And the Oscar Goes to...

В конце недели появляется коробка из магазина, в который Кевин возил его. Микки открывает её и смотрит на смокинг. Мэнди подходит и смотрит, присвистнув. — Вот это да, это… — Надеюсь, в аренду. Не похоже, что я когда-нибудь буду использовать его снова. — Он закрывает коробку крышкой, а потом пихает её под стол. — Ты также могла бы рассказать мне план. — Кевин и Йен заедут за нами в пять часов в среду. Мы поедем. Вы пожимаете руки, вы улыбайтесь, отвечаете на вопросы. Будут напитки. Затем ужин. После чего презентация, снова напитки. Потом чековые книжки. Все уходят счастливыми. — А премьера? — На следующий день. Вы, ребята, приходите, Йен — красавец бала. После небольшой вечеринки вы двое уезжаете в закат. — Мы объезжаем квартал, я выхожу и беру такси до дома. Мэнди вздыхает. — Окей. Он потирает лоб. — Я всё равно поеду в Чикаго. Наблюдать за всем остальным, буду на открытии. Он смотрит на неё, и она качает головой. — Мне нужно убраться на некоторое время. Всё это о нас будет в новостях, и я не хочу, чтобы микрофон совали мне в лицо каждый раз, когда я выхожу на улицу. — Окей. Я имею в виду, я понимаю. — Она хмурится, морщит лоб. — Могу я задать тебе вопрос? — Мои слова «нет» никогда не останавливали тебя раньше. — Ты его любишь? — Нет. — Микки встаёт, идет на кухню и наливает себе кофе. Он возвращается и прислоняется к дверному косяку. — Но я мог бы. Она кивает. — Хочешь, чтобы я надрала задницу его бывшему? — Нет. Он тот, кого хочет Йен. Так было всегда. Надрать ему задницу не для кого ничего не решит. — Ты должен пообещать, что вернёшься. Ты не можешь оставаться в Чикаго. — Да, конечно. — Я не шучу, Микки. — Не волнуйся. Ты застряла со мной. ** Он делает стрижку в основном для того, чтобы Мэнди заткнулась. Чем ближе гала, тем больше она волнуется, постоянно напоминая ему о том, как вести себя, когда они на публике, как будто он собирается отрыгнуть алфавит в лицо Стивену Спилбергу. Хуже всего то, что он чувствует, как её тревога накрывает и его, и ему начинает казаться, что он тонет. Он рад улизнуть, даже если придётся идти к её парикмахеру. Микки продолжает смотреть на неё, пока она не ударяет ножницами по его макушке и не смотрит на него в зеркало. — Давай, засранец. — Ой! Что? — Ладно тебе. Что ты хочешь спросить? Где мой член? Почему я не сделала себе грудь, чтобы было за что ухватиться, раз уж у нас есть такая штука для них? Будучи таким уродцем, могу ли я на самом деле трахнуть себя? — Ты — чувак? — Микки хмурится. — Я не знал. Извини. Я должен был заметить? Я думал, я не должен был заметить? В смысле, прости? — Ты не знал? — Нет. Ты выглядишь как цыпочка. Она смеётся. — Поразительно. Спасибо! — Но теперь, когда я знаю, почему ты выбрала «Этель»? Семейное имя? Она смотрит на него и смеётся. — Неужели? — Остальное меня не касается. — Ты хочешь правду или херню? — Все, что ты хочешь мне дать. Я предполагаю, что это было бы херней, потому что иначе зачем бы у тебя была дерьмовая история наготове? — Так и есть. Старое семейное имя. Этель была единственной, кто верил в меня. Кто видел меня, как меня, а не как Лайнуса. — Лайнус? Ладно, что ж, я думаю… Наверное, Этель это… — Нет. Я прикалываюсь. Когда я росла, мы с моей лучшей подругой смотрели повторы «Я люблю Люси». Ей это нравилось, потому что её звали Люси, так кем же ещё мне быть? (1) — Была? — Увидев взгляд Этель, Микки пожимает плечами. — Ты сказала, что её звали Люси. — Автокатастрофа. — Это и есть настоящая история, не так ли? — Этель кивает. — Мне очень жаль. Это действительно отстой. — Чертовски верно. — Этель смеётся. — Ладно, красавчик. Давай сделаем тебя гламурным или типа того. — Я не хочу выглядеть никем, кроме себя. Она кладёт руки на плечи Микки и наклоняется, её подбородок находится на макушке Микки, и её глаза удерживают его взгляд. — Ты великолепен. Ты ведь знаешь это, да? — Я слышу это только тогда, когда парень хочет засунуть свой член мне в задницу. — Лицо Микки окрашивается в семь различных оттенков красного, когда брови Этель взлетают вверх. — Чёрт. Это действительно прозвучало неправильно. (2) — У меня было предчувствие. — Блин. — Заткнись, красавчик. Это, наверное, будет лучше всего. Микки кивает и закрывает глаза, позволяя ей приступить к работе. Он знает, как выглядит, это не имеет значения. Он надеется, люди будут слушать, что они скажут о центре, но они определенно не будут смотреть на него. И они просто будут слышать его слова, а не его голос. Йен произнесёт речь, попросит денег. В конце концов, он актёр. Симулировать увлечение проектом не должно быть для него такой уж трудной задачей. — Так каков он в постели? — Прости? — Микки открывает один глаз и смотрит на Этель. — Галлагер. Твой жених. — Он чертовски невероятный. — И невероятно трахается? — Ты когда-нибудь видела «Бесконечные шоссе»? — Кто живой, дышащий, будь то гетеросексуальная девушка или парень-гей не видел? — Никаких спецэффектов. — Этель смотрит на него, и Микки кивает. — Извините, девочки. Это всё моё. — Как долго он должен готовить тебя к этому? (3) — Это абсолютно не твоё дело. Она смеётся и снова сосредотачивается на волосах Микки. Он снова закрывает глаза и отдаётся ощущению её пальцев на своей голове и в волосах. Наконец она разворачивает кресло Микки. — Открой глаза. — Микки делает, как ему говорят, и не знает, как реагировать. — Теперь они будут называть тебя великолепным, независимо от того, есть у них член или нет. — Вот это да. — Он отвезёт тебя в Вегас и женится на тебе сегодня вечером, чтобы никто не узнал. — Возможно. — Микки удаётся улыбнутся. — Сколько я тебе должен? — Всё улажено, милый. — Сколько это стоило? — Он смотрит на неё, пока она не отвечает. Он достает бумажник и протягивает несколько купюр. — Чаевые. — Мне дали и чаевые тоже. — Да, что ж, это мои грёбаные волосы. Этель наклоняется и целует Микки в щёку. — Ты хороший человек, Чарли Браун (4). Мне лучше получить приглашение на свадьбу. И убедись, что он оденет обтягивающие брюки, понял? Микки смеётся. — Будет сделано. Он возвращается в квартиру. Он слышит, как Мэнди ругается в своей комнате, и знает, что она готовится. Смокинг разложен на его кровати, и даже если он идеально подойдет, ему будет чертовски неудобно. Он проводит пальцами по ткани и вздыхает. Это почти конец. Ещё два события и Йен Галлагер будет лишь горько-сладким воспоминанием. Он уже — горько-сладкое воспоминание. — Черт, — шепчет себе под нос Микки, раздеваясь. Он начнёт с чистого листа, чистеньким и новеньким. Он оставит всё позади, когда это будет сделано. У него уже есть коробка, чтобы отправить смокинг и другую одежду, которую Йен купил ему обратно в офис Кевина. У него уже есть билет на самолет до Чикаго. ** — Мэнди! Как, блять, мне завязать эту чёртову штуку? — Я что, когда-нибудь носила грёбаный смокинг? — Сука. — Мудак. — Она проходит по коридору и останавливается в дверях. — Чёрт побери. — Отвали. — Нет. Я серьёзно. Ты выглядишь сексуально. Объективно. — Я чувствую себя полным идиотом. — Он ещё пожалеет. — К чёрту. — Микки качает головой. — Не надо, ладно? Это для центра, для шоу. Больше ни для чего. Я не хочу, чтобы он сожалел обо мне. Я не хочу, чтобы он когда-нибудь даже подумал обо мне снова. — Микки. Он отказывается от галстука. — Пожалуйста, Мэнди. — Он никогда не просил её о многом, поэтому она кивает. — Хорошо, они скоро будут здесь. Держу пари, Кевин сможет завязать тебе галстук. — Отлично. — Микки садится на край кровати и натягивает туфли. — Ты отлично выглядишь. — Спасибо. — Она обеспокоенно смотрит на него, и он закатывает глаза. — Иди ты. — Да, конечно. Иди ты сам. — Она направляется обратно в свою комнату. Микки ждёт, пока она скроется из виду, и трёт глаза ладонями. Он вздыхает и встаёт, выходя в гостиную. В дверь стучат, он делает глубокий вдох и резко выдыхает, прежде чем открыть. Йен смотрится чертовски потрясающе. Его смокинг выглядит так, будто он сошел с подиума в Париже. — Иисус. — Это хорошо или плохо? Микки пожимает плечами. — Уверен, ты знаешь, что это хорошо. Тебе действительно нужен комплимент? — Сарказм — его лучшая защита, и он ненавидит, когда Йен улыбается, как будто думает, что Микки его дразнит. — Где Кевин? — На подходе. — Окей. — Ты хочешь, чтобы я это завязал? — Нет. Мэнди сказала, что это сделает Кевин. — Да, но я прямо здесь. И мне всегда приходится иметь дело с этим. Повернись. Микки смотрит на него, но Йен только улыбается и ждёт, пока Микки, наконец, не делает, как ему сказали. Йен подходит ближе, обнимая Микки. — Твой парень придёт сегодня? Руки Йена замирают на мгновение, затем снова начинают двигаться. — Нет. Он будет на премьере. — Отлично. Я уйду через выход, и вы, ребята, сможете заняться своими делами. Я нужен им только для красной дорожки, верно? — Будет ещё вечеринка. — Дай мне адрес. Встретимся в конце квартала. Ты можешь подобрать меня. Конечно, никому не будет дела, если он поедет с нами. — Микки. — Что? — Спрашивает он с вызовом, и Йен вздыхает. — Это трудно объяснить. — Нет. Это не так. Я был полезен. Ты возместишь мне за хорошо выполненную работу. И мы пойдём каждый своей дорогой. — Мы могли бы стать друзьями. Микки отрывисто смеётся, глядя прямо перед собой. — Нет. Нет, мы действительно не можем. — Он резко выдыхает через ноздри. — Ты собираешься завязать эту чёртову штуку или нет? Йен заканчивает с галстуком-бабочкой и отступает. — Мне жаль. — Всем нужно перестать, блять, это говорить. Ты не жалеешь. — Йен вздрагивает, когда Микки впивается в него взглядом. — По крайней мере, сделай одолжение: не лги мне. — Он отступает. — Мэнди? Ты готова? — Я иду, Иисус. — Она входит в гостиную и останавливается. — Чееерт, Йен. — Ты выглядишь потрясающе, Мэндс. — Спасибо. — Она подходит к нему и с силой бьёт по лицу. — Я так зла на тебя, грёбаный засранец. Йен делает глубокий вдох. — Ладно, я это заслужил. — Ты обещал мне, что он не пострадает. — Что? — Фыркает Микки. — Да пошли вы оба на хрен! — Он протискивается мимо них к двери и захлопывает её за собой. Он идёт к лифту, такой злой, что его трясёт. Двери как раз закрываются, когда те двое выходят из квартиры, так что Микки едет вниз один, прислонившись к стене. Он чувствует себя так, словно это какая-то благотворительность. Его бесит, что Йен и Мэнди используют его как пешку, но ещё больше зол на себя за то, что его заботит, что Йен ничего не сказал о том, как он выглядит. Может быть, Микки сможет ускользнуть сегодня с вечеринки с тем официантом, который будет смотреть на него дольше всех. Должен же быть кто-то, кроме его сестры и Этель, кто может думать, что он выглядит достаточно хорошо. Господи, он просто слабак. Кевин ждет лифта, когда Микки выходит. Ему нужно взглянуть дважды, чтобы понять, что это Микки. — О. Эй. Где Йен и Мэнди? — В другом лифте. Машина снаружи? — Да, но мы должны подождать их. — Нет. — Микки выходит из здания и садится в машину. Пресса не ожидает его, по крайней мере без Йена, так что, они даже не пытаются фотографировать, пока Микки не закрывает дверь. С таким же успехом можно заложить основу для разрыва их отношений. Он слышит репортёров, когда Йен выходит, спрашивающих, не было ли у них любовной ссоры. Йен смеётся и уверяет их, что Микки просто нервничает, что это важная ночь для него, для них обоих. Это тихая и неудобная поездка, усугублённая толпой прессы на месте. Йен берёт Микки за руку после того, как они выходят из машины, и проводит большим пальцем по руке Микки. Микки выдавливает из себя улыбку, которая, как он знает, по крайней мере может сойти за нервную. Он нервничает. Это сделает возможным или сломает то, чем он хочет, чтобы стало его будущее. — Вот дерьмо. Микки следует за Йеном прямо туда, где Джейсон стоит снаружи и разговаривает с Джо. Микки хрипло смеется. — Это важно для меня, даже если ты просто делаешь это как часть сделки. Держи его подальше от меня. — Он не должен был быть здесь. — Без ёбаного сомнения. — Микки качает головой. — Ты сказал ему, что нет никакой конкуренции для него, чтобы победить? Что даже если бы я был на первом месте в забеге, он выиграл еще до того, как всё началось? — Хотел бы я, чтобы ты меня выслушал. — Ты трахался с ним, когда мы трахались? — Йен не отвечает, а Микки смеётся. — Только в тот раз, о котором ты мне рассказывал? Или больше? — Это не… — Иисус Христос. Ты всё это время просто, блять, смеялся? Зачем ты вообще втянул меня в это? Почему ты просто не взял грёбаного актера? — Осознание поражает его, как удар с разворота. — Тебе нужен был кто-то, кому ты нравишься. Кто-то, кто мог бы искренне… — Он делает глубокий вдох и понимает, что дрожит. — Не знаю, что хуже. Что ты сделал это, или что Мэнди согласилась на это. Но я отдам тебе должное, Йен. Это был достойный «Оскара» спектакль. Я заглотил крючок, леску и грузило. — Если бы ты… — Иди нахуй. — Микки уходит, не обращая внимания на камеры и репортёров. Его не волнует, какое оправдание даст им Йен. Он хочет свои грёбаные деньги, и он хочет выбраться отсюда нахрен, выбраться из всего этого. Он остаётся в стороне и позволяет Йену и Мэнди говорить, завоёвывать и обедать с потенциальными инвесторами. Он сгибает пальцы, глядя на свои татуировки. Он не актёр. Он насытился притворством, когда рос. — Наконец-то понял, да? Микки смотрит на Джейсона и пожимает плечами. — Мне очень жаль. Ты думаешь, мне не насрать? Это была работа, простая и ясная. Надеюсь, вы оба наслаждаетесь вашей жизнью в шкафу. — Он начинает уходить, и Джейсон хватает его за руку. Микки смотрит на свою руку, потом снова на лицо Джейсона. — Десять лет назад ты бы уже лежал на земле и умолял о пощаде. А так, у тебя есть десять секунд, чтобы убрать руку, прежде чем я разорву тебя на чёртовы куски. Джейсон ухмыляется, но убирает руку. — Знаешь, он мне всё рассказал. О сексе. О, такие сладкие моменты. Ты был таким милым. Знаешь, какая моя любимая часть? Когда он спросил тебя о том, чтобы видеться после всего этого. Заставил тебя думать, что ему не насрать. — Честно? Я никогда так не считал, но я должно быть лучший актёр, чем я думал, если я убедил вас обоих. — Он уходит, затем подходит к Йену. Йен настороженно смотрит на него. — Привет, детка. — Он обнимает Микки за плечи и наклоняется, чтобы поцеловать. — Ты в порядке? — Я сказал тебе держать его подальше от меня. В следующий раз, когда я надеру ему задницу, он не сможет делать ничего, кроме как дышать через трубку, по крайней мере месяц. Понял? Я больше не играю в твою игру. — Я сказал ему держаться подальше. — Я рассказал тебе, через что прошёл с Терри. Ты и об этом ему рассказал? Ты рассказал ему, как я рос? Это было достаточно смешно для вас обоих? — Я никогда не смеялся над тобой. — Чушь собачья, — шипит Микки. — Ты смеялся надо мной с самого начала. Я рад, что был забавным. — Он наклоняется ближе и крепко целует Йена. Это сердитый и болезненный поцелуй, и он чувствует вкус крови Йена там, где его рот изнутри поранен зубами. Йен тихо стонет, прижимаясь ближе. Он запускает пальцы в волосы Микки, ладонью обхватывая затылок. Микки отстраняется и улыбается, глядя ему в глаза. — Надеюсь, твой парень наслаждается шоу. Я планирую сделать его хорошим. Йен сглатывает. — Я никогда не рассказывал ему о тебе. — Мне плевать, что ты сделал или делаешь, кроме того, чтобы заработать мне кучу денег. — Не волнуйся. Центр станет реальностью. — Йен говорит искренне, а Микки ненавидит порыв, заставляющий его поверить этому. — Все, чего я хочу. — Микки протягивает руку и проводит большим пальцем по нижней губе Йена. — Кроме того, чтобы никогда больше не видеть твое грёбаное лицо. Он уходит, улыбаясь себе. Мэнди подходит к нему и улыбается. — У нас всё очень хорошо, Мик. Это так здорово, как каждый вносит свой вклад, как мы и думали. — Она крепко обнимает его и отстраняется, глядя на Йена, прежде чем встретиться взглядом с Микки. — Ты выглядишь счастливым. Вы, ребята, поговорили? — Ты знала, чего он хочет, и подала ему меня на блюдечке с голубой каёмочкой. Решила … что? Что раз я платил за центр любым доступным способом, так почему бы, чёрт возьми, не добавить ещё один? — Это не так. Было. — Всё в порядке. Меня больше не волнует крысиная задница. У тебя свои приоритеты. У меня свои. И сейчас мой приоритет — сигарета. Извини. — Он проходит мимо неё и направляется к выходу из зала. Снаружи есть огромный внутренний дворик, куда люди высыпали из слишком жаркого помещения, и Микки должен пожимать руки и проболтать почти час, прежде чем он достигнет стены здания. — Ты заблудился? Или пьян? Микки оглядывается с того места, где он прислонился к стене. — Жаль, чёрт возьми, что я не захватил с собой сигареты. — Сегодня твой счастливый день. — Парень бросает в него пачку. — Чёрт, учитывая, что мы в Калифорнии, тебе очень повезло. — Нет. На самом деле нет. — Микки достаёт сигарету и отдаёт пачку обратно, меняя её на зажигалку. — Ты гость? — В некотором смысле. Я что-то красивое на чьей-то руке. — По-настоящему? Или на сегодня? — Не знаю, насколько это реально. — Он выпускает дым, наблюдая за Микки. — Ты тот парень, для которого всё это, верно? Жених Йена Галлагера? Микки делает глубокий вдох и выдыхает дым из ноздрей. — Да. — Мы все думали, что он со сценаристом. Ты был своего рода сюрпризом. — Удивил всех нас. — Микки запрокидывает голову и смотрит на небо, звёзды не видны из-за яркого света и смога. — Знаешь, хорошо, что всё звезды здесь на земле. — Он тушит сигарету. — Если бы они были в небе, никто из нас не увидел бы дерьма. ** Поездка домой на машине абсолютно тихая. Мэнди выходит у Кевина, сдаваясь, наконец, поймать взгляд Микки. Как только они оказываются внутри здания, Йен хлопает водителя по плечу, и они снова начинают двигаться. — Я не поеду завтра вечером. — Микки говорит это тихо, но кажется, что он покрыл внутреннюю часть машины летящей шрапнелью. — Это часть сделки. — Ну так не давай мне пятьдесят тысяч. Я не буду делать это ещё один день. Просто придумай, что соврать. Ты довольно убедителен, когда врёшь. — Не мог бы ты пожалуйста выслушать меня? — С чего бы это? — Потому что это не то, что ты думаешь. — Йен смотрит на свои руки. — Ты должен выслушать. Пожалуйста. — Ладно. Вперёд. — Он складывает руки на груди. Йен на мгновение замолкает, глядя на свои руки. Микки закатывает глаза и поворачивается к окну. — Я не был с ним всё это время, клянусь. — Окей. Конечно. — Микки не смотрит на него. — Несколько часов, прошедших между моим разговором об этом и твоим опровержением, заставляют меня полностью тебе поверить. — Я люблю тебя. — Господи, мать твою. Останови машину. Йен и водитель вторят друг другу. — Что? — Останови машину. Выпусти меня. С меня хватит. Да пошел ты нахуй, Галлагер. — Он выходит из машины до того, как она полностью останавливается, и уходит, подзывая такси. Машина Йена не трогается с места, пока Микки не забирается в кабину, а затем отъезжает от тротуара. Микки не может думать ни о чём. Все стены, которые он построил за всю свою жизнь, превратились в руины у его ног. Конечно, всю оставшуюся дорогу домой он не может не думать, не может не слышать знакомый голос Терри в своей голове. По дороге в спальню он снимает с себя всю одежду и натягивает боксёры. Он лежит на кровати и долго смотрит в потолок. У него звонит запасной телефон, и он тянется к нему. Это бухгалтер центра. Он открывает текст, и число, которое видит Микки, содержит достаточно нулей, чтобы Микки пересчитал их дважды, чтобы убедиться. Он пишет цифры Мэнди, и встаёт с кровати, чтобы собрать вещи, когда звонит в авиакомпанию, чтобы поменять рейс. ***** (1) «Я люблю Люси» (англ. I Love Lucy; США, 1951—1957) — американский комедийный телесериал. Сериал считается одним из самых популярных и влиятельных за всю историю телевидения, завоевал пять премий Эмми. У главной героини Люси есть лучшая подруга — Этель. (2) Поскольку Этель технически парень (у него/нее есть член), то реплику Микки можно истолковать как то, что Этель пытается подкатить к нему (заинтересована в сексе с ним). (3) Ну вроде понятно. Они говорят о том, что у Йена достаточно большой член (что, судя по всему, можно увидеть в откровенных сценах фильма «Бесконечные шоссе»). Поэтому вопрос Этель о том, как долго должна длиться подготовка, чтобы задница Микки была в состоянии принять такой член. (4) Чарли Браун — персонаж серии комиксов. Чарли Брауна описывают как милого неудачника, обладающего бесконечной решимостью и надеждой, но который постоянно страдает от своего невезения.