нити

- Полковнику никто не пишет? Лара разбирает приходящие письма, в большинстве своем пустословные, купите то, приобретайте это. Ларе Равель в общем-то все равно на то, как мир проходит мимо нее последний десяток лет, и жизнь ее, кажется, закончилась в тот момент, когда она не умерла во время Второй Вспышки, наглотавшись гнилой воды из бочек. - Александр, поберегите ногу, - говорит она, пуская в голос тень улыбки. Она не улыбается Александру Блоку, но улыбается письмам старых друзей. У кого из них четверых первой пробьется седина? Эй, Форелька, а, Форелька, чур на мне первой - тогда будешь со мной, если никого не найдешь лучше старого паршивца... А Блок, ваш легендарный Полководец, Пепельный Генерал, что пошел священной войной против всех еретиков страны, теперь слабый и усталый. Ему не хочется больше мстить за отца, да и смотреть на этого молодого старика грустно и жалостливо. Почему же она все еще здесь? Лара отлучается в свой уголок большой и пустой квартиры. Жены, родственников - нет. Сиделка ветерану, отгоняющая стервятников. Отличное прикрытие, Равель. Равель, дочка отравителя, предателя, дезертира - только и сможешь, что атаковать исподтишка. Собери и разбери свой старенький револьвер, что ты привезла сюда пять лет назад. Сегодня она это сделает. Она сможет. Она гладит Блока по предплечью, возвращаясь, и они вместе читают книги до самого вечера, когда жидкий свет лампы стекает ей на колени. Тогда Лара целует бывшего полководца в лоб. - Я приготовлю ужин. Рыбу с картошкой. Блок улыбается устало своей отравительнице. Отравительница вздрагивает, пытаясь сбросить эту вязкую нежность с себя. И так каждый вечер они ждут, когда Блоку, наконец, разорвет горло рыбная кость.