нити

Лара на его грозный оклик немедленно подняла голову, остановив пальцы на очередной пуговице шинели. Та была ей великовата в плечах, и тонкая ее шейка с головой трогательно торчали из этой шерстяной неурядицы. - Что тебе, Медведь, до меня? - строго осведомилась она, - у тебя было свое наследство, свое дело - ты его выполнил. Я выполняю свое. Анархистку в тот день не расстреляли, нет, ее спасли, выхватили из дрожащих рук револьвер, и пули в том револьвере были настоящие, разящие. Руки у Лары дрожали не от страха, а от ярости. Вот и сейчас ресницы дрожат. Она пытается ему улыбнуться, но получается как-то недобро, похоже на оскал. Рубин не понимает, почему это их Форель вдруг вызвалась вместе на фронт добровольной помощницей, вытаскивать раненых и оказывать первую помощь. Филин молчит, кривя лицо, и наматывает свои нити на кулак так, что те режут кожу - лишь бы свернул поезд потом с путей, лишь бы выбросил их в море степное - приливом принесет домой. Лара сначала обнимает Артемия - у того, наконец, находятся силы в руках и он сжимает эту ненаглядную свою дуру в медвежьих объятиях, думая, как выхватить ее из пожара собственной вендеты. Лара затем обращается и к рыжему воровскому корольку, да вот только тот, слегка дав слабину, забывает - она в былое время воровала лучше их троих вместе взятых. На дне многочисленных карманов куртки завалялись револьверные патроны. Чем больше, тем лучше. Папа, жди.