***
Накануне вечером, когда Пит активно выискивал в интернете всю доступную информацию, Энди лёг спать, так что «сыщик» не успел поделиться с ним своими находками и предположениями. К счастью, шанс наверстать упущенное появился у мужчины за завтраком. — Что ты будешь делать дальше? — задал разумный вопрос Хёрли, выслушав все факты, известные Питу, все его доводы и гипотезы. А вот об этом, что, казалось бы, и было самым важным во всех его поисках, Вентц даже не думал. Действительно, что он будет делать дальше? Изначально он хотел найти Зои, чтобы поговорить с ней о сложившейся ситуации, спросить, как там Патрик, да и вообще, обсудить дальнейшие действия именно с ней. Идея была хорошая, но и она имела свою дыру: где ему искать Зои? Теоретически, её можно было ждать возле офиса «Радуги», однако это было весьма рискованно. Пит предполагал, что, если эти люди знают об ориентации Патрика, то знают и о его отношениях. Так что как бы Вентц ни старался прикрыть себя, его запросто мог узнать любой из сотрудников — это была чистая «русская рулетка». А если бы он прикрывался слишком тщательно, его личность наверняка вызвала бы подозрения, из чего следовало, что шанс быть обнаруженным увеличивался вдвое. Между тем, найти адрес Зои не представлялось возможным. Он даже не был на сто процентов уверен, что найденная им страница Анны Квин принадлежала именно Зои Зелински, ведь фотографий лица там не было, а вся добытая Питом информация держалась лишь на фундаменте его теорий, который мог рухнуть в любую минуту. — Я думал о том, что мог бы сходить в «Радугу» на разведку, — сказал Пит. — Только не знаю, как мне туда попасть, если не устроиться на работу. Вентц и впрямь думал об этом. Ответ на данный вопрос — как ему туда попасть? — он опять-таки видел в Зои. Скажем, он мог прикинуться заботливым отцом девушки, пришедшим посмотреть, где и как работает его дочь. — Ты хочешь найти Зои, чтобы она помогла тебе со всем этим, — постановил Эндрю. Это, чёрт возьми, даже не был вопрос. — Как ты это понял? — удивлённо спросил Пит, прищурившись. Тот покачал головой. — Откуда ты знаешь, что Патрика держат именно там, где работает Зои? — У «Радуги» один офис. Если не там, — Вентц вздохнул, — то я вообще не знаю, где он может быть. — Давно они открыты? — Полгода всего. К чему ты ведёшь? Энди молчал, ожидая, что Пит сам даст ответ на свой вопрос. Когда это произошло, бизнесмен вскочил со стула и, оставив свой завтрак нетронутым, убежал в спальню предварительно крикнув: — Чёрт возьми, Энди! Ты чёртов гений! Дело не терпело отлагательств: возникла необходимость записать эту идею в блокнот, а после — разбить её на составные части, чтобы понять, что конкретно необходимо Вентцу, чтобы влиться в образ и успешно отыграть его. Рука поднималась и опускалась над бумагой, оставляя на ней синие следы ручки, принимавшие разнообразные причудливые очертания: буквы, складывающиеся в слова, оформляющиеся в предложения, составляющие единый, пусть бессвязный, текст; цифры, не имеющие, казалось, среди этого безобразия никакого смысла, никакой власти; круги, куда всё это было спрятано, словно в клетки, подобные той, где держали Патрика… Ручка трещала от давления, а следы писанины оставались далеко не только на видимой Питом странице. Шариковый стержень протоптал настоящие ямы в беззащитном блокноте, который едва не рвался под напором. Только отбросив письмена, Вентц понял, что ему звонят. Агрессивно, но в то же время с чувством выполненного долга, мужчина откинул принадлежности и взял с прикроватной тумбы телефон. Звонила секретарша. Чисто инстинктивно он нажал на зелёный кружок, хотя трубку брать вовсе не хотел. Раз так всё обернулось, пришлось говорить, или, вернее, слушать. Он вошёл в кухню на полусогнутых ногах. На нём буквально не было лица. Белый фон его кожи отлично выделял тёмные глаза и синяки под ними, а также тёмные волосы. Был бы тут Патрик, он бы пошутил про то, что теперь Пит — настоящий вампир. Но тут был всего лишь Энди. Он молча поднялся со стула, в несколько шагов подбежал к другу, схватил того за плечи и усадил на стул. Только он хотел повернуться, чтобы налить в стакан воды, как вдруг Вентц сильнейшим образом сжал его предплечье, заставив замереть на месте, и хриплым голосом произнёс: — Бизнес… банкрот…***
В следующий раз Патрик проснулся самостоятельно. К нему вернулись совершенно все ощущения, однако сперва он был слегка дезориентирован, поэтому, увидев темноту, когда открыл глаза, подумал, что ослеп, и чуть не закричал. — Патрик, успокойся, — Руби прижала руку к его плечу, когда мужчина приготовился вставать. — Всё нормально, это я. Мужчина выдохнул и только после этого вспомнил, что с ним было. Меньше паниковать от этого он не стал, однако держать себя в руках стало немного легче. — Что за таблетку ты мне дала? — громко спросил Стамп. — Тише, успокойся… — Что это была за таблетка? — его голос сорвался на крик. Ответом ему была лишь тишина. Может быть, Руби могла бы найти, что сказать, но из-за крика совсем растерялась. — Это было просто снотворное, — спокойно сказала она. Разумеется, это была ложь. — Чёрт, — буркнул Патрик сквозь зубы. У него страшно болела голова. — Будешь ещё? — Отвали. — Эй, парень, лучше возьми ещё таблетку, — вмешалась Мия. Как всегда, когда её об этом никто не просил. — Они реально помогают. — Ещё скажи, что вы все на них сидите, — огрызнулся Стамп. — Нет. Побочка страшная. Спасение от побочки — повторный приём. — Почему сама не принимаешь? Мия промолчала. Было два варианта: либо она уже была под этим снотворным, чего нельзя было сказать по её сегодняшним крикам, либо она была таким же наркодилером, как и Руби. Трудно сказать, что было хуже. Время шло, однако головная боль не проходила. Вдобавок к ней вернулись боль во всём теле от прошедших пыток, ломота от постоянного сидения и внутренние переживания. Патрик всё ждал, пока избавится хотя бы от одного из этих зол, но ничего не менялось. Казалось, что состояние вовсе ухудшается. Иных выходов из положения, кроме принятия таблетки, Стамп не видел, но это означало бы, что он сдался. Минуту за минутой он упрашивал себя потерпеть ещё немного, однако с каждым разом его всё сильнее мучил вопрос: сколько ещё? Сколько ещё ему терпеть головную боль? Сколько ещё сидеть в этой тёмной комнате, не имея возможности даже банально поговорить с кем-то или выйти в туалет? Сколько ещё терпеть голод и жажду? Сколько ещё страдать? Сколько ещё мучиться, ожидая появления Пита? Таблетка. Какого она цвета? Почему-то Патрику она настойчиво казалось бледно-синей. Всего один бледно-синий двояковыпуклый диск, похожий по форме на собирающую линзу, — и все его проблемы испарятся. Вопросы пропадут, головная боль затихнет вместе с другими ощущениями, испытываемыми сейчас его телом, а сознание погрузится в спокойный сон — то, чего ему постоянно так не хватает. С каждым разом его всё больше мучил вопрос: сколько ещё терпеть? С каждым разом мысль принять таблетку переставала казаться такой ужасной.***
Пит выпил воды и начал успокаиваться. Однако возле слова «успокаиваться» необходимо уточнение «вроде бы», потому что сам Пит никакого успокоения не чувствовал, а Энди, наблюдавший за ним с самого начала, всё так же видел перед собой бледное лицо с явными синяками под глазами. Но Вентц не плакал, а это уже было хорошо в его положении. — Она позвонила мне и сказала, что бизнес продают за долги, — наконец, объяснил он, крутя на столе стакан, где ещё оставалась вода, занимавшая всего четверть от общего объёма. — Что теперь будет с домом? — спросил Хёрли, скрестив руки на груди. Он стоял, опёршись на столешницу перед старым другом. — Моего счёта в банке хватит, чтобы держать дом ещё пару лет. За это время мы с Патриком найдём работу. — Пит, если тебе понадобится помощь, просто позвони. — Спасибо, Энди, — мужчина не отрывал глаз от стакана. Теперь на него смотрел и собеседник, пытаясь найти в этих вращениях что-то чарующее, что так приковало к себе внимание бывшего бизнесмена. — Я не знаю, что теперь делать с рейдом. Как мне проникнуть в «Радугу»? — его голос дрогнул, а рука сжала стакан, остановив движение. Гость молча забрал у него из руки этот предмет домашнего обихода, опасаясь, что Вентц способен его раздробить и тем самым нанести себе увечья. — Ты говорил, что хочешь попросить помощи у Зои. Я могу подкараулить её вечером, когда она будет выходить из офиса, а ты поговоришь с ней в машине. — Как ты заставишь её сесть в машину? — спросил Пит, наконец подняв на друга глаза: два тёмных блюдца, наполненных надеждой. — Не беспокойся. Вентц не знал, чего он сейчас хотел больше: расплакаться от умиления или расплакаться от горя. Вместо этого он просто встал со стула и подошёл к Хёрли, крепко его обняв. — Спасибо тебе, Энди, — и слёзы полились градом из карих глаз. Друг обнял его в ответ и дал спокойно выплакаться. Пит, как никто, заслуживал этого.***
Несколько раз Патрик открывал рот, чтобы и впрямь попросить у Руби таблетку, но потом понял, что боль начала сходить на нет. — Извини, что закричал, — спокойно произнёс мужчина, чувствуя заметное облегчение. — Ничего страшного, — отмахнулась она. — Я всё понимаю, тебе было больно. Сейчас ты как? — Лучше. Правда, лучше. Спасибо. — Голова ещё болит? — Да, есть немного. — Хочешь спать? — Мне кажется, я выспался на неделю вперёд, — Стамп усмехнулся. — Я хотела попросить тебя, чтобы ты спел что-нибудь, — призналась Руби. — Тебе понравилось? — Нам всем понравилось. Вокруг послышался гул согласия. Да, похоже, людям и впрямь нравился его голос, что подтверждали как вчерашние аплодисменты, так и сегодняшние просьбы спеть ещё, звучавшие вперемешку с комментариями, как прекрасно Патрик поёт. И это было великолепно. Мужчина никогда не любил выступать на публике: с речами, в театральных постановках или где-либо ещё. Но теперь, когда он пел и получал заслуженную похвалу, он совершенно не чувствовал никакого дискомфорта, а даже наоборот — это было потрясающе. Видел бы это всё Пит. Слышал бы он это. Пусть головная боль ещё пульсировала в висках и затылке, Патрик начал петь, как его и просили: — I thought of angels, choking on their halos, get them drunk on rose water. See how dirty I can get them, pulling out their fragile teeth and clip their tiny wings… Anything you say can and will be held against you, so only say my name. It will be held against you. Anything you say can and will be held against you, so only say my name… If heaven’s grief brings hell’s rain, then I’d trade all my tomorrows for just one yesterday… — I know I’m bad news, — подпела Руби. Стамп улыбнулся и продолжил, не допустив паузы: — For just one yesterday… — I saved it all for you. — I want to teach you a lesson in the worst kind of way. Still I’d trade all my tomorrows for just one yesterday. — I know I’m bad news. — For just one yesterday… — I saved it all for you. — For just one yesterday… Letting people down is my thing baby. Find yourself a new gig, this town ain’t big enough for two of us… — следующие строчки друзья, как и полагалось, пропели хором: — I don’t have the right name or the right looks, but I have twice the heart… — далее Патрик пел один: — Anything you say can and will be held against you, so only say my name. It will be held against you. Anything you say can and will be held against you, so only say my name… If heaven’s grief brings hell’s rain, then I’d trade all my tomorrows for just one yesterday… — I know I’m bad news. — For just one yesterday… — I saved it all for you. — I want to teach you a lesson in the worst kind of way. Still I’d trade all my tomorrows for just one yesterday. — I know I’m bad news. — For just one yesterday… — I saved it all for you… На мгновение оба замолчали. Патрик слегка подтолкнул подругу: — Давай дальше. Ты ведь знаешь текст. — If I spilled my guts, the world would never look at you the same way. And now I’m here to give you all of my love. So, I can watch your face as I take it all away… away… — If heaven’s grief brings hell’s rain, then I’d trade all my tomorrows for just one yesterday… — I know I’m bad news. — For just one yesterday… — I saved it all for you. — I want to teach you a lesson in the worst kind of way. Still I’d trade all my tomorrows for just one yesterday. — I know I’m bad news. — For just one yesterday… — I saved it all for you. — For just one yesterday… Ответом на последнюю строчку была лишь тишина. Все словно молчали в оцепенении. Когда эхо прекратило отскакивать от стен комнаты, грянули аплодисменты. Стоило стихнуть и этому звуку, как Стамп произнёс: — У тебя прекрасный голос. Почему ты не поёшь? — Я знаю, у меня есть голос, — ответила Руби, немного смутившись. — Проблема в том, что я не люблю петь. — Почему? — В школе меня всю жизнь заставляли участвовать в театральных постановках только потому, что я хорошо пела. Теперь я просто стараюсь не показывать людям, что умею петь — боюсь, что кто-нибудь погонит на шоу талантов или предложит подписать контракт. — Разве это плохо? — Я не хочу, чтобы обо мне знало много людей. Когда ты известен, тебе нужно заморачиваться, что надеть с утра, просто чтобы выйти из дома погулять с собакой. Нужно думать, как ты накрашена, проводить большую часть дня на концертах и интервью… Мне это не подходит. Я хочу быть богатой, но не хочу славы. Вообще, мой кумир — это твой парень. Я тоже хотела бы открыть свой бизнес. — Это круто. А что ты хотела бы производить? Девушка пожала плечами. Прямо как отец. — Когда я начинаю задумываться об этом, мне кажется, что всё, что можно было производить, уже производят, — её собеседник усмехнулся. — Но, вообще, на мой взгляд, в городе не хватает магазинов техники. Может быть, я открыла бы один. — Да, это прибыльное дело, — поддержал Патрик. — Обещаю, когда мы отсюда выберемся, я попрошу Пита помочь тебе с этим. — Спасибо, Патрик, — Руби села поближе к нему, обняла и положила голову ему на грудь. Мужчина обнял её за плечи в ответ. Он предпочёл умолчать о том, как дико Пит устаёт на работе и как периодически не имеет желания туда ехать, особенно в последние пару лет; как у него едва хватает времени на личную жизнь; каких ему трудов стоило поднять этот чёртов бизнес и что ещё больших трудов ему стоит удерживать дело на плаву. Да, Стамп не сказал ничего из этого вслух. Когда они выйдут и восстановятся, — а они обязательно выйдут, мужчина был в этом уверен — Пит сам ей обо всём этом расскажет. И, если девушка не откажется от мечты даже после предупреждений, то Вентц самолично станет её спонсировать. В этом абсолютно не было сомнений.***
К вечеру на улице заметно похолодало, поэтому Питу и Энди пришлось надеть куртки, дабы не потерять способность к жизнедеятельности под встречными потоками леденящего душу ветра. — Кто-то выходит, — постановил Вентц, глядя на двери единственного офиса «Радуги», через которые некто покидал этот самый офис. — Значит, рабочий день уже закончился. Энди кивнул, что его друг увидел благодаря зеркалу заднего вида, и покинул машину. Ёжась от холода, пробивающегося к телу даже через тёплую чёрную куртку, он направился к дверям, остановившись рядом. Пит махнул ему рукой и улыбнулся. Тот махнул в ответ, после чего продолжил прожигать взглядом дверь, из которой вот-вот должна была появиться Зои Зелински — единственная причина, заставившая друзей выйти из дома в такую погоду. И впрямь: совсем скоро блондинка в лёгкой футболке с эмблемой фирмы и дырявых джинсах оказалась на крыльце. Оглядев улицу, она скрестила руки на груди, глубоко вздохнула и начала спускаться с небольшой лестницы, внимательно глядя себе под ноги. В это время Энди посмотрел на друга, сидящего в машине, чтобы получить подтверждение, что это та самая Зои Зелински. Получив кивок, мужчина отправился применять свои «чары», дабы убедить девушку сесть в машину и поговорить. — Извините, — начал Энди, подойдя к ней. Девушка повернулась и внимательно посмотрела на него своими жуткими ярко-зелёными глазами. — Вы ведь Зои Зелински, верно? — Да, — из её рта вылетело облачко пара. — Вы знакомы с Руби Троман? Зои взглянула на него с ещё большим вниманием, сменившимся неописуемым страхом. — Не убивайте меня, — тихо произнесла она с дрожью в голосе. — Никто не собирается вас убивать. Моему другу, — Энди повернулся к машине. Зелински тоже взглянула в ту сторону, — просто нужна помощь. — Извините, я ничем не смогу вам помочь, — пробурчала она и уже развернулась чтобы уйти, однако Хёрли успел схватить её за предплечье. Зои вновь повернулась к нему с целью закричать и отбиться, однако замерла на месте. — Прошу вас, — твёрдо сказал Эндрю, глядя на собеседницу исподлобья и буквально завораживая её своими синими глазами. — Нам больше не к кому обратиться. Наградой за свою работу послужил тот факт, что очень скоро Зои сидела рядом с Питом на переднем сидении автомобиля. Хёрли, как обычно, сел позади. Это был не его разговор. — Пит Вентц? — с недоверием и, одновременно, удивлением спросила девушка, вглядываясь в лицо водителя рядом с собой. — Да, — подтвердил Пит. — Мою девушку ищет её кумир. С ума сойти. — Девушку? — Не делайте вид, что не знаете. Как-то же вы нашли меня. Пит и Энди переглянулись через зеркало заднего вида. Кажется, именно в этот момент Вентц понял, что осуществить задуманное будет не так уж и просто. Хёрли понял это уже давно. — Я не совсем Руби ищу, — поправил её мужчина. — Но и её тоже. Я ищу Патрика Стампа. — Знакомое имя, — Зои закивала, однако было видно, что она никак не может вспомнить, о ком точно идёт речь. — Светло-рыжие волосы, голубые глаза. Чёрная куртка, чёрные джинсы, бордовая футболка, — кратко описал своего парня Вентц, едва удержавшись, чтобы не добавить ко всему этому «самый красивый парень, что у вас там есть». — Да, я помню его. Он просил у меня телефон, чтобы позвонить. Пит выдохнул. Отлично. Теперь он имеет хотя бы геолокацию местонахождения Патрика. — Как он там? — спросил мужчина. — Чуть лучше, чем остальные, — Зои пожала плечами. — Его ведь недавно привезли. Мужчина откинулся на сидении и прикрыл глаза. Чуть лучше, чем остальные, значит. Что ж, это уже хорошо. Лучше не спрашивать, в каких условиях там все остальные, чтобы не впадать в ярость слишком сильно. — Давно вы с ним?.. — с сочувствием спросила она. — Четыре года. — Давно… — подытожила Зои, а спустя пару секунд тишины произнесла: — Я помогу вам. Но при условии, что об этом никто не узнает. Только мы трое. Даже своему парню вы ничего не скажете. Пит «ожил» и просиял. — Спасибо, — поблагодарил он, глядя на девушку светящимися глазами. — Да пожалуйста. Есть какой-нибудь план? — Я думал о том, что могу притвориться твоим отцом и прийти туда, чтобы… — Не подходит, — перебила его соучастница. — О том, что я вам помогаю, никто не должен узнать, если помните, мистер Вентц. — Просто Пит, — мужчина улыбнулся. — Хорошо. Если помнишь, Пит. За охранника тебя не примут. Значит, остаётся только одно: ты можешь притвориться уборщиком. — Сойдёт, — мгновенно откликнулся он. — Хорошо. Завтра встретимся здесь же, часов в семь утра. Я вынесу форму. Вообще, у меня завтра выходной. Это хорошо. Завтра ты просто пойдёшь на разведку. В данном случае это необходимо. Сегодня, будь добр, купи наушники с микрофонами, как у шпионов, и побеспокойся, как скроешь свой. В форму входит кепка, так что это тоже учитывай. — Это всё? — уточнил Пит, дождавшись конца речи. — Да. Он уставился на девушку, ожидая от неё дальнейших слов или действий. В конце концов, боязливо взглянув на улицу через окно, она произнесла: — Подкиньте, пожалуйста, до дома…***
Фиолетововолосая подруга Патрика легла к нему на колени, чтобы заснуть. Она лишь немного повозилась, пытаясь принять удобную позу, как вдруг ногу мужчины пронзила боль, и он вскрикнул. — Что случилось? — Руби мгновенно подняла голову. — Нога, — стиснув зубы, ответил мужчина, прикрывая рукой больное место. — Прости, — поспешила извиниться девушка. — Ничего, уже проходит, — через силу ответил он. Троман ещё некоторое время посидела прямо, а потом положила голову на плечо Патрика, совершенно не возражающего, ибо с плечом у него всё было нормально. В этот момент он впервые задумался, насколько изувечено его тело после пыток: ожоги, раны, включая ту, что на бедре, синяки… Патрик представил, как бы он выглядел, если бы сейчас разделся и встал перед зеркалом во весь рост, наподобие того, что висело на внутренней поверхности двери шкафа у них в спальне. Он подробно восстановил в голове эту картину: большая рана на левом бедре, синяки на рёбрах, руках, ногах, лице, два ожога от тушения сигарет на нижней половине правой руки, царапины, кровоподтёки… Чёрт возьми, хуже и быть не могло. И тело, носящее всё это на себе, сейчас стоит перед ним, в отражении зеркала, да-да, это его собственное тело выглядит так, будто его только что вывезли из леса после пяти лет одичалой жизни. Ему не пришлось долго смотреть на себя в таком виде, потому что вскоре голубые глаза застелила слёзная пелена. Хуже и быть не могло… Или могло? Что ж, таким он мог отправиться в мир иной. Вот это было бы хуже. Неожиданно в спальню вошёл Пит — человек, благодаря которому это мифическое «хуже» так и не настало. Патрик постарался незаметно вытереть слёзы, после чего повернулся к парню. — Сладкий? Что случилось? — спросил он, закрывая за собой дверь и с беспокойством глядя на Стампа. Слёзы снова потекли из его глаз непрерывными ручьями. Пит подошёл ближе и прижал мужчину к себе. — Патрик, что с тобой? Тише, тише… — шептал он, водя рукой по оголённой спине. — Я выгляжу ужасно, — ответил наконец Патрик, не подняв лица с плеча Пита. — Даже когда раны и ожоги пройдут, от них останутся шрамы. — Чёрт, Патрик, — со снисхождением выругался старший парень, взяв его голову обеими руками по бокам и подняв с плеча. — Даже если на тебе останутся шрамы, я люблю тебя и буду любить, — Вентц мягко поцеловал его солёную от слёз щёку и снова прижал к себе. — Спасибо, Пит, — проговорил Патрик в плечо, из-за чего слова звучали как-то приглушённо. — Правда. Спасибо тебе за всё, что ты сделал для меня. Я тоже люблю тебя. Пит прижал его к себе ещё сильнее. Патрик буквально чувствовал это. Чувствовал, что Пит прижимал его; чувствовал, что уткнулся в его плечо; чувствовал, что обнимал Пита в ответ. Однако пришло время возвращаться к жизни, где реальными были лишь увечья и слёзы. Пита рядом не было. А если и был, то Стамп никак не мог его видеть, потому что сидел в полной темноте. Но, впрочем, с чего бы ему тут оказаться?