***
Патрик сидел на берегу озера и смотрел вдаль. Лучи вечернего солнца красивейшим образом отражались на водной ряби, провоцируемой лёгким ветерком, колыхавшем не только поверхность воды, но и рыжие волосы Стампа и траву рядом с ним, что время от времени неприятно покалывала оголённые руки. Над озером пели птицы, да и помимо них звуков природы хватало, однако явственнее всего мужчина слышал громкую музыку и пьяный смех позади себя. Трудно сказать, где ему было жарче: там, в тесном помещении, где постоянно кто-то пил, танцевал и кричал, или здесь, где солнце изрядно нагрело кожу под чёрными узкими джинсами. Патрик буквально чувствовал, как горят его ноги, и уже ждал, когда ему удастся снять их вместе с остальной одеждой. Колыхания воды заставляли его выпадать из реальности и предаваться раздумьям. Именно поэтому он пришёл сюда. Рядом с ним неожиданно возник Пит, чьё присутствие он заметил лишь тогда, когда тот водрузился на камень рядом с ним. — Тебе здесь нравится? — спросил мужчина, тоже всматриваясь в водную гладь. — Шумно, — задумчиво ответил Стамп и повернул голову к нему. Лучше, чем наблюдение за тем, как солнечные блики ложатся на поверхность воды, было только наблюдение за тем, как солнечные блики ложатся на Пита: на его слегка тёмную кожу, заставляя её буквально сиять; на его зеленовато-карие глаза, добавляя их оттенку ещё больше особенной магии; на его чёрные, как смоль, волосы, к которым так и хотелось прикоснуться; на его татуированные руки и ключицы, выглядевшие под лучами так, будто именно солнце прямо сейчас нарисовало на нём эти картинки, но никак не другой человек. Патрик наблюдал за ним, как заворожённый, не в силах отвести глаз. Пит тоже посмотрел на любимого, и на его манящих малиновых губах заиграла полуулыбка. — Если хочешь, мы можем приехать сюда вдвоём, — предложил старший. — Да, — согласился Стамп, ещё глядя на своего мужчину полными восхищения глазами. — Хочу. Пит приобнял его за плечи и привлёк к себе. Патрик положил голову на его грудь. Влюблённые продолжили обводить глазами озеро, как вдруг прямо перед ними в воду упал большой камень, вызывая всплеск. Патрик вскрикнул — скорее от неожиданности, нежели от того, что вода попала на его ноги, мирно покоившиеся у самой кромки берега. Мужчины оглянулись. Позади них стоял Брендон Ури — старый друг Пита ещё со школьных времён. Патрик никогда не считал Ури своим другом, но тем не менее, тот позвал на свой день рождения их обоих. В целом, было бы честно признать, что Стампу этот мужчина был довольно неприятен. Обычно, когда у них с Питом заходил разговор об этом, Стамп говорил, что Ури слишком громкий и активный, потому и не особо ему нравится, однако причина была в другом. Брендон Ури являлся открытым пансексуалом, то есть был не против отношений как с женщинами, так и с мужчинами. Отличие от бисексуального Пита было лишь в том, что Ури интересовала в первую очередь душа человека, то есть, теоретически, он мог встречаться и с кем-то какого-нибудь среднего пола, однако это было не так уж важно. Важно было то, что Патрик страшно ревновал Пита к этому Брендону. Он не выносил, когда они разговаривали между собой, смеялись, танцевали рядом, обнимались, да и вообще дышали одним воздухом, хотя и старался этого не показывать. И вот, в очередной раз, когда у этих двоих завязался какой-то весёлый разговор, Патрик предпочёл сбежать сюда, к озеру, чтобы побыть один. Ему правда нравилось одиночество, но подсознательно он всё же надеялся, что Пит придёт за ним. Так и случилось. И всё было очень хорошо, пока Ури снова не возник позади них. — Эй, голубки, — крикнул Брендон, и, кажется, это слышал весь город. — Кончайте ворковать. Торт принесли. Пит молча встал на ноги и помог подняться Стампу. Патрик не знал, причудилось ли ему этого или всё было взаправду, но он заметил, как Ури окинул парочку каким-то странным разочарованным взглядом. Конечно, он предпочёл думать, что ему показалось, потому что если бы он понял, что у этой ревности были основания, он бы снёс Брендону голову. Именно поэтому Пит никогда не говорил, что Ури является его бывшим. Глубоко в душе Вентц знал, что Патрик не любит его друга потому, что ревнует, а вовсе не потому, что считает его слишком громким, однако самому Патрику об этом никогда не говорил. Как и не говорил о том, что… Да, они с Ури встречались шестнадцать лет назад. После того, как они с Патриком поцеловались, Пит стал размышлять, не нравятся ли ему парни на самом деле. Между тем, в школе стали ходить слухи, что некий Брендон Ури, который, вроде как, учился в его параллели, пансексуал и даже не скрывает это. В один день Вентц подошёл к нему и начал расспрашивать по поводу ориентации. У парней завязался разговор, и в конце концов Брендон предложил новому знакомому затусить вечером у него, чтобы получше узнать друг друга и самих себя. В тот вечер они переспали. Ури лишился девственности, а Пит понял, что заниматься сексом с парнем ничуть не хуже, чем с девушкой. У них начались непродолжительные отношения, в которых, пожалуй, не хватало только одного — любви. Кроме секса их не связывало совершенно ничего, и вскоре они это поняли, так что решили остаться друзьями. Друзьями, время от времени трахающими друг друга. Хотя, в общем, через пару месяцев они и сексом перестали заниматься, так что их дружба стала совсем обыкновенной. О Брендоне Вентц не рассказывал совершенно никому, даже Патрику, Джо и Энди. Как и не рассказывал совершенно никому о своей бисексуальности, так внезапно открывшейся в нём. А вот Патрик всё-таки рассказал о себе Джо и Энди и не пожалел. Парни наравне с Питом приняли его таким, какой он есть. А дальше произошло то, что произошло. По итогу всей этой истории Пит жалел разве что о том, что не совершил каминг-аут перед друзьями раньше. Тогда, может быть, они с Патриком ещё дольше были бы вместе. Парочка направилась к деревянному коттеджу, снятому Брендоном на весь сегодняшний день, вслед за виновником торжества. По мере их приближения музыка и смех стали ещё более слышимыми, а Патрик всё сильнее сжимал руку любимого и прижимался к нему чуть позади. Видя, насколько парень напуган перспективой вновь оказаться в этом душном, тесном громком помещении, где он ещё и совершенно никого не знал, Пит произнёс: — Если ты не хочешь туда заходить, останься на улице. Я принесу тебе кусочек торта. — Было бы чудесно, — Стамп остановился на полпути к дому, всё ещё крепко держа любимого за руку. Пит так же остановился и встал к Патрику вплотную. Какое-то время они молча глядели друг на друга, после чего нежно поцеловались, зажав друг друга в объятиях. По телу младшего пробежались мурашки. — Скоро вернусь, — шепнул Вентц и ушёл, бросив на него последний взгляд восхищения. Брендона впереди уже не было: он предпочёл зайти в дом, а не наблюдать за сценой любви с крыльца. Пит сдержал своё обещание: он вернулся очень скоро с двумя пластиковыми тарелками, на которых красовались внушительных размеров куски торта. Улыбнувшись друг другу, мужчины зашагали в сторону озера, чтобы снова присесть на берегу, откуда их вытянул Ури. По пути Патрик вновь задумался о том, почему он ревнует Пита исключительно к Брендону, хотя тот взаимодействует со многими людьми как мужского, так и женского пола каждый день, а с сегодняшним именинником видится только по праздникам. За этими мыслями он и сам не заметил, как споткнулся о камень на своём пути. Может быть, он бы упал лицом в землю, если бы идущий рядом Вентц не среагировал так вовремя: он схватил своего парня за локоть. Итогом ситуации стала лишь упавшая на землю ложечка, которой Патрик должен был есть торт. — Ох, чёрт, Пит, — выругался младший, покраснев. — Спасибо. Я такой неловкий… — Всё хорошо? — спросил Пит. — Да, я же не упал. Спасибо ещё раз. — Я не про это, — он заглянул в голубые глаза напротив себя. — О чём ты думаешь? Стамп покраснел ещё гуще и перевёл взгляд на упавшую ложечку. — Помнишь, ты спрашивал у меня, почему мне так не нравится Брендон? Пит кивнул. — Ты сказал, что он очень громкий и активный. — Это не совсем вся правда, Пит, — Патрик вновь посмотрел на него. Он знал, что Вентц не станет торопить его с ответом, сколько бы они не стояли. Однако менее тяжело от этого почему-то не становилось. — Я просто ревную, — в конце концов, выдохнул он. Вентц снисходительно улыбнулся и взял в свободную руку тарелку с тортом, ранее удерживаемую любимым. — Обними меня, — попросил он. Стамп обвил руками грудь Пита чуть ниже уровня своих плеч и прижался к нему, прикрыв глаза. На улице вечерело, поэтому в воздухе рядом с водоёмом заметно похолодало, но Патрик, при всей своей непереносимости низких температур, чувствовал себя совершенно комфортно. Пит всегда был таким тёплым, что даже просто идя рядом с ним нельзя было замерзнуть, а уж объятия с ним были сравнимы разве что с объятиями с горячей батареей, пусть Вентц и не использовал руки. — Я люблю тебя, Патрик, — прошептал он, тоже закрыв глаза. — И я люблю тебя, Пит. Бизнесмен поцеловал своего парня в висок, ведь именно висок находился на одном уровне с его губами, после чего они продолжили движение к озеру. Когда они присели на свои старые места, Пит передал любимому тарелку с куском торта, на котором лежала ложечка. — Ты перепутал тарелки, — поспешил поправить его Патрик. — Моя без ложечки. — Я бы всё равно отдал тебе свою ложку. Проще, чтобы ты сразу взял тарелку с ложкой, чем перекладывать ложку из одной тарелки на другую. — Спасибо, Пит, — он грустно улыбнулся. Стамп немного винил себя за то, что Пит остался без ложечки, но и вернуть её обратно не мог. Остаток вечера они провели вдвоём, разговаривая, громко смеясь над тем, как Вентц пытался есть кусок торта руками, и постоянно обнимаясь. И никакой Брендон Ури не мог им помешать. Сейчас Питу о Брендоне было известно лишь то, что тот собирается жениться на женщине по имени Сара. Они и впрямь не общались очень давно, так что Вентц даже не был уверен, что друг позовёт его на свою свадьбу. С помощью мыслей об Ури он пытался отвлечься от размышлений о том, насколько сильно выдаёт себя. Его миссия уже началась. Лицо под маской страшно вспотело, волосы торчали в разные стороны из-под кепки, форма давила и натирала везде, где только можно и где нельзя, в наушнике раздавалось какое-то шуршание, смешанное с громкими словами Зои, а глаза беспокойно озирались вокруг. Впереди Пит катил тележку, подобную тележкам горничных. — Чёрт, почему им вообще понадобился уборщик в рабочее время? — вопрошал Вентц, в очередной раз поймав на себе подозревающий взгляд какого-то бугая, облачённого в форму охранника. — Боятся, что без присмотра уборщик будет лазить там, где нельзя, и найдёт то, что не стоит находить, понимаешь? Куда, говоришь, тебя направили? — после небольшой паузы спросила девушка. — На склад. — Ты сейчас идёшь туда? — Да. — Плохая новость, — более весело, чем стоит о таком говорить, объявила Зои. — Патрик сейчас в противоположной стороне. — И что мне делать? Зелински какое-то время помолчала. Пит продолжал идти, но немного замедлил шаг. — Выполняй свою работу, — вскоре сказала она. — Потом вернёшься и попросишь новое задание. Дальше сориентируемся. Только давай быстрее. Ты должен успеть до конца рабочего дня. «Уборщик» глубоко вздохнул. Он был слишком ленив для подобного вида деятельности и, скорее всего, уже сбежал бы отсюда, если бы не желал увидеть своего парня. Хотя бы просто узнать, как он там, понять, как его спасти, да и просто приобрести точную уверенность, что Патрик жив. О да, это и было его единственной целью на данный момент. Двигаясь прямо по коридору, как его и направили, Вентц очень скоро дошёл до двери с надписью «Склад». Включив свет внутри, он оглядел помещение. М-да, работы было много. В очередной раз вздохнув, Пит приступил к уборке.***
Вентц был в процессе работы, пока Патрик уплетал пищу, преподнесённую охраной «Радуги». Они были так близко друг к другу, но в тоже время так далеко. Пит не представлял, где находится любимый, знал только, что они в одном здании. Любимый не представлял, где находится Пит, но и того факта, что они в одном здании, знать не мог. Да и что бы он сделал, если бы знал? Прибежать к нему Стамп явно бы не сумел, ведь повсюду крутились сотрудники охраны вместе со своими помощницами со страстью к насилию. По той же причине Вентц не мог прибежать к нему. И трудно сказать, кому из них было тяжелее: Патрику, чьи надежды с каждым днём были всё ближе к разрушению, или Питу, который еле как умудрялся совладать с собой и не ломануться на другой конец «офиса». Оглядывая присутствующих, Стамп больше всего удивлялся Дэвиду, которому, кажется, было всё равно, что рядом с ним лежал, судя по своему виду, начавший гнить труп. Паренёк даже не пересаживался на другое место, хотя заведомо знал, что старика от него никто не унесёт. Сам же Патрик старался не смотреть на мертвеца, потому что от одного этого вида его начинало тошнить. Хорошо, что запах пока был не такой сильный, хотя, впрочем, уже чувствовался наравне с другими неприятными запахами. Закончилось всё абсолютно так же, как обычно: остатки еды забрали у тех, кто не успел доесть, а у тех, кто успел, забрали пластиковые стаканчики, в которых ранее была «вода». Должно быть, плохим решением было вспоминать тот вечер на озере, однако Патрик совершенно не смог контролировать этот поток нахлынувших воспоминаний. Он едва держался, чтобы не начать вспоминать тот вечер, когда они с Питом оказались на озере одни. Иначе у него разыгрался бы не только желудок, но и либидо, потому что те события нельзя было охарактеризовать иным словом, кроме как «весело». Потому что о таком обычно говорят кратко, чтобы не начать делиться более сокровенными подробностями. Внезапно Патрик подумал о том, не мучают ли любимого кошмары, связанные с его исчезновением. Раньше Питу постоянно снились кошмары. Он жаловался на плохие сны ещё в подростковом возрасте и даже начал записывать их, а когда они с Патриком стали спать вместе, он понял, что с того момента ничего не изменилось. Вентцу продолжали сниться кошмары стабильно два-три раза в неделю, из-за которых они вдвоём постоянно просыпались посередь ночи. Потому что эти сны были настолько яркие, что порой Пит кричал из-за них. И таких случаев было много. Нормально спать ему мог помочь либо хороший секс, либо снотворное. Разумеется, Пит предпочитал первое. На неделе, когда это произошло, у них дома остановился заночевать ещё один старый друг Пита — Даллон Уикс. Это был очередной человек, которого Патрик своим другом вовсе не считал (а он вообще не считал своими друзьями никого, кроме Пита, Энди и Джо, хотя дружба с последними двумя уже стояла под вопросом), однако и таких чувств, как к Ури, к нему не испытывал. Именно поэтому к присутствию Даллона в их доме Патрик отнёсся спокойно. Вечером пара легла спать, обойдясь без привычного полуночного секса. Конечно, обоим хотелось этого, а Питу вовсе было необходимо, но мужчины взаимно пришли к выводу, что лучше вообще не заниматься этим в течение недели, чем заниматься, стараясь не нарушать тишину. Ведь, как правило, когда Пит и Патрик начинали трахаться, весь дом трясся, и стоны можно было услышать с улицы. Да, лучше было обойтись без этого, потому что прямо под ними спал ещё один человек. В доме стало темно и тихо. На первом этаже на диване засыпал Уикс. На втором этаже, в спальне, Вентц прижимался к Стампу сзади, тоже пытаясь заснуть. Патрик уже почти спал, как вдруг раздался шёпот: — Чёрт! — Что случилось? — Патрик повернулся к любимому. Благодаря тому, что он крепко сжимал его руку, младший парень почувствовал, как похолодела рука старшего. — Я забыл выпить снотворное. — Я могу сходить на кухню за ним, — предложил Стамп, зная, как Пит боится темноты. — Не надо, спи. Переживу как-нибудь. Вновь воцарилась тишина. Патрик опять лёг на бок, ещё сильнее сжав руку бизнесмена. Ровное дыхание согревало его спину, так что очень скоро он провалился в крепкий сон. Проснулся Патрик не от солнечных лучей, а от криков Пита позади него. Кошмары. Он помнил кошмары лучшего друга в подростковом возрасте и знал, что эта проблема преследует его до сих пор, в тридцать четыре года, однако менее страшно от этого не становилось. — Пит, — беспокойно заскулил Стамп, тряся любимого за плечо. — Пит, пожалуйста, проснись… Умоляю тебя, проснись… Крики почти сразу стихли, однако Вентца пробила дрожь. — Патрик? — дрожащим от слёз голосом обратился он, ощупывая парня перед собой. — Да, это я. Ты меня напугал. — Патрик… — он прижал Стампа к себе и начал тихо всхлипывать, заставляя того беспокоиться ещё сильнее. — Хэй, Пит, — старался подбодрить его младший. — Тише, успокойся, не надо так… Что тебе снилось? — спросил он, невесомо поглаживая любимого по спине. — Мне снилось, что тебя сбила машина, — Пит немного успокоился, но голос его всё ещё дрожал. — Я видел это, Патрик. Я видел, но ничего не мог сделать. — Пит, это просто… — Я так испугался, — прошептал Вентц, ещё крепче обняв любимого, и продолжил негромко всхлипывать. Патрик едва мог дышать в его руках, но не вырывался, потому что чувствовал, что нужен ему прямо сейчас. Он всё ещё водил рукой по спине Пита, пока тот медленно успокаивался, цепляясь одной рукой за взъерошенные рыжие волосы, а другой держа талию хозяина этих волос. Стамп что-то шептал, чтобы бизнесмен окончательно перестал всхлипывать, так что вскоре он заснул, слушая, но не понимая слова Патрика, произносимые им, словно заклятие. Через три дня всё вернулось в прежнее русло: Даллон уехал, Пит и Патрик продолжили заниматься сексом каждый вечер, благодаря чему оба спокойно спали до утра. Это счастье тоже длилось недолго, потому что ещё через неделю Стампа похитили, а ещё через шесть дней Вентц нашёл его, но готов был буквально взорваться от осознания, что находится с ним в одном здании и не может обнять, сказать, как сильно любит, и забрать домой. Это съедало его изнутри — медленно и мучительно. Интересно, а что, если бы Патрик тоже знал, что Пит находится с ним в одном здании, буквально на другом конце коридора? Безусловно, он изводился бы ничуть не меньше и тоже задавался бы вопросом, знает ли об этом Пит. Хотя, впрочем, ответ был бы очевиден. Но Стамп ничего не подозревал. Пока его любимый, заканчивая с уборкой склада, размышлял, смогли бы они пробиться друг к другу общими усилиями или нет, он сидел в тёмной комнате, проигрывая у себя в голове разнообразные ситуации из их семейной жизни. Как вдруг… Дверь комнаты резко открылась — никто даже не услышал шаги и не успел вжаться в стену. Охранник закинул в темницу что-то размытое и бледное, после чего вновь закрыл дверь. Это оказался новый человек. Четырнадцатый, включая мертвеца. Каким-то загадочным образом догадавшись, что тот в сознании, Руби на ощупь добралась до него. — Как тебя зовут? — спросила она. Патрик невольно вспомнил свой первый день, но вместо того, чтобы предаваться воспоминаниям, стал слушать ответ незнакомца. — Уильям, — хрипло ответил мужчина. Сначала Стамп подумал, что Уильям тоже кричал, когда его пытали, однако, проанализировав свою хрипоту и его, понял, что здесь что-то другое. — Что у тебя болит, Уильям? — беспокойно спросила Руби, усилив подозрения друга. — Грудь болит. Сильнее при вздохе, — произнёс мужчина, продолжая крайне тяжело дышать. Помимо этого, слышался какой-то свист. Патрик долго не мог понять, откуда он раздаётся: то ли Уильям свистит, пока говорит, то ли сквозняк пытается выбить дверь… Или, может, кто-то другой свистит, чтобы разрядить обстановку? — Открытый пневмоторакс наружного типа, — послышался от дальней стены незнакомый голос, принадлежавший женщине. — Как его спасти? — крикнула Троман. Ей ничего не ответили. Должно быть, если бы Уильям не мог это услышать, ей бы сказали: «Никак». Но Уильям, пусть полуживой, ещё лежал у неё на руках и был в силах говорить. — Ты был когда-нибудь в Париже? — спокойно спросила Руби через пару секунд. — Да. Я был там на медовом месяце с Аланом. — Аланом? — Алан — мой муж. — Давно вы вместе? — Два года женаты. До этого ещё четыре года встречались. — Думай об Алане, — попросила девушка, очевидно, уже предрекая близкий конец. — О том, какие у него волосы. Глаза. Телосложение. Почему ты любишь его? — Он самый прекрасный человек из всех, кого я когда-либо встречал, — к хрипоте в голосе добавилась дрожь. — Я ещё увижу его? — Увидишь. Обязательно увидишь. Думай о нём. Думай об Алане. С каждой новой репликой подруги Патрика всё больше поражало, что она говорила совершенно спокойно. Она разговаривала с незнакомым человеком, который должен был умереть прямо перед ней через несколько минут, но общалась с ним так, будто это был её школьный друг, которому ещё оставалось жить да жить. Уильям испустил последний хриплый вздох, а Руби вернулась на своё место. Стамп задумался. Нет, он думал не о том, что сейчас в этой комнате было сразу два покойника, один из которых разлагался, а другой вовсе истёк кровью. Он думал о них с Питом. Их отношения тоже длились четыре года, и, разумеется, Патрик уже неоднократно задумывался о красивой свадьбе. Однако он считал, что предложение должен сделать именно старший, а намекнуть ему об этом не мог. Потому что просто не знал, как можно о таком намекать. Они даже ни разу не разговаривали о свадьбе, так что он совершенно не представлял, готов ли Пит сделать ему предложение или ему достаточно неофициальных отношений. На другом конце коридора Вентц разговаривал со своей новой подругой на сторонние темы, стараясь отвлечься от мыслей о Патрике. Что ж, стоит признать, что это у него совершенно не получалось, потому что разговор всё равно так или иначе касался темы любви. — Я, на самом деле, очень брезгливая, — говорила Зои через другой наушник. — Руби это не нравится, особенно в последнее время. Сам понимаешь, я не могу нормально общаться ни с ней, ни с её новыми друзьями, пока они все грязные и от них изрядно воняет. А она думает, что я её больше не люблю, — Зелински грустно усмехнулась. — Ну не могу я ничего с собой сделать, понимаешь? Просто не могу. Несмотря на разницу в возрасте и небольшой срок знакомства, Зои уже общалась с мужчиной на равных, как с подружкой. Пит, в общем-то, и не возражал. — А вы с Патриком уже четыре года вместе? — уточнила она. — Да. — Ты не хочешь сделать ему предложение? — совсем неожиданно спросил Зои. Вентц никогда не думал о том, хочет ли он пожениться с Патриком. На самом деле, его вполне устраивали их теперешние отношения, и… кольцами больше, кольцами меньше. Штампом в паспорте больше, штампом в паспорте меньше. Пит видел в этом лишь формальности, так что никогда не спрашивал, хочет ли свадьбу Патрик. — Не знаю, — пробурчал бывший бизнесмен, задумавшись. — Мы с Руби вместе всего год, но я хочу сделать ей предложение, когда всё это дерьмо закончится, — она засмеялась. — Нам всего по восемнадцать, а я уже хочу пожениться с ней. Странно, наверное. — Не нужно слишком много времени, чтобы понять, что человек именно твой, — ответил Пит, мысленно ещё больше склоняясь в сторону того, чтобы тоже сделать Патрику предложение, «когда всё это дерьмо закончится». — Это правда. Я слышала, её родители тоже поженились, когда обоим было по восемнадцать. — Да, это так. — Ну вот. Они всё это время живут вместе, у них двое детей. Они счастливы. Так, может быть, и я не ошибусь, если сделаю ей предложение? — Может быть. — Эй, а ты о чём думаешь? — очень развеселившись, спросила Зои, заметив странности в ответах своего собеседника. — Я думаю о том, сделать ли Патрику предложение. С одной стороны, для меня брак — просто формальность, но он у меня романтик, так что, полагаю, он уже думал о свадьбе… — То есть, он хочет пожениться, а тебе всё равно? — подытожила Зои. — Почти так. Только я не уверен, что он хочет свадьбу и что мне всё равно. Я и сам буду рад сделать ему предложение. — Так какие проблемы? У вас всё складывается просто идеально. Ты спасаешь его, встаёшь на одно колено, этакий рыцарь, а он соглашается. Если он и впрямь романтик, то такой сценарий он оценит, — Зелински говорила очень бодро. Девушка явно была экстравертом. — А вот мне, наверное, придётся восстанавливать отношения с Руби, когда мы сбежим из «Радуги». Я уже говорила, что она думает, что я её больше не люблю, хотя мы с ней ещё целуемся и обнимаемся, когда я прихожу. Но, блин, я же брезгливая. Конечно, я потом мою руки и полощу рот. Может, на это она обижается? Вот, как, например, на прошлой неделе… Зои говорила и говорила, и все её рассказы и рассуждения сливались в один бесконечный поток слов, жужжавший у Пита в ухе. Однако, тем не менее, слушая её и время от времени соглашаясь, Вентц хотя бы отчасти отвлекался от своих тревожных мыслей. Когда с уборкой было покончено, и Пит, оставив тележку, направился туда, откуда доселе шёл на склад, Зелински ещё болтала. Вдруг из-за поворота показался бугай. Пит бы проигнорировал его, но охранник был не один. В своих больших сильных руках он тащил двух небольших по сравнению с ним людей — грязных, худых и бледных. Нетрудно было догадаться, что это были пленники. Вентц прыгнул в первую попавшуюся дверь. Это, к счастью, оказалась кладовая. — Зои! Куда они тащат пленников? — прошептал он, перебив очередные рассуждения подруги. — О чёрт. Это долго объяснять. Узнаешь, когда закончим. Где ты сейчас? — Я в кладовой. — Закрой дверь. — Нет, — решительно отказался мужчина, подглядывая за конвоем в узкую щель. Три охранника тащили куда-то по двое пленников, а потом медленно возвращались обратно с пустыми руками. Пит совершенно не сомневался, что увидит здесь Патрика, однако сам не знал, зачем ему это. — Закрой сейчас же эту чёртову дверь! — рявкнула Зелински. Вентц подозревал, что она боится не столько того, что его заметят подглядывающим, сколько того, что он сам выдаст своё присутствие, совершив необдуманный безрассудный поступок. Девушка продолжала упрашивать Пита закрыть дверь, как вдруг мужчина увидел его. Патрика. Его тащили по коридору вместе с Руби. Стамп выглядел так спокойно, что было просто невероятно в этой ситуации, учитывая то, что совершенно не умел скрывать свои эмоции. Он был грязный и худой, как остальные, но почему-то именно при виде любимого сердце Пита предательски сжалось. Он шёл, глядя в пол, но на мгновение — на одно лишь мгновение — посмотрел на дверную щель, через которую Вентц наблюдал за ним. И, чёрт возьми, они пересеклись взглядами. Да будь он проклят, Пит был уверен, что они пересеклись взглядами. Он закрыл дверь и оперся спиной на стену рядом с ней. — Он там… — говорил он, сам не замечая, как слёзы стекали по его щекам к подбородку. — Я видел его. Он тоже меня увидел. Я… — Держись. Я бегу к тебе, — перебила его Зои. В голосе девушки читалось какое-то разочарование. Внезапно Пит понял, что именно от подобного она и пыталась его уберечь, приказывая закрыть дверь. Вентц сполз по стене на пол, оказавшись сидящим на корточках, и зарыдал, схватив голову руками. Там, чёрт возьми, был Патрик. И он, чёрт возьми, поднял свои голубые глаза именно на него. На Пита Вентца. На своего парня, который ради этого взгляда устроился работать уборщиком, а теперь из-за него же рыдал, закрывшись в тёмной комнате, где его окружали разве что швабры и вёдра, которые никак не могли подставить плечо или утешить. Зои появилась рядом так же быстро, как замолчала в ухе. Пит совершенно не слышал, что она говорила, и не чувствовал, как она его обнимала, потому что, кажется, он остался там, в том моменте, когда Патрик поднял на него глаза. Он буквально застыл на той секунде и больше, кроме как там, вы нигде не смогли бы найти Пита Вентца, потому что он застрял в том мгновении и не желал освобождаться. А чувствовал ли Патрик то же самое?***
Когда всё утряслось, Патрик, полный задумчивости, тихо произнёс: — Мне кажется, я видел Пита. — Что? — переспросила Руби, по-настоящему не расслышав фразу. — Я видел Пита. По крайней мере, мне так кажется. — Где ты его видел? — Когда нас уводили отсюда, я увидел в кладовой мужчину, который смотрел на меня через дверную щель. Мне кажется, это был Пит. — Я тоже видела того мужчину, — вмешалась Мия. — Но у него лицо было закрыто медицинской маской, а на голове была кепка. С чего ты вообще взял, что это твой парень? — Рост, телосложение, цвет кожи, цвет волос, — перечислял Стамп, не став разве что загибать пальцы. — Всё такое же. — Мало что ли мужчин с такими характеристиками? — девушка хмыкнула. — И не говори, что твой особенный. Все они одинаковые. — Мы с ним пересеклись взглядами, — задумчиво проговорил он. — Я помню, что глаза у него были зеленовато-карие, немного похожие на цвет коньяка. И взгляд такой… Я уверен, — резко сменил позицию Патрик, поняв, что его доводы правдивы, — что это был Пит. — Завтра я спрошу об этом у Зои, — через пару секунд раздумий ответила Руби. — И всё равно мне кажется, что ты просто сошёл с ума, Стамп, — продолжала спор Мия. — Мало что ли мужчин с похожей внешностью? — Думай, что хочешь, но я убеждён, что таких совпадений не бывает, — он старался сохранять спокойствие, хотя всё, что говорила пацанка, изрядно его раздражало. — Это был он. — Ага. Только потом не рыдай, когда тебе скажут, что ты ошибся, — напоследок пробурчала Мия. Патрик было хотел сказать, что такого точно не будет, потому что он не ошибся, однако промолчал. Когда его вели по коридору, он думал о новом покойнике, чей внешний вид разглядел на свету, проникавшему в помещение через открытую дверь. Это был довольно симпатичный парень лет двадцати пяти с чёрными волосами, бледной кожей (интересно, при жизни он был такой же бледный, или тут свою роль сыграло то, что он потерял очень много крови?). Цвет глаз Стамп увидеть не успел, потому что Руби опустила его веки, когда охранников в помещении не было, однако был уверен, что глаза у парня были зелёные. Вокруг трупа была целая лужа крови. Вся его одежда, лицо, руки были в крови, а под грудью красовалась заметная рана. Именно поэтому его травму назвали «открытой». Нетрудно было догадаться, что этого мертвеца, как и предыдущего, никто уносить не будет, а в помещении останутся сразу два разлагающихся трупа. Он шёл, потупив глаза в пол, размышляя о мертвеце. Ведь каждый мог оказаться на его месте, будь то сидящий в темнице или гуляющий на улице. Но, тем не менее, это случилось именно с Уильямом. Именно его похитили. Именно ему проткнули лёгкое. Именно его кинули умирать от кровопотери, оставив с другими несчастными, не имеющими сил помочь. Конечно, Патрик задавался вопросом, что этот брюнет сделал такого плохого людям, что те с ним так распорядились? Что он сделал вселенной, что та заставила обстоятельства сложиться именно так, а никак иначе? Или решения людей не поддаются влиянию вселенной? Но как тогда объяснить, что Стамп поднял глаза именно тогда, когда шёл мимо приоткрытой двери, через щель которой за ним наблюдал Пит? Всё, что происходило с их жизнями в последнее время, не поддавалось решительно никакому объяснению, будь то банальная логика или законы вселенной. Но это только подкрепляло уверенность Вентца, что выпутаться из этого они с любимым должны сами, рассчитывая лишь на помощь таких людей, как Зои и Руби, то есть, товарищей по несчастью. Пит успокоился не потому, что испытал облегчение, а потому что у него просто закончились силы и жидкость в организме. Поэтому он, не меняя позы, громко всхлипывал, попутно с этим пытаясь вернуть себе дыхание, ибо от слёз сильнейшим образом заложило нос. — Знаешь, что? — решительно начала Зелински, убрав руку с его плеча. — Я могу немного помочь вам. Напиши ему короткое письмо, а я завтра передам. Он поднял голову. — Спасибо, спасибо тебе! — воскликнул он и полез в задний карман форменных штанов, чтобы достать оттуда ручку и блокнот, так благоразумно вложенных им туда для записи полезной информации. — Пиши мало. Я не буду долго стоять перед ним и светить ему фонариком. Ты знаешь, почему. Свой телефон я тоже надолго не отдам, — предупреждала девушка, пока Пит вырывал чистый лист из блокнота. — Да-да, конечно, — дрожащим голосом ответил он, уже начав писать. Как и было договорено, Вентц написал лишь несколько слов, после чего передал записку подруге. Прежде, чем убрать её в карман, девушка ознакомилась с содержанием: «Я видел тебя вчера. Жди, я скоро приду за тобой. Я люблю тебя, Патрик. — Пит» С жалостью взглянув на бывшего бизнесмена, она убрала записку. — И если у твоего парня начнётся истерика, то это будет твоя вина. — Да, я знаю, — мужчина усмехнулся. В том, что Стамп заплачет, он даже не сомневался. Зато дальше ему должно стать хоть немного легче. Легче должно стать им обоим. — Будешь дорабатывать или уйдём отсюда? — спросила Зелински, поднявшись на ноги. Пит встал следом за ней. — Пошли, — сказал он. Друзья направились в закат, подальше от чёртового офиса чёртовой «Радуги», доставившей им столько страданий.***
Разумеется, мужчина подвёз девушку до её дома, а приехав к себе, поспешил рассказать другу о том, что сегодня произошло, на что получил логичный вопрос: — Что ты будешь делать дальше? Пит не знал. Он уже пообещал Патрику, что скоро придёт за ним, но совершенно не знал, как и когда. После сегодняшнего «побега» с работы в качестве уборщика его явно больше не примут. А даже если и примут, он не сможет просто пойти туда, забрать Патрика и просто уйти. Во-первых, на его пути встанут десятки охранников и «моделей». Во-вторых, он не сможет оставить там остальных пленников и жить, зная, что все эти люди где-то продолжают страдать. Так что у Вентца не было иных вариантов, кроме как… — Я должен устроить облаву. — Один не справишься, — откликнулся Энди. — Именно поэтому я хотел попросить тебя стать членом моей команды, — он заговорщически улыбнулся. — А у тебя есть команда? — Джо мне явно не откажет. Если получится уговорить Зои, то нас будет уже четверо. Вчетвером справимся, как думаешь? — Не знаю, Пит, — Хёрли покачал головой. — Даже если и справимся, без жертв не обойдётся. Нас посадят. — А если получится договориться? — С кем ты собираешься договариваться? — Пока не знаю. С кем-нибудь точно договорюсь. Энди резко выдохнул и снисходительно взглянул на сидящего напротив друга. — Энди! — воскликнул тот. — Прошу тебя. Я всё просчитаю. Всё будет нормально. Только скажи, что поможешь мне. Пожалуйста. — Я помогу тебе, Пит, — решительно ответил Хёрли, немного нахмурившись. Пит просиял. Он обогнул стол и кинулся к другу с объятиями. — Спасибо! Спасибо! Энди хотел сказать, что изначально не собирался ему отказывать, однако промолчал. Даже если бы Пит согласился, что их после такого посадят в тюрьму, он всё равно не стал бы отказывать, ведь Пит и Патрик являлись одними из его немногочисленных друзей. А разве не в этом суть дружбы — быть рядом с другом даже тогда, когда против вас восстал весь мир?