And the Oscar Goes to...

— Я не собираюсь этого делать. — Да, собираешься. — Анна и трое других волонтёров запихивают его на заднее сиденье машины, люди забираются по обе стороны от него, так что он не может выбраться. — Вы, ребята, придурки, а я — ваш босс. — Официально мы все волонтёры, так что, ты не наш босс. — Анна забирается на водительское сиденье и улыбается ему в ответ. — А теперь пристегни ремень и заткнись. — Я беру назад своё предыдущее заявление. Я не просто ненавижу Галлагеров. Я вас всех ненавижу. Сильно. — Да, Микки. Мы знаем. — Студенты колледжа рядом с ним похлопывают его по бёдрам. Это покровительственно и раздражает, а также вроде как приятно. Микки нравится, когда его принимают. Когда о нём думают, как о человеке, с которым люди хотят общаться. Нравится сообщество, которое он помогает строить. Ехать к Галлагерам не очень приятно. Видеть Йена снова не очень приятно. За исключением того, что так оно и есть. Блять. Он такой ебанутый. — Таааак. — Майк, парень рядом с ним, который выглядит как полузащитник, потому что он на самом деле полузащитник, пихает Микки плечом в плечо. — Ты, и Йен Галлагер. — Действуют те же правила. Он — брат Дебби. Он не не́что моё. Только тот факт, что меня тащат на эту грёбаную вечеринку, не означает, что я хочу говорить о Йене или отвечать на вопросы о Йене или взаимодействовать с Йеном, и мне всё равно, что вы — волонтёры, я всё равно могу вас уволить. — Нет, на самом деле, не можешь. — Марисса на переднем сиденье рядом с Анной. Они совместно организовали начинающий кейтеринговый бизнес, и будут работать на открытии центра. Микки и Анна сделали всё возможное, чтобы найти местные предприятия для работы на открытии, сосредоточив внимание на тех, которыми управляют люди в сообществе. Марисса милая и не слишком достаёт Микки, поэтому он ценит их. Анна убедилась, что все местные жители включены в программу, чтобы можно было надеется, что это даст каждому из предприятий толчок. Они остановились на проверенных (вышедших) владельцах, потому что последнее, чего хочет Микки, это кто-то выдумавший бизнес «голубого сорта» если это не то, что они хотят, просто потому, чтобы помогать на открытии. (1) — Так что, смирись. — Я действительно вас всех ненавижу. — Вовсе нет. — Говорит Роберт, парень Майка. Он на коленях у Майка в вопиющем пренебрежении к закону, а их подруга, Тери, практически верхом на Микки. — Эта машина похожа на оргию. — Боже мой! Я не могу поверить, что я еду с кучей похотливых студентов колледжа. Клянусь Богом, если кто-то начинает целоваться, я бегом выберусь из этой машины. И не думай, что моё колено не попадет тебе по яйцам, Роберт. — Обожаю, когда ты говоришь непристойности, начальник. — Я тоже. — Тери поворачивает голову и чмокает Микки в щеку. — Скажи ещё что-нибудь. Микки закрывает глаза и считает до трех. — Знаешь, Паулина, ты могла бы вмешаться и спасти меня. — Нет. Наблюдать, как ты извиваешься, гораздо веселее. — Вы, ребята, знаете, что вы так ужасны, что я предпочитаю быть у Йена прямо сейчас, не так ли? — Мы знаем, что тебе не терпится увидеть Йена. — Тери ёрзает у него на коленях. — Подтверждаю. — Да Боже мой! — Микки скулит. — Анна выпусти меня из этой машины. — Без проблем. — Она подъезжает к обочине, и Микки практически выталкивает Паулину из машины. Он останавливается как вкопанный и оглядывается. — Чёрт. Это… Иисус. Иначе. — Он смутно понимает, где находится. Дом не сильно изменился — всё ещё симпатичный, из кирпича и выше среднего уровня. Или это было до того, как остальную часть района серьезно обновили. Он знает, что это дом Галлагеров, хотя на самом деле он на него не похож. Но, под слоем краски и некоторым техническим улучшением, он то же самый. Йен появляется в дверях и машет рукой. Микки инстинктивно машет в ответ, оборачиваясь, чтобы увидеть то, что раньше было в запустении и воняло отчаянием. Он знает, что это рука Йена на его плече. — Странно, правда? — Да. — Ты ещё не был здесь? — Не было необходимости. — Он поворачивается и смотрит на Йена. — Я стрелял по окнам половины грёбаных предприятий, которые пытались обосноваться. Думаю, всё было напрасно, да? — Они не обязательно плохие. — Вот только люди, которые жили здесь, не могут позволить себе жить здесь сейчас, поэтому они продолжают переезжать в места ещё похуже. Кто бы мог подумать, что есть места и похуже. — Он качает головой и стряхивает непрошеное желание вернуться в свой старый дом, посмотреть, что там сейчас. Он знает, что их дом, вероятно, был разрушен. Спасти его было невозможно. Не было причин для этого. — Эй. — Йен хватает Микки за подбородок и поворачивает к себе. — Пойдем. Там бургеры, хот-доги, картофельный салат, тушеная фасоль, кукуруза в початках и всякая всячина для пикника. Половина народа из центра уже здесь. Обещаю, ты сможешь хорошо провести время, и я тебя не побеспокою. Микки встречает взгляд Йена и кивает, отступая назад, прежде чем поддаться желанию сделать шаг вперед. — Да. Я умираю с голоду. Анна не позволила мне пообедать сегодня, так что у меня не было выбора, раз уж я голоден. Йен морщит нос и протягивает руку — большой палец на щеке Микки. — У тебя губная помада. — Тэри. Симпатичная блондинка? Она присоединилась к желанию всей машины подоставать меня как можно сильнее. Йен хмурится и качает головой. — Мне не нравится, когда тебя целуют другие люди. — То, что тебе нравится, не имеет значения, помнишь? Йен хмурится еще сильнее. — Ты с кем-то встречаешься? — Какая-то цыпочка, поцеловавшая меня в щёку, и это заставляет тебя спросить, встречаюсь ли я с кем-нибудь? Ты чертовски нервный, ты знаешь это? — Да. Я знаю. — Особенно учитывая, что ты был единственным, кто трахался на стороне. — Микки делает шаг назад, чтобы Йен не прикасался к нему. — Мне очень жаль, что твой парень засранец, но это не моя проблема. Йен кивает. — Он больше не мой парень. Есть…есть один парень, который напомнил мне, что я — не моё прошлое. Я могу быть всем, чем захочу, я могу быть тем, кем мне хочется быть. Потому что он сам был кем-то раньше, и он больше не тот человек. — Он всё ещё тот самый человек. — Губы Микки кривятся в самоуничижительной усмешке. — Люди меняют то, что они делают, но они не меняют того, кто они есть. Всё происходящее, делает тебя тем, кто ты есть. Мне потребовалось много времени, чтобы понять это и принять. Решить, что я действительно стою того, чтобы быть тем, кем хочу быть, а не тем, кем хочет меня видеть Терри. Хотя, ты должен заплатить цену. Все так делают. Просто у каждого своя цена. — Он смеётся, забавляясь. — Думаю, ты это знаешь. Ты уже знаешь мою цену. — Микки. — Йен протягивает руку, но не хватает его за руку. — Что мне нужно сделать, чтобы ты мне поверил? — Понятия не имею. Честно говоря, не знаю, есть ли что-нибудь. — Что я должен сделать, чтобы ты не ненавидел меня? — То, что произошло сегодня утром в моем кабинете, доказывает, что я тебя не ненавижу. Это моя проблема. — Он кивает в сторону дома. — Давай. Пока пресса не пронюхала, что ты здесь и нам снова придётся пройти через всё это дерьмо. — Они поднимаются по ступенькам, и Микки смотрит на него. — Что вообще ты им сказал? — Что ты вернулся в Чикаго, чтобы сосредоточиться на центре. — Нет. О нас. — Что ты ненавидишь меня до глубины души за то, что я был лживым, изменяющим мудаком и не заслуживал тебя. — Чушь. — Я просто сказал им, что это не их дело, и это трудное время для меня, так что, возможно, они могли бы проявить некоторое уважение. — Угу. — Микки кивает, выпятив нижнюю губу. — Это сработало? — Нет, — смеется Йен. — Не совсем. — Поэтому, что ты им сказал? — Я только что сказал тебе. — Ты сказал, что это не сработало. — Это не заставило их перестать спрашивать, нет. Но это было всё, что я хотел сказать. — Йен открывает входную дверь и впускает Микки. — В конце концов они перестали спрашивать, но это не помешало им строить предположения. — Лучший слух? — Что всё это было прикрытием для продвижения моего нового фильма. — Йен пожимает плечами и закрывает дверь. — На самом деле, этот вариант был отброшен, так как ты не был на премьере, так как же это могло быть правдой? — Ты шутишь? — Нет. Микки смеётся. — Иисус. Йен хватает его за руку и тянет к лестнице. — Позволь мне провести для тебя экскурсию. — Не искушай меня, если ты попросишь меня посмотреть твои гравюры или записи репетиций, я ударю тебя в горло. — Просто пойдем. Обещаю вести себя хорошо. — Йен оборачивается и поднимается по лестнице задом наперед, улыбка на его лице бьёт Микки куда-то в грудь. — Можешь пообещать то же самое? Йен говорит ему, что все комнаты такие же, как в детстве, за исключением их новых постояльцев. Комната Дебби теперь принадлежит Лиаму, а Фрэнка — Фионе, а Фионы — Карлу. Дебби спит в старой кровати Карла, когда она бывает дома, хотя она настаивает, что там всё ещё пахнет мальчиками и мастурбацией. Карл всегда говорит ей, что это одно и то же, и она каждый раз меняет простыни. На всякий случай. Он заставляет Микки смеяться, что бесит его. — Значит, ты на самом деле спал в этой маленькой кровати? — Да. Я собирался занять верхнюю койку, но всё время бился головой о потолок. Лип был ниже, так что он занял её. — Она размером с кукольную кровать. — Отвали, это не так. Это совершенно нормальный размер кровати. — Да, но ты не вполне нормального размера для человека. Микки машет рукой на Йена. — Ты высокий, широкий и всё такое. — Высокий и широкий? — Твои плечи, придурок. — Микки фыркает. — Уверен, что ты на 90% состоишь из мышц. Йен наклоняет голову. — Какие ещё 10%? — Член. Йен толкает Микки, а Микки толкает в ответ, и довольно скоро они смеются, и у Микки есть подушка Йена, а Йен хватает подушку со старой кровати Карла, и они шлепают друг дружку. Это, вероятно, немного более грубо, чем должно быть, оба они выражают через эту борьбу отчаяние и гнев. Микки наносит хороший удар, прибивая Йена в промежность, а затем в лицо, когда Йен наклоняется. Йен бросается на него, и они оказываются на кровати Йена, голова Микки ударяется о наклонный потолок. — Ой. Ублюдок. — Извини. — Йен пытается сдержать улыбку, но на самом деле у него получается плохо. Микки тычет его в бок. — Эй! Ты это заслужил. Ты ударил меня по члену. — Всего лишь чёртовой подушкой. — И что? — За это я заслуживаю грёбаного сотрясения мозга? — Я могу пострадать на всю жизнь. Микки смотрит вниз на минимальное расстояние между ними, затем снова на Йена. Йен тихо стонет и прижимается ближе. Микки инстинктивно раздвигает ноги, чтобы Йен мог устроиться между ними. — Д-думаю, у тебя всё в порядке на этом фронте. — Похоже, работает. — Йен навис над ним, а Микки не может оторвать взгляда от его рта. — Может быть, фальстарт. Мы могли бы…проверить его. Убедиться. — Внизу полно людей. Которые, вероятно, слушают. — Микки облизывает губы и переводит взгляд на Йена. Он слегка качает головой и сдаётся, притягивая Йена к себе и целуя. Он хочет разозлиться. Он хочет быть сильнее, чем сейчас, но то, как Йен ощущается рядом с ним, то, каков он на вкус, на ощупь и как он пахнет — это слишком много. Он ненавидит то, что хочет верить Йену. Ненавидит, что он влюблён в Йена, и все, кажется, это знают, как бы он это ни отрицал. Он ненавидит себя, ненавидит Йена и хочет его больше, чем чего-либо в жизни. Йен открывает рот, и Микки целует его, крепко. — Заткнись. Йен кивает и снова целует Микки, прежде чем сесть и стянуть с себя рубашку. Микки делает то же самое, отбрасывая её, прежде чем Йен снова врезается в него: кожа к коже. Микки переворачивает их, и на этот раз Йен ударяется головой о стену. Проглотив его крик в очередном поцелуе, Микки зацепляется пятками за бёдра Йена и смотрит на него сверху вниз. — Это такая плохая идея. — Заткнись. Микки кивает и наклоняется, целуя Йена в губы, в челюсть, в горло. Он проводит языком по ключице Йена, и Йен выгибается под прикосновением Микки. Микки спускается вниз, облизывая, посасывая и царапая зубами кожу Йена. Йен не так легко ушибается, как Микки, но он знает, что кожа Йена окрашивается красным и фиолетовым, если Микки потратит достаточно времени, чтобы сделать это возможным. Дыхание Йена становится хриплым и прерывистым, когда Микки пробирается вниз по животу Йена, его пупку. Он проводит языком по поясу Йена, затем дёргает ткань, зубами расстегивая пуговицу. Йен гортанно скулит, когда зубы Микки цепляются за молнию. — Иисус. Пожалуйста. Микки расстёгивает молнию и целует изгиб члена Йена, обтянутого боксёрами, где он вжимается между раздвинутыми металлическими зубцами. Он отрывает ноги от Йена и хватает его джинсы и боксёры, потянув их вниз вместе, всё ещё толкая материал, когда он берёт Йена в рот. Микки наблюдает за Йеном сквозь ресницы: за тем, как его рот открывается, а глаза закрываются. Наблюдает, как его дыхание прерывается в груди. Наблюдает, как его руки сжимают простыни и колотят по матрасу. Это великолепно, и Микки хочет, чтобы это выжгли в его памяти вместе с веснушками, которые разбросаны по нижней части живота Йена, на его тазу́. Он судорожно сглатывает, и Йен выгибается, одной рукой сжимая волосы Микки и туго натягивая их. — Боже. Боже. — Бедра Йена покачиваются вверх, и Микки прижимает к ним ладони, удерживая его. Йен снова всхлипывает и кусает нижнюю губу, слабое мяуканье пробивается сквозь барьер зубов и кожи. — П-презерватив. У меня есть… Боже. М-мик. Хочу… — Он роется в ящике своего старого комода рядом с кроватью, ощупывая его, и, наконец, находит презерватив, между мольбами к Микки не останавливаться, и уговорами остановиться, чтобы Йен мог продержаться достаточно долго, чтобы быть похороненным внутри Микки. Микки снимается с Йена и Йен дышит грубо, неуверенно. — Дай мне. Йен передаёт презерватив, и Микки открывает его, держа одной рукой основание члена Йена, когда он надевает презерватив другой. Йен выглядит так, будто он разваливается на части, и Микки требуется чертовски больше сдержанности, чем он думал, что был способен, чтобы на самом деле потратить время на смазывание презерватива. Он знает, что ему не терпится открыть себя. Знает, что будет болеть и печь, если он вот так возьмёт Йена. Он вылезает из штанов и седлает Йена, протянув руку назад, чтобы держать член Йена, когда он опускается на него. Ногти Йена царапают бёдра Микки, и голова Микки откидывается назад от трёх точек соприкосновения, трёх точек боли. — Господи, блять. Ты такой т-тугой. Иисус. — Голос Йена срывается, когда Микки медленно опускается. Микки не может дышать, кроме неглубоких вдохов, с каждым дюймом всё больше и больше теряя способность к дыханию. Когда Йен внутри него полностью, Микки борется за воздух, не двигаясь. Ему требуется мгновение, чтобы открыть глаза и посмотреть на Йена. Его руки на груди Йена, и он чувствует твёрдые камешки сосков под каждой ладонью. Микки облизывает губы и приподнимается, резко выдыхая, когда скользит вниз. Он растягивается, и чувствует, что он разваливается, но во всех лучших отношениях. Он быстро раскачивается назад и вперед, Йен под углом внутри него. Он не может смотреть на Йена, когда сжимает пальцы, впиваясь ногтями в его грудь. За каждым вдохом следует хриплый выдох через ноздри, резкий и отрывистый. Ногти Йена впиваются в бёдра Микки, и он соответствует ритму Микки, толкая вперёд каждый раз, когда Микки качается назад. Это жёстко, быстро и чертовски хорошо. Микки приходится протянуть руку между ними и обхватить свой член, позволяя Йену взять под контроль тот отчаянный темп, который они установили, чтобы он мог дрочить. — Т-так близко, Мик. — Он хватает Микки за бёдра и держит их, и Микки знает, что у него снова будут синяки и царапины, и он будет чувствовать Йена в себе и на себе в течение нескольких дней. Этой мысли почти достаточно, чтобы столкнуть его с края пропасти. — П-подожди. Ну же. Дождись…дождись меня. — Йен задыхается, глядя Микки прямо в глаза. — Господи, Йен, — думает он, умоляя. Он знает, что умоляет. Йен отпускает левое бедро Микки и обхватывает рукой руку Микки, поглаживая его член вместе с ним. Это слишком много, подавляюще, и Микки не может не кончить. Йен толкается, выгибая спину, глубоко погружаясь в него, когда он тоже кончает. Микки замирает и не может дышать, чувствуя, как краснеет его лицо, пока ему не удается резко задышать, а затем втянуть воздух. Йен смотрит на него широко раскрытыми глазами, его грудь вздымается в такт с Микки. — Чёрт побери. Микки падает на него сверху, чувствуя, как Йен выскальзывает, но ему всё равно. Чувствует свою сперму между ними и не обращает на это внимания. — Мы…мы действительно хороши в этом. — Эксперты. — Йен кивает. — Мы могли бы…мы могли бы выбраться отсюда. Пойти куда-нибудь. — Зачем? — Микки с облегчением отстраняется от Йена. — Поговорить. Микки хмурится. — Нам не о чем говорить, Йен. Ты рассказал мне, что с тобой происходит. Я ясно дал понять, что происходит со мной. — Йен, вероятно, видит ложь, видит каждую стену, которую построил Микки, когда был ребенком. — Это всего лишь гормоны. Я имею в виду, это было здорово, но это не «долго и счастливо». У нас хороший секс. Вот и всё, что это было. — Чушь. — Йен садится и хватает Микки за запястье. — Это не было просто сексом. Ни для кого из нас. Посмотри мне в глаза и скажи это. Скажи мне, что это ничего не значит. Микки закрывает глаза, делает глубокий вдох и встречается взглядом с Йеном. — Чего ты от меня хочешь? — Еще одного шанса. Чтобы всё сделать правильно. Чтобы всё было правильно между нами. Никакого Джейсона. Никаких поганых сделок. Ходить на свидания, если ты этого хочешь. Начнём с самого начала. Дай мне шанс узнать тебя получше. Микки Милковича, который вырос здесь, и парня, которым он стал. — Я не могу сейчас об этом думать. Я не могу сделать это прямо сейчас. — Микки поворачивает руку в руке Йена, чтобы потереть внутреннюю сторону запястья. — До открытия центра осталось меньше недели, и это всё, с чем я могу справиться, хорошо? Мы избавились от сексуального напряжения. — Говори за себя. Я хочу трахнуть тебя снова прямо сейчас. — И я остаюсь в Чикаго. Постоянно. Мы с Мэнди продаем бизнес…и мне нужно быть здесь. Где я и хочу быть. Поэтому, прежде чем ты начнешь просить о чём-то, начнёшь делать вид, будто у нас есть какое-то будущее, мне нужно, чтобы ты подумал об этом. Потому что сейчас это единственная вещь в моей жизни, в которой я полностью уверен. Единственное, что у меня действительно есть. — Хорошо. — Йен хмурится, явно недовольный ситуацией, встаёт и, наконец, избавляется от презерватива. Он хватает коробку с салфетками и протягивает её Микки, прежде чем взять немного для себя. — Поговорим позже. Когда будешь готов. Микки хочет сказать ему, что они не будут разговаривать. Хочет дать понять, что этого не произойдёт, но он и сам в это не верит, поэтому он знает, что ни за что не сможет убедить Йена. — Спасибо. — Микки заканчивает приводить себя в порядок и поправлять одежду, прежде чем направиться к двери. Он оглядывается через плечо и улыбается. Настоящей улыбкой. — Придурок. ***** (1) Немного запутанная фраза. Как я поняла, Микки и Анна постарались привлечь к открытию местные фирмы и организации, которыми управляют люди из ЛГБТ сообщества, и искали людей проверенных (уже признавшихся в своей сексуальной ориентации), т.к. им не хотелось бы что-то кто-то притворился таким человеком, лишь потому что это то, что им нужно.