нити

Впервые Бакалавра в таком непривычном столичному светилу виде Артемию предоставляется шанс лицезреть на исходе третьего дня. Под вечер в кабак набилось народу, несмотря на объявленное днем положение карантина. Или, наоборот, вопреки - пришли напиться в последний раз как люди. Собственно, Артемий и сам сюда заявился с этой целью. Прошел прямо так, в сапогах, на подошвах которых отпечаталась Смерть, и сел за стойку рядом. - Бурая по двойной сегодня. - отозвался моментально бармен. - Самая злая, подгадывал небось, - нахмурился Гаруспик, - нет у меня ничего для тебя, лучше налей мне. - Думаю, стоит поторопиться. Скоро все запасы привозного спиртного закончатся, останется только эта ваша травяная настойка, - невесело усмехнулся Данковский, слегка поворачивая голову. - Немного не то, что ожидал получить от этого городка, а, Данковский? - Артемий поднес стакан с налитым спиртным(походу, ромом), вдыхая поглубже, чтобы сбить послевкусие зачумленного дома. На сцене под огнями медленно изгибалась твириновая дева, ловя пальцами не трав колоски - а пустоту, покачивала бедрами на радость люду. - Вы даже не представляете себе, Артемий, - говорит Бакалавр и, помедлив, снимает перчатки с рук. Сбрасывает чешую, чтобы подышать. Он бледный, вымотанный за день, и выглядит намного человечнее сейчас. Их Линии идут рядом, но никогда им не соприкоснуться. Просто смотреть друг на друга с противоположных сторон и надеяться, что один не убьет в конце концов другого. - Давайте на ты. Так или иначе, грядущие порядки на время устранят все формальности, - он сверкнул алым огоньком на донышке карих глаз и поднял бокал. Неудивительно, что Каины с ним побратимы. - Давай. Ты взял на себя задачу по организации этого совсем не организованного городка. Удачи тебе в этом. Ауч, Медведь, не будь таким саркастичным. - Как сшить воедино лебедя, рака и щуку, а? Только это части одного целого. - Бакалавр кивает. - такой необычный город... таких уже почти не осталось. Можно сказать, борюсь за существование реликвии. - Поборемся, ойнон. Можно начинать с малого. Например, зажечь свечи во всех комнатах, прогоняя мару и тьму. Можно начать спасением одного домишки, а там - посмотрим.

***

- ... и ты позволил этим детям бегать по зараженным районам? - возмутился Бакалавр, даже не пережевав сухарь, - наглотаются вашей традиционной медицины, а затем будешь сам их таскать в госпиталь. - В том то и дело, ойнон, что она детей не трогает. Сам сегодня вынес грудничка из зараженного дома, - Артемий осекся, чтобы смочить губы спиртным, - румяный, здоровехонький. Хотя, конечно, ты тут прав. Шутить с таким нельзя. Бакалавр потер веки усталым жестом. - Я слышал, ты сегодня применял на больных что-то из наследства Исидора. Я прав? Его эти... местные антибиотики. - он нахмурился, выдавливая последние слова. - Они самые, - Бурах-младший, вспомнив о чем-то внезапно, засуетился, рыская по карманам, - да где же... - Грудничка забыл отдать? - Даниил улыбнулся, и вновь сверкнул алый пламенный язычок в глазах. В нем горело пламя, настойчиво, упрямо - сегодня он, наглотавшись иммунников, совершил поистине рыцарский жест - вместо вызвавшихся девушек пошел тестировать их действо в зараженный дом. Метод Петра Стаматина тоже пригодился, судя по всему. Стоит еще забежать к Форели, поругать ее за все хорошее. Героиня-смертница... Нашел. Артемий выудил сверток, наскоро перевязанный жгутом, и развернул прямо на пропитанном твирином столе. Тут и кровавая, и бурая, и даже стебелек белой. Горя много. Горе накормленное. - Это ваша твирь-трава, верно? Вопрос столичного светилы остался без ответа, так как Бурах-младший стал методично отделять стебель от стебля. Наконец, выделив особенно кровавую, злую, цепляющуюся, он протянул ту бармену. - Сотня за стебель. Сегодня берем по повышенной савьюр. - Дурачье, он же отвратительный на вкус, - хмурится Гаруспик, но от денег не отказывается. Бакалавр сцепил пальцы замком и выжидающе уставился на собеседника. - Если переживем эту эпидемию, обязательно приучу к этому делу одного знакомого, занимающегося ботаникой. Занимательно... говоришь, она от крови растет? - Если переживем - так уж и быть, удовлетворю ваше столичное любопытство, - парировал Гаруспик, - да, мы кормим землю кровью приезжих. Поэтому никто до сих пор про нее и не прознал. Даниил улыбается своей усталой вымученной улыбкой, и черты его совсем смягчаются в рыжем свете ламп. У них есть еще полчаса и три стакана, прежде чем каждый разойдется на свою ночную смену.

***

- Девочку твою сегодня ловил. Босая, обзывает дома гнилыми, красна девица вся в буквальном смысле, - Артемий достает банку консерв, разваливающийся скальпель и варварски вскрывает первую последним. - Девочка не моя, и имя ее - Мария Каина. - говорит Данковский, разливая им твирин. Смесь прекрасная, но уж явно лучше, когда Бурах решил познакомить столичного ученого с пеммиканом, - будь уж повежливее, они... характерные личности. - Сынок на попечении. Знаем, видели. С возрастом теряют способность носить обувь? Данковский поднимает голову. Кроме них и бармена сегодня в кабаке никого. Даже хозяин пира, Андрей Стаматин, пошел брата навещать. Степная невестка сидела на краю сцены, болтая босыми ногами и прямо намекая, что никаких покачиваний бедер сегодня не будет. - У меня есть кое-что, Даниил. Только приготовится, боюсь, еще через пару часов. Пойдем ко мне, - говорит вдруг Артемий, словно долго не знал, как подойти к этой теме. Даниил приподнимает бровь. - Приглашение в твою берлогу антинаучностей? Как я могу упустить такой шанс. Конечно, он понимает. Близкие Линии слышат друг друга хорошо. И, когда Бурах переливает первую панацею в склянку для переноски, в глазах Даниила снова появляется тот огонь первых дней.

***

- Получается, все эти дни мы попросту пили на брудершафт? - смеясь, переспрашивает Даниил. Смех у него нервный. Да как тут рассудком не повредиться, честное слово, после такого... - хотя это лучше, чем стрелять в друг друга. - Верно. Ты ведь не собираешься в Столицу? - Только если помочь намылить себе веревку. Сам знаешь... - и махнул рассеянно рукой, - а ты теперь обречен посвятить меня в чудеса этих кровососущих трав. И не отвертеться вам, Бурах. - Пойдем в степь, когда луна будет полная, - Бурах улыбается счастливо за долгое время и видит отражение своей улыбки, - никакой твири не будет без степной романтики.