***
«Сопровождаю, – откликается Вендиго, идя по умбре рядом, поглядывая с обрыва вниз, в лесное ущелье, по которому пробираются союзники. – Тут где-то клякса поблизости шастает…» «I see nothing but red», – раздаётся отклик персонажа в наушниках саппорта, продвигающего своего персонажа вдоль тропинки на северо-западной линии – параллельно движению двух его союзников за окраиной карты. Вендиго предусмотрительно не выходит из умбры: так безопаснее. Птиц Спирины поблизости не видно, а шансы, что оставшиеся в живых Нокс или Немезис собрали фетиш – стремятся к нулю: прямо говоря, не сильно популярная сборка. Однако радар всё ещё подсвечен красным: пассивка сигналит о чьём-то близком присутствии, хотя врагов в поле зрения не видно. Возможно, кто-то прячется за деревьями или скалами, в стелющемся по полю боя тумане войны. – Баш, ты чё там делаешь? – это капитан. Капитан как всегда недоволен. Он всем недоволен, неважно, выигрывают они или проигрывают. – Какого хера ты там забыл? – Я сегодня за пугало! Ворон отпугиваю, чтобы нашего мидера не заклевали. – Мне всё ещё интересно, – ворчит Теург, – как наш мидер туда забурилась. [Команде] WiZard: тю, старый же баг… [Команде] WiZard: долго писать – Багоюзер чёртов… – Баг воплощённый, – ржёт Баш. – Даже жука пикнула. – Так это же дракон, а не жук. – Это бабочка, – возражает саппорт. – Значит, жучара. – Какие-нибудь идеи, как отсюда выбраться? – кисло интересуется Хеликс; его персонаж послушно плетётся за персонажем Визард. Йеро почему-то целеустремлённо двигается в направлении, прямо противоположном направлению базы, периодически пингуя: «нам туда» на водопад у края карты. По всей видимости, Виз знает, что делать, только со стороны это ни разу не очевидно. После нескольких секунд задержки приходит ответ: [Команде] WiZard: так же, как и забрались [Команде] WiZard: ща фокус покажу [Команде] WiZard: передай мне управление – Управишься с двумя? – с сомнением спрашивает Хеликс, но послушно лезет в меню. – Где тут… а, всё нашёл. На, держи. Что делать-то собираешься? – Можете там побыстрее?! – не выдерживает Теург. – Время-то идёт. Виз, ради бога! Включи сраный микрофон, ты дольше печатаешь! – Вы там осторожнее, – встревает Фриз. – Немезис с крита любого из вас ваншотнуть может, если на базу не ушла. «Я бы больше беспокоился о ками, – это Тэкео. – Мы не знаем, куда она ушла». – Пускай попробует, – Баш ржёт. – Я тут только что стан вкачал. Спорим, она из него не выйдет? – Хочешь рискнуть?.. «О, не волнуйся, братиш, – многообещающий хищный смех. – Я этому скелету в доспехах все кости пересчитаю и обглодаю». «Хочешь рискнуть?..» – Да че бы и нет, – азартно отзывается Баш. – Я ничего не теряю…***
Несколько десятков шагов спустя путь уткнулся в глухую стену ущелья, как-то незаметно выросшую над размашистыми кустами. Где-то неподалёку шумел водопад, доносился грохот падающей воды; это значило, что поблизости северо-западный край Разлома, а от него уже рукой подать до путевого камня. Один телепортационный прыжок – и они на пороге базы. Так близко. Так далеко. Если память не изменяла и хоть сколько-то соотносила запомненную практически наизусть игровую карту и окружающий мир, поблизости должен был быть обвал, по которому можно вскарабкаться наверх. Всего-то преодолеть высоту шестнадцатиэтажной новостройки. Не так уж и много, если задуматься – когда у тебя есть крылья. Но вот незадача: толку от них сейчас практически никакого, только за кусты цепляются. Пришлось двигаться вдоль стены по направлению к водопаду, до тех пор, пока путь не преградила гигантская расколотая глыба, уже бурно поросшая мхом и с разросшимися над ней деревьями. Из-под глыбы невозмутимо журчали ручейки. По всей видимости, огромная каменюка была частью обрушенного скального массива. Обзор вверх перекрывали растения и выступы в скалах, сужающихся здесь до коридора. Пришлось обойти камень и пролезть под чудно извернувшееся дерево, чтобы выйти на более-менее открытый участок ущелья. Да. Это был обвал. И надо признать, что за компьютером это выглядело не так устрашающе. Хотя бы по той причине, что эта сторона обвала никогда не была видна с ракурса камеры – только наполовину обрушенный край, ехидно выглядывающий из-за скалисто-лесистого края карты. – Зак. У нас проблемы. Тролль с трудом поднял голову. Полюбовался на намечающийся маршрут, наполовину скрытый в зыбкой туманной дымке. Хрипло выругался. – Ты… как себе это представляешь? – выдавил он. Подъём здесь был очевидно сложнее того, что они преодолевали в прошлый раз. Усложняло задачу то, что проходимые участки обильно чередовались с разнообразными провалами, уступами, отвесными поверхностями и прочим непотребством. В довершение этого с момента обвала явно прошло немало времени: местами образовавшийся склон успел обильно порасти кустарниками, а местами даже деревьями, расположенными абы как – словно их понатыкал слабо разбирающийся в природе, но обладающий превосходным художественным вкусом дизайнер. Красиво это великолепие выглядело лишь со стороны, но абсолютно не вдохновляло при необходимости подняться по без страховки и с едва живым телом на плечах. Расстояния между вырисовывающимися частями пути были устрашающе большими, как в горизонтальном, так и в вертикальном направлениях. Даже по самым радужным прикидкам, преодолеть их можно было только с помощью пера или подталкивая друг друга граспом. За компьютером задача бы свелась к полуминутной возне с подбором направления граспа. И, возможно, паре-тройке попыток с шутками и смехом выбраться из этой ямы. А ведь это ещё не конец пути: и за краем продолжается горный массив, тропинка дальше вверх, по которой ещё надо добраться до телепортационного моста, молясь не наткнуться ни на кого по дороге. – Мы это уже делали, – наконец вздыхает Бланк после продолжительной паузы. – Когда ты тащил меня. Теперь твоя очередь терпеть. Держись крепче, подъём тяжёлый будет. – Куда деваться, – Зак тяжело вздыхает, болезненно закашлявшись. – Переживу. Веди, – в его голосе буквально слышится знакомая интонация. А, может, это только кажется. Может, всё это только кажется. Может, ты просто хочешь верить, что люди по ту сторону не придуманы. Что тебя кто-то ещё ждёт в твоём мире. Что ты человек, а не маленький грезящий дракончик из мира снов, придумавший себе воображаемого друга – и разговаривающий сам с собой в попытке не сойти с ума от сотен лет одиночества среди воображаемых миров. Впрочем, обломки породы и вездесущие кусты на пути воображаемыми явно не были. Камни скребли чешую, земля под лапами крошилась, а крылья и хвост цеплялись возникающие в самый неподходящий момент ветки. От Майи проку сейчас практически не было, как и от собственных крыльев. А уже через несколько метров подъёма напомнил о себе и ветер: первая же попытка ненадолго оставить товарища на уступе и отлететь, чтобы проверить дорогу, закончилась спешным возвращением назад, пока назад не вернул уже сам ветер. Разбив по пути о скалы, естественно. Невозможность просто взять и взлететь начинала раздражать. Да проще убиться! Интересно, а что будет, если хлопнуться с середины подъёма? Как выяснилось вскоре: ничего. Ну, почти ничего. – Что за чертовщина?.. Пришлось проморгаться и ещё раз посмотреть себе под лапы. Под лапами был всё тот же уступ, с которого они только что сорвались. В памяти будто скриншотами отпечатались внезапная потеря равновесия, бесполезная попытка удержаться, летящие вниз камни, переворачивающийся мир, падение… А потом – как резкое пробуждение. На том же уступе. – Что это сейчас было? – в горле чертовски сухо, голова кружится, уступ двоится в глазах. – Мы упали, или мне показалось? Нет ответа. Выгнув шею, Бланк обнаруживает, что Зак явно не подаёт признаков сознания: обмяк, едва дышит и вот-вот норовит сползти. Приходится плотнее затянуть ослабший ремень страховки. – Майя! – Бланк взглядом ищет птицезмея, но увивающаяся поблизости питомица тролля как будто сквозь землю провалилась. – Майя! Да где же ты, чёрт подери… – из-под каменного навеса не видно ничего. Несколько аккуратных шагов вдоль стены, боязливо прижимая крылья к бокам. Сейчас выбраться на более открытый участок и… Под лапой громко хрустит, горизонт заваливается, стена ущелья уходит куда-то резко влево, а лес на дне оказывается прямо над головой. Последняя попытка схватиться хоть за что-нибудь – но пальцы ловят только ускользающий воздух… – Я, должно быть, сплю… – когти крюками скребут по камням. – Это какой-то бред… Очередной выступ отваливается и падает прямо из-под лапы, утаскивая следом за собой… – Всего лишь сон… Всего на пару ладоней промаха – грасп выталкивает не в ту сторону. Неловкий рывок между двумя слишком далеко расположенными уступами – недолёт. Неудачное движение провоцирует лавину камней, сносящую вниз и погребающую под собой. Может, это всё лишь мерещится переутомлённому сознанию, начинающему сползать в звенящий от недосыпа омут глюков. Реальность дробится, рассыпается, обрушиваясь куда-то в пустоту. Сколько уже прошло времени без нормального сна? День, два, три?.. Последняя секундная дрёма – незадолго до боя в горах, – была больше суток назад. А где-то перед этим был анабиоз – слабый заменитель сну. Чертовски хочется спать, в глазах плывёт. Нож-перо врезается в трещину между камнями. Ещё немного поднапрячься, подтянуться на уступе, выталкивая товарища вверх граспом. А теперь себя. Давай, ещё чуть-чуть… Бланк без сил хлопается на покрытую травой землю: наконец-то ровную, не грозящую развалиться, обрушиться, уйти из-под ног, перевернуться. Дышать трудно, горло саднит, кажется, будто воздуха отчаянно не хватает. Мышцы не столько болят, сколько вообще не поддаются, забитые, как после тяжёлой тренировки «до упора», только после этого самого «упора» – ещё чуть-чуть, до полного отказа. До невозможности пошевелиться. До мерзкого ощущения как при сонном параличе: будто дрейфуешь в вязкой воде, сопротивляющейся каждому твоему движению. Где-то совсем рядом шумит горный водопад, и кажется, будто он обрушивается прямо на голову – беспощадно увлекая за собой под поверхность, будто хищное чудовище, поджидающее под водой. Его не видно, но эта картина стоит перед глазами, врезается в сознание. Ничего не видно, но в то же время видно всё. Весь этот маленький мирок с высоты драконьего полёта. С той, правильной стороны небес. Хочется сдаться и заснуть прямо здесь, не доходя пары сотен шагов до путевого камня. Позволить этому течению нести куда оно несёт… Доносятся чьи-то шаги, хруст травы под лапами. В морду внезапно даёт холодом, и на миг возникает щекочущее ощущение, будто кто-то обнюхивает лицо, лишь чуть-чуть не касаясь того. В воздухе мерцают, расплываясь, еле заметные очертания – мираж. Не разобрать – с закрытыми глазами. Проснись. – Вен, ты?.. – выдыхает Бланк, с трудом открывая слипающиеся глаза. Но окружающий лес отвечает тишиной. Только над склоном кружит обеспокоенная Майя, а рядом раздаётся еле слышное дыхание полуживого тролля. Бланк медленно поворачивает голову, некоторое время смотря на лежащего без сознания Кхана. Странно. Это действительно странно: знать, что это лишь фигурка в чужих руках, как и ты сейчас. Ты даже знаешь, чьи руки управляют им, и догадываешься, чьи – тобой. Но ты – это всё ещё ты, даже в шкуре волшебного дракончика. И он – это… это кто? Зак ведёт себя совершенно не так, как Хеликс, но и в свой игровой, кем-то нарисованный образ – тоже не вписывается. Это кто-то другой, кто-то совершенно незнакомый, но ставший уже не просто союзником – другом. Это произошло так же, как и всё остальное – само по себе. Он просто кинулся в пекло следом – без раздумий, без сомнений, будто так и надо. Будто они знакомы тысячу лет – и просто встретились снова, делая вид, будто всё это впервые. Принимая негласные правила игры и играя свои роли, как бы абсурдны те ни были. Осталось совсем немного. Надо вставать. Вставать, поднимать товарища – и идти с ним дальше, к чернеющим за деревьями и скалами руинам северного форпоста. А там, за ним – телепорт, путёвка на базу. Лишь бы не встретить по пути никого: ни блуждающую смерть, ни отряд вражеских пешек. Невольно посещала мысль, будто они забрели в какую-то другую игру, однако – нет. Это была всё та же Арена. Собственное драконье тельце, как и обмякший на плечах тролль, это только подтверждали. Хотя необходимость волочь на себе окровавленного товарища навевала мысли о военных шутерах, чём-то подобном. Приходилось гнать их от себя как можно дальше: казалось, если закрыть глаза и открыть вновь – новая иллюзия станет следующей реальностью. Это просто усталость. Невыносимая усталость, накатывающая как волнами на берег. Во время отлива ты ещё можешь идти, но каждый новый прилив будто поднимает уровень воды. Рано или поздно тебя затопит. Силы не бесконечны. Рано или поздно ты упадёшь и уснёшь прямо здесь, провалившись в новый сон во сне, в очередной рекурсивный кошмар, утягивающий всё глубже и глубже под воду. Сколько ты уже не спишь? Сутки, двое?.. Сколько ты уже… спишь? – Эй, – раздаётся смутно знакомый голос откуда-то сверху. – Очнись. На этот раз открыть глаза сложнее, ещё сложнее – удержаться на плаву. Кружится голова, хотя тело даже не двигается: просто уже не может, нет сил, предел. Бланк не сразу понимает, что лежит, бессильно распластавшись на нагретых полуденным светом мраморных ступенях у самого порога. Над головой возвышаются силуэты бастиона Выси. Белые стены, перетекающие в очертания башен и зданий, уходящих к бездонному потолку неба. Неужели всё это было сном, словленным в разгар летнего дня от теплового удара? В звенящей голове всё так путается… Над лицом нависает моська сиба-ину. Успевает мелькнуть шальная мысль, что это, наверное, соседский пёс – да, да, со смежного дачного участка! И неважно, что у их загородных соседей нет собаки, да и вообще чёрт его знает, что там за высоким металлическим забором, куда иногда заезжает старенький чужой автомобиль. Пусть это будет собака. Соседская. На солнечном свете металлически блестит доспех. Половину морды разукрашивала чёрная татуировка, ненавязчиво свидетельствующая о выбранном дополнительном скилле. Ну конечно же. Никакая это не соседская собака, а Тэкео. – Зак… где Зак? – хрипло выдавливает Бланк, пытаясь удержать взгляд на союзнике. – Жив? – Да, жив. Вендиго отволок его к Источнику, – инугами присел рядом. – Ты как, бабочка? – Я дракон, а не бабочка, – сонно парирует Бланк, уже скорее по привычке, как-то незаметно доставшейся от персонажа, с которым делишь шкуру. По привычке считать и называть себя Йеро. Граница уже настолько размыта, что нет разницы, кто ты: человек в теле дракона – или же замечтавшийся об альтернативной реальности дракончик. Оказавшийся в игре человек – или дракон, представляющий, что это всё игра – только бы не свихнуться в этой безжалостной мясорубке. От щемящей безысходности придумав себе другой мир и друзей в нём – какая к чёрту разница, по какую ты сторону, когда у тебя больше нет кнопки выхода. Так смертельно хочется спать. Сквозь наваливающийся сон Бланк ощущает чужие мохнатые руки, поднимающие так легко, будто пушинку. Бессильно дёргает крылом, пытаясь отмахнуться, и тут же чувствует, как Тэкео взваливает Йеро на плечо так, будто дракончик совсем ничего не весит. – Я… ещё могу… лететь, – язык заплетается, – само… яте… но… – Тебе бы отдохнуть, – сообщает самурай безапелляционно. Перед глазами мелькают щербатые ступеньки лестницы, кажущейся бесконечной, и отчего-то мерещится, будто они не поднимаются вверх, а спускаются вниз – в самую Бездну. Укачивает. – Я хочу сказать… – Бланк из последних сил пытается собраться с мыслями, осыпающимися, будто земля на краю обрыва. – Спросить… – Да? – самурай на миг останавливается. Мир безмятежно покачивается над пропастью. – Что мы здесь делаем? – Сражаемся. Какой логичный – и с тем вместе совершенно бессмысленный ответ. – Я не… не об этом… – Я понял. Не думай об этом сейчас, – коротко советует Тэкео, продолжая восхождение. И повторяет, уже твёрже: – Тебе надо отдохнуть. Хочется возразить, что-то ещё сказать, спросить, но это усилие сжирает все оставшиеся силы, а за ним приходит полное безразличие и опустошение. Катись оно всё к чёрту. Какая разница. Тяжело зевнув, Бланк мгновенно проваливается в тревожные сумерки сна.***
– …да ты меня никогда не слушаешь, тупица! – взрывается капитан, и эхо от его голоса аж слышно в отголосках фонящего микрофона оффлейнера, безуспешно пытающегося огрызаться в ответ: – А хрен ли тебя слушать? Ты хоть раз что-то дельное сказал?! – Так толку тебе что-то говорить?! Ты же нихрена не делаешь, как сказано! – Да-да, мистер божественный хендж! Заверни мне ещё один! Спектакль продолжается, заткнуть Хеликса так же нереально, как и Теурга. Гори-гори ясно, чтобы не погасло! Чего у них не отнять, так это поразительной способности устроить скандал на ровном месте в любой момент, как посреди игры, так и после неё, а порой – и незадолго до. Как кошка с собакой – да вот только прекрасно эти животные друг с другом уживаются. В отличие от некоторых игроков. Порой люди и в жизни так не ссорятся, переходя на личности, крик и взаимные оскорбления. А порой люди ссорятся в жизни, поссорившись в игре. – Спасибо за потраченный впустую час жизни! – Теург перекрикивал всё ещё пытающегося что-то бухтеть оффлейнера. – И за слитую игру тоже спасибо! Визард закатила глаза, выдувая очередной пузырь жвачки. Это уже начинало раздражать. Как же всё-таки это жалко и нелепо выглядит, когда много лет знакомые люди ссорятся буквально из-за ничего. Кто-то что-то не так сделал, кто-то ошибся… Катастрофа, ей богу. Детский сад. Не выиграл в этот раз – выиграешь в следующий. Не нравится игра – иди в другую. В чём твоя проблема? Какие здесь вообще могут быть проблемы? Это всего лишь игра. Ссориться из-за неё – всё равно что орать из-за шахмат. Никто же не жалуется, что зря потратил час, проиграв в шахматы. Нет смысла жаловаться на потраченное время, когда ты проходишь уровень в однопользовательской игре, даже если управление неудобно, а сложность завышена: это было твоё и только твоё решение зайти в игру и остаться в ней играть, несмотря ни на что. Даже игра с людьми против ботов не даёт такого запала. Словно где-то в памяти висит невидимый флаг: это всё не по-настоящему. Это всё ещё игра. Безумие начинается там, где кончается бездушный код. Где, обнажая провода нервов, раздаются голоса настоящих людей. Где за фигуркой на карте видишь, слышишь – чувствуешь, – живого человека. Где не только союзник – кто-то живой, но и противник – реален, пусть ты его не видишь, пусть это всё разворачивается лишь в твоей голове. Перед внутренним взглядом, не видящим чудовища, притаившегося у тебя за спиной. Телом ты всё ещё здесь, а разумом понимаешь, что это по-прежнему игра. Но эмоциями ты целиком там – высоко под электронным небом влетаешь в новую схватку. Туда, где каждый матч превращается в небольшую пьесу со своей маленькой историей о взаимопомощи и предательстве, о выбитой потом и кровью победе – и о фатальных ошибках. На эту сцену, где каждая смерть ненастоящая и где тебе прощают ошибки. Где ты в команде – и всё ещё в полном одиночестве.***
Прохладное летнее утро. Сквозь пушистые облака сочится солнечный свет, проливаясь на только проснувшийся город. Рассвет сейчас наступает рано, и в будние дни многим в это время ещё даже не на работу и не в институт, а школьникам разгулье – три месяца каникул, халява. На выходных же утром и вовсе тихо и безлюдно, особенно вдали от центра, в спальном районе. Только изредка кто-то проходит или проезжает мимо. Идиллия. Тротуар испещрён трещинами, и на нём цветными мелками начёрканы классики – и схематичные облака вокруг. Прямо как в детстве, когда прыгаешь по квадратам, представляя, что это платформы, ступеньки в небе. Не задерживайся – обвалятся. Смотри, не промахнись. Словно в компьютерной игре. Только тогда у тебя ещё не было компьютера. Была приставка – единственная на весь двор. Некоторые ребята дружили с тобой только чтобы немного поиграть – в конце концов, это было чем-то новым, необычным. Тебе же больше был интересен окружающий мир, по наивности кажущийся огромной песочницей, полной неограниченных возможностей. Побегать по крышам гаражей, вскарабкаться на дерево, пройтись по покорёженному металлическому забору. Но всё – как в игре, и ты – где-то посреди облаков. И палка в твоих руках – настоящий меч, и картонка – щит. И брошенный бесхозный грузовик, растаскиваемый по частям – трофейный монстр, из которого ты добудешь зеркало заднего вида, которое аж до твоего совершеннолетия провисит в ванной. И жизнь казалась простой и понятной, но вместе с тем – бескрайней непознанной вселенной. И люди – такие же дети, как ты, – были так же по-детски искренни и непосредственны. Даже врали так же по-детски неумело – и верили в такую же примитивную ложь. «Давай дружить». А давай, почему бы и нет. Как же всё было просто. Тебе не было важно, почему с тобой дружат, да и часто находились другие, более веские причины бегать вместе. Как ссорились, так и мирились. Порой дрались, когда в шутку, когда всерьёз. Кто-то новый приходил, кто-то другой исчезал навсегда – то ли переехали, то ли ещё что. И не вспомнишь их уже особо, так, остались на задворках памяти смутные силуэты. Вот только один из этих силуэтов так и остался, и сейчас идёт рядом. Визард. Они знакомы так давно. Лет с пяти, наверное. Уже не вспомнить, с чего началась их дружба, но эта связь внезапно оказалась такой крепкой и долгой, пережившей многие годы, даже когда черноволосая бойкая девчонка с вечно разодранными коленками стала взрослой девушкой – всё такой же боевитой и активной, со своими холёными и не менее боевыми тараканами. Они с ней знакомы столько лет – и всё равно не называют друг друга по именам. Они всегда прячутся под маскарадными масками, пусть не скрывающими лиц, но уже успевшими стать неотъемлемой частью. Ведь то – лишь деталь игры длиною в жизнь. – …и тут влетаю я, значит, в замес – и даю прокаст! – возбуждённо пересказывает она вчерашний матч, активно размахивая руками. – Минус трое и… Бланк, ты серьёзно?.. Бланк перескакивает на квадрат классиков, балансируя на одной ноге и вызывающе ухмыляясь в ответ на недоверчиво-весёлый взгляд подруги. Ну? Пойдём? Визард делает несколько странно-неловких – для её-то практически альпинистской подготовки! – прыжков, украдкой поглядывая по сторонам. Но потом, будто осмелев, бодро скачет следом, продолжая вещать на ходу: – …разбили им лица в хлам, 54-20, прикинь? Дорога из классиков здесь длинная, от остановки аж до начала пешеходного моста через реку. Бланк легко перемахивает с последнего квадратика на бордюр, выходящий на край моста через реку. Затем вскакивает на перила, делает несколько шагов по ним, опасно балансируя, раскинув руки, но пока ещё смотря под ноги. Высота большая, метров десять точно наберётся. В речку свалишься – хорошо ещё, если выплывешь. – Ты там осторожнее! – окликает Визард, останавливаясь. – Я тебя поймать не успею! Бланк лишь беспечно смеётся в ответ, паясничая на самом краю: смотри, как я могу! – Бланк, хватит, – Виз явно напряжена. – Второй раз не выплывешь. – Ты чего такая скучная, – Бланк присаживается на перилах. Смотрит сначала на горизонт, потом вверх. – Смотри, какое небо сегодня близкое… Протянутая рука – не дотянуться. Лучше поплотнее вцепиться в узкую полоску метала, чтобы не рухнуть вниз ненароком, мимо труб и теплотрассы, прямо в журчащую грязноватую воду, подёрнутую ряской. Удивительно, там даже утки плавают. А ещё утро столь раннее, что даже не разлетелось воронье, хозяйничающее у берегов по утрам. Бланк некоторое время смотрит на мутное течение внизу, на то, как оно по мелким кускам уносит от опор моста прибившийся к бетонному блоку и запутавшийся в водорослях мусор. Поднимает голову на белеющие глубоко вдали за зданиями над поворотом реки заводские трубы. Снова на небо. – Виз, слушай. А давай махнём куда-нибудь, как отпуск будет? – Куда? – Виз подходит ближе, облокачивается на перила. – Не знаю. Куда-нибудь, куда денег хватит… в какой-нибудь другой город, страну… другой мир, – последнее вырывается невольно, неуклюжей шуткой озвучивая такую глупую и нелепую для взрослого мечту. – В другой мир отъехать хочешь? – иронично подкалывает Визард, многозначительно кивая вниз. – На тебя кое-кто плохо влияет, я так посмотрю. – Ой, да ну тебя в баню, Виз… – нахохливается Бланк, слезая с перил. – Уже и помечтать нельзя. Просто представь на минуту, что можно попасть в другую вселенную. В мир любимой игры, например. Не в виртуальном шлеме, не с каким-нибудь там «полным погружением», а по-настоящему, наяву. Неужели ты откажешься? – Откажусь, – Виз тянется в карман за жвачкой. – Удовольствие ниже среднего, гарантию даю. – Гарантию. На чём? – иронично интересуется Бланк в ответ. – На бронежилетке из шкуры с жопы дракона. Серьёзно. Думаешь, всё будет как в тех дурацких книжках, которые ты пачками читаешь? Да тебя порвут как грелку тут же. Или ещё что-нибудь сделают. Игра. Какая у нас любимая игра, Бланк, последние два года? Вот представь против себя какую-нибудь Немезис… Бланк невольно ёжится. Отчего-то болезненно хочется прижать несуществующие крылья к бокам. А может, то просто подул прохладный ветер, несущий с собой запах городской реки. – Есть же и другие игры. Лопается пузырь из жвачки. – Да так про любую из них сказать можно, не находишь, – флегматично отмечает Визард. – Ты только подумай, что тебя ждёт там. – А что нас ждёт здесь? – Ничего, – Визард жмёт плечами. – Ну если на нас что-нибудь не сбросят. Поиграем тогда в постапокалипсис наяву, если не сдохнем. Или в какой-нибудь киберпанк. Как тебе такая перспектива?.. Хочешь? Или всё-таки предпочтёшь, чтобы всё это осталось лишь страшилкой на экране, жуткой сказкой на ночь. Пугающим предсказанием, которое никогда не воплотится в реальность. Чем-то, что произойдёт с кем-то другим, не с тобой… – И, в конце концов. Назад-то ты как собираешься возвращаться? – наконец спрашивает Визард. – Если это будет не игра. У тебя не будет кнопки выхода, Бланк. Просто подумай об этом. Бланк жмёт плечами: ответить нечего. Да и зачем об этом думать, если этого всего никогда не будет, и тебе сейчас просто хочется помечтать… Ведь мечтать не вредно, правда? Ведь мечты – это всё, что у нас осталось от детства. – Виз, слушай… – Бланк оборачивается, опираясь на перила за спиной. – Я хочу поговорить…***
«…Мне снилось, что я – волшебный дракон». Пробуждение было на редкость тяжёлым, однако оставаться и дальше в кровавом омуте хотелось ещё меньше. Надо было выплывать к берегу, к твёрдой земле. «Мне снилось небо. Бездонное, синее, с раскинувшимися крыльями облаков – и снилось, что я проваливаюсь в эту бездну…» Непривычно просыпаться не дома. Не сразу понимаешь, где ты и кто ты: нет привычных опознавательных знаков реальности, этакого маяка, видимого с моря сквозь ночной туман. «Мне снился безумно красивый смертельный спектакль, развернувшийся в небесах. Постановка, виденная уже много сотен раз с высоты электронного неба, с другой стороны облаков…» Где-то рядом шумит фонтан. Воздух терпкий от испаряющейся воды. Через несколько мучительно долгих минут Бланк осознает, что лежит на каменных плитах, исходящих теплом, жмурясь от яркого солнечного света, настойчиво просачивающегося под сжатые веки. Тело сворачивается в клубок, скрывая глаза от палящих лучей. Нос утыкается в нагретый солнцем камень. Камень. Пальцы на автомате ощупывают поверхность в беспомощной надежде, что ощущения не сойдутся, что плоскость под рукой окажется идеально гладкой или вообще мягкой, как одеяло. Однако камень остаётся камнем, твёрдым и шероховатым. Может, вырубило на улице? На тротуаре? В парке? Где угодно… Приоткрыв глаза, некоторое время Бланк разглядывает мелкие трещинки и неровности белой плиты, пока сознание неуклюже пытается заново собрать рассыпанный пазл в нечто более-менее цельное. «Мне снилось, что я лечу вниз – стремительно падаю с разорванным крылом». Сумбурные образы снов потихоньку отходили на задний план, обнажая за собой каменный берег реальности. Каменный. Последняя надежда, что все было лишь сном, словленным в разгар дня, бодро разбилась, как волна об скалу, о равнодушную белокаменную громаду действительности. Увы, совсем не той, в которой сейчас хотелось бы находиться. «Добро пожаловать в наш дерьмовый мир обратно», – иронизировать над происходящим – единственное, что остаётся в такой ситуации. Последнее. Будь сил больше, от отчаяния захотелось бы закричать или садануть с досады кулаком об камень, обдирая кожу в кровь о плиту, шершавую, будто наждачка. Однако внутри было неожиданно тихо, до гулкого пусто. Никаких особых эмоций, кроме щемящей тоски по дому – такому далёкому и безопасному. По родне и друзьям, которые наверняка ждут… Да кого ты обманываешь, Жень? Тебя, наверное, и в живых-то уже нет, иначе что ты тут делаешь? Кто-то мягко потрепал распластанное по нагревшейся плите крыло. – Отвали, Хел… – последняя попытка уцепиться за реальность… – Чё, кого? – …предсказуемо напарывается на голос Зака. Застонав, Бланк переворачивается на спину. Солнечный свет засвечивает глаза ярким-ярким бликом, взрывающимся в сознании лучистыми брызгами, противно напоминая об остановившемся сердце и последних запомненных секундах реальности. Как иронично и глупо. Прислушиваешься к чужому сердцебиению, тревожно ожидая его внезапной остановки, а потом без предупреждения останавливаются твои собственные часы, никогда не дававшие повода для беспокойства. – Сколько прошло времени? – собственный голос звучит непривычно глухо и разбито. Хотя, как сказать, собственный… помнишь ли ты вообще, как он должен звучать? – Часа два. Не так уж и много… Бланк поднимает взгляд на тролля. Союзник выглядит почти здоровым, только жилетка вся измазана в крови, а на серой коже повсюду белёсые следы шрамов. Самый здоровенный лёг прямо поперёк живота, напоминая о глубокой, дотянувшейся до внутренностей ране. – Ты сам как? – Да кости только что срослись, – Зак потёр рёбра. И добавил, чуть тише: – И это… спасибо тебе. Я думал, ты меня добьёшь. Наступившее молчание разбивал шелест воды в Источнике. В голове настойчиво крутился вопль, разлетающийся по залу: Мне хватит хп! Стой!.. …поздно. Теперь не хватит. Добивай. Добивай. Давай. Вперёд. Бей! Становится пронзительно холодно, как будто в лицо плеснуло холодным январским снегом. Бланк зажмуривается, мотая головой, пытаясь скинуть пиявкой прилипший крик, бесцеремонно раз за разом врывающийся в сознание, переворачивая там всё вверх дном. – Зак. Я всё спросить хочу. Ты помнишь, как ты здесь оказался? – В смысле? – Здесь. На Арене. Зачем ты здесь? Пара секунд тишины. – Просто прилетел, – ответил Кхан не слишком уверенно. – Я не помню, как. Мы с Майей проснулись утром… здесь. Что было накануне – не помню уже. Когда проснулся, было ощущение, что я заспался. Очень тяжело просыпаться было, как с… – он покрутил кистью, похоже, не в состоянии подобрать подходящее слово. – Ну, ты понимаешь. Да. Как с лагами. – Нас уже ждали. А дальше ты и так помнишь. – Да. Помню, – хмуро отвечает Йеро. – Тебя ни разу за это время не посещала мысль, что ты здесь как будто не впервые? Что уже знаешь, что делать? Будто всё это много раз было, просто мы этого как будто не помним… – дракончик запинается на полуслове и повторяет, уже медленнее, почти раздельно, будто проговаривая это для себя: – Ведём себя так, будто ничего не было. Зак’Кхан недоумённо смотрит в ответ, и только через несколько секунд на лице тролля появляется нечто вроде смутного понимания: – Даже не задумывался. – Естественно, – вздыхает Йеро. – Иногда мне кажется, что ты вообще думать при высоких температурах не умеешь. Тролль полушутливо, несильно тыкает кулаком под грудь дракона, на что Йеро только вяло отмахивается крылом. – Чё, летяги, прохлаждаемся тут? – раздаётся скрипучий старческий голос. – Вы двое такие смешные, уже второй раз фигней страдаете. Нет чтобы съесть товарища, избавив его от мучений! Ты ж дракон, в конце концов! Хищник! А, так вот с чего так холодно стало. Анестезиолог явился. – У меня зубы под мясо не приспособлены, – огрызается Бланк. – Но мясо ты ешь, – резонно возражает волчара. – А ты, рыжий? Тебе там в горах что мешало? Ты же не раз на драконов охотился! – Они жёсткие, деда, и рыбой воняют, – судя по интонации, Зак состряпал отмазку прямо на ходу. – Кататься на них интереснее, – а вот это явно не было импровизацией, судя по недавнему шоу. – Вот привередливые какие, – фыркнул людоед, почёсывая лапой за разваливающимся от гниения ухом. – Нет чтобы нормально пожрать, пока предлагают! В животе снова урчит и тянет, и хочется есть, а присутствие Вендиго только нагнетает атмосферу вечного голода, одновременно отбивая какой бы то ни было аппетит. Вот надо же было ему объявиться на базу именно сейчас! – Эй, ледышка! – Зак не выдерживает. – Шёл бы ты отсюда, вонять в другом месте. – О, вы посмотрите, камень разговаривает! – с напускным удивлением парировал Вендиго. – Прости, не понимаю ни слова на каменном. Повтори ещё раз? – Сало, говорят, замороженное очень вкусное, – процедил тролль сквозь обломанные зубы. – Я бы попробовал. Людоед демонстративно показал оголённые рёбра: – Спешу огорчить, но во мне нет лишнего жира. И песок из меня не сыплется, в отличие от некоторых. Кстати, как ощущения от вскрытия? Бланк в последний момент успевает сгрести начинающего подниматься с травы тролля: а ну сиди! Зак пытается отмахнуться, но быстро оказывается принудительно усажен обратно и придавлен на всякий случай центнером живого веса. – Каков расклад, Вен? – надо было срочно перевести тему в более мирное русло. Людоед застыл на середине движения, словно внезапно переставшая проигрываться анимации, только всё ещё ехидно поблёскивали глаза-огоньки. Было полное ощущение, что нежить сейчас бросит какое-нибудь «а ты на карту посмотри», но Вендиго тянул с ответом, словно выжидая, наслаждаясь реакцией. – Не ко мне вопрос! Я всего лишь старый бедный охотник, вижу только… – Только красный, да? – срывается с языка невольно, прежде чем Бланк успевает этот самый язык вовремя прикусить. Секундная замешка, растягивающаяся в вечность. – Только то, – повторил людоед медленно и издевательски невозмутимо, – что можно съесть. Тебя, например. Его, – Бланк не видит, но буквально физически ощущает, как пальцы тролля сжимаются в кулаки. Но смотрит всё ещё прямо в горящие глаза ледяного монстра. – Их. Своих. Чужих. Без разницы. И да, Йеро. Я вижу только красный. Бланк непроизвольно склабится в ответ. – Что ты здесь делаешь, Вен? – На твоём месте я бы задал немного другой вопрос и не по тому адресу, – спокойно отвечает людоед, разворачиваясь и уходя прочь со внутреннего двора бастиона. – А я здесь всего лишь охочусь. Наступившая тишина кажется пронзительной, буквально режущей уши. Только где-то под грудиной раздаётся ухающее тяжёлое сердцебиение. – Пусти уже! – тролль наконец выворачивается из запоздало ослабшей хватки и разминает плечи: – Ты хоть представляешь, сколько весишь? – Примерно, – растерянно отвечает Бланк, всё так же смотря вслед растаявшему в тумане силуэту, а точнее, далеко за «врата» из двух колон, в никуда. Бланк наконец сглатывает застрявший в горле ком, выдавливая: – Всё не так. Всё, вообще всё – не так. В этот момент до боли хотелось, чтобы рядом оказался кто-то реальный, настоящий, из того мира, оставшегося лишь во снах, сумбурных и беспорядочных. Не их аватары – они сами. Не марионетки на раскрашенной доске – давно знакомые люди. Кто-то, кто смог бы подтвердить, что это всё происходит наяву. Кто-то, с кем было бы не так одиноко идти в никуда, к неизвестному финалу, за которым… «У тебя есть я», – напоминает о себе Йеро. «Ты – это я, – горько парирует Бланк. – Я разговариваю с собой. Ты всего лишь моя фантазия». «А может, наоборот, это ты – моя фантазия?» – на миг кажется, будто в её внутреннем голосе сквозят знакомые ноты. Ты их знаешь и они – не твои. Ты знаешь, чьи. Всего лишь кажется. Всё это – только в твоей голове. И этот голос – тоже.***
– …Я хочу поговорить. Это про Свету. – Про Визард? – переспрашивает Бланк. Не сразу удаётся вспомнить, что это её имя. Они много лет не называли друг друга так – это было словно негласное табу, и никто даже не помнил, как давно они перестали общаться по именам. – Ага, про неё. Хорошая девчонка, – Баш ставит допитый стакан рядом: – Ты же не против, если я?.. – А? – Бланк поднимает взгляд, привычным движением головы скидывая с лица назад сильно отросшие волосы. – В каком смысле «не против»? Серые глаза Баша ехидно блестят в полумраке бара. – В прямом, Жень, – он всегда обращается по именам, совершенно не смущаясь того факта, что здесь никто не знает его собственного. – Никогда не интересовало, что о тебе другие говорят?.. Бланк пару секунд недоумённо моргает, прежде чем расплыться в понимающей улыбке: доходит. Баш ткнул пальцем в небо и, конечно же, промахнулся. Ни о каких отношениях с Визард, кроме дружеских, и речи идти не могло. Да и с какой стати? Конечно, они с ней пересекаются в реале чаще, чем со всеми остальными, даже с Хелом. То вместе выпить, то в кино, то на аттракционы сходить, но… Но уже не как раньше. Всё уже давно не такое, каким было раньше. А другие – да пусть что угодно говорят. Будто сами живут по заповедям, ради бога. Разве что про Визард и правда было мимо. – Да ну брось, – хмыкает Бланк, встряхивая головой. – Камон, это же Виз… я ж с детства её знаю. – Правда? – Баш с интересом заглядывает в глаза, отчего Бланк невольно улыбается, не то смятенно, не то растерянно: вопрос кажется странным. «Правда знаешь» или что? Бланк жмёт плечами. Визард всегда была хорошим другом, своим человеком. В далёком детстве они махались на палках, представляя, что это мечи. Прыгали под тёплым летним небом по классикам, воображая бездну за очерченными мелом краями. Пускали вместе кораблики по грязным речкам, бегали по крышам гаражей и заброшек. Те самые дети начала девяностых, видевшие вокруг не разруху, страшный и опасный мир, а красивые декорации для новых своих игр. Не задумывающиеся ещё о том, как один неверный удар может искалечить жизнь, как опасно сорваться с большой высоты… Виз – она же практически как вторая сестра, даже сейчас, когда вы уже повзрослели, а пути начали расходиться. Немного грустно, да. И хочется пойти, поговорить хоть раз по душам снова, но только о чём говорить? У неё своя жизнь сейчас, и за её байком не угнаться – да ты и не умеешь водить мотоцикл, и уже не побежишь следом. Она в своей грёзе, ты – в своей. Не осталось ничего, кроме той лёгкой тоски по временам, когда всё было просто и понятно. Когда вы могли говорить по душам, рассказать о своих мечтах и страхах – честно и открыто, не боясь, что собеседник попытается спустить тебя с небес на землю. Что он или она не скажет, что ты себе всё выдумываешь, что твои проблемы надуманы. Часто даже говорить не о чём, кроме работы да новых игр. Все темы давно перетёрты, не о политике же спорить, «как настоящие взрослые люди»? Порой и вовсе проще молчать, уткнувшись каждый в свою мобилу, уйдя каждый в свой мир. Даже когда после стакана пробивает на откровенность, лишь понимающе киваете друг другу в ответ: а что ещё сказать, когда и без слов всё и так понятно? Детский сон подходит к концу, и с этим остаётся только смириться, принять всё как есть – обратного пути нет. Баш как-то странно ухмыляется, всё ещё не отводя внимательного взгляда. – Так, значит, не она, – тянет он задумчиво. А потом вкрадчиво уточняет, коротко кивнув в сторону: – А случаем не?.. Бланк не сразу улавливает вопрос, вопросительно уставившись на Баша в ответ: «не что?» – Ты понимаешь, о ком я, – белобрысый ехидно скалится в ответ. – Кэп ваш только на вас двоих и жалуется. – Он на всех жалуется, – на автомате поправляет Бланк, но осекается на полуслове, вдруг сообразив: – Ты что, серьёзно? – пробивает на непроизвольный смешок, потом на громкий смех. Это же даже звучит абсурдно! – Да с чего ты взял! Мы же просто друзья… – Правда? – повторяет Баш, прищурившись и ещё внимательнее изучая лицо. Этот взгляд начинает нервировать, как и вопросы, один безумнее другого. – Знаешь, не похожи вы на друзей, – наконец говорит Баш, поднимаясь из-за стойки. – Пойду я, со Светкой поболтаю, если ты не возражаешь, – он подмигивает: – Она мне определённо нравится. – Ну удачи там. Морду береги, – Бланк фыркает, стараясь не заржать: знает, что у Визард удар поставлен получше, чем у некоторых. Своих-то не бьют, но вот ещё не факт, что Баша расценят «своим». – Ой, не учи меня девочек кадрить, – Баш усмехается и удаляется походкой, необычно ровной для столько выпившего человека. – Опыта всяко побольше твоего будет. До той самой драки ещё несколько месяцев. Но ни Баш, ни Визард не будут её участниками, конечно же. Баш не дерётся вообще – не та комплекция, не тот характер. У Визард – куда лучше с самоконтролем, чем у некоторых. И оба твёрдо стоят на земле, на обе ноги в этой реальности. «Не похожи на друзей, говоришь?..» – Бланк опускает взгляд на недопитый коктейль, пару секунд смотрит на своё отражение, прежде чем залпом осушить стакан. «Ну и бред». Не похожи на друзей. Возможно, он и прав. Мы давно лишь играем в дружбу. Скорее по инерции, продолжая верить, что мы всё ещё не чужие друг другу люди. Что мы всё ещё живём в одной и той же Грёзе……но эта игра – то последнее, что нас ещё объединяет. Мы просто не можем этого принять. Мы боимся это признать.