And the Oscar Goes to...

Микки дёргает себя за галстук, а Мэнди шлёпает его по руке, снова поправляя. – Прекрати это. Ты всё испортишь. – Мне нужно дышать. – Ты вполне можешь нормально дышать. – Она делает шаг назад и поправляет узел. – Иисус. Кто знал, что ты можешь быть так хорош. Но я всё ещё не думаю, что кто-то купится на то, что Йен встречается с тобой. – Помолвлен со мной. – Это ещё более странно. – Она бросает на него один из тех взглядов, которые заставляют его нервничать, тот, который напоминает ему, как хорошо она его знает. – Ты же не собираешься сделать что-нибудь глупое, правда? – Ты имеешь в виду, не соглашусь ли я стать женихом какого-нибудь известного актёра? – Типа как влюбиться. – Этого не случится. Не верю в любовь. Она приподнимает бровь, на её лице читается скептицизм. – Ты такой идиот. – Отвали. Ничего подобного. Любви не существует. Всё это – чушь собачья, чтобы продавать грёбаные открытки, цветы и всё такое. Люди любят трахаться. Люди любят тусоваться. Вот и всё. – Полный придуууууурок. Микки вскидывает фак. Она смеётся над ним, и её смех обрывается от стука в дверь. Она усмехается и бросается к ней, отпирая и кланяясь Йену, когда он входит. – Вау. Микки согласился бы с Мэнди, если бы мог говорить. Он видел Йена в смокинге. Йен ходит на премиальные шоу. Йен бывает на таких мероприятиях, как благотворительные акции и его фотографии появляются в журнале «Пипл». Йен создан, чтобы носить красивые вещи, создан для этого. Но Йен стоит в десяти футах от него, и Йен чертовски великолепен. Он нереален. Йен медленно улыбается, оглядывая Микки. – Ничего себе. Мэнди смотрит между ними и закатывает глаза. – Ладно, ладно, я разденусь догола и станцую ча-ча-ча. – Ни один из них не отвечает, слишком занятые друг другом. – Тогда я буду заниматься сексом со степлером. – Только не с моим степлером. – Микки всё ещё не отвёл взгляд, но никто не трогает его канцелярские принадлежности. Фигурально или буквально. – Выглядишь ... приятно. – Ты тоже. – Йен несколько раз оглядывается, прежде чем встретиться взглядом с Микки. – Ты готов? – Да, наверное. Как всегда. – После ковровой дорожки (1) будет не так уж плохо. Бесплатные напитки и еда. И надеюсь, они направят большинство вопросов ко мне. Кевин немного проболтался, что я приведу с собой кого-то особенного, так что пресса будет готова задавать вопросы, но я дам понять, что ты не привык ко всеобщему вниманию. – Могу я передумать? Йен кивает, его глаза обеспокоены, но ему удается насмешливо улыбнуться. – Конечно, но ты должен мне за костюм. – Чёрт возьми, не было никаких ценников, поэтому я знаю, что не могу себе этого позволить. Думаю, мне лучше пойти. – Он улыбается Йену, хотя это больше похоже на ухмылку. – Веди меня в логово льва. – Ты не представляешь, насколько уместно это утверждение. – Йен ведёт их, ждёт в коридоре, пока Микки запирает дверь. – Ты действительно потрясающе выглядишь. – Должен хорошо смотреться на твоей руке (2). – Лучше, чем хорошо. У входа в жилой комплекс стоит «Убер» (3). Они забираются внутрь, и Микки хмуро смотрит на свои руки, пристёгивая ремень безопасности. – Ты хочешь, чтобы я это прикрыл? – Что? Он протягивает руки, грубые татуировки темнеют на его бледной коже. – Зачем мне хотеть этого? – Не совсем по-Голливудски. – Я не хочу, чтобы ты был Голливудским. Я хочу, чтобы ты был собой, был тем, кто ты есть на самом деле. Тем, кто родился и вырос на Южной стороне. – Они будут в восторге от моей манеры вести разговор. – Ну, до тех пор, пока ты не будешь говорить о нашей сексуальной жизни, по крайней мере, не слишком графически, это не будет чем-то, чего они не слышали раньше. – Да, потому что говорить о моей большой гейской сексуальной жизни – это то, чем я обычно занимаюсь. – Микки фыркает. – Мой отец убил бы меня как можно большим количеством способов, если бы знал. Чёрт возьми, воскресил бы меня, чтобы убить снова. Единственная причина, удержавшая его от моего убийства – это то, что он убил кого-то другого. – Мне повезло. Моя семья была спокойна по этому поводу, и у меня не было никаких проблем в школе, так как Мэнди была единственной, кто знал, и она сделала отличную «бороду». – Пресса взбесится, когда услышит, что ты встречался с моей сестрой? Улыбка Йена освещает машину. – Как, по-твоему, мы познакомились и влюбились? – Действительно. Спасибо, блять, Мэнди. – О боже! – Йену требуется минута или две, чтобы перестать смеяться. – Пресса полюбит её. Сваха для звёзд. – Чёрт, не называй её так. Она воспримет это как новую карьеру, и я никогда не заставлю её делать что-либо в офисе. – Микки скрещивает руки на груди и откидывается на спинку сиденья с преувеличенно надутой гримасой. – Даже сейчас достаточно трудно заставить её что-либо сделать. – Ущерб будет нанесён после сегодняшнего вечера. – Йен протягивает руку и обхватывает пальцами предплечье Микки, оттягивая его от груди. Он смотрит на руку Микки, прежде чем соединить их пальцы. – Ты готов? Микки смотрит через лобовое стекло на толпу зрителей и прессу, на резкие белые вспышки камер. – Нет. Но пойдём. – Они вылезают из машины под крики репортёров и папарацци. Микки щурится от яркого света. – Блять, – бормочет он себе под нос. Йен тихо смеётся, как будто Микки сказал что-то смешное, или, может быть, он просто сказал то, что думает Йен. Йен держит руку, горячую сквозь ткань, на пояснице Микки. Вопрос за вопросом обрушивается на них, а Йен, очевидно, профессионал, отражает их все, заставляя людей смеяться. Он направляет Микки в сторону репортёра, с которым разговаривает, легко рассказывая ложь. Микки впечатлён, хотя знает, что Йен хороший актёр. – А как насчет тебя, Микки? Каково это – знать, что и мужчины, и женщины жаждут твоего жениха? – Я их не виню. – Он смеётся и смотрит на Йена. – Я имею в виду, вы его видели. Плюс он один из самых удивительных парней, которых я когда-либо встречал. Но, как бы они ни жаждали его, им не повезло. Я знаю, кто нужен Йену. Йен смотрит на Микки, и есть что-то тёмное в его взгляде. Микки улыбается ему, не совсем понимая, что означает взгляд Йена. Он не может спросить, но Йен наклоняется, касаясь губами Микки. – Люблю тебя. – Да, конечно. – Микки ударяется бедром о бедро Йена, зная, что его лицо, вероятно, ярко-красное. – Мы только что разбили миллион сердец. Или сколько там у тебя подписчиков в Твиттере? Йен смеётся и прощается с репортёром, ведя Микки дальше по ковровой дорожке. – Ты был великолепен. – Чертовски прямо. Или, ну, чертовски верно. Ничего натурального здесь. (4) Йен подавляет смех, и он больше похож на кашель. – Осторожней. Чёрт. Возможно, мне придётся держать тебя при себе. – О, ты полностью застрял со мной. Я цепляюсь за тебя, как лемур. Они подходят к другому репортёру, и Йен снова улыбается, хотя это уже не такая улыбка, какой он улыбался Микки. И не такая, какой он улыбался всем остальным, с кем они столкнулись сегодня вечером. – Джо. – Йен. – Репортёр смотрит на него с ухмылкой, и даже если бы поведение Йена не изменилось, Микки бы он не понравился. – Кто это? – Мой жених. Микки. – Неужели? – В голосе Джо слышится недоверие. – С каких это пор? – Почему спрашиваешь? – вмешивается Микки, прежде чем Йен успевает ответить. Он насмешливо приподнимает бровь. – Ревнуешь? – Нет. Просто удивлён. – Микки не очень-то любит быть в центре внимания. Микки сгибает пальцы, наблюдая, как Джо бросает на них взгляд, как он и ожидал. – Я знаю его со времён нашего детства ещё в Чикаго. Мы вместе играли в Малой Лиге. Он встречался с моей сестрой, чтобы мы могли быть вместе. Между нами было что-то в течение долгого времени. Ему потребовалось некоторое время, чтобы убедить меня пройти с ним по красной дорожке, но я решил, что, если мы собираемся идти по проходу (5), мы могли бы также немного попрактиковаться. Он берёт Йена за руку и сжимает её, наблюдая, как Джо снова опускает глаза. – Приятно познакомиться. Ухмылка Джо совпадает с улыбкой Микки. – Взаимно. Йен смотрит на Микки, когда они уходят. – Серьёзно. Кажется, я влюблён. – Почему, потому что я отчитал этого засранца? – Я больше не могу делать такие вещи. По крайней мере, публично. – И именно поэтому у тебя в жизни есть мусор Саут-Сайда (6). Йен кивает, и Микки почти уверен, что никто больше сегодня не видел такой улыбки, которой Йен улыбается ему. – Чувствую себя как дома. ** Микки позволяет Йену разобраться с остальными журналистами, вместо этого гадая, какого хрена он делает. Люди повсюду будут думать, что он и Йен вместе. И когда Йен закончит это представление, они скажут старое доброе на все времена: «Я же тебе говорил». На полпути через всю эту кино-художественную чушь, которая заставляет Микки хотеть выколоть ему глаза, он выскальзывает из ряда и идёт в уборную. Туалет был спасением Микки, когда он был моложе, наблюдая за парнями, которые оглядывались или смотрели слишком долго. Большая часть его сексуальной жизни происходила в колонии для несовершеннолетних, и там Микки занимался тем, что трахал парней, но в уборной он мог найти кого-то, чтобы трахнули его. Он не искал и не замечал ничего такого целую вечность, но было ясно, что парень рядом с ним проверяет его. – Чем-то могу помочь? – Нет. – Тогда следи за своим прицелом, а не за моим. Микки заканчивает, стряхивая и щёлкая по концу члена. Парень продолжает смотреть на него, хотя и гораздо осторожнее. Впрочем, Микки не уверен, что это пикап (7), потому что это не ощущается таким образом. Он моет руки и смотрит прямо на парня, резко подняв бровь. – Извини. Я не свободен. – Я знаю. Жених Йена Галлагера. Мои поздравления. – Благодарю. Должен идти. Не хочу, чтобы ему стало одиноко. – Микки выходит из уборной и оглядывается. Тут негде покурить, поэтому он вздыхает и возвращается в кинозал. Он наклоняется и шепчет Йену на ухо: – Этот фильм – дерьмо. Как думаешь, сколько Оскаров он получит? Йен прикусывает губу, но намёк на смех вырывается наружу. Звук застревает между ними, как и слова Йена. – Мы заключаем пари? Награды или номинации? – Давай сделаем это интересным и сделаем и то, и другое. Голос Йена мягок и воздух от его дыхания касается кожи Микки. – Уговор. Микки откидывается на спинку сиденья и закрывает глаза. Йен берёт его за руку и проводит большим пальцем по костяшкам пальцев Микки. Это пиздец как отвлекает, но Микки знает, что пресса всё ещё поблизости, другие люди наблюдают за ними с любопытством. Микки поднимает их соединённые руки и целует запястье Йена. У Йена перехватывает дыхание, и Микки проводит языком по его пульсу. Он не уверен, почему он делает это, кроме как потому, что ему можно, пока этот фарс продолжается, зная, что Йен полностью вне его досягаемости в реальном мире. Это шанс воплотить в жизнь часть его нелепой фантазии. Фильм, наконец, заканчивается, и Йен остаётся сидеть некоторое время, позволяя другим людям отделиться. Когда он наконец встаёт, он тянет Микки за собой. – Не стоит больше сталкиваться с прессой сегодня вечером, но ты не против вернуться ко мне домой на случай, если за нами будут следить? – Конечно. Всё в порядке. – Они входят в вестибюль, и парень, которого Микки видел в уборной, стоит недалеко от дверей. Он подходит ближе к ним. – Йен. У Микки всё внутри сжимается при виде лица Йена. – Джейсон. – Как твои дела? – Хорошо. Действительно хорошо. Как у тебя? – Бывало и лучше. – Его взгляд скользит по Йену. – Ты хорошо выглядишь. – Спасибо. Ты тоже. – Микки смотрит, как Йен сглатывает. Его взгляд на мгновение задерживается на губах Джейсона, затем он резко отводит глаза. Микки прикусывает нижнюю губу. Не будет проблем с задницей Джейсона. Взгляд Йена делает это более чем ясным. – Ну. Я должен ... наша машина ждёт. – Верно. Приятно познакомиться ... э ... – О! – Йен краснеет. – Это ... Это ... гм. – Микки. – Он намеренно не протягивает руку. – Ты простишь меня за то, что я не пожал тебе руку. Я не видел, мыл ли ты свои. Улыбка Джейсона напрягается. – Рад был тебя видеть, Йен. – Да. Взаимно. – Йен прочищает горло и смотрит на дверь. – Наша, эм, машина. Джейсон кивает и отступает. Микки кладёт руку на спину Йена и слегка подталкивает его к двери. Йен бросает на него взгляд и краснеет ещё больше. Он выходит за дверь, направляется прямо к машине и быстро забирается внутрь. Микки следует за ним в более медленном темпе, наконец закрывая дверь. Он садится и пристёгивает ремень безопасности, медленно выдыхая. – Значит, с ним проблем не будет. – Микки пытается скрыть сарказм в голосе, но Йен слегка вздрагивает, давая понять, что потерпел неудачу. – Почему я вообще здесь? Очевидно, что ты влюблён в него. Микки не анализирует стеснение в груди. Он знал, что в конце концов станет посмешищем. На самом деле у него нет личного интереса. Он делает это только ради денег для центра, но он думает, что Йен даст ему их в любом случае. Чёрт, Микки, наверное, даже не нуждался в этой шараде. Он, конечно, не вложил ни одной грёбаной эмоции в это. – Нет. – У меня есть глаза, и я не дурак. – Он качает головой и смеётся над собой. – Не волнуйся. Я более чем счастлив пойти на это и взять твои деньги. Я не собираюсь выдавать тебя прессе. Мне не нужно унижать себя. – Это не то, что ты думаешь. – Я думаю, это – деловое соглашение. – Микки откидывается на спинку сиденья, скрестив руки на груди. – Мы не любовники, так что мне плевать, если ты любишь кого-то другого. Чёрт, ты и я? Мы даже не друзья. – Я бы хотел, чтобы мы были друзьями. – Тебе не нужен друг. Ты снимаешь свой фильм, платишь мне. Я открою свой первый центр и исчезну. Исчезни с радаров, или просто скажи им, что я не создан для твоего мира, а ты оставил мой много лет назад. И мы будем жить долго и счастливо вдали друг от друга. – Он сглатывает, прежде чем его голос сделает что-то глупое, как прервётся или запнётся, потому что для этого нет причин. – Микки ... – Почему не он? Вот, чего я не понимаю. Он женат? Не вышел? – Это не так ... он ничего не значит. – Что ж, ладно, он смотрит на тебя так, будто он что-то значит, и его меренье пиписьками в туалете ... – Что? – Это не было буквально мереньем письками. Йен задыхается от смеха. – Хорошо. – Слушай, я не против этого, но мне нужно, чтобы ты был честен со мной, чтобы я не облажался. – Можем ... мы можем подождать, чтобы поговорить об этом, пока мы не будем у меня дома? – Йен бросает взгляд на водителя, понимая, что, возможно, слишком поздно, что он мог их слышать. Йен расстёгивает ремень безопасности и наклоняется, беря Микки за подбородок и поворачивая голову так, что их губы почти соприкасаются. – Не ревнуй, ладно? Я с тобой. Навсегда. – Он наклоняет голову в сторону водителя, и Микки улыбается Йену, прежде чем их губы соприкоснутся. – Извини. Достаточно того, что мне приходится драться со всеми твоими восхищёнными фанатами. Бывшие заставляют меня ... – Не надо. – Йен утыкается носом в рот Микки. – Никто, кроме тебя, Мик. Микки смотрит на Йена полузакрытыми глазами, а Йен опускается к его рту. Микки тяжело сглатывает, пойманный медными ресницами. – Подожди, пока мы вернёмся домой, Галлагер. – Его голос обещает больше, чем намеревается Микки, звучит так, будто любовник обещает что-то помимо разговора. Дыхание Йена прерывается, и Микки пытается переместиться под ним, чтобы Йен не чувствовал, как набухает член Микки. – И пристегни обратно ремень безопасности. Мне не нужны люди, обвиняющие меня и мою неспособность держать руки подальше от тебя в твоей смерти. – Думаю, они обвинят водителя. – Йен повышает голос. – Без обид. – Никаких обид, – бросает он через плечо. – Я видел и слышал гораздо худшие вещи. – Нет, Йен. – Микки улыбается ему и слегка подталкивает его на свою сторону машины. – Это не вызов. – Микки ненавидит, как это просто. Он не актёр здесь. Не должно быть так просто флиртовать с Йеном, притворяться влюблённым. Но Йен – парень с Южной стороны, даже когда они были на красной ковровой дорожке и посреди всего этого хаоса. Микки видит это в нём. Во многих отношениях Микки чертовски благодарен, что никогда не обращал внимания на Йена, когда тот встречался с Мэнди. Потому что Йен не единственный, кто был бы влюблён, что для Микки означало бы смерть. Они добираются до дома Йена, и он не огромен, но он больше, чем Микки когда-либо сможет себе позволить. «Убер» останавливается, и Йен благодарит водителя, вылезая из машины и ожидая Микки. Микки изо всех сил старается не таращиться, так как он якобы живёт здесь, но как только они оказываются внутри, он с благоговением оглядывается. На входе серый каменный пол, и стены тёмно-зелёные, а стратегически расположенное освещение делает помещение не слишком тёмным. – Мило. – Люди, у которых я его купил, наняли дизайнера интерьеров. Это не моя заслуга. Хочешь выпить? Микки видит нервозность Йена, то, как его рука постукивает по бедру в постоянном ритме. – Зависит от того, есть ли у тебя настоящая выпивка. – Надеюсь, ты имеешь в виду не Old Style (8), потому что это гадкое дерьмо. – Я не хочу ничего, что было бы сделано людьми, которые думают, что мне не насрать, сколько в нём чёртовой пшеницы или как малы были партии. – Кажется, у меня кое-что есть. – Йен исчезает в коридоре, а Микки следует за ним, оглядываясь по сторонам. Наконец он находит кухню и Йена, тихонько насвистывающего. – Ни хрена себе. Ты что, повар-гурман или что-то в этом роде? – Нет. – Йен вздыхает и протягивает Микки пиво, прежде чем сесть на один из стульев. Микки садится рядом с ним и открывает пиво в ожидании. – Я не влюблён в него. Микки фыркает и делает глоток, не глядя на Йена. Его голос пронизан полным недоверием. – Действительно. – Действительно. – Йен хмурится, глядя на своё отражение в зеркале. – Я был. Я думал, что был. – И ты ошибался? – Он ... – Послушай, если ты влюблён в него, это круто. Мне просто нужно знать. – Я не влюблён. Просто ... у тебя когда-нибудь был кто-то, кто знал тебя слишком хорошо? Какую кнопку нажать? Все правильные и неправильные слова, чтобы сказать? – Разве это не значит быть влюблённым? – Скорее циничный. – Йен отворачивается от зеркала, но не смотрит на Микки. – Иногда это не любовь. – Йен вздыхает, соскальзывает со стула, подходит к шкафу над холодильником и берёт бутылку виски. – Выпьем? – Конечно. – Микки пожимает плечами и допивает пиво. – Знаешь, я всегда ненавидел этот чёртов шкаф. Никакой грёбаной пользы. Ты кладешь туда то, что тебе не нужно. Что означает, что ты должен просто выкинуть это. – Или это значит, что ты просто коротышка. – Йен улыбается, и улыбка превращается во что-то другое, когда он ставит бутылку на стол. Он идёт к другому шкафу за двумя стаканами. Его руки слегка дрожат, и Микки поднимает бровь. Он встаёт со стула и подходит, забирая у Йена стаканы. Он приносит их обратно на остров и наливает. – Сядь. Йен открывает рот, чтобы возразить, но что-то в выражении лица Микки должно быть останавливает его, потому что он садится и держит рот закрытым. Микки пододвигает к нему стакан. – Сначала выпей. Потом поговорим. – Йен кивает и делает глоток, опустошая стакан. Он избегает взгляда Микки и возится со стаканом. – Это что-то вроде внушения? Он вроде как ... кукловод? – Нет. Не ... – Йен выдыхает и тянется к бутылке. Он наливает ещё один большой шот, но вместо того, чтобы проглотить всё сразу, делает небольшой глоток. – Я познакомился с ним, когда только переехал сюда. Я был просто ... ну, только что после плохого расставания в Чикаго. Действительно плохого. А Джейсон был великолепен и очарователен ... Полагаю, что я ... Нет. Я влюбился в него. Микки потягивает свой напиток, позволяя ему обжечь горло. Это хорошая выпивка, даже лучше, чем Микки покупает, а крепкие напитки – одна из вещей, в которых Микки определенно улучшил свой вкус с тех пор, как он переехал в Лос-Анджелес. – Что изменилось? – Потребовалось некоторое время, чтобы понять, что очарование было на поверхности. Оно длилось ... пока он не узнал меня. Узнал обо всех моих проблемах, обо всём, что со мной не так. А потом всё стало резким. Колючим. Грубым. – Наконец он смотрит на Микки, и на его лице появляется самоуничижительная ухмылка. – Звучит глупо, правда? Он был груб со мной. – Жестокое обращение. – Микки знает без слов Йена. Микки знает все кодовые слова. Слишком хорошо знает. Он задается вопросом, знает ли Йен. – Такого рода грубость? – Я не знаю, так ли это. Докапывающийся, понимаешь? Он знал, где находится каждый шрам, и вскрывал их, как будто это ничего не значило, сыпал соль на раны. Издевался надо мной. Это не было ... Я имею в виду, это было не так, как с моим отцом. Гнев, ненависть и безразличие, в которых даже не было смысла, но именно так это чувствовалось. Как будто ему было всё равно, причиняет ли он мне боль. Это было просто то, что он делал. Но с Джейсоном всё было не так. – Может, и нет, но всё равно это жестокое обращение. – Микки пьёт больше. – Как долго? – Пять лет? – Иисус. Почему ты остался? – Я любил его. И, ну, мои знания об отношениях, мой опыт в этом невелик. – Ну, ты – гей, и ты встречался с моей сестрой. – Мэнди была одними из лучших отношений, которые у меня были. – Микки поднимает брови, и Йен краснеет. – Это было больше похоже на лучшего друга, но это было хорошо. – Ты кому-нибудь рассказал? Каким он был. – Моему брату. Но ... его опыт в отношениях ... – Йен машет рукой. – Моя семья не имеет большого опыта на любовном фронте. А Лип больше похож на Джейсона. Не жестокий ... ну, может быть. Но более эгоцентричный, заботящийся о себе. Самовлюблённый. Микки кивает. – Я знаю таких. – Некоторое время они сидят молча. Йен выглядит так, будто вспоминает что-то, чего не хочет помнить, и смотреть на это означает быть назойливым, так что Микки смотрит на свой стакан. – Как ты покончил с этим? Йен удивленно смотрит на Микки. – Почему ты думаешь, что это я покончил с этим? – Если бы он это сделал, то сегодня вёл бы себя иначе. Собственнически, а не фальшиво вежливо. – Микки поднимает глаза и ловит на себе взгляд Йена. – Он оценивающе смотрел на меня, чтобы понять, что я за конкурент. – Разве он не сделал бы этого, независимо от всего? – Возможно. – Микки пожимает плечами. – Я просто думаю, что если бы это он покончил с этим, то подумал бы, что я ничего не значу. Он просто позвонит и скажет, чтобы ты бросил меня, чтобы ты вернулся, и восстановит контроль. Йен наклоняет голову, щурится и смотрит на него. – Я что, прыгаю из огня да в полымя? – Тот факт, что ты спрашиваешь об этом, говорит, что ни хрена нет. Ты знаешь, каким был мой отец. «– Я делаю это только потому, что ты этого заслуживаешь, потому что я единственный, кто беспокоится достаточно, чтобы, блять, научить тебя, как быть мужчиной. Что, чёрт возьми, я сделал, чтобы заслужить такой грёбаный бесполезный кусок дерьма, как ты.» – В конечном счёте, это одно и то же. Физически или эмоционально. Манипуляции и запугивания. Микки допивает свой напиток и наливает себе ещё. – Так и есть. – Йен хмурится, но его глаза не выглядят такими тёмными. – Я покончил с этим. Я просто ... однажды я просто ушёл. Сменил номер, адрес, машину. Сделал запрет на его появление на моих съемках. Я никому не мог объяснить почему, поэтому внезапно зазвездился (9). Потребовался год или два, чтобы это пережить, но как я должен был сказать, что восходящая звезда боится своего парня? – Я смотрел. Я ничего не нашёл о том, что ты встречаешься с Джейсоном. – Он не в бизнесе. А Джо, репортёр, которого ты отчитал. Он брат Джейсона. И их очень богатые родители не знают, что Джейсон – гей. Поэтому он помог нам держать это в секрете, поэтому информация и не просочилась в прессу. – Я бы сказал, что ты точно знаешь, как выбирать парней. Но ты выбрал меня, так что ... Йен улыбается, и в уголках его глаз появляются морщинки. – Прости, что не сказал тебе. Просто это так ... Микки пожимает плечами. – Я понял. Это не то же самое, но я был в похожей ситуации. И когда в твоём прошлом кто-то использовал против тебя столько дерьма, ты не хочешь давать оружие против себя в руки кому-то другому. – Я был честен с ним, понимаешь? Я думал, мы будем вместе навсегда. Что он был единственным. – Ничего подобного, – говорит Микки, но кивает и делает еще один глоток. На мгновение он прикусывает нижнюю губу. – Ты всё ещё любишь его? То, что кто-то дерьмово относится к тебе, не всегда меняет твои чувства. И уйти – не значит, покончить с этим. Йен вздыхает и смотрит на янтарную жидкость в стакане. – Не знаю. Я не знаю, что я чувствую. Насколько это то, что я чувствую, и насколько это то, что он заставляет меня чувствовать, если это имеет смысл? – Думаю, так. – Микки прислоняется бедром к стойке. – Ты был с кем-нибудь после него? – Не совсем. Несколько закрытых парней здесь. Пару свиданий на одну ночь, когда я вернулся в Чикаго. Тёмные клубы и грязные уборные. – Да, конечно. Мне это хорошо знакомо. – Почему ты ни с кем не встречаешься? – Ну, работа и развитие центров заняли большую часть моего времени. И я не встречал никого, с кем хотел бы провести дольше времени, чем нужно для того, чтобы потрахаться. Плюс я отстой в том, чтобы быть внимательным к другим людям, или достаточно внимательным. И я придурок. По крайней мере, по словам Мэнди. Йен смотрит на Микки так же пристально, как и на виски, нахмурив брови. – Зачем ты это делаешь? И не говори мне, что дело в деньгах. Ты отправил письмо моему адвокату о пожертвовании, так что, ты должен был быть уверен, что я сделаю пожертвование. – Я не был уверен. – Микки пожимает плечами. – Ты – горячая штучка. И кто не хочет сказать, что он трахал Йена Галлагера? Мой рейтинг сейчас заоблачный. – Так это для того, чтобы потрахаться? Микки качает головой и пожимает плечами. – Не знаю, зачем я это делаю. Я имею в виду, почему бы и нет? Что мне терять? Есть вещи похуже, чем болтаться рядом с тобой, быть помолвленным с тобой. Чёрт, даже быть брошенным тобой, будет не так уж плохо, я думаю. Бьюсь об заклад, ты легко со мной порвёшь. – Я тебя использую? – Нет. Ты меня не обманываешь. Ты не пытался за мной ухаживать, или ещё какое-то дерьмо в этом роде. Я пошёл на это с открытыми глазами. Йен прислоняется к прилавку. – Это не должно быть сложным. – Что тут сложного? – Микки фыркает. – Ты – горячий парень. Я тоже. Мы помолвлены. У нас есть удивительный, энергичный секс, о котором твой бывший может только мечтать, и он может выкусить. Что бы он ни сказал или сделал, чтобы заставить тебя чувствовать себя плохо, это только его дерьмо. Не твоё. И у нас у всех есть дерьмо. Ты – кинозвезда. Он – скрытый эмоциональный шантажист. Трахнуть его и лошадь, на которой он едет. – Ух ты, – Йен давится смехом, Микки добивается этого, говоря о лошади. – Скотоложство, да (10) – Отвали. – Микки показывает ему фак и тоже смеётся. – Он того не стоит. Что у тебя здесь? – Микки протягивает руку и стучит по голове Йена сбоку. – Это дорогая недвижимость, Галлагер. Не позволяй ему жить там бесплатно. – На самом деле это очень хороший совет. – Господи, не надо так удивляться. – Микки насмешливо смотрит на него. – Я человек многих мудрых советов. Я читаю печенье с предсказаниями. Йен смеётся, а затем хмурится, серьёзно глядя на Микки. – Я хочу поцеловать тебя. – И этот разговор только что принял серьёзный левый поворот. – Микки прочищает горло. – Мы делаем эту часть дела? Все эти поцелуи и секс? Я думал, это просто для показухи. Йен задумчиво морщит нос. – Целовать тебя в твоей квартире было не для вида. – Окей. Правда. – Микки облизывает губы. – Но я думал, это просто подготовка к шоу. Так что я не буду выглядеть как олень в свете фар, когда это впервые произойдет на публике. – Ты можешь просто сказать, что не хочешь меня целовать. Микки прикусывает нижнюю губу. – Я этого не говорил. – Я знаю. Это, на самом деле, буквально то, что я только что сказал. – Йен опускает голову. – Я сделал хорошую работу, ты знаешь это? Когда я выбрал тебя. Микки обходит вокруг острова и берёт Йена за подбородок, словно в обратном порядке воспроизводя их момент в машине. Он встречает взгляд Йена и держит его, запоминая смесь зелёного, синего, жёлтого и коричневого. Он очень строго приказывает себе не думать о том, как выглядит Вселенная в глазах Йена. Йен облизывает губы и смотрит на Микки. – Хочешь поцеловать меня, Йен? Йен кивает, тяжело сглатывая, будто не может говорить. – Чего же ты ждёшь? – Т-тебя, говорящего мне, что это плохая идея. – Должен ли я так сказать? Йен качает головой и вскакивает со стула. Поцелуй жёсткий, голодный, губы разбиваются о зубы. Йен прижимает Микки к двойной кухонной плите, ручка нижней врезается ему в поясницу. Он едва чувствует это, слишком занятый, кусая нижнюю губу Йена, посасывая её, прежде чем погрузиться в другой поцелуй. Этот больше похож на поцелуй и меньше на нападение, когда одна из рук Йена скользит к бедру Микки, а другая обхватывает его затылок. Микки стонет и выгибается навстречу Йену, обхватывая его сзади ногой, чтобы прижать ближе. Не то чтобы Йен нуждался в поддержке. Он кладёт колено между ног Микки, и тот, не задумываясь, начинает кататься на бедре Йена. Он трётся членом о дорогую ткань смокинга Йена. Преимущество в том, что Микки теперь выше, поэтому он прерывает поцелуй и царапает зубами шею Йена. Йен вздрагивает и хватает Микки за задницу обеими руками, поднимая его выше на бедро. Микки стонет у горла Йена от ощущения трения между ними. Йен горячий и твёрдый, тело крепкое, член прижимается к бедру Микки. – Чёрт, – Микки задыхается во влажную кожу шеи Йена. На его бледной коже уже расцвел синяк. – Чёрт, ты такой вкусный. – Он кусает Йена в основание плеча, посасывая кожу в этом месте. Он стонет в глубине горла, и Йен издает звук, который идет прямо к члену Микки, и он не может не прижаться к Йену. – Блять, да. Йен сжимает задницу Микки, затем трёт её, подталкивая его как можно ближе, пока между ними всё ещё есть одежда. Эта мысль поражает Микки, как товарный поезд, и он задыхается. Йен использует открытый рот Микки, целуя его снова, втрахивая его язык в рот Микки. Микки зарывается обеими руками в волосы Йена и сцепляет лодыжки за спиной Йена. Он толкается к Йену, руки Йена на его заднице держат его так, что он не может отодвинуться, не то, чтобы у него было какое-то намерение сделать это. Он хочет ближе. Он хочет, чтобы Йен был внутри него. Йен поворачивает их и идёт вперед, устраивая Микки на вершине острова, он отстраняется и начинает расстёгивать рубашку Микки, облизывая кожу, когда он обнажает её. Микки хватается за края прилавка, нуждаясь в чём-то, за что-то можно ухватиться. Йен смотрит на него сквозь ресницы, и Микки не может дышать от жара в его взгляде. – Да? Микки кивает, как болванчик. – Да. Угу. Блять, да. Йен скребёт зубами по животу Микки, а затем покусывает кожу чуть ниже пупка. Микки держит рот плотно закрытым, чтобы заглушить звук, который он издаёт, но это, похоже, не работает, если низкий гул одобрения Йена является каким-либо признаком. Микки чувствует, как его член напрягается под брюками, и хочет снять их с себя. Хочет чувствовать Йена сверху на себе. Телефон Йена звонит резко и пронзительно, и Микки вздрагивает от этого звука. Йен стонет и отстраняется, тяжело вздыхая. Микки приподнимается на локтях. – Какого хрена? – Стационарный телефон. Это значит, что это мой менеджер. – И что? – Бизнес. – Йен подходит к телефону, и Микки смотрит на него в течение долгого времени с момента начала разговора, затем спрыгивает со стойки. – Иисус грёбаный Христос. – Он достаёт свой телефон и набирает номер, звонит Мэнди, чтобы та приехала и забрала его. Она не задаёт вопросов, которые, как ему кажется, могут быть вызваны его тоном, но ему на самом деле всё равно, так или иначе. Он говорит ей, где его найти, выходит из дома, садится на крыльцо и закуривает сигарету. Проходит добрых полчаса, прежде чем Йен выходит из дома и садится рядом с ним. Микки не обращает на него внимания, стряхивая пепел второй сигареты по ветру, радуясь, что часть его оседает крапинками на смокинге Йена. – Мне очень жаль. – Не стоит. Это был бизнес. Как и мы с тобой. – Огни вспыхивают, когда машина сворачивает на подъездную дорожку, и Микки встаёт, махая Мэнди. – Спокойной ночи. – Микки. – Йен встаёт и тянется, чтобы коснуться его руки. Микки не дёргается, но это требует усилий. – Это не ... – Он выдыхает и отпускает. – Я пришлю тебе по электронной почте своё расписание и информацию о том, когда бы я хотел, чтобы мы бывали где-то вместе. – Меня это устраивает. Позвони в колокольчик, и я прибегу, как собака Павлова. Он подходит к машине и забирается внутрь, стараясь не хлопнуть дверью. Он не смотрит на Мэнди и слегка качает головой, чтобы она знала, что нельзя говорить. – Просто отвези меня домой, ладно? – Да. Абсолютно. ***** (1) Ковровая дорожка (или «красная дорожка», или «красная ковровая дорожка») – Red Carpet (буквально означает красный ковер) – это дорожка из красного ковра (хотя бывает и другого цвета), по которой проходят знаменитости и иные приглашённые на какое-либо официально мероприятие. Часто они подъезжают к началу дорожки на авто, затем выходят, и проходя по дорожке периодически останавливаются, чтобы их могли сфотографировать фотографы и поклонники, взять интервью журналисты, чтобы раздать автографы и пообщаться с фанатами. (2) На твоей руке – тут попробую объяснить своими словами, как я понимаю это выражение. Подобного рода мероприятия предусматривают приглашения, в которых часто указано «плюс один», это значит, что человек может привести с собой ещё кого-то. И часто такие «+1» люди воспринимаются как своего рода аксессуар рядом с основным гостем, так, как будто сами по себе они ничего бы не значили, и не стоит обращать на них особого внимания. Думаю, что «на твоей руке» – аналогия с украшением (кольцом, браслетом), т.е. человек – лишь дополнение к основной персоне. Или буквально потому, что пара ходит «под ручку». Конечно, это относится не только к официальным мероприятиям, но и к обычной, повседневной жизни. (3) «Убер» – популярная в США (а теперь и не только в США) компания, предлагающая услуги такси. (4) – Чертовски прямо. Или, ну, чертовски верно. Ничего натурального здесь. Тут игра слов. В оригинале фраза звучит так: «Damn straight. Or, well, damn right. No straight around here». Слово «straight» означает «прямой», «прямолинейный», и т.п. Оно так же используется для обозначения сексуальной ориентации, и в этом контексте оно будет означать «гетеросексуальный» (т.е. «прямой» в некотором другом смысле; испытывающий сексуальное влечение к противоположному полу – «натурал»). Поняв, что использовал слово «straight», Микки исправляется на «right», что означает «верно», «правильно», а затем говорит «No straight around here», что можно перевести как «Никаких натуралов тут», т.к. они с Йеном оба – геи. Такая небольшая шутка от Микки. (5) По проходу (down the aisle) – к алтарю. Очевидно, имеется в виду ситуация, когда жених/невеста идут к алтарю по проходу между рядами скамеек в церкви. Момент очень часто показан в зарубежных фильмах. Таким образом, Микки имеет в виду, что красная ковровая дорожка станет для них с Йеном своего рода репетицией перед проходом к алтарю во время их свадьбы. (6) Мусор Саут-Сайда - Микки говорит о себе. Саут-Сайд (South Side) – та самая Южная Сторона – криминальный район Чикаго. Ну а «мусор» – это сам Микки. Так называемые «отбросы» общества. (7) пика́п (от англ. pick up) — деятельность, направленная на знакомство с целью соблазнения, а также на развитие необходимых для этого навыков. Подкат, съём, если хотите. (8) Old Style – марка пива, уже более 100 лет являющегося любимым пивом для жителей Чикаго. (9) зазвездился (a diva) – дива, примадонна и пр. Йен имеет в виду, что поскольку он не мог назвать причину своих новых требований (в частности – не допускать на съемки Джейсона), то люди, должно быть, просто решили, что он счёл себя звездой (дивой), которая может диктовать особые условия. (10) Скотоложство – половая связь человека с животным. Тут опять игра слов. Микки употребляет вариацию устойчивого выражения «Screw you, and the horse you rode in on». В поисках истины, наткнулась на версию, что это редкое фольклорное проклятие, которое было усовершенствовано: «Трахнуть тебя. И лошадь, на которой ты приехал. И кавалерию позади вас.», – говорит Роберт Де Ниро в роли Джейка Ламотты в фильме «Бешеный бык». В русском языке может быть «К чёрту тебя и твою маму». Итак, чуть ранее (выше по тексту) Микки говорит о Джейсоне: «Трахнуть его и лошадь, на которой он едет» (Fuck him and the horse he rode in on)». В сексуальном смысле «ехать на» будет означать «быть сверху» или «быть в позе наездника». Таким образом, слова Микки можно интерпретировать, как то, что Джейсон едет верхом на лошади в том смысле, что занимается сексом с лошадью, так сказать, скача верхом на лошадином члене. Отсюда, и смех Йена и его слова о скотоложстве.