And the Oscar Goes to...

– Я ни хрена не нервничаю. Мэнди поднимает бровь и многозначительно смотрит на Микки в зеркало. – Ты нервничаешь. Не стыдись, Мик. Многие парни нервничают, когда идут на первое свидание. – Это не первое моё свидание. – Назови еще одно свидание, на котором ты был. Свидание, Мик. Не перепихон в переулке или в клубе, не какой-то парень, которого ты привёл домой чтобы потрахаться. – Я встречался с Полом. – Ты привел Пола домой, а он отказался уходить. Ты должен был получить судебный запрет (1), потому что не мог позволить себе обвинение в убийстве. – Мэнди качает головой. – Это твоё первое настоящее свидание. С паааарнем. Микки даёт ей фак, завязывает галстук, а затем снимает его и бросает на комод. Он расстёгивает первые две пуговицы рубашки и кивает. – Так-то лучше. Ебать. – Ты серьёзно собираешься это сделать? Я имею в виду ... это значит быть в новостях и газетах и быть «таинственным парнем» Йена Галлагера. Это будет нелегко. Тебе не нравится, когда тебя преследуют. – Я имею дело с тобой, не так ли? – Тебе приходится иметь дело со мной. Я знаю, где похоронены все тела. – Это всего лишь ужин. Это ни хрена не значит. Я, наверное, возненавижу этого парня, отклоню его очень заманчивое предложение, вернусь домой, выпью пива и отрублюсь. – Он застёгивает одну из пуговиц, затем снова расстёгивает её, прежде чем выдохнуть. – Блять. Мэнди встаёт и подходит к нему, поворачивая его лицом к себе. Она поправляет его воротник и разглаживает рубашку на груди. – Расслабься. Просто помни, он не Стивен Сигал. Ты никогда не дрочил, думая о нём. – Она прищуривается. – Неужели? О Боже. Не говори мне, что ты это делал. Это просто ... тебе нельзя дрочить, думая о моём бывшем парне. – На самом деле он не был твоим парнем. Ты была его «бородой». Боже, что с нашей семьёй. Мы как грёбаные услуги «бороды». – Специальная скидка для Галлагеров. – Она смеётся, а потом поднимает брови, когда раздаётся звонок в дверь. – Я открою. – Не спугни его. – Это твоя работа, – практически поёт она, направляясь к двери. Она распахивает её и стоит там, ухмыляясь, как грёбаный Чеширский Кот. – Ну-ну. Ты немного опоздал на наше свидание. – Дерьмо. Мэнди? Я не знал, что ты будешь здесь. – Йен входит в квартиру и сгребает её в огромные объятия, раскачивая по кругу. – Трахать. – Он ставит её на землю и сияет ей, ухмыляясь от уха до уха. – Мы с Микки делим это место. Ну, я держу своё дерьмо здесь. – Она крепко обнимает его. – Боже, как я рада тебя видеть. Хорошо выглядишь. Ты чертовски знаменит, придурок. – Она хлопает его по руке. Микки прислоняется к двери спальни и наблюдает за ними. Он смутно помнит Йена в детстве – он начинал тощим и глупым, а вырос чертовски привлекательным, но Микки никогда особо о нём не думал. Тогда у него был слишком сильный инстинкт самосохранения. Он даже не думал о парнях, кроме как когда был один в своей комнате глубокой ночью. – Не могу поверить. Мудак. Йен снова обнимает её и делает глубокий вдох. – Так где же?.. Микки прочищает горло. – Я не хочу прерывать воссоединение здесь. Может, это вам двоим пойти поужинать? Глаза Йена встречаются с глазами Микки, и они медленно опускаются взглядами вниз, оценивая друг друга. Микки знает, как он выглядит. Он прилично сложен, выглядит достойно. Ему говорили, что у него ебабельный рот, и его глаза сравнивали с кучей поэтического дерьма, но он также знает, что у него дерьмовые татуировки на пальцах, и когда он одет, он выглядит так, будто на нем костюм. – Ты, наверное, меня не помнишь. – Я помню, как говорил тебе, что, если ты причинишь боль моей сестре, я заставлю тебя желать смерти задолго до того, как убью. – Я тоже помню это. – Йен усмехается, и это ещё более мощно, когда вся сила его обаяния направлена на Микки – Я до смерти боялся тебя. – Хорошо. – Он засовывает руки в карманы и улыбается в ответ. – Итак? – Точно. Ужин. Йен слегка пожимает плечами. – Я не был уверен, куда ты захочешь пойти. Что-то затейливое или полу-затейливое или абсолютно простое место. Так ... как ты отнесёшься к тому, чтобы поужинать здесь? Мы можем заказать еду – за мой счёт – и просто посидеть, и поговорить. Я могу ответить на твои вопросы, не беспокоясь о том, что кто-то подслушивает. Умоляю. – Чтобы убедить меня, что твоя глупая идея не так глупа, как кажется? – Да. – Он снова улыбается. – Конечно. Ты остаёшься, Мэндс? – О, чёрт возьми, нет. Я оставлю вас двоих наедине. – Она подбегает и снова обнимает Йена, прежде чем схватить сумочку. – Не делайте ничего, чего бы я не сделала. – Это ужин, Мэнди, а не порно, так что мы в безопасности. Она посылает Микки на хрен и уходит, позволяя напряжению вернуться в комнату, прежде чем закрыть дверь. Микки кивает в сторону кухни. – У нас тут есть несколько меню. На что ты настроен? – Что хорошего в этом районе? – Много хорошего. Зависит от того, чего ты хочешь. – Он достаёт из ящика стола пригоршню меню и бросает их на стойку перед Йеном, вместо того чтобы думать о том, как Йен может истолковать то, что он только что сказал. Не то чтобы он действительно думал, что Йен хочет от него чего-то большего, чем его сомнительные актёрские способности. – Я поем в любом из этих мест, так что выбирай, что хочешь. Йен роется в меню, нахмурившись. Микки открывает холодильник, берёт две бутылки пива, открывает их и ставит одну рядом с рукой Йена. Йен поднимает глаза и улыбается, сморщив нос. – Пытаешься напоить меня, да? – Да. Дерьмовым пивом. – Микки смеётся. – Теперь могу позволить себе кое-что получше, но ... ну, вырос на этом. Привык ко вкусу. – У тебя изысканный вкус. Не позволяйте никому говорить тебе иначе. – Йен берёт одно из меню и передаёт его. – Как насчёт этого места? Микки берёт меню и берёт телефон. – Ты хочешь что-нибудь конкретное? – Выбери ты. Это будет наше первое испытание, чтобы увидеть, насколько хорошо ты меня знаешь. – Я совсем ни хрена не знаю о тебе, придурок. – Микки набирает номер. – Давай, садись. Йен отдает ему честь и возвращается в гостиную. «Салют» (2) напоминает Микки, что Мэнди рассказала ему, что Йен хотел пойти в армию, но что-то пошло не так. Впрочем, в южной части Чикаго всегда что-то шло не так. Он заказывает несколько разных блюд, а затем вешает трубку, хватает тарелки и столовые приборы и несёт их в гостиную. Йен на диване с включённым телевизором, переключает каналы. – Нет, правда. Будь как дома. – Окей. – Йен сбрасывает туфли и кладёт ноги на кофейный столик. Он ухмыляется Микки, и Микки разрывается между желанием ответно улыбнуться или ударить его в лицо. Вместо этого он плюхается на диван рядом с Йеном. – Перестань занимать весь диван. Подвинься. – Он толкает Йена локтем в руку, и Йен отстраняется примерно на дюйм (3). Микки поднимает брови, и Йен сжимает губы, чтобы не улыбнуться ещё больше. – Придурок. Серьёзно. Ты уверен, что хочешь, чтобы я это сделал? Потому что ты не ведёшь себя так, как будто ты «бойфренд века». – Жених. – Точно. Жених. Почему именно жених? Почему бы просто не встречаться? – Я хочу, чтобы это было нечто более постоянное. Менее ... мимолётное. Я хочу, чтобы это было что-то, что людям будет сложнее считать фальшивкой, понимаешь? – Внезапный жених – менее подделен, нежели внезапный бойфренд? – Ах. Что ж. Не внезапный. Я ни с кем не встречался с тех пор, как переехал в Лос-Анджелес. Из-за тебя. – И что теперь? – Я имею в виду, мы знали друг друга ещё в Чикаго. – В самом смутном смысле этого слова. – Верно, но то, чего они не знают, им не повредит. Возможно ... Мэнди была моим прикрытием, и в действительности я встречался с тобой. Я пошёл с ней на свидание, но в конечном итоге провёл его с тобой, пока она ходила в кино или трахалась или что-то в этом роде. Мы прятались в заброшенных домах старого жилого комплекса, стреляли, курили и целовались. – Ты уже думал об этом, да? И почему я не дал всем знать после того, как вышел и после того, как ты стал самой большой Голливудской шишкой за последние несколько лет? – Ну, мы расстались – совершенно по-дружески, конечно, – и ты позвонил, чтобы поздравить меня с «Мыслить, как преступник» (4), и мы снова начали общаться. Мы жили на большом расстоянии друг от друга, поэтому мы двигались медленно, но однажды всё началось... Йен пожимает плечами. – Хорошо, и как долго ты планировал эту историю? – Пару дней. – Ты должен писать бабские фильмы вместо того, чтобы играть в них. Христос. – Микки вздыхает. – Ещё пива? Мне нужно ещё пива. – Конечно. Микки убегает на кухню и достаёт ещё два пива из холодильника, прижимая одно ко лбу. Он должно быть совершенно спятил, раз даже рассматривает это предложение. Потому что смысл в том, что они притворяются женихами, состоит в том, что они притворяются. Он возвращается, протягивает Йену пиво и садится. – Ты просишь меня отложить ради тебя свою жизнь. Йен вздыхает. – Да. Но ты можешь сказать «нет». Очевидно. Я имею в виду, я не знаю, встречаешься ли ты сейчас с кем-нибудь, в таком случае, ты должен сказать «нет». А если ты встретишь кого-нибудь, то сможешь ... мы могли бы разорвать отношения, понимаешь? Никаких вопросов, никаких обид. – Как долго мы будем помолвлены? Йен подавляет смех. – Ты уже донимаешь меня по поводу свадьбы? – Раздаётся звонок в дверь, и Йен встаёт. – Спасён звонком. – На данный момент. Микки поворачивается на диване и смотрит, как Йен идёт к двери и расплачивается за еду. Пахнет вкусно и пряно, и у Микки урчит в животе. Йен кивает. – Чёрт, как вкусно пахнет. Если мы будем жить вместе, мы будем жить здесь, чтобы я мог есть здесь вечно. – И потерять девичье телосложение? – Пошел ты, девичье телосложение. – Йен садится рядом с ним, достаёт еду из коробки и ставит на кофейный столик. – Итак, что у нас есть? Микки протягивает Йену тарелку и вилку, затем указывает на коробки. – Пад Тай (5), Сом Там (6), Гэн Кин Ван Гай (7), рис и Том Ям Гунг (8). – Я понятия не имею, что это такое, кроме Пад Тай, так что я полностью доверяю тебе. – Да, конечно. Первое настоящее испытание наших отношений. – Микки сам накладывает себе еду и устраивается на диване. – Двадцать вопросов. Йен так же берёт себе еды и тоже откидывается назад, слегка поворачиваясь, чтобы видеть Микки, его колено согнуто, когда он кладёт его на диван. – Ты спрашиваешь или я? – Мы будем меняться местами. – Микки откусывает кусочек и жуёт. – Сверху или снизу? – Ого. Давайте сразу перейдём к хорошим вещам. – Тут нет верного пути, Галлагер. Йен фыркает и кашляет, давясь своей едой. Он ставит тарелку и делает большой глоток пива, прежде чем снова поднять тарелку, бросив на Микки предупреждающий взгляд. – Сверху. Ты? – Тебе лучше надеяться, что я снизу, а? – Я могу переключиться. Просто предпочитаю быть сверху. Йен пожимает плечами. – Уверен, что журнал «Пипл» не будет задавать нам этот вопрос. – Скорее всего, нет. «Звезда» может. – Микки усмехается. – Я тоже могу переключиться, но по большей части ты подаёшь, и я ловлю. – Это какой-то намёк на наше время в Малой Лиге (9) вместе? – Ты играл со мной в Малой Лиге? Йен прижимает руку к сердцу. – Ранен, Микки. Ранен. Микки закатывает глаза. – Любимый фильм? – «Двойной Удар». – Серьёзно? Ты серьёзно? – Микки качает головой. – Нет. Это не ... Ты ... Ван Дамм, правда? – Ну, а какой у тебя? – Чувак, «Крепкий орешек», «Робокоп», «Вспомнить всё», «В осаде». Бля ... что угодно, довольно много. – О, пошёл ты. Ван Дамм потрясающий. Микки качает головой и подбирает креветку с тарелки. – Тебя в детстве уронили на голову, не так ли? Это единственное объяснение. Йен протягивает руку с вилкой и накалывает креветку с тарелки Микки. – Любимое блюдо? – Макароны с сыром. – Микки приподнимает бровь, провоцируя Йена что-то сказать. Когда он этого не делает, Микки кивает. – Твоё? – Мы выросли на спагетти. Дёшево и легко. Я должен ненавидеть это, но я не ненавижу. Чем дешевле соус, тем лучше. Ни этих грёбаных овощей, ни специй, ни трав, ничего такого. Красная бурда поверх лапши. Я съем это дерьмо ложкой. – Йен съел ещё несколько кусочков. – Был ли кто-то, с кем ты когда-либо встречался? – Нет. Я не тот парень, которого большинство людей рассматривают как вариант для отношений. В основном я просто трахаюсь без обязательств. Что насчёт тебя? – Пара человек, когда я был ребёнком. Один парень с тех пор, как я приехал сюда. – Подожди, кого ты трахал, когда был ребёнком? Йен краснеет, а Микки ждёт. У него было много практики в ожидании, и Йен сдаётся раньше него. – Ты никого не знаешь. – Ты бы чертовски удивился, если бы узнал, сколько людей знают Мильковичи. Давай. Покончим с этим. – Ты помнишь «Кэш и Граб»? – Да. Конечно. Я всё время воровал у этого ублюдка. А что? Ты трахался с одним из парней, которые там работали? Йен краснеет так ярко, что бледные веснушки на его лице сливаются с румянцем. – Кто там работал? Подожди. Ты сам там работал. – Да. – Йен смотрит на свою еду и больше ничего не говорит. Микки хмурится, а потом его глаза расширяются. – Твою мать! Ты трахал Кэша? Этот ублюдок с полотенцем на голове? Я должен был догадаться, что этот засранец был чёртовым педофилом. – Мне было пятнадцать. – Как я и сказал. – Микки ставит тарелку. – Иисус. Почему ты не сообщил о нём в полицию? Или сказал бы Мэнди, чтобы мы с братьями въебали ему за тебя? – Ну, потому что я этого хотел. И потому что мысль о том, что ты и твои братья узнают, что я гей, была самой страшной вещью, о которой я мог думать. Ты бы тоже выбил из меня дерьмо. – Нет, если бы мы знали, что он воспользовался тобой. Йен ухмыляется, грубый смех срывается с его губ. – Я не думаю, что можно говорить об использовании меня, когда это я вставляю свой член в его задницу. – Уверен, что если тебе пятнадцать, то не имеет значения, чей член где. Блять. Он был женат и имел двоих детей. Что это за хренотень? – Ладно, давай оставим эту тему. – Йен всё ещё краснеет, его лицо заливает краска. Микки смотрит на него с открытым ртом. – Пожалуйста? – Кто же ещё? – Не оставишь это, я полагаю. Йен вздыхает. – Роджер Спайки. – О, ты издеваешься надо мной. – Микки смеётся, упираясь ногами в диван. – Я знал, что этот ублюдок гей. Я знал это. Грёбаный ослиный член. – Ну, я не знаю, был ли он геем настолько, насколько хотел получить минет. И я имею в виду, я не знаю, как выглядит настоящий ослиный член, но Роджер был ... впечатляющий. По крайней мере, в то время. – Трахать. – Микки смеётся. – Кто-нибудь ещё? – Один парень, которого ты точно не знаешь. Доктор с Северной стороны. Встретил его в гей-клубе. Не знаю, были ли мы так серьёзны... – Йен пожимает плечами. – Значит, у тебя какой-то реальный интерес к старым чувакам? – Микки почёсывает подбородок. – Я имею в виду, я на год старше тебя, но я не уверен, что подойду тебе. – Парень, с которым я был здесь, был моего возраста. – Что с ним случилось? Плечи Йена напряглись. – Я бы предпочёл не говорить об этом. – Он собирается появиться? Я имею в виду, ты сказал, что тосковал по мне и всё такое. – Микки откусывает ещё кусочек от своего ужина. – Был ли он твоим способом забыть обо мне и твоём разбитом сердце? Йен улыбается, и напряжение, кажется, покидает его. – Да, что-то в этом роде. – Он делает глоток пива и прочищает горло. – Моя очередь, верно? Итак, ты знаешь, почему я хочу это сделать. Почему ты рассматриваешь это предложение? – Ты имеешь в виду, кроме фразы «пятьдесят тысяч долларов для начала»? Микки откидывает голову на спинку дивана. – Ты помнишь моего отца, верно? – Твоего отца трудно забыть. – Ты прав. Что ж. Я до смерти боялся выходить. Боялся, что не переживу этот опыт. Почти не пережил, по факту. – Микки вздыхает. – Я могу использовать деньги для центра, который мы с Мэнди строим. Эти ребята... Я был одним из таких детей. Для меня не было безопасных мест. Даже грёбаный шкаф (10) был небезопасен, понимаешь? – Я вроде как слышал о том, что произошло, когда ты вышел. – Худшая часть ... – Микки выпрямляется, хватает пиво и делает несколько больших глотков. – Хуже всего было то, что парень, с которым я был в то время, когда вышел. Не встречался. Блядь, наверное. Он услышал о том, что произошло, и психанул. Его не интересовали отношения. Одно дело, когда люди знают, что он гей. Люди, знающие, что он спит со мной... ну, это был совсем другой разговор, если это и то, и другое одновременно. – Что за придурок. Кто это был? – Никто. Просто какой-то парень. – Микки пожимает плечами. – В любом случае, я хочу, чтобы у этих детей было безопасное место. Помогать тебе – значит, помогать им. Пятьдесят тысяч это капля в море для чего-то вроде этого, но это довольно большая капля. И я не собираюсь отказываться. – Так. – Йен внимательно рассматривает Микки, словно взвешивая ответ. – Мы собираемся это сделать? – Ты продолжаешь есть креветки с моей грёбаной тарелки. Насколько я понимаю, нам лучше быть помолвленными, или мне придётся оторвать твои грёбаные руки. Йен смеётся, а Микки смотрит. Он видел, как Йен смеялся, видел его улыбку, видел, как он стрелял, видел, как он избивал плохих парней, видел, как он получал девушку. Пятьдесят футов в высоту на большом экране не являются чем-то близким и личным. – Так как же нам это сделать? Мы могли бы начать с основных моментов. Увидеться вместе за ужином. Не привлекая внимания к себе, но привлекая их внимание. – Имеет смысл. Как ты собираешься отделаться от вопросов о том, где я был всю твою жизнь? «Мыслить, как преступник» был два года назад. – Микки краснеет, когда улыбка Йена становится еще шире. – Ты видел мои работы? – Я знал, что ты был на шоу. – Ты смотрел? Галлагер похож на щенка, ищущего одобрения. Микки просто поднимает бровь. – Ты сбиваешься с темы. – Ты стесняешься публики. Но теперь, когда мы обручились, ты пытаешься быть более заметным. – Йен пожимает плечами. – Я имею в виду, ты не похож на парня, ищущего внимания, но ты определенно похож на парня, который сделал бы это для меня. – Да, конечно. Я сделаю это для тебя. – Микки подчеркивает слова так, чтобы они имели самый грязный оттенок. Йен краснеет, а Микки просто смотрит. – Ты, блядь, краснеешь? У тебя был горячий и тяжёлый секс с парнем вдвое старше тебя, и ты покраснел от возбуждения? – Я просто не ... ожидал этого. – Кожа Йена краснеет еще больше. – Я имею в виду, очевидно, что люди будут думать, что мы ... занимаемся определёнными вещами. – Занимаемся чем-то. – Микки кивает. – Да. Они, наверное, подумают, что мы трахаемся. Я имею в виду, я, возможно, рискую, предполагая такое, но я думаю, что это хорошая ставка. – Он смеётся над ярко-красным лицом Галлагера. – Чёрт, ты вообще не продумал всё это, не так ли? – Пошёл ты, я думал над этим. – Да? Как часто мы трахаемся? – Один раз за ночь и два раза в день по выходным. Когда я на съёмках, у нас секс по телефону. Ты зовёшь меня Зайкой (11). – Хрен там. – Микки пинает Йена в лодыжку. – Три раза в день по выходным. Я зову тебя Галлагер, потому что все остальные зовут тебя Йен. Мы не говорим о прозвище, которым ты называешь меня, на публике. – Помнишь наш первый раз? – Ты имеешь в виду первое адское свидание? – Это не совсем то, что я помню. – Теперь очередь Йена выгнуть бровь в ожидании рассказа Микки. – Нет? Ты не помнишь, как я стащил сумочку с детской коляски, оставленной без присмотра, чтобы отвезти тебя в какой-нибудь ресторан? Копы и мама с ребёнком появились, пока ты был в ванной, так что меня притащили в участок, и меня не было, когда ты вернулся? Поэтому тебе пришлось заплатить за ужин? – Хм. Смутно припоминаю. – И то, насколько был ужасен твой дурацкий телефон, что ты уловил только половину слов, когда я позвонил тебе, чтобы ты меня выручил. – На деньги, которые я потратил на ужин. Который мы не съели. – Йен ухмыляется, и Микки не может не сделать то же самое. – Конечно, никто не мог подтвердить, что это был я, мы бросили сумочку, так что я выбрался оттуда довольно легко. И ты ждал снаружи, сидя на грёбаной полицейской машине с ёбаной сумкой из Тако Бэлл. – Тако были дешевле доллара! – И мы побежали вниз по улице и забрались в заброшенную машину под мостом метро, ели тако и брызгали друг на друга из пакетиков с острым соусом. – Не похоже на адское свидание. – Йен качает головой, задумчиво глядя на Микки. – Ты был немного пикантным на вкус, когда я поцеловал тебя. – Огненный соус. – Я помню. Микки усмехается и качает головой. – Мы слишком хороши в этом. – Я актёр. Какое у тебя оправдание? – Йен тычет Микки в бок, ухмыляясь, когда Микки сворачивается калачиком, подавляя смех. – О боже! Ты боишься щекотки? – Даже не думай об этом. – Я бы не стал. – У Йена не выходит притворяться невинным. Микки выпрямляется и улыбается ему. Это худшая долбаная идея, в которой он когда-либо участвовал за всю свою грёбаную жизнь. – Это просто полезно знать. Когда все эти журналы будут спрашивать меня о тебе. – Ты собираешься сказать им, что я боюсь щекотки? – Что ж, это лучше, чем рассказывать им обо всех других известных мне способах заставить тебя умолять. – Йен поднимает бровь, и Микки смеётся. Такая плохая идея. – Итак. Ты думаешь, что готов сделать это? Микки проводит большим пальцем по нижней губе. – Дашь мне день подумать? Йен кивает. – Да. Окей. – Парень, о котором ты не хочешь говорить. Он будет проблемой? У меня нет особого желания возвращаться домой, чтобы обнаружить парня, который ждёт меня с бейсбольной битой. – Нет. Он не будет проблемой. – Йен потягивается, его рубашка задирается, обнажая полоску кожи, когда он поднимает руки над головой. Это напоминает Микки о движении, которое все делают в кино, и он хочет смеяться, но Йен не пытается обнять его. – Кстати, о возвращении домой. – Да? – Микки поднимает бровь, потому что с этого момента всё становится рискованным, если он решит сказать «да». Потому что у Микки есть глаза, и он видит, что Йен Галлагер – чертовски привлекательный парень, которого Микки не вышвырнул бы из постели за поедание печенья. Поэтому жить с ним здесь было бы абсолютно невозможно, потому что он уверен, что Йену не подошёл бы диван в качестве спального места. – Ты можешь остаться у меня. У меня есть две свободные спальни, так что у тебя будет своё место. – Йен выглядит немного смущённым, и Микки хмурится. – Мы будем жить вместе? Я имею в виду, до того, как поженимся? Ты думаешь, я такой парень? – Вроде. Микки смеётся. – Окей. Дай мне свой номер телефона, электронную почту или ещё что-нибудь, и я дам тебе знать завтра. – Отлично. – Йен переворачивает квитанцию за еду и чёркает на ней. Микки недоверчиво смотрит на него, а Йен драматически вздыхает и переписывает все так, чтобы было разборчиво. – Хочешь сходить в кино? – И быть замеченным на публике? Йен вздыхает. – Хочешь посмотреть фильм? – Конечно. Позволь мне убрать это дерьмо. DVD в ящике вон там. Выбери что-нибудь. Но ты не найдёшь никакого Ван Дамма, так что откажись от всякой надежды прямо сейчас. – Микки хватает тарелки и остатки еды и несёт их на кухню. Он бросает еду в пластиковые контейнеры и запихивает в холодильник. Она исчезнет после того, как Мэнди вернётся домой, потому что она живёт на остатках. Микки хватает ещё два пива и направляется обратно в гостиную. – Что ты выбрал? Йен растянулся на диване, чувствуя себя как дома. – «Большой переполох в маленьком Китае». – Великолепный выбор. – Микки протягивает Йену пиво и пристально смотрит на него, ожидая, что он передвинется. Йен решительно этого не делает, поэтому Микки закатывает глаза и садится на пол перед диваном. Он практически чувствует ухмылку Йена, и испытывает довольно сильное желание ударить его, но Микки сдерживается. – Ты ведь знаешь, что это мой диван, верно? – Я гость. – Ты заноза в заднице. Йен смеётся и наклоняется к Микки, его дыхание едва слышно. – Только если ты скажешь, что согласен выйти за меня замуж. ** Йен засыпает. Микки не может в это поверить, но это даёт ему шанс посмотреть на него. Он так же великолепен вживую, как и на экране. Даже лучше. Микки ожидал чего-то плохого без макияжа и Фотошопа, и, возможно, на его челюсти есть крошечное пятно, где он, вероятно, порезался при бритье, а затем поцарапал это место. И веснушки у него ярче, чем в кино и по телевизору, где их, наверное, замазывают тональным кремом, пудрой или чем-то в этом роде. Микки ни хрена не сечёт в том, как на самом деле работают фильмы. Только как они не работают для большинства людей. Он смотрит на руки Йена. Одна его рука свисает с дивана, а пальцы болтаются. Они длинные и тонкие. Не нежные, но своего рода изящные. Микки смотрит на свои руки и ухмыляется. Его руки, как правило, сжаты в кулаки, они грубые, мозолистые и покрыты татуировками. Его руки с южной стороны. Разбиты, в синяках и отметинах. Никто не выходит с южной стороны без шрамов. Он просто не знает, где Йен прячет свои. В конце концов Микки встаёт с пола и идёт к шкафу, хватает простыню и набрасывает её на Йена. Он проснётся с ебучей болью, но это действительно его собственная чёртова вина. Микки садится на спинку дивана и смотрит на Йена. Он уверен, что мог бы сидеть там всю ночь и смотреть на него. А это значит, что уже давно пора спать. Причина проблем с засыпанием, и причина согласиться на план Йена – одна и та же. Йен в соседней комнате. Йен – в значительной степени прямая фантазия Микки. Большие руки, чтобы обхватить бёдра Микки, обхватить его член, держать его неподвижно и заставить его принять всё. Что угодно. Горячий рот, горячее дыхание и чувство юмора. Если бы у Микки ещё осталась хоть капля самосохранения, он бы вышел в гостиную, встряхнул Йена и надрал ему задницу. Спасибо, но нет. Он думает, что использовал всё своё чувство самосохранения, когда был моложе, когда ему приходилось всё время бороться, чтобы держать эмоции внутри. Это объяснило бы, почему он на самом деле рассматривает это предложение. Деньги не повредят. Не будут лишними. Было бы хорошо не работать так много, хотя он знает, что никогда не остановится. Было бы неплохо не волноваться. Не то чтобы он когда-нибудь перестанет. Жить с Йеном. Притворяться, что он с Йеном вместе. Быть с ним на публике. Прикасаться к нему. Целовать его? Быть его партнёром. Всё это выше его понимания. Что он понимает, так это то, что в какой-то момент Йену больше не понадобится эта игра, и не будет иметь значения, что нужно самому Микки. Он садится на кровати, положив руки на колени, и смотрит через дверь в гостиную. Микки где-то между грёбаным идиотом и козлом отпущения. Он вздыхает и встаёт с кровати, босиком пробираясь в гостиную. Он тычет Йена в руку, а когда это не помогает, тычет его в бок. – Ой! Что? Чёрт! – Йен садится, слегка ошеломлённый и явно смущённый. – Дерьмо. – Я это сделаю. – Что? – Он моргает и успевает сосредоточиться на Микки. – О. О. Оу! Действительно? – Да. Я имею в виду, если ты всё ещё хочешь. – Да. Абсолютно. Я имею в виду, если ты уверен. – Ты хочешь, чтобы я передумал? – Микки поднимает бровь. – Потому что я должен сказать тебе, что расспросы о согласии на твоё предложение звучат немного похоже на то, что ты включаешь заднюю. – Он поднимает палец. – И не говори ни слова. – Он садится рядом с Йеном и смотрит на татуировки на тыльной стороне пальцев. – Так что теперь? – У тебя есть смокинг? – Думаешь, у меня есть чёртов смокинг? – Микки усмехается. – Мое приглашение на грёбаный Оскар всё время теряется в почте, поэтому у меня не было причин покупать его. – Ну, первое, что мы сделаем, это купим тебе смокинг. Он тебе понадобится завтра вечером. – Завтра вечером? – Голос Микки меняется на октаву. – Ты шутишь. – Не-а. Будет премьера. Такая же подходящая возможность, как и любая другая, чтобы представить тебя публике. Так что тебе понадобится смокинг или, по крайней мере, хороший костюм. Хороший костюм, на самом деле, был бы лучше для тебя. – Йен протягивает руку и касается челюсти Микки. – Так же тебе нужно побриться. – Я могу побриться сам, чёрт побери, спасибо. – Микки отстраняется от прикосновения Йена. Возможно, у него остались какие-то инстинкты самосохранения. – Ну и что? Мы просто скажем людям, что мы помолвлены? Они никогда не видели меня раньше, и они купятся на это? – Уже сказал тебе. Влюблённые с детства. Я был в Чикаго не так давно. Ты навещал семью. – Микки усмехается, и Йен снова трогает Микки за подбородок. – Мы снова соединились. Эффект домино. – Или автомобильная авария. Йен усмехается и проводит большим пальцем по подбородку Микки, слегка оттягивая губы. – И ещё одно. – Он не даёт Микки шанса задать вопрос, прежде чем наклониться и поцеловать его. Микки никогда не задумывался, каково это – поцеловать Йена. За исключением тех случаев, когда он видел Йена в этих тупых девчачьих фильмах, которые Мэнди любит, где Йен в конце концов оказывается с глупой главной героиней, целуя её под дождём или каким-то другим дурацким дерьмом. Или сегодня вечером, когда Йен ел тайскую еду. Или просто разговаривал. Ладно, честно говоря, Микки никогда не думал о том, чтобы Йен целовал его. Что его вполне устраивает, потому что он не думает, что его воображение может быть почти таким же хорошим, как реальность. Рот Йена неторопливый и талантливый, его язык исследует Микки, как будто он ожидает, что будет викторина. Микки закрывает глаза и сдаётся, позволяя Йену взять верх, попробовать, укусить и пососать его губы и язык, проследить за зубами и пощекотать нёбо. Микки сжимает руки в кулаки, чтобы держать их на коленях, и к тому времени, когда Йен наконец отстраняется, Микки чувствует отпечатки ногтей в своей ладони. Йен облизывает губы, его грудь быстро поднимается и опускается. – Ну. По крайней мере, мы теперь знаем, что ... совместимы. – Да? – Голос Микки хриплый, и ему приходится прочистить горло, чтобы продолжать говорить. – Может, я просто терпел твой небрежный поцелуй. Как слюнявый боксёр, пускающий слюни на мое лицо. – Что ж, на экране это будет хорошо выглядеть. Ты должно быть лучший актер, чем думаешь. – Йен зевает и перекатывает плечи вперёд, пока они не захрустят. – Твой диван чертовски неудобен. – Это потому, что ты чёртов гигант. – Микки трёт глаз кулаком. – Иди, ложись на кровать. По крайней мере, я помещаюсь на диване. – Я не собираюсь выгонять тебя из твоей постели. Микки сурово смотрит на Йена. – Это не один из твоих дурацких фильмов. Ты ни в коем случае не предлагаешь нам разделить постель, чтобы мы закончили трахаясь, и утром поняли, что разрушили нашу дружбу или что-то в этом роде, ясно? – Ай. Ты видел мои фильмы? – Я видел «Вспышку огня», потому что другой парень был горячим. – Звучит так, как будто ты видел и другие мои фильмы. С гораздо меньшим количеством взрывов. Микки усмехается. – Чувак, у меня есть сестра, которая думает, что каждый парень, которого она встречает, тот самый. Мне не нужно смотреть твои фильмы. У меня жизнь как твои фильм. Только, своего рода, постапокалиптическая версия. – Он хватает простыню и закутывается в неё. – А теперь иди спать. Я не хочу, чтобы пресса кричала на меня, что я заставил тебя пропустить твой «сон красоты» (12), и поэтому теперь «Пипл» должен выбрать кого-то другого, чтобы назвать самым горячим парнем на свете. – Вообще-то, я не выиграл. Я, типа, третий самый горячий мужчина на свете. Это действительно трудная работа. Знать, что во Вселенной есть два человека горячее меня. – Йен качает головой, его губы преувеличенно надуты. – Мне нужен мой сексуальный жених, чтобы утешить меня в моём горе. – Ты такой неудачник. – Микки пытается не смеяться и терпит поражение. У него такое чувство, что он будет проигрывать каждый раз, когда дело будет касаться Йена. – Иди спать. Йен встаёт и потягивается, поднимаясь на цыпочки, чтобы быть ещё выше. Его рубашка поднимается вверх, джинсы сползают вниз, Микки закрывает глаза и отводит взгляд от бледной кожи, медных веснушек на изгибе тазовой кости Йена. – Увидимся утром. – Йен зевает и идёт по коридору в спальню Микки. Он снимает рубашку и джинсы, не закрывая дверь, забирается на кровать в одних трусах. Микки подавляет стон, пряча его в одну из подушек на диване. Он – покойник. ***** (1) Судебный запрет (restraining order) – запретительный судебный приказ – вид судебного приказа, которым суд предписывает тому или иному лицу совершать определённые действия в отношении другого лица либо, напротив, воздерживаться от совершения таких действий. Чаще всего используется как средство защиты жертв домашнего насилия, сексуального преследования, вторжения в личную жизнь. (2) «Салют» – салютирование – воинское приветствие. (3) 1 Дюйм = 2,54 см. (Т.е. Йен не очень-то стремиться отодвинуться от Микки). (4) «Мыслить как преступник» (Criminal Minds) – американский телесериал о работе команды лучших следователей ФБР, способных понять и проанализировать ход мыслей самых изощрённых преступников, предугадать их дальнейшие поступки и тем самым предотвратить ужасные преступления. (5) Пад Тай – классическое блюдо тайской кухни из обжаренной рисовой вермишели с овощами и ароматным соусом. (6) Сом там – традиционный тайский острый салат из зелёной папайи. (7) Гэн Кин Ван Гай – зелёное карри с курицей – традиционное блюдо, которое готовят с двумя видами баклажан. (8) Том Ям Гунг – Суп с креветками (9) Малая Лига – объединяет детские бейсбольные команды, организует соревнования повсеместно в США. (10) шкаф (быть «в шкафу») – означает ещё не признаться открыто общественности в своей нетрадиционной ориентации. (11) Зайка (Honey Bunny) – honey – медовый, сладкий, дорогой, милый, детка; bunny – зайчик, кролик. Honey Bunny – распространённый ласкательный термин, популяризованный Квентином Тарантино в фильме «Криминальное чтиво». (12) «сон красоты» – ранний сон (сон до полуночи), дневной сон. Может означать вздремнуть, или же полежать в темной комнате, чтобы затем выйти к гостям (или пойти на мероприятие) свежим, бодрым и красивым.