Назад из будущего: Эпизод VI. Войны клонов

Когда республиканские корабли и крейсеры на орбите начали открытую бомбардировку Храма джедаев, Корускант задрожал. В небе над ними Асока и командир Коди начали наступление, чтобы остановить атаку клонов, которые действовали против своей воли. Асока точно не знала, как получили приказы клоны, чьи чипы не успели извлечь (как и опасался Люк), ведь их команда хакеров сознательно гарантировала, что никакая голопередача мастера-ситха, разоблаченного и арестованного, не будет транслироваться на любых частотах солдат или ВРА, чтобы защитить скомпрометированных клонов. Но этого было недостаточно. Приказ каким-то образом все-таки просочился. Асока слышала ругань через коммуникатор, и это лучше всего свидетельствовало о том, что команда хакеров была застигнута врасплох. Она чувствовала волны боли в Силе, когда джедаи начали гибнуть от рук своих же солдат. Она изо всех сил старалась отогнать боль и попыталась сосредоточиться на сражении, пока эскадрильи истребителей бросились врассыпную. Переговорщик и Неустрашимый тщательно целились в своих врагов, стараясь наносить только калечащие удары, в то время как их противники целенаправленно пытались их убить. Асока считала минуты до прибытия 104-го полка с подкреплением. Она старалась не думать о том, каково сейчас земле под бомбежкой, старалась не думать, где может быть ее учитель, в безопасности ли Рекс и остальные солдаты, как дела у юнлингов и старых мастеров в храме, все ли в порядке с сенатором. Она пыталась сосредоточиться, но, возможно, она все-таки была слишком похожа на Энакина. Она не могла просто так забыть тех, о ком заботилась. Она была вне себя от ярости и беспокойства и отказывалась чувствовать себя за это виноватой. (Энакин выглядел так виновато и пристыженно, когда рассказывал Асоке о своем браке, как будто он признавался в невыразимом преступлении. — Я знаю, — сказала она в ответ, даже не думая о своих словах. — Почему-то я всегда это знала. И она правда знала. Это было так очевидно; Сила практически объявила об этом Вселенной. Она словно праздновала их союз. Его признание рисовало ее связь с ними в совершенно ином свете. Асока не столько стала падаваном для мастера Скайуокера, сколько была усыновлена и взращена в той маленькой тайной семье, которую создали Энакин и Падме. Она вспомнила все время, что провела с одним из них или с обоими. Она поняла, что избегала привязанностей, как и подобает хорошему джедаю, не лучше Энакина. У нее были привязанности. Она просто игнорировала их, отказывалась признавать. Но Энакин был не таким. Энакин, как она боялась, просто не мог так поступать. Неудивительно, что он испугался. А Асока ничего не заметила. Ей даже в голову не приходило, что Энакин может нарушить кодекс или что он испытывает к сенатору что-то еще, кроме дружеского уважения. Что еще мог предположить ее мастер, кроме того, что она будет смотреть на любую связь между ним и его женой с неприязнью? Что еще мог подумать Энакин, кроме того, что она будет осуждать его и отшатнется, разочарованная, если он скажет ей правду? Её разозлил его пристыженный вид. Ее учитель всегда был сильным и уверенным. Ей было больно сознавать, что раньше он слишком боялся открыть ей свою тайну, слишком боялся довериться ей. — Она беременна, — продолжал он со странной смесью счастья и ужаса в голосе. — У нас будут близнецы, мальчик и девочка. Ее разум остановился в ошеломлении. Энакин Скайуокер — и чей-то отец. Звезды, да тут будет, на что посмотреть, подумала она, изучая идею со всех сторон. Энакин посмотрел на нее, явно собираясь с духом, чтобы продолжить, словно ожидал, что она устроит ему выговор, но это было последнее, о чем она думала. — Скайгай, — наконец сказала она, и, сдавшись, просто обняла его. Его руки внезапно поднялись, чтобы обнять ее в ответ, как будто он цеплялся за нее изо всех сил, его облегчение было ощутимым в Силе. — Я хотел сначала закончить эту войну. Я хотел закончить твое обучение, — тревожно начал тараторить он. — Ты будешь великолепным рыцарем, и я обещаю, что найду способ закончить твое обучение, — заверил он ее. — Ты и так уже удивительный падаван. Уж всяко лучше меня в твое время. Асока вспомнила их первую встречу на Кристофсисе, когда он сначала отказался взять ее в ученики, и, наконец, она поняла, почему. Как мог Энакин взять падавана, если боялся, что его дни в Ордене уже сочтены? Но он не отвернулся от нее, особенно после того, как они сражались бок о бок. Он принял ее и пообещал, что проследит за ее обучением и посвящением в рыцари. Так же, как он пообещал Оби-Вану, что останется с ним и будет сражаться на его стороне во время этой — крифф ее задери — войны. Точно так же, как он пообещал 501-му, что он всегда будет вести их, чтобы противостоять тем опасностям, с которыми им было приказано столкнуться. Так же, как он пообещал Падме быть ее мужем и любить, заботиться и ценить ее до конца своих дней. Точно так же, как он пообещал верховному канцлеру найти способ выиграть войну и помочь ему спасти Республику. Он дал так много обещаний людям, о которых он заботился, и Энакин старался изо всех сил, пытаясь сдержать их все. И это чуть не разорвало его на части. И каким-то непостижимым образом Люк и Вейдер узнали об этом и снова пришли на помощь. Ну что ж, им просто придется встать в очередь, потому что она была падаваном мастера Скайуокера, и если кто-то и собирался помочь ему спасти тех, кого он любит, то это она.) //////////////////////////////////////////////////// Мастер Винду и мастер Фисто поначалу сомневались, стоит ли верить капитану Рексу, когда он прибыл и приказал им отправиться на самые нижние уровни храма. Однако когда первая из башен начала рушиться и оседать под шквалом турболазерного огня, а голосеть начала передавать о разоблачении мастера ситхов в самом сердце Республики, они подняли тревогу. Они отправили юнлингов как можно глубже в храм и теперь надеялись, что этого будет достаточно, что это еще не конец Ордена Джедаев. Снаружи, в угасающем свете дня, плечом к плечу стояли солдаты из 501-го и 212-го полков, вооруженные парализующим оружием, щитами и дубинками, в то время как корускантские ополченцы приближались к ним со всех сторон храмовой площади. //////////////////////////////////////////////////// А в это время галактика завороженно наблюдает, как в кабинете верховного канцлера идет ожесточенная битва, как сенатская гвардия противостоит клонам-солдатам, вооруженным световыми мечами, а джедай — Палпатину. Вдруг из ниоткуда появляется темная фигура, которая врывается внутрь прямо через транспаристиловое окно и присоединяется к джедаю, атакуя верховного канцлера световым мечом, красным, как кровь. Тут Палпатин начинает метать молнии (молнии!) из пальцев. Темный воин блокирует атаку, а джедай разоружает Палпатина, загоняя его обратно к пропасти у разбитого окна. Сотни миллиардов людей ошеломленно наблюдают за тем, как Палпатин падает на колени и поднимает руки, сдаваясь. — Стойте, стойте, умоляю вас, — жалобно кричит он. — Я безоружен. — Лжец! — кричит в ответ человек в маске. — У тебя всегда есть оружие. — Друг мой, зачем же мне лгать? — начал льстить канцлер. — Это ты лжешь, лжешь самому себе. Ты не джедай. Я чувствую в тебе ненависть. Я вижу твой клинок и кровь, которую ты им пролил. Ты погряз во тьме! Так почему же ты встал на сторону этого… этого ничтожного подростка? Этого жалкого подобия одаренного? Что он может тебе предложить? Ничего. В то время как я могу дать тебе галактику, шанс править в ней и увидеть, как Орден Джедаев будет уничтожен, увидеть будущее, в котором у тебя есть все, что ты когда-либо хотел. — Мы видели твое будущее. Мы не хотим этого, — свирепо говорит молодой джедай. — У тебя нет ничего, что нам нужно. — Да что ты? — говорит канцлер со злобной улыбкой. — Вы оба меня ненавидите. Сейчас в тебе бурлит ненависть. Зачем притворяться? Вы думаете, что Орден примет вас? Ты не более, чем еретик, плохо обученный испорченный мальчишка, которого они в лучшем случае будут избегать, а в худшем — уничтожат. А ты, повелитель ситхов, без меня у тебя нет будущего. Присоединяйся ко мне, и вместе мы будем править галактикой, как это было задумано! Человек в маске крепче сжимает свой меч и кричит ему: — Я никогда не присоединюсь к тебе! — Вы потерпели неудачу, канцлер, — заявляет джедай. — Вы разоблачены. Ваши преступления теперь известны всей галактике. Война, которую вы придумали, чтобы обманывать и убивать, чтобы прорубить себе путь к власти, не сработала. Война окончена! — И теперь ты умрешь, — добавляет человек в маске, поднимая меч, чтобы нанести смертельный удар. Палпатин с криком бросается на джедая, хватая его за одежду. Темный воин рвется ему на помощь, но Палпатин и джедай переваливаются через край разбитого окна и устремляются в темноту под ними. По всей галактике, в домах и на кораблях, в общественных местах люди вскрикивают и ахают от ужаса. Темный человек кричит имя, утерянное в ревущем ветре, и прыгает за ними. Клоны со световыми мечами бросаются к краю; один из них говорит: — Болтун, компьютер, файлы. Мы должны остановить приказ об убийстве! Тот, что теперь стоит в изодранном золотом плаще, начинает переворачивать стол канцлера и компьютер, вверх дном, одновременно вызывая команду хакеров по коммлинку. — Качок, ты со мной, — говорит клон-солдат, и вместе с другими клонами он прыгает в темноту. ////////////////////////////////////////////////// Храм охвачен огнем. Рекс и его люди смогли сдержать большую часть атаки, но в щите прорехи, а внешние стены рушатся. Управляемые чипами солдаты входят в западную часть храма. Генерал Винду внезапно оказывается рядом с ним, приказывает ему перевести оружие в смертельный режим. Рекс отказывается. — Вы, стало быть, плохо меня услышали, капитан! — перекрикивает звуки орбитальной бомбардировки Винду. — Мы наступаем и оттесняем стражников назад, подальше от храма. Мы не можем эвакуироваться, пока нас окружают. Оружие должно работать в обычном режиме. Прикажите людям стрелять на поражение и следовать за мной, пока я буду уводить их от храма, — требует Мейс. — Я вас и с первого раза услышал. Мой ответ — нет. Кораблям на орбите, кажется, все равно, попадают они в храм или в атакующую нас Стражу! Пожалуйста, вернитесь обратно в храм. Этот район находится под контролем ВАР. Рекс никогда больше не будет убивать своих братьев, если это будет в его силах. — Бумер! Бойл говорит, западная линия прорвана. Пошли два отряда на помощь! Винду поворачивается, пораженный, и хватает за плечо ближайшего солдата, который в рукопашном бою теснит охранника, пытающегося прорваться через линию. — Рядовой! Опустить щит и зарядить оружия. Мы идем в атаку! Джесси отталкивает своего брата, в котором еще остался чип, и кричит через плечо «идите к черту, сэр!» и продолжает сражаться щитом и дубинкой, чтобы отправить нападавшего на землю, уже без сознания. — Сэр, я должен настоять, чтобы вы вернулись в храм, — снова требует Рекс. — Вы вмешиваетесь в нашу операцию! Он знает, что не может заставить генерала отступить или остановить его, если тот захочет напасть на стражу, но он не будет выполнять этот приказ, сколько бы раз его ни отдавали. У него и его людей есть выбор, и они предпочитают ему не подчиняться. Винду переводит взгляд с одного солдата-клона, которые отбиваются от своих братьев, атакующих с намерением убить, на другого. Он качает головой и зажигает свой меч. На мгновение Рекс с отчаянием думает, что генерал сейчас перескочит через линию фронта и начнет убивать охранников. Но вместо этого мастер Винду колеблется, а затем отступает в руины внешней стены храма. Любого стражника, проходящего через линию обороны, он убивает, но сам не покидает пределов храма. Позади Мейса Винду, джедаи, молодые и старые, стоят прямо в разрушенной стене с оружием наготове, и Рекс чувствует, будто он сам умирает каждый раз, когда видит, как один из его братьев падает от лезвия меча. На площади уже не один выстрел турболазера попадает в корускантскую гвардию. Падающие башни хоронят под собой десятки людей, как защищающих, так и атакующих храм. Это самая ужасная из пыток. Он словно снова сражается под командованием Крелла, снова и снова. Рекс пытается взять себя в руки, стряхнуть с себя паутину воспоминаний, но это так трудно. Он кричит своим братьям держать строй, потому что любой солдат, которого они не смогут остановить нелетальными средствами, встретит свою смерть внутри храма от рук джедаев. ////////////////////////////////////////////////////// В воздушном пространстве над Корускантом Асока решает, что присутствие мастера ей бы сейчас правда не помешало. Их корабль разваливается и скоро будет уничтожен. Кикбэк и Одбалл сделали все, что они могли с эскадрильями истребителей. Прибыли 104-е, которые, безусловно, помогли, но этого все равно оказалось недостаточно. Храм и прилегающая территория все еще находятся под обстрелом, и весь флот защитников получил тяжелые повреждения. Асока приказывает всем покинуть корабль и добраться до кораблей мастера Пло или до «Неустрашимого», «Бесстрашного» или «Решительного». Она останется и будет маневрировать «Переговорщиком» на месте, как физическим щитом, чтобы блокировать любую дальнейшую орбитальную атаку храма. Она поднимает глаза и понимает, что коммандер Коди и Олли все еще с ней, на мостике «Переговорщика». Асока снова приказывает им уйти, но они отказываются. Если она остается, то и они тоже останутся. Она улыбается им обоим сквозь дым, заполняющий мостик, и они вместе разворачивают корабль, чтобы защищать поверхность под ними. //////////////////////////////////////////////////// В своей квартире Падме привязывает младенцев в перевязи к груди и сидит на корточках в ванне с бластером в руке. У нее остался только один блок питания. Арту и Трипио прижимаются к закрытой двери, блокируя ее своими металлическими телами, всеми силами изображая из себя физический барьер. Она слышит, как сражаются Энакин, Оби-Ван и клоны. Она слышит, как кричит ее муж. Младенцы хнычут, и она старается тихо успокоить их, когда комната вздрагивает, а с потолка им на головы начинает падать штукатурка. — Тише, тише, малыши. Мамочка здесь, мамочка здесь. Папа будет защищать нас, папа борется за нас. Оби-Ван помогает нам. Клоны нам помогают. Тсс, не плачьте, не плачьте. С нами все будет в порядке. /////////////////////////////////////////////////// Энакин и Оби-Ван сражаются плечом к плечу, используя Силу и только калечащие порезы, когда это возможно, против клонов-охранников Корусканта. Они более жестко расправляются с сенатскими гвардейцами и коммандос-дроидами, которые вломились в дом силой и пытались убить их всех и забрать детей. Голоэкран все еще включен, хотя и рухнул на пол, но Энакин достаточно услышал. Даже сквозь звуки битвы он все еще различает трансляцию канала Сената. Мастер Ситхов — это Палпатин. Палпатин, его наставник и друг, которого он знал с детства, человек, которому, как он думал, он мог доверить свою жизнь, человек, который заставил его поверить, что все эти сражения, жертвы и кровопролития стоили того, предал их всех. Этот человек, который высмеял все смерти и страдания последних трех лет, который послал людей и дроидов, чтобы убить его жену и забрать его детей. Энакин отдал все свои силы, полностью посвятил себя войне, безопасности Республики, защите народа, и это ничего не значит, ничего! Все это было бесполезно. Все битвы, все смерти, все компромиссы были бесполезны. Предательство ощущается так, будто ему вибронож вогнали в грудь. Весь его мир, кажется, рушится вокруг него. Ничто не имеет смысла; он как будто падает в пустоту. Сила ощущается как что-то далекое, и ярость угрожает взять верх и заставить его убить всех, всех, кто осмеливается нападать на его семью. Только присутствие Оби-Вана рядом дает ему силы держаться за свое здравомыслие, пока все, что он хочет сделать, это позволить знакомой красной завесе гнева упасть на его глаза. Оби-Ван постоянно что-то говорит сквозь рев бластерного огня и чьи-то бесконечные крики, (кто-то все кричит, кричит и кричит). Энакин едва слышит его, его голос звучит где-то вдалеке. Оби-Ван говорит Энакину, что он уже ждет не дождется пообщаться с его детьми, что надеется, что они будут сущим кошмаром и устроят Энакину как минимум столько же проблем и головной боли, сколько он сам устраивал Оби-Вану, пока рос, что они одарены Силой, что Энакину так невероятно повезло с супругой, что нет женщины милее, чем Падме, что он, Оби-Ван так горд им, как человек, как друг, как джедай, как учитель, как воин, что Оби-Ван любит его, что он его брат, держись, не души их, Энакин, прошу, пытайся, помни, не поддавайся ненависти, ты нужен детям, нужен Падме, я здесь, дорогой мой, я здесь, держись, Энакин, пожалуйста, Сила, просто держись! ////////////////////////////////////////////////////// Для Люка падать так же больно, как и тогда, с парапета в Облачном городе. Кажется, они падают бесконечно. Мастер-ситх цепляется за него когтями, из кончиков его пальцев струятся молнии. Он в агонии, он едва успевает дотянуться до Силы, чтобы замедлить их падение. Он чувствует, как Сила отца вырывает его из хватки Палпатина, а затем — как руки отца обнимают его, крепко прижимая к доспеху. Каким-то образом Люк все еще держит свой световой меч, и он, не теряя времени, шатаясь, встает на ноги, отталкивая боль и зажигая лезвие как раз вовремя, чтобы отразить очередную молниеносную атаку. Он не мог и подумать, что Палпатин будет так быстр, словно полутень, словно дым, что каждый удар может оказаться смертельным. Вейдер кружит вокруг мастера-ситха, пытаясь зажать его между ними. Качок и Пятерня подбегают к ним, и вместе они окружают ситха, ожидая, когда он допустит ошибку. Сила предупреждает их в последний момент, и Качок поворачивается, блокируя бластерный огонь от сенатских охранников над ними, которые залегли в снайперской позиции на крышах и балконах. Он блокирует большую часть, но один выстрел все же попадает ему в ногу, а другой в плечо, и он с криком падает. Пятерня бросается к нему на защиту, но Сидиус крадет меч и рубит Пятерню по спине. Люк не дает ему убить клона, и Вейдер уводит Палпатина от павших клонов мощными ударами своего светового меча. Люк вытаскивает людей с линии снайперского огня, и тут вниз спрыгивает Болтун. Он оттаскивает своих братьев в относительную безопасность и блокирует бластерный огонь, отбивая болты обратно в нападающих. Люк снова бросается в бой вместе с отцом. ////////////////////////////////////////////////// Слайс и его команда здорово повеселились за последние несколько месяцев, пока грабили торговую Федерацию, Банковский клан и все корпоративные гильдии вслепую, взламывали коды чипов ингибитора и использовали бэкдор-коды, чтобы помочь Вентресс и Вейдеру победить сепаратистов. Но теперь он, Джин, Провод, Мэл и Уни должны взломать весь галактический голонет, чтобы показать всем, что происходит в здании Сената, а еще они должны вскрыть компьютер верховного канцлера, и они должны сделать это сейчас, прежде чем брат убьет брата по всей галактике, и джедаи будут убиты, и все их друзья умрут, сражаясь с мастером ситхов. Никакого давления. — У нас есть код, чтобы отключить приказ об убийстве, или нет? — кричит Джин, перекрывая вой сигнализации, ревущий по всему Бесстрашному . — Тут слишком много всего, он спрятал файлы внутри файлов, — говорит Мэл, указывая на экран. — Уни никак не может найти нужный. Их просто слишком много. — У нас почти не осталось времени! — Ха! — восклицает Уни. — Попался! Соедините меня со всеми коммуникациями через спутники. — Ты имеешь в виду те, которые не взорвали? — иронично спрашивает Мэл. — Мы должны переключить голографический канал. Мы следим за ними на сенатской площади, — приказывает он. — Слайс? — Понял. Уни, передай сигнал! //////////////////////////////////////////////////////// По всей галактике коммуникаторы и военные частоты испускают непонятный визгливый шум. В храме клоны затряслись и начали падать, шатаясь от этого звука. Некоторые срывают с себя шлемы от боли, но когда шум начинает стихать, корускантские охранники останавливаются и бросают оружие. Некоторых даже выворачивает наизнанку. Некоторые выглядят готовыми обратить свое оружие против себя; некоторые делают это до того, как их братья успевают остановить их. Другие спешат на помощь братьям, которые буквально за мгновение до этого пытались их убить, и к раненым по обе стороны сражения. Джедаи, охраняющие храм, отступают. Рекс сдергивает шлем и шумно втягивает в себя воздух. Он смотрит в ночь в сторону сенатского округа, где продолжается оружейный огонь. Он зовет Джесси и еще нескольких человек, чтобы они доставили сюда транспорт. ////////////////////////////////////////////////// Турболазеры замолкают, и Асока, шатаясь, идет по наклонной палубе, чтобы взять штурвал, пока Олли висит на консоли, чтобы не упасть. Она достаточно полетала и достаточно потерпела крушений со своим мастером, чтобы быть уверенной, что сможет посадить то, что осталось от корабля, на Корусканте. Коди и Олли поспешно пристегиваются. — Вы уверены, что знаете, что делаете, командир? — спрашивает Коди, беря управление на себя. — Я видела, как мастер Скайуокер делал подобное, как минимум, дюжину раз, — говорит она ему, и они начинают свой спуск (вообще, они начинают падать, но Энакин всегда говорил, что очень важно твое отношение к полету, поэтому это спуск). Олли и Коди переглядываются. Коди качает головой и берет себя в руки. — Это не очень-то утешает, сэр. ////////////////////////////////////////////////// Когда чипированные клоны-солдаты падают и прекращают сражаться, Оби-Ван оглушает последнего гвардейца сената и убирает свое оружие. Игнорируя колющую боль в груди и горящее горло, он хватает Энакина — Энакина, который разбивает уже уничтоженного дроида на куски, все еще рыча и крича ругательства на смеси основного и хаттского языков. Оби-Ван обезоруживает Энакина и прижимает его руки к бокам, оттаскивая его от кровавой бойни, и отчаянно пытается дотянуться до него в его безумии. Энакин, наконец, перестает бороться с ним, только чтобы рухнуть на пол, как марионетка с перерезанными нитями, утянув за собой Оби-Вана. Он дрожит крупной дрожью, а затем начинает всхлипывать, издавая глубокие несчастные стоны. Кикс бросается на помощь, но Оби-Ван качает головой, указывая ему на раненых солдат, некоторые из которых только приходят в себя. Эхо срывает с себя шлем, бросает испуганный взгляд на своего сломленного генерала и бросается за Падме и детьми. Оби-Ван держит Энакина так крепко, как только может, стараясь не обращать внимания на свои дрожащие руки, шепчет ему на ухо успокаивающую чепуху. Он надеется, что этого каким-то образом будет достаточно, что после всего, через что они прошли, он не потерял его. Мерцание голоэкрана и кадры с камер наблюдения в Сенате теперь заполняют тишину, и звуки ударов, крики, выстрелы бластеров и рокот световых мечей доносятся из динамиков. Это еще не конец, с отчаянием осознает Оби-Ван. /////////////////////////////////////////////////////////// Корабль разваливается на части. Коди отмечает, что они уже потеряли значительную часть надстройки, сгоревшей в атмосфере. И тогда возникает другая проблема. Их позиция, которую они заняли, чтобы защитить храмовый округ от бомбардировки, означает, что у них нет ни времени, ни тяги ни подъема, чтобы направить разрушающийся корабль куда-то еще, кроме как между храмом и сенатским округом. Олли тоже это видит и отправляется вперед, чтобы эвакуировать весь район и подготовить аварийные бригады, но, по-видимому, корускантская гвардия уже на месте происшествия и пытается спасти убегающих гражданских и сенаторов от битвы в Сенате. Мастер Пло прерывает коммуникационную болтовню, приказывая им добраться до спасательных капсул, если получится, но Асока знает, что если они покинут корабль, то возникнет слишком большой риск, что корабль пойдет не туда и ударит по храму или Сенату или любому из десятков других жилых зданий в этом районе. Кто-то должен долететь на нем до конца, чтобы минимизировать ущерб. Ее зубы дрожат от тряски, но она просто напоминает себе, что ее учитель смог бы сделать это, а она была его падаваном, поэтому она тоже может сделать это. — Асока! — кричит по рации мастер Пло. — Отправляйся в спасательные капсулы, немедленно! Это приказ! — Я смогу это сделать! — она кричит в ответ. — Я смогу! //////////////////////////////////////// Рекс высовывается из боевого вертолета, наблюдая, как Переговорщик летит к земле, словно огненная стрела. Вдалеке молния освещает сенатскую площадь. — Крифф! — кричит Джесси, уворачиваясь и петляя среди падающих обломков. — Кто же такой сумасшедший, чтобы пытаться посадить эту старушку? — Эппо! — Рекс отдает приказы через коммуникатор. — Ты управляешь кораблем, а мы направляемся в Сенат! Попробуйте вызвать пожарные команды, чтобы… То, что осталось от флагмана генерала Кеноби, врезается в землю, скользит вперед на безумной скорости к жилым зданиям, по пути разлетаясь на куски. Грохот стоит оглушительный, земля прогибается, и часть корабля погружается на нижние уровни, прежде чем наконец остановиться, все еще полыхая в растущей темноте ночи. Каждый, кажется, задерживает дыхание на долгое мгновение, прежде чем шум криков о помощи и спасательных усилий наполняет воздух. Охранники Корусканта, которые ранее пытались уничтожить джедаев, спешат на место происшествия, чтобы помочь. Рекс разрывается на части. Часть его хочет помочь на месте крушения, потому что он довольно точно представляет, кто был пилотом, и мостик, похоже, охвачен пламенем. Но над Сенатом гремит бластерный огонь и сверкают молнии — значит, мастер ситхов все еще сражается. Он должен довериться своим братьям, оставить им Переговорщика. Он кричит Джесси, чтобы тот продвигался дальше к Сенату, приказывая остальным солдатам быть наготове, поскольку они вот-вот войдут в зону досягаемости того, что происходит между канцлером, Вейдером и Люком. Гвардейцы Сената и ситхи не заслуживают милосердия. Они сделали свой выбор, и сейчас… …и все замолкает на мгновение, остается жуткий звон в ушах, а потом… …беззвучный взрыв извивающегося сине-черного света ослепляет его и… …их догоняет рев звука, и весь боевой вертолет наклоняется в сторону и почти вышвыривает их прочь, прежде чем Джесси выравнивает курс. — Что. Это. Было? — умудряется сказать Красный глаз. — Ч-что это было? Рекс наклоняется вперед, дрожа всем телом. — Земля! — кричит он Джесси. — Садись сейчас же! ////////////////////////////////////////////////////// Люк и его отец никогда не тренировались сражаться вместе, но это не имеет значения, так же, как и когда они столкнулись с Дуку, — они двигаются в тандеме. Они сражаются вместе, как будто были рождены для этого. Люк ныряет и успевает ударить по ноге Палпатина, а Вейдер уклоняется, и молния влетает в него с близкого расстояния. Вейдер роняет меч, его протезы начинают искриться, и Палпатин наносит удар. Вейдер ревет от боли, и Люк отчаянно использует Силу, отталкивая отца, пока ситх не нанес удар, который сломал бы его маску. Люк позволяет Силе овладеть каждым своим движением, блокирует и парирует быстрее, чем это было для него когда-либо возможно, а затем, затем он отрезает Сидиусу руку. Обезумев от боли, ситх выбрасывает огромные дуги молний, яростно и беспорядочно ударяя по площади. Люк пытается блокировать молнию так же, как это делал отец, но огонь слишком силен. Он не может защитить и себя, и отца и решает отвести опасность подальше от Вейдера. Люк падает с криком, когда молния Сидиуса попадает по нему, и он роняет меч. Плоть Люка начинает вариться изнутри. Вдалеке, через собственные крики и вопли агонии, он слышит, как Сидиус радостно хихикает. Он не видит отца. В темноте он видит только ужасный насмешливый взгляд торжествующего Палпатина. Свет кажется таким далеким, и Люк чувствует, что ускользает прочь. Садистская радость Палпатина, кажется, наполняет воздух так же сильно, как запах озона и гари. Он победил! Как он и предвидел, тьма торжествует надо всем. Он так поглощен убийством джедая, что не обращает внимания на Вейдера, который выходит из темноты позади него. Вейдер не колеблется и не дает предупреждений, он использует последние силы и пронзает Сидиуса одним жестоким ударом, а затем и он, и так и не состоявшийся император падают. Люк изо всех сил пытается поднять взгляд, но взрыв тьмы, льющейся из тела умирающего ситха, ослепляет его. ///////////////////////////////////////////// Однажды в галактике родился мальчик, беднейший из бедных, у которого не было ничего, даже плоти на костях и труда рук его. У него не было ни отца, ни матери; одного не существовало, а другой владел кто-то еще. Он не мог ни говорить, ни действовать самостоятельно, кроме как тайно, и всегда под угрозой страданий и смерти. Все, что он построил, было сделано тайно, всех, кого он любил, он мог потерять, всех могли отнять у него, и он был бы бессилен остановить это. У него были только мысли и чувства ( невысказанные, скрытые), и только их он мог по-настоящему назвать своими. Однажды в бедный город, где работал мальчик, пришел человек. Этот человек путешествовал с ангелом, и мальчик предложил все, что он тайно построил и любил, чтобы помочь им в их трудное время, помня уроки, которые преподала ему мать, которую он не мог ни принять, ни иметь. Он спас их, а взамен человек сказал ему, что его мысли и чувства могут дать ему силу, чтобы отвоевать свою свободу. И вот мальчик оставил свою мать, все еще в цепях, и больше не оглядывался назад. Его учили и тренировали, как управлять Силой внутри себя, но его мысли больше не были его собственными, чтобы свободно думать, и его чувства больше не были его собственными, чтобы выражать и чувствовать. Но эта Сила дала ему возможность защитить и дать отпор впервые в его жизни. Поэтому он подчинился воле своего разума, испытывая тайные чувства и думая тайные мысли, ибо он знал, что если кто-нибудь узнает об этом, он потеряет все, что имел, все будет отнято у него, и он будет бессилен остановить это. И все равно он все потерял: мать, жену, дорогого брата, сестренку, товарищей по оружию, верного наставника, ценности, дела, веру, надежду. Дочь и сына. //////////////////////////////////////////////////// Его подняли, и сквозь остатки маски, наполовину разбитого лицевого щитка, он увидел Люка. Его сын был жив. Он был здесь. — Отец, — сказал он. — Отец, ты меня слышишь? И тогда Вейдер почувствовал прохладное, водное прикосновение Силы Люка, протекающее через него. Это вернуло ощущение тому немногому, что осталось от его плоти, и он захрипел от боли, но это была хорошая боль. Это было приятное чувство. Его сын был здесь. Он его не потерял. — Л-люк, — с трудом пробормотал он. — Я здесь, я здесь, — настойчиво сказал Люк, притягивая его к себе. — Я не оставлю тебя. Вейдер хотел бы почувствовать руки своего сына вокруг себя. — Ну? Он… он умер? — Да, конечно. Отец, все кончено, — заверил его Люк, отрывисто кивая, а затем поднял руку, чтобы заслониться от яркого света прожекторов приземлившегося неподалеку военного корабля. — Э… это хорошо. Это очень хорошо, — пробормотал он. — Теперь ты в безопасности. Каждый из вас в без...безопасности. Люк, Падме, дети, Асока, солдаты — все в безопасности, даже… даже Оби-Ван. Даже Энакин. — Отец, помощь скоро будет. Пожалуйста, держись, мы тебя спасем, — просил Люк. Он пытался сосредоточиться, но ему было так трудно дышать. Мой сын, мой сын, я должен тебе это сказать, мне так повезло, я так горд… — …ты спас нас, Люк. Ты уже спас м-меня. — Нет, нет, — взмолился сын. — Не уходи! Отец!..