***
Сейчас мужчина был готов продать душу даже за нечто в два раза хуже еды его собственного приготовления, в данный момент казавшейся вовсе пищей богов, — лишь бы ради утоления голода не пришлось принимать то, что могло спровоцировать болезни пищеварительной системы. А соблазн был велик. «Но от одного раза ведь ничего не будет?» — думал он, пока остальные выстраивались в очередь. «А если что-то всё-таки будет?» — между тем, спрашивал он себя. Надо проверить. Патрик встал в конец очереди. Впервые с того момента, как оказался здесь. Шёл четвёртый день со дня похищения. Он всё ещё надеялся, что Пит его найдёт, и ждал. Хотел, чтобы Пит знал, что он ждёт. Об этом Патрик размышлял, поедая данную ему пищу. На вкус было ещё хуже, чем на вид, поэтому надо было как-то отвлечься. Он оглядел помещение. Лучшим способом отвлечения могло бы стать прокручивание в голове чего-то приятного. А самым приятным был секс. Однако, во избежание неловких ситуаций, вспоминания сексуальных опытов с Питом стоило избежать. Особенно учитывая то, что комната, пусть и слабо, но всё же была освещена, и находилось здесь помимо Патрика двенадцать человек, не считая двух сотрудников охраны. М-да, нужно было сосредоточить мысли на чём-нибудь другом.***
На следующий день после примирения Пит снова вернулся с работы очень уставший, хмурый и недовольный абсолютно всем. Патрик подбежал и крепко его обнял — привычный жест. Бизнесмен очень крепко прижал его к себе, а потом выпустил, удерживая немного дольше, чем обычно. — Я приготовил мясо в духовке, — произнёс Стамп. — Прости, сладкий, я совсем не голоден, — негромко ответил старший, после чего обошёл «повара» и походкой зомби направился к лестнице. Тот двинулся за ним, но Пит, уже стоя на второй ступеньке, остановил его, не успел мужчина сделать и шаг на лестницу. — Ты не должен пропускать ужин из-за меня, — как-то хрипло сказал Вентц, и голос его заставил голубые глаза Патрика округлиться. — Ешь. Я сам спущусь потом. Стамп застыл на месте — ни шагу вперёд, ни шагу назад. Пит не сомневался, что тот пойдёт за ним, но даже недолгая передышка, чтобы побыть в своих мыслях, могла помочь расставить всё на свои места. Когда дверь в спальню закрылась, Патрик продолжил подъём по лестнице. Он поднимался аккуратно, ступал тихо, а оказавшись у двери, сначала послушал, что происходит в комнате, и только потом вошёл. Пит сидел на подоконнике, опираясь спиной на оконное стекло, когда любимый оказался на пороге комнаты. — Присядь, — попросил он спустя секунду тишины, кивнув на участок подоконника рядом с собой. Патрик покорно сел рядом с ним. Бизнесмен лениво взял его за руку, переплёл их пальцы и закрыл глаза, положив голову на плечо родного человека. Стамп, ранее охваченный тревогой, немного успокоился и осторожно повернул голову, вдыхая запах чёрных волос и медленно растворяясь в нём. — Я очень устал, — не открывая глаз, сказал Пит слегка дрожащим голосом. — Я знаю, дорогой, — ласково ответил младший, свободной рукой поглаживая щетинистую щёку своего мужчины. — Могу я что-нибудь сделать для тебя? Вентц какое-то время молчал, не шевелясь, а потом вскочил с подоконника и подошёл к Патрику вплотную, встав между его ног. — Пообещай мне, — с нездоровым блеском в глазах начал он, — что всегда будешь рядом со мной. Что бы ни случилось. — Но, Пит, я не могу… — хотел было воспротивиться Стамп, однако был прерван. — Пообещай мне, — дрожащим голосом вскрикнул Пит, — даже если это неправда. Он был готов рыдать. Патрик положил ему руки сзади на шею и притянул к себе. — Питер Льюис Кингстон Вентц третий, — ровно обратился он, — я обещаю, что буду любить тебя и буду рядом с тобой, пока в моих жилах кипит кровь. — Лучше и быть не может, — шепнул Питер Льюис Кингстон Вентц третий, положив любимому руки на талию. — Спасибо тебе, — он накрыл губы Стампа своими, не дав тому сказать ещё что-то. Тогда Патрик хотел сказать: «Я люблю тебя». Сейчас, если бы Пит попросил, Патрик с уверенностью сказал бы, что будет любить его всегда и всегда будет рядом с ним. Пока в его жилах кипит кровь.***
Три минуты истекли. У всех забрали остатки еды и пластиковые стаканы. Сегодня без происшествий. Или… Когда двери закрывались, старик, ещё позавчера боровшийся с охранником за остатки своей еды, начал громко надрывно кашлять. Он делал это так, что даже скрип двери не мог заглушить его. Старик кашлял и кашлял, и Патрик уже хотел предложить ему свою помощь, как вдруг кашель прекратился. Прекратился столь же резко, сколь получил своё начало. Стамп почувствовал, что с этим кашлем прекратилось ещё кое-что. Все молчали. От этой тишины душу рвало на части. Хотелось закричать, чтобы все перестали молчать. Хотелось подойти к каждому, кто сидел в той комнате, включая старика, чья жизнеспособность вызывала сомнения, и крикнуть прямо в лицо: «Хватит молчать! Скажи что-нибудь!» И даже если бы это не помогло, после этого крика давящая удушающая тишина никогда бы больше не стала прежней. Может быть, все молчали бы потому, что сами хотели бы молчать, а вовсе не потому, что были бы в оцепенении от ужаса перед Смертью, промчавшейся прямо у них перед носом. У противоположной стены, ближе к дальнему углу, в зоне, где сидел старик, послышалось копошение. Патрик выдохнул. Едва ли эти мышиные шорохи могли сравниться с криком или парой слов человеческой речи, но всё же от них становилось немного легче. Слова могли убить эту страшную тишину, но только правильные слова, сказанные в правильное время. То, что было далее сказано Дэвидом, только укрепило невидимый лёд, мешавший пленникам шевелиться или говорить. — Он мёртв, — сухо произнёс мальчишка, судя по звукам, возвращаясь на своё прежнее место. Все молчали. Лёд. Казалось, лёд мешает даже потоку мыслей. По крайней мере, Патрик думать уж точно не мог. Много ли времени прошло со встречи со Смертью, точно сказать никто не имел возможности. Леди с косой, вроде как, пришла не к нему, однако менее жутко от этого не становилось. Стамп ощущал присутствие мертвеца не только в другом углу комнаты. Он и сам сидел, как покойник — без слов, без движений, без мыслей. Ему казалось, что даже дыхание его стало тише, если вовсе не исчезло, а сердцебиение невероятно замедлилось, если вообще не остановилось. Наконец замок железной двери скрипнул, в комнату зашёл мужчина. Патрик, как и остальные, знал, что за этим последует, но ему не было страшно, наоборот: он даже испытал некоторое облегчение. Как можно было судить по тому, что никто не начал прятаться по углам и трястись, что было весьма необычно, остальные пленники чувствовали нечто подобное. Бугай оглядел комнату и остановил взгляд серых глаз на трупе старика, отличавшемся от живых своим странным спокойствием, выражавшемся не только на лице, но и в теле. Мужчина подошёл к трупу и пнул его по ноге. Не получив никакой реакции, он пренебрежительно осмотрелся и голосом обиженного отца спросил: — Что с этим? — Мёртв, — тем же тоном отозвался Дэвид. Охранник резко наклонился и схватил мальчишку за руку. В течение той доли секунды, что была потрачена им на движение, Патрик искренне надеялся, что бугай уберёт труп, но, похоже, он решил забрать живого. Дэвид сидел близко к двери, поэтому остальным не пришлось долго видеть попытки отбиться. Со звуком закрывания дверного замка к Стампу вернулась способность думать, однако дёргаться и говорить он всё ещё боялся. Это даже было хорошо, потому что он испытывал необходимость сбежать из этой комнаты, населённой одиннадцатью людьми, в мир собственных мыслей. Теперь, когда невидимый трон в помещении заняла непроглядная тьма, натянув на свою аморфную голову такую же невидимую корону, Патрик совершенно не стыдился придаваться воспоминаниям о «запретных плодах», вкушённых им вместе с Питом и благодаря ему. Пожалуй, сильнее всего в сознании отпечатался их второй сексуальный опыт. Патрик любил вспоминать именно второй секс, а не первый, потому что первому явно не хватало огня. Динамики. Страсти. Пит сказал, что первый секс должен быть нежным, потому что от него зависит вся дальнейшая сексуальная жизнь. И, наверное, он бы позволил первому разу быть вторым, если бы не выяснил, что Патрик девственник. Тридцатилетний, мать его, девственник. Стамп никогда не жалел, что сказал правду тем вечером, но всё же он любил второй секс больше, чем первый, за его особенную жёсткость. События, прозванные Патриком как «один раз, когда у них с Питом не вышло, и два раза, когда у них с Питом вышло», начались спустя несколько дней после их поцелуя, ознаменовавшего начало отношений.***
В очередной раз Вентц провожал своего парня до дома после свидания. В тот день они ездили на пикник и провели в лесу целый день, но это было потрясающе. В лесу никого не было, кроме них; вечером на тёмной улице никого не было, кроме них; казалось, что, кроме них никого не было во всей вселенной. Момент был прекрасен, однако настала пора прощаться. Пит прижал мужчину к себе, совершенно не желая его отпускать даже в его дом, на дорожке к которому они стояли. Что уж говорить: Патрик и сам вовсе не хотел расставаться, даже зная, что завтра их снова ждёт встреча. — Может быть, если ты не занят вечером, ты зайдёшь ко мне? — немного неуверенно предложил он, всё ещё держа голову на плече любимого и опаляя горячим дыханием его шею. — Ну, если ты так настаиваешь… — деловитым тоном ответил Пит. Стамп засмеялся. Шутник отреагировал на его улыбку тем же. Уже минуту спустя мужчины стояли на крыльце дома Патрика Стампа. Хозяин дома открывал дверь ключом, а его парень стоял сзади, внимательно следя за его действиями. За белой дверью, являвшейся входом в одноэтажный небольшой дом, располагался длинный коридор, на противоположном от двери конце которого стоял гардеробный шкаф из светлого дерева. Обе белые стены коридора прерывались дверьми из того же дерева, что и шкаф, между которыми висели картины — по одной на каждой. На белом потолке висели полусферические люстры, заливавшие коридор всё тем же белоснежным светом. Пол был выстлан кафелем, стилизованным под светлое дерево. Пожалуй, только элементы из дерева прибавляли этому месту хоть сколько-нибудь уюта. Будь они такими же белыми, как стены и потолок, коридор напоминал бы больничный. По крайней мере, так полагал Пит, но мнение своё не озвучивал. — Пойдём в спальню, — сказал Патрик, отвлекая бизнесмена от рассматривания коридора. Вентц кивнул. Как выяснилось, в спальню вела первая дверь слева. Спальня, подобно коридору, была светлая. Выделялись здесь лишь сиреневые шторы и чёрный ноутбук. Гость посмотрел на заправленную кровать, стоявшую в дальнем правом углу комнаты. Спальное место было таким же маленьким, как и помещение, в котором оно находилось. — Могу я присесть? — спросил он, кивнув на кровать. — Да, конечно. Питу хватило двух небольших шагов, чтобы добраться до постели и погрузиться на неё. Из-за небольшого размера Вентц совершенно не рассчитывал, что эта кровать подойдёт для секса, но, присев на неё, понял, что варианта лучше и быть не может. По мягкости постель можно было сравнить разве что с облаком. — А прилечь можно? — спросил он уже чувствуя, что сейчас растечётся. — Да, конечно, — в привычной для себя манере ответил Патрик. Мужчина плюхнулся на кровать, оставив ноги свешиваться, и закрыл глаза. Лежать на этой кровати было ещё приятнее, чем сидеть, так что Питу не составило труда представить, как и чем он будет доставлять любимому удовольствие здесь. Почувствовав, что тот сел рядом, Вентц обнял его за талию и привлёк к себе, заставив лечь перед собой. Настало время действовать. Бизнесмен открыл свои карие глаза и придвинулся ближе к парню, так, что он мог чувствовать его запах. Он поцеловал Стампа между лопаток, аккуратно снимая свою обувь без помощи рук — они ещё были обёрнуты вокруг талии младшего парня. Наконец, когда кроссовки оказались на полу, Пит лёг чуть выше, положив на кровать и ноги. Он поцеловал шею Патрика, а одной рукой начал разворачивать его к себе. Шляпа того лежала где-то сверху, очки ещё прочно сидели на переносице, и сам он лёг на белоснежную кровать в грязной обуви, но всё это было уже неважно. Пит осторожно снял очки любимого и накрыл его губы своими, ложась сверху. Вентц уже потянулся к низу футболки своего парня, чтобы избавить его от этого предмета гардероба, как вдруг заметил что-то странное. Прикоснувшись к руке Патрика, старший резко прервал поцелуй. Рука была так холодна, будто он только что вытащил её из морозильной камеры. — Ты уже занимался сексом раньше? — задал резонный вопрос Пит. Стамп покраснел и отвёл взгляд в сторону. Этот жест был более красноречив, чем краткое «нет». — О’кей, — отозвался Вентц, слез с парня и принялся надевать обувь, сев на край кровати. Патрик тоже сел, ссутулившись. — Ты что, бросаешь меня? — дрожащим голосом, переходящим в крик, спросил он. Пит усмехнулся, но тут же стёр улыбку с лица, когда заметил, насколько искренни эмоции его парня. — Нет конечно, — он подался к Патрику, огладил ладонью его щёку и поцеловал в кончик носа, после чего убрал руку. — Мы займёмся сексом завтра, обещаю. — Почему не сегодня? — разочарованно спросил Стамп. — От первого секса зависит вся дальнейшая сексуальная жизнь. А ты хочешь лишиться девственности на узкой кровати без подготовки… Моральной и физической подготовки, — дополнил Пит, вспомнив ледяные руки. — Но разве не самое важное, чтобы это произошло с человеком, которого я люблю? — Я тоже тебя люблю, — Вентц улыбнулся. — Поэтому я никогда не прощу себе, если твой первый раз будет недостаточно идеальным со мной. Патрик опустил глаза, обдумывая полученную информацию. Пит с упоением наблюдал за ним. — А что сегодня? — он снова поднял глаза на парня. — Мы можем переночевать у меня вдвоём, чтобы ты привык к моей кровати. Она больше, но матрас более твёрдый. Может быть, ты вообще не захочешь заниматься сексом на ней. Если так и будет, просто скажи мне, — старший вновь погладил его по щеке. — Договорились? Стамп кивнул и улыбнулся. Как правило, Пит оставлял свою машину недалеко от дома Патрика, чтобы какое-то время прогуляться с ним. Тот был даже рад этому. До машины они дошли молча. Младший парень размышлял обо всём, что было сказано бизнесменом, а тот, в свою очередь, наблюдал за ним и изредка поглядывал на ночное небо. К чему следить за далёкими светилами, спрашивал он себя, если главная звезда сейчас находится рядом? — Только без приставаний сегодня, ладно? — с улыбкой произнёс Вентц, мельком взглянув на Патрика, когда они преодолели примерно половину пути на машине. — Ты ведь понимаешь, что к тебе это тоже относится? Мужчины засмеялись. — Я буду спать в пижаме, чтобы тебе было легче, — серьёзно сказал Пит. — Ого, ты настолько горяч, что я могу возбудиться от одного твоего вида в трусах? Интригует. — Завтра вечером проверим, — обиженно пробурчал Вентц, чем ещё сильнее рассмешил своего парня. — Жаль, что я не взял с собой ничего такого, — посетовал он. — Я не буду приставать, даже если ты ляжешь полностью голый, — с уверенностью ответил Пит. — То есть ты не считаешь меня горячим? — Стамп попытался изобразить обиду, едва сдерживая улыбку. — Что? Нет, я не… — он замялся. — Я имею в виду, что могу сдерживаться, если нужно. — А я, то есть, не могу? — Чёрт возьми, Патрик! — не найдя ответ, крикнул Вентц. Патрик громко засмеялся. Водитель автомобиля подхватил его смех. В тот вечер бизнесмен сдержал своё обещание: он не пытался склонить Патрика к сексу раньше времени и сам спал в пижаме, чтобы тому «было легче». Наградой за это ему послужил прекрасный завтрак, приготовленный любимым.***
Энди поставил тарелки на стол и занял своё вчерашнее место. Пит сел напротив. На завтрак было приготовлено и впрямь что-то овощное. Хозяин дома удивился, как «повар» нашёл в их холодильнике столько овощей, чтобы приготовить полноценное веганское блюдо на двоих, но спрашивать об этом не стал. — Спасибо за завтрак, — поблагодарил Вентц. — И приятного аппетита. — И тебе, — кратко отозвался Хёрли. Оба приступили к трапезе. Нельзя было сказать, что Питу пища очень нравилась, но, тем не менее, он молча всё съел. — Вы с Джо встречаетесь сегодня? — спросил Эндрю, предусмотрительно дождавшись, пока собеседник доест. — Да, в час дня. Энди кивнул. Хозяин дома встал из-за стола и принялся убирать тарелки. — Ты хочешь уехать? — несколько разочарованно поинтересовался Вентц, отмывая одну из тарелок. — А ты хочешь, чтобы я остался? — Да, но я подумал, что у тебя могут быть дела. — Я уеду, когда ты сам меня об этом попросишь. Мужчина поставил посуду на сушку и повернулся к старому другу. — Даже если я попрошу тебя об этом через неделю? — Да. Пит грустно улыбнулся. Он был уверен, что при таком раскладе не попросит Энди уехать, пока Патрик не переступит порог этого дома. Но что, если не переступит? О таком Пит просто старался не думать. И всё-таки. Что произойдёт с его жизнью, если Патрика не станет? Сможет ли он организовать похороны? Сможет ли присутствовать на них? Сможет ли взглянуть на спокойное бледное лицо любимого, зная, что на нём больше никогда не промелькнёт тень улыбки? Сможет ли наблюдать за тем, как крышка гроба закрывается, и его погружают на двухметровую глубину? Сможет ли жить после этого? А если и сможет, то ради чего? Нет, о таком Пит не хотел даже думать. Он взглянул на себя в наружное зеркало заднего вида и пришёл к выводу, что лучше надеть солнцезащитные очки, чтобы скрыть покраснение и опухлость глаз. Так Вентц и поступил. А потом вышел из машины и двинулся к фонтану, пересекая многолюдную площадь города. Джо в пункте встречи не было, как и нигде в округе, хотя время уже близилось к назначенному. Пит присел на скамейку и уткнулся в телефон. Вновь множество звонков с работы, но ни одного звонка от кого-то по-настоящему важного. Как всегда. После избавления от лишних уведомлений мужчина и сам не заметил, как засмотрелся на фотографию Патрика, сделанную около недели назад и с того самого момента стоявшую на рабочем экране его телефона в качестве обоев. «А ведь вполне возможно, что это последняя фотография Патрика. Живого Патрика», — пронеслось в голове Пита. «Нет, я найду его раньше, чем что-то успеет случиться». «А если уже случилось?» «Нет. Я бы почувствовал это». «Почему ты так в этом уверен?» «Потому что любой человек почувствовал бы, если бы потерял часть себя». Части друг друга — они и впрямь были родственными душами, нашедшими себя во вселенной, где существование родственных душ не было научно доказано. Они принадлежали друг другу. И пусть Пит никогда бы этого не признал, он принадлежал Патрику ровно столько же, сколько и Патрик принадлежал ему. Поэтому кто как не Пит был достоин лишить Патрика девственности? Весь день после их первой совместной ночи Стамп по настоянию любимого провёл в его особняке. По возвращении домой Вентц, держа в руках какие-то пакеты, убежал в спальню со словами «Я должен там всё подготовить», тем самым заставив Патрика ждать ещё полчаса. В течение этого получаса он слушал музыку, проверяя социальные сети, так, что когда Пит спустился и подошёл к нему, Стамп его не видел и не слышал. Присутствие возлюбленного он осознал лишь тогда, когда тот погладил его по плечу. — Ты готов? — спросил хозяин дома, когда парень убрал наушники и поднял голову. На Пите вместо обычного делового костюма были тёмно-серые джинсы и не заправленная в них белая рубашка. Сексуально. — Да, — уверенно ответил Патрик, вставая. На второй этаж они поднялись бок о бок, но на подходе ко входу Вентц немного обогнал любимого, чтобы открыть тому дверь. Младший сделал шаг в спальню, а его парень встал позади, закрыв дверь. Комната выглядела невероятно: повсюду стояли свечи, тускло освещающие спальню, а кровать была усыпана красными, как кровь, лепестками роз. Даже запах здесь стоял приятный. — Чёрт, Пит, — Стамп удивлённо разглядывал это великолепие, с трудом веря, что всё ради него одного, — это потрясающе. Пит никак не отреагировал на данное высказывание, зато подошёл к любимому сзади вплотную и положил руки на его плечи. — Я хочу, чтобы ты расслабился, — прошептал он на ухо парню и принялся аккуратно массировать его плечи и спину. Патрик застонал, прикрыв глаза. Через несколько минут Вентц опустил руки и поцеловал его в шею, после чего тот развернулся. Их губы слились в жарком поцелуе. Старший обнял любимого за талию, а тот, в свою очередь, обнял его за шею. — Если я прыгну на тебя, ты удержишь? — неожиданно спросил Стамп, резко отпрянув. — Конечно, — решительно ответил Пит, опустив руки и приготовившись хватать ноги любимого. В прыжке он обвил ногами поясницу бизнесмена. Вентц и впрямь удержал его, за что был награждён очередным поцелуем. Однако долго держать он не мог, поэтому очень скоро, сделав несколько шатких шагов, упал на кровать. Патрик вскрикнул. — Всё хорошо? — с беспокойством спросил старший. Не хватало ещё, чтобы первый секс любимого закончился, не начавшись, переломанными рёбрами. — Да, всё отлично, — ответил тот, дабы сразу избежать ещё тонны вопросов о его эмоциональном и физическом состоянии. Пит окончательно лёг на парня, прижавшись к нему, и поцеловал его за ушком. По всему телу Стампа пробежались мурашки, а сам он прогнул спину и, закрыв глаза, застонал — именно там находилась его эрогенная зона. Вентц хитро улыбнулся сам себе, после чего осторожно стянул с Патрика его светло-серую футболку, кинув её на пол, где свечей не было. Затем он встал на колени и снял свою рубашку, поочерёдно расстёгивая все пуговицы. Патрик привстал, опёршись на кровать локтями, а глаза его заблестели. — Пит… — выдохнул он, рассматривая прекрасное рельефное мужское тело, украшенное многочисленными татуировками. — Хорошо, что я вчера спал в пижаме, верно? — пошутил Вентц. Младший парень засмеялся, но взгляд его всё ещё был прикован к телу любовника. — Руками трогать можно, мы же не в музее, — произнёс тот, и Стамп тотчас провёл пальцами по его прессу. Пит взял его руку и поднёс к своей щеке. Только в этот момент Патрик поднял на него глаза. — Рука такая тёплая… — едва дыша, постановил он. — Всё ради этого. Ради того, чтобы ты не волновался. Вентц позволил парню опустить руку, после чего они оба вновь оказались в лежачем положении. Голова Патрика пошла кругом, когда он почувствовал на себе горячее тело любимого. Ничего более приятного он в жизни не ощущал. Их губы и языки вновь соединились. Вскоре старший привстал и приступил к расстёгиванию штанов. Через пару секунд и они оказались на полу вместе с трусами, носками и обувью, а Стамп в очередной раз убедился в правильности вчерашнего решения Пита спать в пижаме. Даже через трусы было бы видно, каких внушительных размеров его член. Патрик, уже не в силах терпеть, сам расстегнул свои чёрные джинсы, однако снять их всё же доверил парню. Внезапно Вентц остановил свои действия, встал с кровати и взял с тумбочки тюбик неизвестного вещества и один из презервативов, которые Патрик сразу и не заметил. — Прежде чем мы начнём, я тебя растяну, — с этими словами он достал презерватив и надел его на указательный палец. — Руками? — голосом, полным возмущения, спросил младший парень. Пит замер с презервативом в одной руке и открытым тюбиком смазки в другой, после чего загадочно посмотрел вдаль, прищурившись и анализируя вопрос. — Чёрт возьми, Патрик, — сохраняя серьёзное выражение лица, выругался он. Стамп засмеялся, осознав глупость заданного вопроса. Пит, тоже смеясь, продолжил свои махинации. Встав на колени на кровать перед любовником, Вентц спросил: — Ты готов? — Мне немного стыдно, — неуверенно ответил тот, покраснев. — Если ты понимаешь, о чём я. — Понимаю, конечно. Но это всего лишь я, Патрик, — Пит позитивно улыбнулся. — Мы с тобой знакомы двадцать пять лет. Я люблю тебя как друга, люблю тебя как мужчину. Мы с тобой уже семья. И я уж точно не собираюсь кому-либо рассказывать о том, что сегодня будет. Патрик кивнул — это был одновременно ответ на вопрос о его готовности и ответ на речь любовника. Когда старший вошёл одним пальцем, Стамп застонал и прикрыл глаза. Плавные движения внутри, мягкие прикосновения к простате, усиливающие возбуждение, поглаживания любимого и прекрасный запах ароматических свечей, особо явственно чувствовавшийся именно сейчас, — всё это заставило по-настоящему расслабиться. Каждый раз, когда Пит вводил новый палец, ему становилось всё лучше. Когда мужчина начал наступательные движения всеми тремя, Патрик вовсе находился на грани оргазма, как вдруг пальцы исчезли. Вентц начал удовлетворять парня членом. — О, да, Пит… — простонал Стамп, почувствовав его внутри себя. Вначале казалось, что Пит потрясающе трахает его одним пальцем, но теперь, чувствуя внутри себя толчки члена, он понимал, что ничего приятнее в жизни с ним уж точно не происходило. А Пит даже не вошёл во всю длину. — Пит, прошу тебя, войди полностью… Я хочу тебя всего, — умоляюще вымолвил младший. Вентц ответил что-то, но Патрик не смог разобрать, после чего резко вогнал в любовника член до самого основания. Тот вскрикнул от вспышки боли, сопровождавшей резкое наступательное движение парня. Сквозь плотно сжатые веки проступили слёзы, однако потом его тело начало растекаться от удовольствия. Похоже, боль только усилила желание. — Да, Пит, вот так, — стонал Патрик, изгибаясь. — Продолжай, прошу тебя… Однако вечно он продолжать не мог. Спустя время Пит кончил, и когда партнёр подумал, что лучше и быть не может, бизнесмен взял до предела возбуждённый член любимого в рот. — О, Пит… — вновь простонав, Стамп запустил руку в мягкие тёмные волосы. Когда Патрик кончил, у него перед глазами начали летать тёмные пятна, а в ушах зазвенело, из-за чего он даже не сразу заметил, что Пит прилёг рядом. Возможно, если бы у него были силы говорить, он бы сказал, что секс был просто потрясающий и что он очень сильно любит Пита, однако оставшейся энергии едва хватило, чтобы отдышаться. Прежде, чем провалиться в крепчайший сон, Стамп почувствовал, что любимый накрыл их одеялом и лёг на его плечо.***
Как бы Патрику ни хотелось продолжать вспоминать серию их совместных вечеров с Питом, стоило быть осторожным — скоро должен был вернуться Дэвид, а даже кратковременного озарения комнаты хватило бы, чтобы каждый оглядел каждого. В том числе и Стампа в его наполовину возбуждённом состоянии. Чтобы скрыть неявный бугорок на джинсах в зоне паха, он согнул ноги и прижал их к себе. А там, дальше, сам как-нибудь пройдёт. Как Патрик и ожидал, Дэвид вернулся очень скоро после того, как он закончил проигрывать в памяти вышеописанный вечер. Свет лился в комнату лишь пару секунд, однако даже этого времени хватило, чтобы Стамп заметил промелькнувшее перед собой бледное потное лицо. Это, конечно, был Дэвид — измученный, выглядевший так, будто готов стать вторым мертвецом за сегодняшний день. Дверь закрылась, парень занял своё прежнее место рядом с трупом. Тишина прервалась частым тяжёлым дыханием, которое не сошло на нет даже про прошествии некоторого времени. — Дэвид, что с тобой? — обеспокоенно спросила Руби. Патрик почувствовал, что она поднялась со своего места. — Они… ввели… что-то ещё, — продолжая задыхаться, с трудом вымолвил мальчишка. Присутствующие загудели. — Они ввели тебе это до фильма? — громче всех их продолжала задавать вопросы фиолетововолосая девушка. — Да. Руби снова присела. Стены продолжили отражать гул толпы. Вскоре и дыхание успокоилось, слившись с прочими звуками и став едва различимым дополнением к ним. Всё стало таким же, каким было вчера и позавчера. Изменения претерпели лишь умы людей. Патрик помнил их, как мертвецов с живыми глазами, кричавшими, что они ещё готовы жить и бороться. Теперь же он знал, что большинство глаз угасли, а крики утихли. Потому что все вдруг поняли, что, раз умер один, умрут и остальные. И никто не знает, кто станет следующим. Так есть ли смысл бороться за лишние несколько дней или проще умереть сегодня, сейчас, в настоящий момент? Даже сам Патрик, до последнего питавший надежду, что Пит найдёт и спасёт их всех, находился на перепутье. С одной стороны, он медленно принимал тот факт, что ничем не отличается от остальных, как и любовная история его и Пита ничем не отличается от других историй, но с другой… Было ли так просто принять это, как могло показаться со стороны? И стоило ли вообще продолжать бороться за свою веру, пусть даже борьба происходила бы с самим собой? Пытаясь найти ответы на эти вопросы, Патрик вспомнил строчки из одной песни. Кажется, смысл у них был такой: «иногда плата за веру состоит в том, что она подвергается испытаниям снова и снова». Но, чёрт возьми, что же это была за песня?.. — Sometimes the only payoff for having any faith is when it's tested again and again everyday. I'm still comparing your past to my future. It might be your wound, but they're my sutures… — негромко напел Стамп и остановился. Если до его слов присутствующие гудели, то после замолчали абсолютно все. Нет, они не испугались чего-то и не смутились. Они слушали. Он никогда не думал, что у него есть настоящие способности к вокалу. Нет, конечно, Пит постоянно говорил ему, что тот прекрасно поёт, а по хоровому пению в школе у Патрика всегда стояла твёрдая оценка «отлично», но… — Продолжай, Патрик, — прошептала ему на ухо Руби. — Ты прекрасно поёшь. От слова «продолжай» мужчина немного вздрогнул. В свете последних заново пережитых им событий данное слово звучало довольно странно. Двусмысленно. — I am the sand in the bottom half of the hourglass, glass, glass. I'll try to picture me without you but I can't, — уже громче пропел он, избавившись от смущения и страха и закрыв глаза. Патрик чувствовал, как эта песня помогает ему отпустить все эмоции, избавиться от мыслей, не знающих пощады, и ему это нравилось. Останавливаться Стамп не собирался. Он слышал собственный голос прямо сейчас, и — ох, чёрт, — это было самое прекрасное, что он когда-либо слышал. — Cause we could be immortals, immortals. Just not for long, for long… Live with me forever now, pull the blackout curtains down. Just not for long, for long… We could be immortals… Immortals… Песня закончилась. Патрик открыл глаза. Неожиданно перед ним на долю секунды промелькнули восхищённые лица соседей и их руки, поднятые для хлопков. Он не понял, был ли это неконтролируемый полёт фантазии или моментальное прозрение, но факт оставался фактом — практически сразу громыхнули аплодисменты. Их было всего одиннадцать, но звук был такой, будто Патрик выступал перед большим залом. И ему это чертовски нравилось.***
Джо возник из-за угла, махнул Питу рукой и уже через несколько секунд оказался у него перед носом. — Салют, Пит, — немного более радостно, чем ему полагалось, поздоровался шатен, крепко обняв мужчину. — Здравствуй, Джо, — ответил он, обняв старого друга в ответ. — Посидим в кафе или прогуляемся? — Да… как тебе удобно, — будто растерявшись, произнёс Джо. Пит ободряюще улыбнулся, заставив Тромана чувствовать себя комфортнее. М-да, он и забыл эту улыбку. Улыбку, которой людей умеет награждать только Пит Вентц. Улыбку, от которой чувствуешь себя в безопасности. Улыбку, по вине которой перед его ногами штабелями ложатся и парни, и девушки. Вскоре мужчины уже сидели друг напротив друга в дешёвом кафе через дорогу от площади. — Так ты думаешь, — начал Джо, когда официантка, принёсшая им меню, удалилась на достаточное расстояние, — что похищения Руби и Патрика связаны? — Пока не знаю. Мне это сказал Энди. — Ого, — еврей приподнял брови. — Он и к тебе приезжал? — Более того, он сейчас у меня дома. Глаза Тромана ещё больше стали походить по форме и размеру на два блюдца. — Ты что-нибудь выяснил? — резко перешёл к делу Пит, не став дожидаться завершения светской беседы на сторонние темы. — Не так уж и много, на самом деле, — досадно пожал плечами Джо. — Подруга Руби сказала мне, что её увезли на фургоне компании «Радуга». Я поискал в интернете их сайт. «Радуга» — модельное агентство, не более. — Имя, фамилия подруги, — сурово попросил бизнесмен, уцепившись за нить, которая, кажется, могла вывести его к разгадке данного дела. — Воу, чувак, поделись хоть мыслями, — ошалел Троман, подняв руки на уровень головы ладонями вперёд. Пит хмыкнул. В этот момент к ним подскочила официантка и попросила озвучить заказ. — Чёрный кофе без молока с двумя кубиками сахара, — неспешно сказал Вентц. — Мне тоже кофе, но с молоком, — протараторил Джо. Когда девушка оставила друзей в покое, бизнесмен продолжил диалог: — А помнишь, как в школе я врезал Энди за то, что он не захотел сообщать мне ответы на контрольную? — Помню, конечно, — двухдетный отец усмехнулся. — Мы ведь только после этого начали тусоваться с Энди. Мы тогда ещё целую неделю… — Так вот, Джо, — перебил его Пит, — с того дня мало что изменилось. Имя, фамилия подруги. Нахмурившись, Троман, наконец, ответил: — Зои Зелински. Ты что, собрался о ней справки наводить? — Да, — гаркнул Вентц, хотя, на самом деле, сам толком не знал, зачем ему эта информация. Он достал блокнот и начёркал в нём имя подруги Руби и название модельного агентства, в грузовике которого девушку увезли, — «Радуга». Безусловно, некоторые подозрения у Пита были. Во-первых, ему казалось, что Зои — не просто подруга для Руби. Он помнил себя в возрасте девушек и помнил, что со своими обычными друзьями он родителей не знакомил ровным счётом ни разу. А вот когда у него впервые появился парень, он не познакомил с ним друзей, зато познакомил родителей, выдав его за обычного друга. Что бы там ни было, Вентц и впрямь собирался проверить свою догадку через банальное наведение справок. При анализе страниц в социальных сетях двух молодых девушек о них можно было узнать больше, чем знают их родители, — полагал он. Во-вторых, «Радуга» — не просто модельное агентство. В этом Пит был уверен на все сто. Иначе зачем им похищать восемнадцатилетнюю девушку? В данном случае у него было две теории. Первая гласила, что похищения Патрика и Руби никак не связаны, а «Радуга» — бордель, куда девушек сгоняют насильно. Вторая же его теория заключалась в том, что это агентство — своеобразная тюрьма для определённых людей. И пусть Пит не хотел это признавать, было лишь две вещи, которые могли объединять Руби и Патрика: связь с Вентцем и сексуальная ориентация. Последнее можно было установить, опять-таки, только через наведение справок. Официантка принесла две кружки кофе, о которых мужчины успели позабыть. Дождавшись благодарности, девушка ускакала дальше, а бизнесмен спросил: — Когда Зои сказала тебе, что Руби увезли на фургоне «Радуги»? — В тот же день, — Джо сглотнул, помешивая кофе. Теперь вместо прежних непонимания и злости в его зеленовато-голубых глазах заиграла надежда. — Она говорила ещё что-нибудь примечательное? — Хм, — он приступил к анализу разговора, состоявшегося почти месяц назад. — Нет, ничего, вроде. Пит нахмурился. — Есть ещё что-нибудь? — спросил он, всё ещё держа блокнот в одной руке и ручку в другой и даже не начав мешать кофе, как это делал Троман. — Нет, это всё. Я же сказал, что знаю не так уж и много. — У Руби есть парень? — Вентц убрал блокнот с ручкой в карман джинсов и принялся следить за выражением лица старого друга, чтобы сразу заметить в них какое бы то ни было прозрение. Пусть девушка сама скажет отцу о своей ориентации, если ей есть, что сказать, а до этого момента стоит касаться таких тем очень аккуратно, чтобы не подставить ни себя, ни Руби. — Нет, насколько мне известно, — Джо ещё ничего не подозревал. — Ей он и не нужен, как она сама говорила, — он пожал плечами. Да, что-то в этом определённо есть. — Кто ей нравился, когда она была ребёнком? — Оу, да никто, наверное. По крайней мере, мне она ничего не говорила. — Ты никогда не подозревал свою дочь в симпатии к другим девушкам? — забыв о всякой осторожности, спросил Пит, о чём почти сразу пожалел. — Пит… — хрипло обратился Троман. — Ты хочешь сказать, что моя дочь… — Нет, нет, нет! — судорожно начал отрицать он, даже слегка привстав. Джо закивал в знак того, что всё понял. — Да! Ты хочешь сказать, что моя дочь — лесбиянка! — озвучил свой вывод Джозеф, не обращая никакого внимания на отрицания старого друга. Вентц снова погрузился на диванчик и уткнулся в свою чашку с кофе. В одной стороны, он был рад, что теперь имеет хоть какую-то нить, но, с другой… Был ли готов Джо узнать это? А если и был, почему Руби сама ему не сказала? Не успела?.. — Не, ну в этом есть своё зерно истины, — немного подумав, сказал Троман, заставив Пита поднять на него глаза. — Я имею в виду, что были такие моменты, когда я сам думал, типа: «Хм, а не лесбиянка ли моя дочь?». — Например? — бизнесмен выпрямился и приподнял брови. — Хм… — задумался Джо. Было видно, что ему есть, что рассказать, и он очень хорошо помнит эту историю, однако не может решить, стоит ли выносить её за пределы семейного круга. — Больше всего я запомнил, как в тринадцать лет она спросила типа: «Может ли девочка любить девочку?» Я сказал, что «да, конечно может». А потом Мари поймала её за просмотром лесбийского порно. — Как думаешь, мог ли кто-нибудь начать нравиться ей уже тогда? — Не знаю, — Троман вновь пожал плечами. — Я не замечал ничего такого. В этот момент Пит подумал, что лучше обсудить эту тему с Мари. А уже в следующую секунду вспомнил, что Джо и впрямь не замечает ничего дальше своего носа. И был он таким всегда, что Вентц мог смело утверждать, учитывая то, что они знакомы почти всю жизнь. Один из случаев, доказывающих это, произошёл в старшей школе.***
В тот день, как обычно, друзья тусили после школы дома у Эндрю, однако отличие от предыдущих сборищ всё же было — Патрик не смог прийти. Пит посчитал, что это хороший повод, чтобы поговорить с двумя друзьями о поведении третьего друга. — Эй, парни, вам не кажется, что с Патриком в последнее время творится что-то странное? — Что с ним творится? — искренне недоумевая, спросил Джо. — Обсудим это с самим Патриком, — предложил Энди и встал со своего стула. — Я за водой, — сказал он выходя из комнаты. Когда шаги хозяина комнаты затихли в коридоре, Троман повторил свой вопрос: — Так что странного творится с Патриком? — Он постоянно молчит, ходит какой-то грустный. Мне кажется, что-то случилось, — негромко пояснил сидящий на столе Пит, опасаясь, что Хёрли снова обломит тему, сказав, что это нужно обсуждать с самим Патриком. — Не замечал, — Джозеф пожал плечами. Вентц нахмурился. Его друг встал с кровати. — Да ладно тебе, Пит. Энди прав. Мы должны обсудить это с самим Патриком, — он похлопал его по плечу. Пит скинул руку с плеча и опёрся на стену позади себя. — Просто я беспокоюсь, — пояснил он. — Поэтому спроси у него завтра, — сказал Хёрли, входя в комнату. Он раздал друзьям по стакану воды и сел на стол рядом с Питом. — Лично мне кажется, что он бы сам всё рассказал, если бы хотел, — высказался Троман и отхлебнул воды. Остальные последовали его примеру. — Тебе вообще до сегодняшнего дня казалось, что с ним всё нормально, так что твоё мнение в расчёт не берём, — пошутил Вентц. Все, включая Джо, рассмеялись. На следующий день в школе, когда парни переодевались на физкультуру, Джо опять рассказывал какую-то историю, Энди единственный внимательно его слушал, Патрик снова молчал, а Пит, в свою очередь, наблюдал за Патриком, силясь понять, что с ним происходит. Нескольких движений пары голубых глаз хватило, чтобы понять, в чём дело. Стамп бросил взгляд на рельефное тело капитана школьной футбольной команды, после чего сразу сконфуженно опустил глаза. Пит прищурился, проиграл этот момент в голове ещё раз, и не успел он вернуться в реальность, как движение глаз повторилось, только Патрик задержался на капитане дольше, чем в первый раз. Тогда-то Пит всё понял. И это осознание ударило его подобно молнии. — Джо, — он крепко схватил друга за руку, от чего тот даже прервал свою речь и немного испугался, — надо поговорить. Энди за его спиной покачал головой, а Патрик лишь мельком оглядел друзей. Когда они оба ушли, а Пит и Джо остались, первый тихо начал говорить: — Думаю, Патрик — гей. — Что-о-о? Не-е-е-ет! — удивлённо протянул второй, восприняв заявление как шутку, о чём говорила тень улыбки, промелькнувшая на его губах. — Я не шучу, Джо. Неужели ты не видишь? — Что я должен видеть? — Пару минут назад он хищнически смотрел на Майка. — Хищнически? — Именно. Джо нахмурился. — Не знаю, Пит. Это ещё ни о чём не говорит. Может, ты вообще сам это себе придумал. — Как и то, что он в последнее время очень грустный? Чёрт возьми, Джо! Будь внимательнее к нему. Пит уже собрался выходить из раздевалки, обойдя друга, как вдруг тот сказал: — И всё-таки Энди прав. Поговори с ним. — Ты думаешь, он мне откроется? — Если не откроется тебе, то не откроется никому, — Троман пожал плечами. — Просто улыбнись ему, как ты это умеешь, и скажи типа: «ты можешь мне доверять, Патрик». Вентц кивнул и покинул раздевалку. Джо пошёл за ним. А после уроков, когда началась тренировка футбольной команды, Пит нашёл Патрика на задних рядах трибун, облачённого во всё чёрное и с закрытым капюшоном лицом. Он узнал друга по фигуре, о чём не стал тому говорить, ведь Патрик по-настоящему надеялся, что в таком виде останется незамеченным. Вентц сел рядом с ним. — С каких пор тебе интересен футбол? — спросил он еле держась, чтобы не обнять Стампа и не положить ему голову на плечо. Он выглядел таким уютным, однако подобные жесты выглядели бы двусмысленно в контексте предстоящего разговора, хотя для Пита эти проявления дружеской нежности являлись чем-то обыденным. Патрик ничего не ответил. — Почему ты такой грустный в последнее время? — он попытался заглянуть под капюшон, но друг от него отвернулся. — Я не грустный, — огрызнулся он. Пит выдохнул. Ох уж эти подростки. — Ты можешь рассказать мне, если что-то случилось. Отклика он опять не получил. Не справившись с соблазном, Вентц положил голову на плечо друга. Возражений он не получил, однако и позитивной реакции тоже. Что ж, уже неплохо. Когда парни из футбольной команды начали расходиться вместе с болельщицами, Патрик сказал: — Мне не интересен футбол. Пит поднял голову с его плеча, и тогда он снял капюшон. — Скажи честно, Пит. Как ты отнесёшься, если я скажу, что мне нравятся парни? Бинго! — Нормально отнесусь. В этом нет ничего такого. Стамп кивнул и посмотрел в зеленовато-карие глаза напротив. — Пит, мне кажется, я гей. А вот об этом Вентц совершенно не подумал. Он обдумал, как будет вытягивать из друга эту фразу, но совершенно не подумал, что на неё ответит. Чёрт. — Я рад, что ты рассказал мне, Патрик, — через пару секунд размышлений ответил он. — Я не стану относиться к тебе по-другому из-за этого. Просто знай, что я принимаю тебя таким, какой ты есть. И всегда принимал и буду принимать. — Спасибо, Пит. Ты представить себе не можешь, как это важно для меня, — Патрик повернулся к нему и немного грустно улыбнулся, глядя другу в глаза. Лучше и быть не могло. Впрочем, как и всегда, ведь в этом был весь Пит — мистер Оборачиваю-любые-ситуации-в-свою-пользу. — Ты собираешься сказать об этом Джо и Энди? — спросил он, снова положив Стампу голову на плечо. — Я не знаю, как они это примут. И вообще, я всё ещё немного сомневаюсь, если ты понимаешь, о чём я. — Если хочешь, я могу с ними поговорить. — Не надо, Пит. Я сам с ними поговорю, когда буду точно уверен в том, кто я. Вентц некоторое время подумал, после чего торжественно объявил: — Тебя должен поцеловать парень, чтобы ты окончательно понял свою ориентацию. — Ага. В твоём плане идеально всё, кроме того, что мне нужен парень, который согласится меня поцеловать. — Ты уже его нашёл, — недолго думая, отозвался Пит, вновь подняв голову. Патрик посмотрел на него, как бы вопрошая, не шутит ли он. Но тот не шутил. — Здесь? — спросил он, задрожав то ли от страха, что сейчас будет целоваться с одним из своих лучших друзей, то ли от того, что на трибунах их могут заметить или, того хуже, сфотографировать. — Да. — Пит, я не знаю, — замялся Стамп, медленно переведя взгляд в пол. — Тебе даже парни не нравятся. — Забудь об этом. Забудь о том, кто я и кто ты, забудь о том, где мы сидим. Забудь даже, какой сегодня день недели, — Вентц аккуратно положил руку на его щёку и повернул его голову к себе. — Просто забудь, — прошептал он и потянулся к другу. Их губы слились в поцелуе. Сначала Патрик совершенно не понимал, что ему нужно делать, в то время как Пит уже уверенно властвовал у него во рту, очевидно, целуясь не в первый раз. Однако потом он втянулся. Ему нравилось то, что они делали, однако он не мог отделаться от мысли, что целуется с лучшим другом, который, тем более, предпочитает девушек. Вентц медленно отпрянул. — Ты как? — спросил он у друга, когда тот открыл глаза. — Нормально, — Стамп едва скрывал своё восхищение. Нормально? Нет, не просто нормально. Потрясающе! — Сегодня, кстати, среда, — пошутил он, показав, что не забыл, какой сегодня день недели. Пит засмеялся — не столько от шутки, сколько от осознания, какое удовольствие доставил Патрику. Голубые глаза хороши тем, что в них абсолютно чётко можно прослеживать эмоции человека. Именно поэтому он знал, что его другу сейчас очень хорошо. В тот день произошло сразу четыре знаменательных события: Патрик окончательно убедился, что он гей, и совершил первый каминг-аут; помимо этого он впервые поцеловался, а Пит, в свою очередь, начал всерьёз задумываться, не нравятся ли ему парни. В частности, рыжие голубоглазые парни.***
Время близилось к полуночи, а Пит Вентц лежал у себя в кровати и размышлял обо всём, что произошло за десять часов, прожитых от вышеописанного разговора с Джо и до настоящего момента. Как бы ему ни терпелось приступить к собственному расследованию, он, несмотря на это, провёл со старым другом в кафе ещё пару часов, разговаривая на сторонние темы. Джо, похоже, совершенно не заметил, как Питу не терпелось с ним расстаться, чтобы отправиться в вольный полёт, так что Троману светская беседа очень понравилась, и именно поэтому он предложил встретиться ещё раз, когда «всё это дерьмо закончится». Вентц был только рад этой идее, потому что, исходя из последних событий, закончить «это дерьмо» предстояло ему самому. Сразу после кафе мужчина поехал на парковку, откуда увезли Патрика. Ему не составило труда определить место, где это произошло, хотя оттуда уже убрали бумажный пакет и продукты, ведь секунда, когда он увидел всё это вместе с шляпой и очками в толстой оправе, хорошо отпечаталась в его памяти. Никаких скрытых камер поблизости Пит не заметил, поэтому обратился к охраннику офиса. Тот оказался человеком понимающим, предоставил боссу доступ к записям со скрытых камер за указанный день, а также не стал никому сообщать о его визите, что тоже было немаловажно. В этот час Вентц внёс сразу две заметки в блокнот: «Радуга» умеет быть незаметной, ибо ни на одной из скрытых камер не было видно фургона, и надо бы поднять зарплату охраннику офиса. На других своих подчинённых он не наткнулся, что его несказанно обрадовало. Когда Пит очутился дома, они с Энди немного обсудили сложившуюся ситуацию, а, если быть точнее, Энди молча выслушал рассказ Пита о сложившейся ситуации, после чего «рассказчик» отправился наводить справки. Для начала Вентц решил отыскать в социальных сетях страницы Руби, а уж потом через неё выйти на Зои. Как предполагал мужчина, последняя могла назваться в соцсетях вовсе не Зелински, а другой, более гармоничной фамилией. Да и вариант с Зои Троман тоже нельзя было отбрасывать в сторону, ведь у девушек, видимо, всё было достаточно серьёзно. Если, конечно, вообще было, а это Пит как раз собирался выяснить. Найти Руби оказалось просто: на всех своих страницах она была названа именно Руби Троман. Однако далее возникли небольшие затруднения, потому что ни в Instagram, ни на Facebook не было ни намёка на гомосексуальность. Но тем не менее, сдаваться на этом бизнесмен не собирался. В частности, его несколько смущала активность этой страницы: не могло и быть такого, чтобы молодая девушка постила так мало фотографий и прочих записей. Зато Пит узнал, как она стала выглядеть внешне, а это уже могло сыграть хорошую роль в дальнейшем поиске. От той кудрявой малышки Руби, что мужчина когда-то держал на руках, не осталось и следа. Теперь у дочери Троман-старшей были идеально прямые сиреневые волосы, по цвету сильнейшим образом напоминавшие шторы в спальне старой квартиры Патрика. Должно быть, если их занесло в одно место, Стамп уже успел оценить и этот цвет, и изменения, которые претерпела дочь его старого друга за восемнадцать лет. По крайней мере, Вентц надеялся, что Патрик уже понял, с кем имеет дело. Путешествуя по сети, в скором времени Пит и впрямь наткнулся на настоящую страницу Руби, где та назвала себя не иначе, как Руби Вентц. Откуда девушка знала фамилию бизнесмена — из газет или от отца, — можно было только догадываться, но именно здесь она проявляла наибольшую активность. Таким образом Пит узнал о ней ещё две вещи: что восемнадцатилетняя Троман и впрямь лесбиянка, и что она и впрямь состоит в продолжительных отношениях с Зои Зелински, которая вовсе на Facebook назвала себя Анна Квин. А ведь всё это он узнал, лишь пролистав посты девушки. С Зои всё обстояло ничуть не сложнее: она тоже оказалась представительницей ЛГБТ, а также выяснилось, что она является моделью агентства «Радуга» — именно того, в фургоне которого увезли её девушку и старого друга отца её девушки. Очевидно, Зелински и впрямь устроилась туда, только не ради модельной карьеры, а ради помощи своей девушке и другим пленникам, которых там, очевидно, было довольно много. Впрочем, единственное затруднение состояло в том, что реальных фотографий на странице Анны Квин не было, однако был пост с фотографией футболки, лежащей на какой-то кровати. Да не простой футболки, а футболки с эмблемой «Радуги». И надпись к фотографии гласила: «Получила работу». В итоге именно благодаря этому Пит начал владеть бесценной информацией. Для абсолютного счастья не хватало лишь заполучить адрес Зои, чтобы поговорить с ней с глазу на глаз, но пока Вентц решил ограничиться лишь заявкой в друзья. Иных способов выяснить истинную деятельность «Радуги» и хотя бы примерно определить местоположение в их офисе Патрика и Руби Пит пока не видел. В интернете ничего такого, конечно, не пишут. Полностью довольный собой мужчина лёг спать, положив свой блокнот под подушку, а телефон — на прикроватную тумбу. Время близилось к полуночи, а Пит Вентц лежал у себя в кровати и размышлял.***
Патрик чувствовал показания биологических часов, гласившие, что настало время отходить ко сну, так что он устроился на плече Руби и предался воспоминаниям. Что бы там ни происходило с ним в течение дня, он так и не закончил заново переживать историю «один раз, когда у них с Питом не вышло, и два раза, когда вышло», а значит, настало время наверстать упущенное.***
Утром после своего первого раза Патрик проснулся невероятно счастливым, даже несмотря на ранний подъём, люто им ненавидимый. Всё то время, когда мужчины вместе собирались на работу, Стампа не покидало ощущение, что всё наконец встало на свои места, чего он ожидал всю жизнь. Так что весь день он чувствовал себя восхитительно, но ему стало ещё лучше, когда после работы к нему в дверь позвонил Пит. — Привет, — улыбнулся Патрик, увидев любимого на пороге. Вентц никак не отреагировал на приветствие. Вместо этого он уверенно шагнул в дом, захлопнул дверь позади себя ногой и тут же прижал любимого к стене. — Я так соскучился, — прошептал он. — Пит… — хотел воспротивиться младший парень, но его тут же заткнули страстным поцелуем, благодаря которому он и сам уже не хотел оказывать сопротивление. Через пару минут страстных поцелуев, объятий и прочих жестов, призванных показать взаимное желание, мужчины уже лежали на кровати Патрика. Пит принялся целовать шею любимого, параллельно с этим потираясь об него своим членом, ощущаемым даже через штаны. — О, Пит… — простонал тот, водя ногами по заправленному одеялу вверх-вниз в такт движениям Вентца. Они даже не начали, но он уже едва мог дышать. Бизнесмен стянул с любимого футболку и внимательно посмотрел в его глаза, на минуту остановившись. — Могу я укусить тебя? — без доли шутки спросил он, заранее готовя себя к любой реакции. — Что? — переспросил Стамп, в мгновение протрезвев от ментального возбуждения, туманом окружившего мозг. — Можно тебя укусить? — повторил свой вопрос Пит, уже понимая, что пути назад нет — момент наполовину упущен. А если партнёр не даст согласия, то момент будет упущен полностью. — Как укусить? — Вот так, — с этими словами мужчина впился в ключицу своего парня, заставив того вскрикнуть. Глядя на то, как на белоснежной коже любовника проступает капля краснейшей крови, Вентц начал терять способность к логическому мышлению. Через пару секунд он слизал кровь, хорошо запечатлев этот момент у себя в сознании. От прикосновения влажного тёплого языка к коже Патрик застонал. — Тебе нравится? — спросил Пит, снова установив зрительный контакт. Он не мог сказать, нравится ли ему. С одной стороны, ему хотелось кричать, что да, это чертовски приятно и невероятно возбуждающе, но, с другой стороны, возбуждение от боли казалось ему чем-то неправильным и, чёрт, а что, если Пит решит, что он конченный извращенец? Или начнёт причинять ему боль вне секса? — Не думай о том, что-то, что мы делаем, плохо, — будто прочитав его мысли, заговорил возлюбленный. — Многие считают, что любовь двух мужчин — это плохо, но мы ведь не думаем об этом, верно? И не думай о том, что я не смогу вовремя остановиться. В любом случае, ты всегда можешь сказать мне, когда тебе перестанет нравится, но, я надеюсь, до этого не дойдёт, потому что я знаю границы. Я сейчас повторю свой вопрос, а ты дашь мне на него предельно честный ответ, глядя мне в глаза. Тебе нравится? — Да, Пит, — ответил Патрик, не прерывая зрительный контакт, чтобы парень убедился в его искренности. — И я могу продолжать это делать? — не унимался Вентц, с трудом веря в то, что сейчас услышал. — Да, Пит. Пит припал к шее и ключицам парня, покрывая их укусами. Очень скоро тот перестал вскрикивать и лишь время от времени стонал, что действовало на Пита подобно наркотику. Патрик уже перестал чувствовать отдельные вспышки приятной боли. Теперь он чувствовал, словно его ключицы и шею покрывал колючий шарф, однако это был самый приятный к телу колючий шарф, который только можно было найти в мире. — Тебе придётся надеть свитер завтра на работу, — сказал Вентц, осматривая свои «труды». — А тональником можно замазать? — спросил Патрик, очевидно, считая своего парня более компетентным в этом вопросе. — Можно, конечно, если хочешь заработать заражение крови, — предельно серьёзно ответил он, но, заметив, насколько напрягся Стамп, рассмеялся. — Я шучу, — сквозь смех пояснил Пит. — Я куплю тебе тональник. Но крутиться перед зеркалом придётся долго. — Спасибо, Пит, — Патрик улыбнулся. Они вновь поцеловались. Параллельно с обследованием рта любовника, старший парень снимал с себя пиджак и расстёгивал рубашку. Зная, как любовнику нравится его тело, Пит снял свою рубашку только прервав поцелуй и встав над ним на колени. После нескольких секунд взаимного поедания глазами, Вентц снова лёг и продолжил ласки. Вскоре мужчины оказались не только без плечевых изделий, но и без штанов и нижнего белья. Пит снова отлучился, чтобы надеть презерватив и воспользоваться смазкой по назначению. — Мы не можем без этого? — спросил Патрик, больше всего на свете желая прервать эту мучительную паузу. — К сожалению, нет. Таковы реалии гейской жизни, — Вентц посмотрел на своего парня и, заметив его разочарование, продолжил. — Зато смазка приятно пахнет. — Серьёзно? — с улыбкой спросил младший. — Да, — бизнесмен встал на четвереньки рядом с ним и поднёс к его лицу тюбик со смазкой. Патрик сделал два коротких вдоха, чтобы лучше прочувствовать этот запах. — Чёрт, Пит, — Стамп засмеялся. Смазка и впрямь приятно пахла, чем-то напоминая клубнику. Пит тоже засмеялся и хотел было убрать руку, но парень крепко схватил его за запястье, вернув тюбик к своему носу. Тот глубоко вдохнул этот запах и показательно закатил глаза от удовольствия, застонав. Вентц, наблюдавший за всем этим, в голос засмеялся. — Так, больше тебе нельзя, а то подсядешь ещё, наркоман, — со смехом проговорил он, выдёргивая руку. Патрик не мог подавить свой смех, поэтому, когда Пит закончил приготовления, ему пришлось встать на колени перед парнем, ожидая, пока тот успокоится, что казалось Стампу ещё более комичным. «Нанюхался смазки», — подумал Пит, но не сказал, опасаясь, что припадок любовника продлится ещё на десять минут. Вентц уже начал задумываться о том, чтобы уехать отсюда к себе и у себя дома спокойно помастурбировать, однако Патрик успокоился. У него из глаз уже текли слёзы от смеха. — Извини, Пит, — сконфуженно произнёс он. — Да ладно, такое бывает со всеми. Расслабься, — ответил Вентц. На самом деле, на его практике это был первый случай, когда парень так сильно смеялся от осознания, что смазка имеет приятный запах, но Патрику он об этом не сказал. Всё-таки когда нужно, чтобы человек расслабился и получал удовольствие, лучше не говорить ему, что он облажался. Удостоверившись, что Стамп не начнёт смеяться посреди полового акта, Пит вошёл — сначала лишь наполовину. Он двигался медленно, так что Патрик уже не был уверен, что хуже: такие медленные толчки или вообще их отсутствие. — Ох, Пит, — заплетающимся языком взмолился он, — ты что, так решил меня наказать? — Как ты догадался? — саркастично ответил Вентц. Младший лениво улыбнулся, но тут же вновь расслабил мышцы лица. Пит продолжал целовать его шею и ключицы, в том числе и места укусов, которые уже выглядели, как обычные красные пятна, возникшие в следствие, например, аллергии. Ранок видно не было. — Чёрт возьми, Пит, войди полностью, как вчера, — произнёс Стамп, водя горячими руками по мускулистой спине парня. — Скажи что-нибудь, чтобы я сам захотел это сделать, — он остановил свои движения. — А ты не хочешь? — с недоверием спросил Патрик, открыв глаза. — Хочу, но я не это имел в виду. Заставь меня. Стамп задумался. Для подобных выходок Вентца было явно не место и не время, но он не собирался противиться. — Я сделаю для тебя всё, что угодно, Пит, — пообещал младший парень, так ничего и не придумав. — Даже отсосёшь завтра? — Даже это. — Ты мог просто сказать «пожалуйста», — Вентц усмехнулся. — Но раз уж ты пообещал… — Чёрт возьми, Пит! — закричал Патрик, но его крик постепенно перешёл в стон — Вентц сдержал своё обещание и вошёл полностью. Ему уже не было больно, как вчера, однако менее приятно от этого не становилось. Скорость Пит ещё не набрал, однако каждый толчок, пусть и небыстрый, превращал тело младшего парня в желе, безвольно растекающееся по мягкой, словно облако, кровати. Старший встал на колени, приподняв таз парня и немного изменив угол проникновения, после чего начал набирать скорость. Тихий дом, названный Питом похожим на больницу, заполнился стонами и тяжёлым дыханием. Воздух пропах сексом. Белые стены уже не казались такими девственно-чистыми, как и кожа Патрика, украшенная красными пятнами. Вентц не мог поверить, что всё это является делом его рук, или, вернее, члена. Как и то, что прямо сейчас его старый друг лежал перед ним с раздвинутыми ногами и закрытыми глазами и с охотой отдавался ему, крича и извиваясь от удовольствия. Почувствовав, что скоро кончит, Пит замедлился и взял в руку член своего парня, начав наступательные движения по нему — вверх-вниз. В те минуты, что мужчина удовлетворял его с обеих сторон, Стамп чуть ли не был готов вознестись в небо от того, как ему было хорошо, особенно учитывая то, что Вентц делал всё потрясающе умело. Вскоре мужчины кончили, а старший, как и вчера, завалился рядом с любовником, предварительно сняв презерватив, и накрыл их обоих одеялом. Единственное отличие от вчерашней концовки было лишь в том, что у Патрика ещё были силы говорить. — Спасибо, Пит, — его язык всё ещё заплетался, но бизнесмен ещё мог разобрать слова, так греющие его душу. — Это было прекрасно. И вчера тоже было потрясающе. Только я не сказал это, извини. Я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, Патрик, — ответил Пит и добавил: — Пусть ты и тот ещё идиот, но я люблю тебя. Стамп засмеялся, а потом провалился в сон.***
Сейчас Патрик по-настоящему был готов сделать всё, чтобы увидеть Пита, переспать с ним и так же крепко заснуть, как засыпал тогда и многими ночами позже. Но он лежал на плече своей подруги с ощущением полного одиночества и душевной пустоты, отчаянно пытаясь нагнать сомнию. Да, безусловно, пение дало кратковременное избавление от всех этих бед, но теперь они накатили с новой силой. И не оставалось ничего, кроме как проигрывать эти воспоминания снова и снова. На самом деле, Стамп уже не боялся, что кто-то увидит его возбуждение. О, нет, это было последним, что его напрягало. Гораздо больше беспокоило, что кто-то увидит, в каком отчаянии он сейчас находится. Если они увидят его, они поймут, что были правы. А ведь они вовсе не были правы. — Проблемы со сном? — неожиданно спросила Руби. — Как ты поняла, что я не сплю? — Патрик поднял голову с её плеча. — Дыхание неспокойное. Я подумала, что-либо ты до сих пор не спишь и чем-то взволнован, либо тебе снится кошмар. В любом случае, вопрос актуален. Стамп ничего не ответил. В таких мелочах фиолетововолосая подруга очень сильно напоминала ему Пита, но никак не своего отца — Джо совершенно ничего вокруг себя не замечал, что уж говорить о чужом дыхании. Вероятно, Троман мог даже не заметить, если бы у кого-то рядом с ним дыхание прервалось. — Возьми это, — Руби вытянула руку, что мужчина почувствовал по колебаниям воздуха. Он протянул ладонь. На ощупь девушка что-то туда положила. Потрогав предмет, Патрик понял, что это таблетка. — Сглотни. Это снотворное, — пояснила она. — А я не буду ходить сонный после него? — Может быть, совсем чуть-чуть в самом начале. Потом привыкнешь. Оно и эмоции заблокирует, и естественные потребности: жажду, голод, желание испражниться. Стамп ещё раз пощупал таблетку. Фактически, Руби сейчас описывала её действие, как действие наркотика, не вызывающего привыкания. Или вызывающего? Стоило ли оно того, мужчина не знал, но знал одно — сейчас ему было необходимо избавиться от переживаний и заснуть. Заснуть так крепко, как заснул бы после секса. Недолго думая, Патрик проглотил таблетку.