Эскорт

Голос Стайлза прокатывается по спине тоненькой струйкой ледяной воды. Весь он сейчас - злость вперемешку с упрямством и детской обидой. Дерек, не сводя с него глаз, выключает мотор. - Па, я серьезно. Я больше не ребенок, и ты не можешь меня опекать. Если ты останешься здесь, я перееду в другой город. Мне уже предложили работу. Да, в агентстве. Твой сын-жиголо пользуется хорошим спросом, - его голос буквально сочится язвительностью. Потом Стайлз кладет трубку, запихивает телефон в карман толстовки и выжидающе смотрит на Дерека. - Мы сегодня трахаться будем или мне сразу в клуб пойти? - Что с тобой не так? - морщится Дерек. - Я собираюсь хорошенько потрахаться сегодня, - улыбается Стайлз. В его глазах - выжженная пустыня. От подростка веет страхом, лекарствами и сексом. - Пошли ко мне, - брюнет кладет руку на колено парня и многообещающе улыбается. "Может, если трахну его, он успокоится? Может, ему станет лучше?". - Ну наконец-то! Не прошло и трех лет, как я уломал тебя! В лофте Стайлз сразу же набрасывается на Дерека, увлекает его в поцелуй, больно стукается затылком о дверь, и обвивает мускулистые плечи руками, судорожно цепляясь за куртку пальцами. Их прерывает пораженно-возмущенный надсадный кашель и возглас "Блядь, вы что творите?!". - Привет, Кора, - не оборачиваясь, сипит Дерек. Девушка еще раз кашляет. Стайлз выглядывает из-за плеча и удивленно приоткрывает рот. Совсем еще девчонка, с такими же, как у Дерека, широкими скулами и бровями вразлет, сжимает в тонких пальцах чашку, содержимое которой расплескано по полу. - Братец, ты меня поражаешь... - медленно говорит Кора, ставя чашку на стол. - В прошлый раз я с учебы вернулась, увидела, что ты татуху набил, хотя раньше говорил, что рисунки на теле - это удел варваров и умственно-неполноценных, сейчас, вон, геем заделался... Что дальше? Переоденешься королевой трансов? Она оборачивается, роняя капли с мокрых волос. Кора явно только что из душа - в одном махровом черном халате с чужого плеча. Несмотря на свой непрезентабельный вид, девушка выглядит... впечатляюще. Видимо, угрожающий взгляд, это у них семейное, решает Стайлз, когда Дерек отходит от него, оставляя парня стоять у двери. - Эммм... Привет? - машет рукой Стайлз. - Стайлз, это Кора, моя сестра. Она учится в Лондоне и как раз сейчас у нее должны быть экзамены. Кора, это Стайлз, мой... - бубнеж Дерека прерывается истерическим смехом Стайлза. - Небеса против того, чтобы мы потрахались, - выдавливает он. - Лора тебе не говорила, что я досрочно сдала все экзы? Я хотела побыть с тобой, брати-и-шка! - Кора с визгом повисает на шее Дерека на несколько мгновений, радостно дрыгая голыми, нежно розовыми пятками, потом отпускает его и сразу же нацепляет на лицо непроницаемое выражение. - Вот. - Хотите блинчиков? *** Дерек возится с тестом, мало прислушиваясь к болтовне подростков, сидящих за столом кухни. А зря... - О, я знаю этого певца! - восклицает Стайлз, тыкая в фото на странице какого-то модного журнала, который они рассматривают вместе с Корой. - Те две недели в Австралии... Ох... - Стайлз вытирает нижнюю губу большим пальцем, - По нему и не скажешь, но у него просто огромный член. А в... сложенном состоянии и не скажешь. Кора смотрит на него, с подозрением прищурившись. На лбу девушки можно прочесть надпись огромными буквами "Что за чушь ты несешь?!". - Он тогда еще только-только татуху набил, ну, ту, на жопе, - как ни в чем не бывало, продолжает Стайлз. - Я тогда с кенгуру сфотался, с вомбатом еще, и с тасманским дьяволом, а вообще, в Австралии скучно. Конечно, это может мне казаться из-за того, что мы почти что не вылезали из кровати. Дереку кажется, что он может слышать стук сердца Стайлза. Заполошно-испуганный, как у зайца. Он оборачивается, мгновенно забывая о блинах, и стремительно подходит к подросткам. - Стайлз работал хастлером, - кладя ладони на плечи парня, успокаивающим тоном говорит Дерек. - Ага, - кивает Кора, затем продолжает фальшиво-радостным тоном, - Братик, тебе помочь? Стайлз лениво пролистывает журнал. Он догадывается, о чем сейчас перешептываются брат с сестрой, и, если поднапрячься, он мог бы даже воспроизвести этот диалог, практически, слово в слово. - Так, что за херню ты натворил? - зло перемешивая тесто, шипит Кора. - Сколько ему лет? Что ты с ним делал? Ты ему платишь? Он наркоман? Дерек тяжело вздыхает, понимая, что не стоит сейчас напоминать, кто в семье старший. Да и когда в семье Хейлов соблюдали старшинство? *** - Я пойму, если ты попросишь меня уйти, - глухо говорит Стайлз, смотря в стол пустым взглядом. Кора пошла к себе, вернее, в комнату брата, чтобы одеться. - Я пойму, если ты не захочешь меня больше видеть. Иногда мне самому от себя тошно, что уж говорить о других людях... Иногда я долго сижу в горячей ванне, и пытаюсь отмыться. Иногда я... Дерек затыкает его рот ладонью. Он крепко прижимается грудью к спине Стайлза, совсем по собачьи трется носом о его макушку, обнимая его за талию второй рукой. Сцепляет руки в замок, мимолетно целует затылок, и снова утыкается лицом в волосы. - Не уходи. Всё в порядке. Кора возвращается в джинсах и майке, всё еще босиком и с мокрыми волосами, трогательно вьющимися у висков. - Дерек, так ты покормишь нас? - хлопает глазками девушка, садясь рядом со Стайлзом. *** - Он ничего больше не умеет готовить? Серьезно? - поражается Стайлз, тыча вилкой в Дерека. Кора кивает, давя предательский смех. - Ну да, не умею, - пожимает плечами Дерек. - Зато блинчики у меня всегда хорошо получаются.

***

Денни никогда еще не выглядел таким непривлекательным. Он с каким-то нутряным ужасом разглядывает свое отражение в окружении зеленых стен и белых занавесок, и обнаруживает, что не так уж и сильно выделяется на этом фоне. Губы - искусанные и бледные, еще и обветренные. Хастлер улыбается отражению своей отработанной соблазняющей улыбкой и тут же кривится в отвращении. Сейчас он больше всего похож на тех бедолаг жиголо, которые стоят на улицах, готовые потрахаться за дозу. Доза... Психолог говорит, что не нужно думать о наркотиках. Что нужно найти занятие по душе, в которое ты сможешь окунуться, чтобы снова не сторчаться. Мистер Моррис так и сказал - "сторчаться", смешно шевеля при этом седым спутанным клоком волос, по нелепости называющимся усами. Мда. В обычной жизни Денни бы не обратил и капли внимания на этого нескладного лысого старика в клетчатой рубашке и брюках с высокой талией. Но сейчас... Денни причесывается, с досадой констатирует, что бледность с прозеленью никак не исправить, дергает воротник больничной пижамы (радостно желтого, ужасно раздражающего цвета), выходит из своей палаты. Конечно, в этом центре всё по высшему классу, и палаты здесь только одноместные, и всё в них очень качественное, но даже в таком дорогом месте есть правила. И одно из них - в три часа дня, после тихого часа, больные встречаются с психологом. Садятся в круг, обсуждают свои успехи, плачут, размазывая слезы вперемешку с соплями, каются, ругают своих мам и пап... Крайне непривлекательно. Именно в этот час Денни встречается с Итаном. Всё остальное время он старается избегать рыжего. Пока что успешно. Денни доходит, наконец, до "игровой", большой комнаты с телевизором, удобными диванами, столами у стен, на которых стоят шахматы, шашки, и прочие настольные игры. Итан, как всегда, садится рядом с ним, кивает, натыкается на безликую улыбку, и притихает. В кругу, на складных стульях сидят семь человек, включая психолога. Сегодня Моррис полон сочувствия и пустых слов. Денни витает где-то в облаках, раздумывая над тем, насколько он похудеет, и что из его гардероба придется выкинуть. - Денни, может, ты поделишься с нами своими переживаниями? - Спасибо, я пас... - Ты так говоришь с самого первого дня в центре, Денни. Я вынужден настаивать на том, чтобы ты... - психолог протирает очки беленьким платочком, близоруко щурясь, как всегда, когда он начинает свою проникновенную речь. - Ок, Моррис, только не занудствуй, - сдается Денни, Келли, болезненно худая блондинка, прыскает в кулак, - Я понял. Чего ты хочешь? - Расскажи нам о том, как ты начал употреблять наркотики. - Ага, цены, кликухи дилеров, где они тусуются, - бормочет под нос Рон, умудряющийся выглядеть мрачно даже в поросячье-розовой пижаме. Рон - гот, об этом можно судить по длинным черным волосам, черным ногтям и траурной подводке глаз. - Начал я в четырнадцать, наверное... - Денни наклоняется вперед, опирается локтями о колени и ставит на сцепленные руки подбородок. - Тогда Эван стащил косяк у своего брата, Кайл достал таблетки, и мы обдолбались в честь того, что маму Эвана посадили в тюрягу. Денни как сейчас помнит тот пыльный чердак, на котором он впервые поцеловался с парнем. Он пытается уместить всю историю своей глупой жизни, полной ошибок и плохих поступков, в несколько предложений, но... Но. Он рассказывает о своем детстве, о том, как мама выбивалась из сил, чтобы оплатить бесконечные счета, о ругани, которая каждую ночь доносилась из родительской спальни, о болезни отца, о том, как он под конец перестал их узнавать и только выл на одной ноте, страшно и безнадежно. Денни рассказывает о пустых глазах матери, о ее шершавых, красных руках, о том, что она гладила его по голове, и говорила, что он не должен жить в нищете. Он говорит и говорит, давясь словами, не замечая того, что по его щекам катятся слезы. Денни рассказывает о том, как наркотики постепенно становятся для него единственным способом сбежать от страшной реальности, в которой только маленькая квартирка, пропахший мочой и лекарствами отец, и почерневшая мать, работающая сутками. Он давится всхлипами на том моменте, когда продается какому-то мужику в первый раз. Потому что нужны деньги на гроб и хоть какое-то надгробие. Потому что ничего больше Денни не умеет. Потом он шепотом рассказывает о том, как нашел маму, наткнулся на ее ноги, в одной туфле, висящие прямо перед его носом. Он говорит, что ее синее лицо с вывалившимся языком до сих пор ему снится. - Потом я к тете переехал... Поступил в Школу Искусств. Приехал сюда. Начал работать хастлером, чтобы оплатить учебу. Уже всерьез, с агентом и телохранителем. Для того, чтобы забыть, нужна наркота. Когда я под кайфом, я не хочу умереть, не хочу содрать с себя кожу мочалкой, лишь бы смыть с нее все эти... всё это... Денни складывается пополам, утыкаясь лицом в колени. - А я начал пыхать, потому что скучно было, - растерянно-жалобно говорит Кевин. - Да, Кевин, и так бывает, ты, маленький богатенький засранец, - ухмыляется Саймон, единственный сын известного репера. У Саймона золотой зуб и афрокосички. Он косит под гангстера, даже больничную форму достал себе на десять размеров больше, чем нужно, сам себя зовет "нигга", и притворяется круче, чем он есть. - Как будто ты знаешь "как бывает", мелкий недорепер! - окрысивается Кевин, на мгновение становясь жутко похожим на своего отца - известного телеведущего, прозванного "сусликом" за выдающиеся верхние зубы. - Чё ты сказал, белая задница?! - Саймон в два шага оказывается перед парнем, и хватает его за грудки. - А ну тихо!!! В игровой воцаряется мертвая тишина. Моррис ласково улыбается, словно это не он только что орал так, что аж стекла зазвенели. - Сядь пожалуйста, Саймон. Кевин, будь вежлив. Денни... - психолог тяжело вздыхает и украдкой смотрит на наручные часы. - Элис будет проводить с тобой личные сеансы два раза в неделю. Келли, не хочешь с нами поделиться своими успехами? Итан гладит Денни по спине. И потом, когда сеанс групповой терапии заканчивается, он отводит парня в его комнату. И остается там. Они просто лежат рядом на узкой кровати, стараясь убедить друг друга, что они в порядке. Если притвориться, что ты в порядке, это может стать правдой. Верно? Видите ли в чем дело, господа присяжные... У меня назрел один крайне важный вопрос. В мире "Эскорта" где-то скрывается от правосудия Крис Арджент - серийный убийца со своим выдуманным миром в голове (в котором есть оборотни). Так вот вопрос - он добежит до Нью-Йорка? Тогда "Эскорт" сделает виток еще на девяносто градусов и продлится еще страниц пятьдесят. Но! Я боюсь скатиться в мыло. В общем, вам решать - Крис жив? А, у меня не было инета три дня. Чуть не сдохла я, короче. А, да, еще кое-что: если вдруг вам покажется, что какой-то пейринг забыт-забит, спросите, ладно? А то тут их дохрена, и я путаюсь - забываю. Оставляйте отзывы, что ли. А то их целых два - противоположных.