — Я же Вас не прогоняю, так зачем Вам уходить? О Вас сейчас на разных сайтах столько высокорейтинговых слэш-фиков в процессе написания, в числе которых фанфы с пэйрингами Атос/Рауль и Атос/Мордаунт! — Миледи, не окажете любезность, отпустив мою руку? — с доброй иронией спросил Атос жену. — Она у меня так занемеет Вашими стараниями. — Нет, не отпущу. Ненависть ещё не является для меня достаточным поводом оставлять Вас во власти извращённых литературных садистов, тем более, у Вас есть сын Рауль, Вы должны думать о его благе. — Руку мужа Анна всё же отпустила. — Вы правы, миледи, — пришлось признать Атосу, — вот только по друзьям очень скучаю. — Я бы не советовала именно сейчас искать с ними встречи. — Миледи изменилась в лице, омрачившись и побледнев. — В лучшем случае, ООС вкупе со слэшными наклонностями не коснулись лишь одного Портоса, но я не могу быть уверенной в Арамисе и ДʼАртаньяне. — Почему же, Анна? — изумился Атос, непонимающе глядя на жену. — Арамис и ДʼАртаньян являются самыми любимыми персонажами, пэйрингуемыми с Вами. Поэтому Вам лучше остаться переждать в Зафэндомье, а после вернётесь в фэндом за своими друзьями. Татьяна Алексеевна занимается как раз тем, что помогает попаданцам осваиваться в двадцать первом веке. Так мне звонить ей, чтобы предупредить о новых гостях? — Миледи достала из кармана беленький телефон, водя пальчиком по клавишам и улыбаясь, выжидающе смотря на мужа. — Анна, с каждым разом я всё хуже понимаю Вас. Что всё это значит? — Это значит, что я Вас не отпущу в фэндом до тех пор, пока газы ООСа и яоя не выветрятся из голов Ваших друзей. — Миледи, Вы, часом, сами не испытываете на себе действие этого газа ООСа, даже находясь в Зафэндомье? — Атос пощупал тыльной стороной ладони лоб миледи, но молодая женщина мягко и в то же время упрямо отвела его руку. — Вроде и жара у Вас нет… — Вовсе не под ООСом! — горячо возразила молодая женщина, решительно глядя в глаза супругу. — Если всё же предположить, что Вы не под ООСом и трезвы, — начал мушкетёр, — непонятно, с чего бы Вам предлагать мне остаться. Тем более, учитывая, что в каноне мы оба как-то не были особо расположены к взаимопониманию и всепрощению. — Я слишком хорошо помню то хорошее, что Вы в фанфиках делали для меня и моего сына. Я не забыла того тепла, поддержки, искреннего и живого участия, любви и заботы, ласки и защиты, которые Вы мне дали… Всё ещё свежи в моей памяти воспоминания о фанфиках, где Вы уводите меня в лес и отпускаете, вместо казни. В одном фанфике Вы спасли от бандитов моего сына, граф де Ла Фер, — миледи загибала пальцы, перечисляя то светлое и доброе, случившееся с ними в фанфиках. — Помните фанфик, где я потеряла память, упав в реку со скалы, и когда Вы ещё за мной ныряли? — на вопрос Анны граф лишь утвердительно кивнул. — Хоть Вы и скрывали от меня правду, но делали всё для моей защиты… и для защиты от меня Ваших друзей, — спохватившись, добавила молодая женщина, усмехнувшись. — Боже, как же Вы боялись одной только мысли, что я могу и сама всё вспомнить! — немного замечтавшись, Анна какое-то время смотрела на потолок. — Я хоть и не сразу выбросила из головы всю эту историю с утаиванием от меня правды, отталкивала Вас, но в последней главе тонко намекнула на возможность примирения… — Да, конечно. Вы тонко намекнули мне, что будете на меня в обиде не так уж и долго… Так зачем Вам помогать мне, Анна? — Потому что когда-то Татьяна Алексеевна бескорыстно помогла и продолжает помогать по сей день мне с Джонни, являя собой положительный пример. Даже не знаю, что бы стало со мной и моим сыном, не встреться нам эта достойная женщина. — Что-то мне не верится в безвозмездность Вашего предложения, — беззлобно усмехнулся мушкетёр, как-то скептически улыбаясь и всматриваясь в лицо жены, словно желая прочитать у неё на лбу самые её сокровенные мысли. — Ваше право, граф де Ла Фер, — обронила уклончиво миледи без всяких эмоций. — Нет мысли Вас обидеть, но как-то непривычно… Вы же ничего не делаете без выгоды для себя. Скажите, как я могу выразить свою благодарность? — Ничего не нужно. — Совсем? — Совсем. — Да неужели, миледи? — Очень просто, мне ничего не нужно. — Прямо-таки ничего, Анна? — в глазах Атоса плясали задорные искорки. — Прямо-таки ничего: ни деньги или украшения, ни роскошные наряды. Да и Вы сами, граф де Ла Фер, так что не обольщайтесь на свой счёт, ибо приставать к Вам не входит в мои намерения, — сказала Анна нарочито небрежным и безразличным тоном. — А жаль, — обронил с доброй усмешкой граф. — В одном фанфике Вы явно так не считали, вновь обольстив меня, что повлекло за собой воссоединение с незапланированной беременностью и рождение виконта де Бражелона. — Д-да… Да В-в-вы, — покраснела от возмущения такой бестактностью миледи, едва не лишившись дара речи, — да к-как Вы… — заикалась она от волнения. — Стоит ли напоминать Вам, сударыня, лишний раз о том, какой Вы стали после нашего возвращения в Берри? — Только попробуйте, — с напускным недовольством пригрозила женщина, что, впрочем, Оливье не особенно смутило. — Верная и любящая жена, нежная и заботливая мать, справедливая и великодушная госпожа графства… — перечислял граф новые ипостаси своей дражайшей супруги с доброжелательной и тёплой иронией; но только Анна, уловившая для себя в тоне его голоса некий оттенок издевательства, нервно выстукивала по гладкой поверхности стола «Реквием», мрачно поглядывая на Атоса. — С Вашей стороны было так по-христиански подставить своё дружеское дамское плечо ДʼАртаньяну, уничтоженному предательством сбежавшей с другим мужчиной Констанции… — Граф де Ла Фер, — прервала супруга миледи, стараясь не терять контроля над собой, — не кажется ли Вам, что Вы немного превысили допустимый лимит издевательств над моим мозгом и психикой, как говорит Татьяна Алексеевна? — В чём же Вы усмотрели издевательство над Вашим мозгом и психикой? Всего лишь воскрешал в своей памяти приятные воспоминания… — ехидная усмешка тронула губы мушкетёра. — Оливье, съешьте шоколадку, потому что я могу и опередить Вас в этом, пока Вы заняты воскрешением в своей памяти приятных воспоминаний, — переключила миледи внимание мужа на недоеденную шоколадную плитку. — Миледи… — Ешьте, хоть чем-то себя полезным займите. — Спасибо, миледи, уж уступлю Вам последний кусочек. — Так-то Вы заботитесь о поддержании моей стройной фигуры, граф де Ла Фер? — в шутку упрекнула графиня супруга. — Да куда Вам худеть, и так худая! — воскликнул Атос, чем невольно заставил жену прыснуть со смеху. — Что я такого сказал? — не понимал молодой человек. — Господи, никто ещё мне таких комплиментов не делал! — с трудом молодая дама справилась с приступами смеха, всё же съев этот несчастный кусочек шоколадки. — Ну, спасибо на добром слове, дорогой супруг, — Анна ехидно улыбнулась. — Миледи, с чего всё же такое милосердие ко мне? — вернулся Атос к интересной для него теме. — Хоть убейте на этом самом месте, но мне слабо верится, как я уже говорил, в безвозмездность такого предложения. — А ведь Вы правы, граф, — проговорила миледи, словно опомнившись ото сна. — Пожалуй, я приму Вашу благодарность… — И в чём же Вы хотите увидеть её выражение? — Вы должны… — начала Анна, но вдруг умолкла. — Что? — отозвался мужчина, не прерывая зрительного контакта с собеседницей. — Вы должны, граф де Ла Фер… — уже в уме Анна перебирала возможные варианты. — Говорите уже, что я должен?! — начал уже Оливье терять самообладание. -… должны целый месяц мыть за меня посуду! — воскликнула Анна, хихикая и коварно потирая ручки. — Коварная Вы женщина, Анна, — проронил он без тени возмущения или упрёка, скорее констатировал очевидный факт. — Всё такая же ехидна… — улыбнулся мужчина. — А Вы как думали, дорогой супруг? Сами же настаивали, что я ничего без выгоды для себя безвозмездно не делаю, — ответила ему графиня в той же манере, улыбаясь. — Пять утра уже скоро, — заметил, как бы между прочим, Атос, поглядев на часы. — Что-то мы заговорились. — Да, Оливье, Вы правы, — согласилась Анна, — я к себе. Доброго Вам утра. — Вам того же, Анна. — Приятных снов, граф, — пожелала молодая женщина, выходя из кухни. — Желаю Вам того же, — молодой человек сопроводил своё пожелание кивком головы и улыбкой, адресованной уже покинувшей кухню жене. «А может быть, миледи права в том, что жизнь в Зафэндомье гораздо лучше?» — мысленно Атос задавал себе этот вопрос, глядя на пустую кружку, словно она могла дать ему ответ…