Весёлая команда

— Ну всё, мы пошли, — Матильда кинула последний взгляд на детей и потянула руку мнущегося на пороге Семёныча. — Не заставляйте дядю Кристиана злиться, — кинул тот напутственное слово и ободряюще взглянул на брата, который изо всех сил старался не казаться растерянным. — Иначе злиться буду я, — прибавила Матильда так грозно, что доктор Лоренц невольно вжался в кресло, хоть никогда не уважал эту женщину. — Хорошо отдохнуть, — несколько сухо произнёс доктор Лоренц, с опаской глядя на троих мальчишек, толпившихся у колёс его кресла. — Пока! —Матильда с некоторым напряжением помахала сыновьям. Энг насупился, кидая на мать обиженный взгляд, Каен в страхе потянулся к короткой юбке Матильды, и только Рад помахал в ответ и сказал: — Мы очень будем вас ждать! Матильда и Семёныч улыбнулись с чувством невиданного облегчения и скрылись за порогом. Заперев дверь, доктор Лоренц развернулся и посмотрел на близнецов так, как будто чего-то ждал от них. Он решительно не представлял, что можно делать с этой оравой и уже обдумывал упрёки, которые предъявит беспечным родителям по их возвращении. Конечно, доктор Лоренц понимал, что Матильда и Семёныч порядком устали от общества трёх шумных мальчишек и хотят побыть наедине. Но сам доктор больше всего ценил одиночество, о чём долго говорил Семёнычу, когда тот предложил брату последить за близнецами. "Интересно, а чем они вообще думали, когда оставляли трёх сорванцов в компании инвалида, который их и догнать не может?"— Вопрос этот был большей частью риторическим, но очень тревожил доктора Лоренца, оскорбленного нарушением своего спокойствия. Нет, конечно, и раньше было такое, что ему приходилось принимать брата с семьёй и развлекать малышей, которые очень радовались новому лицу. Но сейчас доктора Лоренца пугали несколько фактов. Первое — Матильда и Семёныч взвалили на него детей, а сами куда-то ушли и вернутся неизвестно когда. Второе — детей было трое. И третье — с племянниками доктор Лоренц никогда не находил общего языка. И ведь Семёныч прекрасно знал, что детей его брат всегда недолюбливал. Сцепив тощие пальцы в замок, доктор со вздохом оглядел детей, которые в недоумении смотрели на него, не зная, чего ожидать от всегда неприветливого дядюшки. А доктор, в свою очередь, понятия не имел, как настроены к нему племянники. Но чувствовал — нескольких часов тесного общения с ними ему точно не выдержать. Да, малыши выглядели аккуратными и ухоженными, но что успели вложить родители в их головки, доктор Лоренц не представлял. В компании Матильды и Семёныча они вели себя вполне прилично, однако дядя для них таким авторитетом не обладал. — У меня нет ни игрушек, ни книжек с картинками, — набравшись сил, строго произнёс доктор Лоренц под тремя парами блестящих ожидающих глазок. — Максимум, чем я могу вас развлечь, это почитать справочник по анатомии. — Нет, читать книжки мы не будем, — за всех дерзко ответил Энг, самый наглый и больше всего похожий на Семёныча. Рад, самый благовоспитанный, неодобрительно покосился на брата, но в ответ получил высунутый язык. Каен, самый тихий (и одновременно самый маленький и самый прожорливый), с опаской покосился на братьев и пискнул: — А еда у вас есть? Доктор в несколько удивлённом выражении поднял брови — Каен очень редко решался говорить в его присутствии — но улыбнулся и мягко ответил: — Конечно. Ты же знаешь, где холодильник? При слове "холодильник" насторожились и двое других — и доктор Лоренц, хотя был не голоден, счёл своим долгом посидеть с малышами на кухне. Детей нельзя было назвать застенчивыми — Энг без спроса лазил по всем шкафчикам, громко комментируя увиденное; Рад вежливо спрашивал разрешения, но после того, как сам находил искомое. А Каен, не смея заговорить, побоялся выходить из-за стола и решил дождаться, когда дядюшка поставит всё перед ним. Доктору Лоренцу было не в тягость поухаживать за малышом — этот пухлый пугливый ребёнок почему-то ему почти нравился. Когда все сели за бутерброды и молоко в немного пострадавшей после набега Энга кухне, в помещение прошествовал кот. Семыча Матильда и Семёныч тоже оставили на доктора Лоренца, но за пушистого мужчина так не беспокоился — кот отличался диким независимым нравом и умел добывать себе пищу. Однако он беззастенчиво запрыгнул на колени к доктору Лоренцу и стащив с его бутерброда кусок колбасы, удалился. Дети рассмеялись, а их дядюшка смог только закатить глаза — в который раз за этот день, он уже не помнил. Разговаривать с детьми он не решился, не зная, о чём вообще с ними можно говорить. Дети всё ещё его стеснялись, поэтому доктор Лоренц пользовался возможностью понаблюдать за ними. Его всегда интересовало, почему близнецы, хоть и родились одновременно, были совершенно не похожи друг на друга. Энг, тоненький некрасивый блондинчик, был точной копией Семёныча в детстве. Рад и Каен, крепкие и румяные, невероятно походили на Матильду, удавшись в неё не только лицом, но и нравом. "Признаться, они довольно милые, когда молчат", — понял доктор Лоренц, пока дети пускали пузыри в молоко. Мужчину беспокоило больше то, что обычно в это время к нему заходил доктор Оливер — а смущать детей сведениями о существовании однополых отношений доктору Лоренцу совсем не хотелось бы. Хотя успокаивать ребят после страшных сказок о людоедах тоже. Доктор Лоренц сам пугался, когда его возлюбленный, сделав страшные глаза, начинал рассказывать кровосмесительную жуть при выключенном свете. — Красиво здесь, — выдохнул Семёныч, когда забрался с Матильдой на самый верх недостроенной больницы. С высоты открывался потрясающий вид на серенькие девятиэтажки и парки, больше напоминающие грязные лужи. — Да, — Матильда крепко стиснула мужа, пытаясь рассчитать силу. Раньше она в порыве нежности обнимала его до синяков, но теперь берегла отца своих детей. — Здесь очень хорошо, — нерешительно прибавила она, покачивая ногами в белых башмачках. — Но я всё ещё волнуюсь. — Ты сомневаешься в моём брате? — Грустно поджал Семёныч губы. — Знаю, ты его не любишь. Да, он человек с характером, но он же знает наших детей. Так что на эти несколько часов позволь себе расслабиться, — закончил он уже шёпотом, запуская костлявую руку под короткую юбочку Матильды. За время, которое доктор Лоренц согласился провести с детьми, им предстояло сделать многое. — Ну всё, — Кристиан поправил перекошенные очки и с трудом взгромоздился на отвоеванное у Энга кресло. Только что на нём пытался прокатиться мальчишка, лишь с первого взгляда производивший впечатление ангелочка. Доктор Лоренц долго терпел, пытаясь относиться к детям лояльно — но покушения на свою собственность стерпеть не мог. Поэтому запер Энга в спальне и с замиранием сердца слушал, как тот молотит по двери костлявыми кулачками. "Господи, дай мне сил", — взмолился он, нервно отпивая оставшееся после мальчишек молоко. Кристиана беспокоило, что куда-то исчез Рад — и только он успел об этом подумать, как почувствовал, что кто-то дёргает укрывающий ноги плед. — Чего тебе, милочка? — Доктор Лоренц расплылся в улыбке, увидев прижавшегося к ногам Каена. Тот испуганно и хмуро смотрел из-под лохматой чёлки, сжимая уголок пледа в пухлой ручонке. — Ты что-то хотел спросить? — Попытался угадать Кристиан, зная, что из-за ужасной нерешительности Каен сам ничего не скажет. Он был самым тихим из братьев, и это свойство доктору Лоренцу очень нравилось. — Там в ванной что-то шумит, — совсем тихо выдавил малыш и покосился в сторону коридора. — Вода, наверное, — Кристиан нервно смял плед, чтобы Каен не видел, как любимый дядюшка сжимает кулаки, и продолжил тем же ласковым тоном: — Наверное кто-то из вас не выключил воду, когда мыл руки после туалета. Сходи, пожалуйста, и выключи. — Я не могу, — Каен сжался, стараясь казаться ещё меньше и беззащитней. — Там заперто. Доктор Лоренц шумно выдохнул, не успев убрать с лица настороженно-злое выражение. Каен недолго смотрел на него большими глазами, полными страха, и несмотря на неуклюжую пухлость, исчез из комнаты быстрее, чем Кристиан успел взяться за колёса и направиться в сторону ванной. За белой дверью действительно шумела вода. Энг был заперт в спальне, Каен прятался на кухне — значит, оставался только Рад, к которому доктор Лоренц испытывал чувства почти тёплые. — Выходи, — позвал он, даже не думая придать раздражённому голосу хоть сколько-то тактичности. И, постучав, прибавил: — А то я рассержусь. Судя по тишине, кран выключили, и через мгновение непонятной возни на пороге возник Рад — смущённый и красный, но с совершенно честными глазами. Кристиан только собирался отчитать его, как заметил, что волосы на висках мальчика сбриты, а в раковине за его спиной лежало несколько черных прядей. — Горе ты луковое, — в отчаянии прошептал доктор, запуская пальцы в жидкие волосы. — Но ведь отросшие волосы плохо смотрятся, — попытался оправдаться Рад, с интересом и испугом глядя на раскачивающегося в кресле дядю. — Не надо, — взмолился Кристиан, пытаясь не вспылить и не нагрубить ребёнку. — Пойдемте лучше в гостиную, я дам вам ещё молока и бутербродов. При слове "бутерброды" из-за двери гостиной выглянула толстощекая мордочка Каена, а дверь спальни угрожающе затряслась. Доктор Лоренц зевнул. Он очень хотел спать и понимал, что дети — это совершенно не его. — Я что-то волнуюсь, — Матильда нервно поправила кофточку, когда они с Семёнычем подходили к дому доктора Лоренца. Несколько часов на заброшенной больнице существенно помогли женщине расслабиться, но беспокойство за детей всё равно не оставляло её — малышей она любила, и до последнего боялась доверять их человеку, с которым имела напряжённые отношения. — Кристиан, конечно, брат, и я ему доверяю, — в раздумье произнёс Семёныч, остановившись у слегка обшарпанной двери. — Но он любых детей никогда не любил. Так что и я тоже как-то беспокоюсь... — Просто позвони, — попросила уставшая от переживаний Матильда. На пороге дома доктора Лоренца она всегда чувствовала себя неуютно. — Но я тоже ему не очень верю. — Хотя, что Кристиан мог с ними сделать? — Подумал Семёныч вслух, отпустив дребезжащую кнопку. — Вряд ли бы навредить. — Действительно, он же не может их догнать, — Матильда думала разрядить атмосферу, но в ответ получила рассерженный взгляд. Семёныч терпеть не мог, когда кто-то пытался обратить недуг его брата в шутку. И, отвернувшись, Матильда неловко сжалась — за дверью как раз зашуршали. — О, вот вы и вернулись, — показавшийся в проёме доктор Лоренц был больше похож на зомби, чем на себя, однако слабо улыбнулся.— Проходите. — Хорошо отдохнули? — Не своим голосом продолжал он, когда Семёныч взялся отвезти его в спальню, основываясь на том, что Кристиан позевывал и тёр глаза под очками. — Хорошо, — рассказывать что-то больше не хотелось, отчего Семёныч сходу поинтересовался: — А тебя не замучали? Устало выглядишь. Доктор Лоренц не успел ответить, услышав настороженный шепот Матильды: — А почему так тихо? В ответ на это доктору Лоренцу было достаточно открыть дверь и указать на диван, где мирно спали трое малышей. Уставший бузить и кричать Энг выбрал подлокотник вместо подушки, подложив руки под растрепанную голову, и был действительно похож на ангелочка. Рад с аккуратно подбритыми висками заснул сидя, не обращая внимания, что ноги Энга лежали у него на коленях. Каен, заботливо укрытый пледом, забился в самый угол дивана, где свернулся уютным клубочком. Доктор Лоренц улыбался, гордый произведенным эффектом. Матильда едва успела умилиться, но всё испортил вопрос недоумевающего Семёныча: — А... Как? — Я стал подсыпать им снотворное, — без застенчивости и промедления ответил Кристиан, с упоением рассматривая детей. Тихие, с закрытыми глазами, они казались ему почти милыми. — Что?! — Матильда не сразу поняла его слова, но вскипела мгновенно. Малоподвижное лицо её тут же стало багровым и нахмурилочь. Семёныч испуганно отодвинулся в угол, наблюдая за скрестившим руки братом. — А что? — Сердито парировал доктор Лоренц. — Я тоже устаю и имею право на отдых днём! — А просто усыпить не могли?! — Прогремела Матильда, нависнув над доктором могучей фигурой. Семёныч только посмотрел на детей — но те спали, словно не слыша разгорающегося скандала. — А как? Ты как будто не знаешь, как это сложно! Особенно заставить угомониться Энга! — Кристиан не мог побороть желания обращаться к женщине на "ты", хотя та была гораздо внушительнее и знала о выживании больше, чем привыкший к уюту доктор. — Но это не значит, что можно подсыпать снотворное детям! — Матильда особенно выделила последнее слово. Когда дело казалось здоровья её малышей, женщина превращалась в настоящую тигрицу. Семёныч побаивался, глядя на неё в такие минуты — лицо Матильды стало одного цвета с её яркой кофточкой. Опасаясь, что перепалка перерастет в что-то похуже, Семёныч опустился на диван. Обычно доктор Лоренц с пренебрежением смотрел на потрепанные куртки и брюки брата — боялся за чистоту мебели — но сейчас не обратил внимания на события заднего плана. Почувствовав, как прогнулся мягкий диван, дети завозились. А учуяв родной мусорный запах, проснулись и полезли к отцу. — Всё в порядке. Кристиан же рассчитывал дозы, — Семёныч никогда не говорил громко, но сейчас спорящие его услышали и в удивлении повернулись. Зевающий Каен устроился у отца под боком, Рад забрался ему на колени, с отдохновением вдыхая исходящее от куртки Семёныча зловоние, а Энг приподнялся и радостно выкрикнул: — Мама, иди к нам! Матильда едва ли не впервые в жизни почувствовала себя растерянно, но шагнула к дивану, сгребая детей и Семёныча в объятия. Руки у неё были большие, а бёдра широкие, так что место нашлось всем. И доктор Лоренц сам не понял, отчего вдруг вздохнул на всю комнату. И вовсе не от того, что обитатели мусорки и совершенно чужие люди заняли его диван. — Мы скучали, — призналась Матильда, покрепче прижимая к себе худенького Энга, который в компании матери превращался в ласкового благовоспитанного ребёнка. — Домой готовы? — Семёныч потрепал Каена по мягкому животику, не оставляя без внимания голову льнущего Рада. — Да! — Голос у Энга был такой пронзительный, что доктор Лоренц поморщился. — Нет, — пробасил ещё не совсем проснувшийся Рад. Каен неуверенно промолчал, склоняясь к мысли, что с мамой и папой всё же лучше, чем с едва знакомым и непонятным дядюшкой. — Началось, — протянул доктор Лоренц, успевший неимоверно устать от тонких детских голосов. Он в глубине души надеялся, что этой историей со снотворным окончательно испортил отношения с Матильдой, но заранее избавил себя от обязательства сидеть с детьми. Однако всё оказалось гораздо хуже. — Пожалуйста, пошли домой! — Начал канючить Энг, умоляюще глядя на мать. — Дядя Кристиан скучный! Доктор Лоренц поперхнулся. Оглядел книжный шкаф и полку с кассетами, где были записаны исключительно глубокомысленные фильмы. Детям, конечно, это было совсем не интересно. — Дядя Кристиан страшный, — Каен сложил на груди пухлые ручки и впервые за день решился высказаться. — Я не хочу с ним оставаться. Доктор Лоренц стёр выступившую слезу — Каен был единственным, кто смог завоевать его сердце. И хотя он не испытывал к малышу чувств особенно нежных, стало грустно и противно от самого себя. Но фраза Рада заставила Кристиана воспрять. — Можно ведь остаться? — Пылко спросил ребенок. — Тут такая культурная жизнь! Матильда с сомнением оглядела детей, в который раз удивляясь противоречивости их характеров. И обратилась не то к ним, не то к доктору Лоренцу: — Что произошло? Тому не потребовалось много времени, чтобы вновь накрутить себя и рассерженно заорать: — Ну конечно, опять дядя Кристиан виноват! Смотрит, ухаживает, развлекает! — Он уже собирался покинуть комнату, но растерянные взгляды Матильды и Семёныча придали ему красноречия: — Только на коляске по лестнице не дал скатиться, — он сердито стрельнул в Энга бледными глазами. — Или голову побрить, когда кое-кто вздумал, что отросшие волосы плохо смотрятся! — Рад намёк понял и попытался спрятаться за Матильду. — Каен только у вас спокойный, — вздохнул доктор Лоренц, окончательно смутив и детей, и родителей. — А чуть что, так сразу я! Семёныч хмыкнул, поднимаясь с дивана, и хотя видел, что брат совершенно не настроен разговаривать, двинулся к нему. Заминать скандал и оставлять отношения поколений нерешёнными было никак нельзя. — Но, Кристиан, они же дети, — начал он с самого весомого аргумента. Доктор Лоренц хмурился, глядя исподлобья. Семёныч замялся, чувствуя спиной ободряющий взгляд Матильды. Но договорить ему не дал Энг, решивший окончательно доконать дядюшку: — Дядя Кристиан мог играть с нами! Но он зануда! — Мы же тоже столько проблем доставляли, — надавил Семёныч на самое больное. Вспоминать детство любили оба, но критиковать своё тогдашнее поведение не решались. — Он не занудный, а серьезный! — Набросился на брата Рад. — И нам надо учиться у него! — Я помню, что ты детей из-за этого не жалуешь, — продолжал Семёныч, научившийся не обращать внимания на детские крики. — Но в любом случае ты их дядя. — Зануда! Он заразил тебя! — Не унимался упрямый Энг. Матильда молча наблюдала за ними, сама гадая, к какому выводу они придут. — Вы можете не кричать? — Попросил Каен, который часто жалел, что эти два бузотера по случайности оказались его братьями. "Спасибо", — молча поблагодарил сына Семёныч и приблизился к брату: — И мои дети твоя часть тоже. Доктор Лоренц не знал, что лучше отразит его состояние — закатившиеся глаза или горестное выдирание волос — поэтому только вздохнул. Семёныч тоже пока не придумал, чем можно убедить брата. — Вы тут пока спорьте, а я соберу детей, — Матильда поняла, что мужчин нужно оставить наедине. — Они вам наверняка своим криком мешают. Она легко подхватила Энга одной рукой и тут же одернула его: — Не показывай дяде Кристиану язык. — А можно остаться? — Прыгал вокруг неё Рад, которому очень понравилась эта большая светлая квартира, не имевшая ничего общего с его родной мусоркой. Но его перебил Каен, уже долго тянувший мать за руку: — Пошли! — Пошли, — согласилась Матильда, отводя детей на кухню. Оттуда как раз пахло чем-то вкусным. Доктор Лоренц выдохнул, когда дверь за ними закрылась. Но разговаривать по душам с Семёнычем ему не хотелось. — Ты теперь тоже будешь меня осуждать? — В лоб спросил он, подъезжая к дивану. — Да, я не лучший дядя и так далее. Мы закончили? — Что? — Семёныч и не подумал анализировать раздраженный тон уставшего брата. — Нет, Крис, я же только хотел сказать, что ни ты, ни дети не виноваты! — Однако же в следующий раз вам лучше взять в няньки кого-то другого, — сухо отозвался доктор Лоренц на пылкое замечание и отвернулся. Но Семёныч не дал ему уйти от разговора, крепко стиснув костлявую тонкую руку: — Нет, не лучше! Доктор Лоренц никогда не видел брата таким — с горящими под кепкой глазами и полным воодушевления голосом. — Да чем лучше? — Кристиан вывернулся, строптиво глядя на брата. Так просто сдаваться он не собирался. — Мы с ними все четверо не рады. И отпусти мою руку! Семёныч грустно погладил тонкие пальцы и разжал руку, наблюдая, как доктор Лоренц сжимается в замкнутой позе. — Они просто не успели привыкнуть к тебе, — пытался объяснить он, уставив на брата умоляющий взгляд. — Первый раз увидели тебя настоящим и остались только с тобой. Но посмотри: Раду ты уже понравился, Каен даже Матильду иногда боится, а Энг... Энгу полезно побывать в компании человека, который добился в жизни места. Доктор Лоренц нервно закусил отросший ноготь на мизинце и отвернулся. Если бы ноги подчинялись ему, он бы ушёл и не слушал брата. Но такой возможности не было, и говорил Семёныч тихо и проникновенно, как тогда, когда в годы юности признался брату в любви. — Я могу научить их выживать, но не жить, — он осторожно подтянул коляску к дивану. — И Матильда тоже. Мы с ней хотим как лучше, но как с этим "лучшим" обращаться, мы их не научим. — Вы всё равно можете попросить кого-то, более приспособленного к детям, — сухо и быстро проговорил доктор Лоренц, опасаясь смотреть брату в глаза. — Например, Шнайдеров. София как раз обожает маленьких и точно найдет с ними общий язык. — Но их семья ты, а не Шнайдеры, — Семёныча, как и брата, отличало завидное упрямство. — Они к тебе привыкнут, правда. И слушаться со временем начнут. Мы же тоже долго действовали всем на нервы. — Папину машину чуть не разнесли, да, — припомнил доктор Лоренц и усмехнулся. Но тут же обернулся к брату с измученным видом. Обязанность контактировать с людьми порядком его изматывала. — Хорошо, хорошо. Я понял, что им нужен дядя, даже если это понимает только один из них! — Но ты согласен? — Осторожно спросил Семёныч. — Да. — Доктор Лоренц не колебался, хотя плохо представлял, как выдержит ещё один визит племянников. Удовлетворенные, братья взглянули друг на друга. В комнате было совершенно тихо, и только на кухне пищал кто-то из малышей. Губы Семёныча дёрнулись, как будто он собирался улыбнуться, но доктор Лоренц предусмотрительно отъехал немного назад со словами: — Только не надо меня снова обнимать. — А раньше ты это любил, — игриво прошептал Семёныч. — Ты семейный человек, тебе не полагается изменять. Так что останемся просто братьями, — потрепал Кристиан его холодную руку. — Ну, как хочешь. — Отвези меня на кухню. — О, вы пришли, — Матильда, в который раз за сегодня кормившая детей бутербродами, приподнялась. — Я уже думала отправить за вами Рада, пока он с Энгом не сцепился. Бузотеры, сидевшие в разных концах дивана, посмотрели друг на друга и ощерились. — Он сам виноват! — Сердито взвигнул обиженный Энг. Каен, сидевший на коленях матери, закатил глаза одновременно с ней. — Тихо! — Прикрикнула на них Матильда так, что Семёныч и доктор Лоренц невольно сжались. — Прощайтесь с дядей и мы пойдём. — Пока, зануда! — Первым среагировал Энг, не собираясь подходить. Матильда грубовато тряхнула тощее плечико, глядя на доктора Лоренца с оправдывающися видом. Ей и самой было неловко за эту маленькую бестию. — Пока, — Кристиан горестно поджал губы. К Энгу был нужен особенный подход. И тут же переключился на Каена, который боязливо помахал пухлой ладошкой: — Пока, малыш. Придёшь ещё? — Не знаю, — коротко ответил тот, с опаской оглянувшись на родителей. Но они ласково глядели на него и улыбались. — До свидания. — Стеснительный он у вас, — констатировал доктор Лоренц. Каен скрылся, и у колен Кристиана тут же показался Рад с вопросом, который засел у всех в ушах: — А можно остаться? — Предатель! — донёсся из коридора голосок Энга. — В другой раз, — Кристиан с виноватым видом пожал протяную ручку. Пожатие оказалось неожиданно крепким — с этим парнем точно бы стоило подружиться. Кивнув на прощание, Матильда вновь собрала детей. Семёныч, так и не снявший куртку и кепку, с умилением наблюдал за ними, стоя рядом с братом. Доктор Лоренц с невероятным облегчением смотрел на собирающихся детей. Но в то же время отказывался признавать, что уже скучает по ним и не хочет коротать дни в пустой квартире. — Я тебе очень признателен за сегодня, — признался Семёныч, когда Матильда пыталась поймать всех троих, чтобы завязать им шнурки. — Если что будет нужно, то говори, я всё сделаю. — Очень щедро, — улыбнулся тот углами губ. — Но учту. — Кстати, как там Семка? — Семёныч в последний момент вспомнил про своего любимого кота, которого тоже оставил на Кристиана. — А, кот. Он ещё в самом начале сбежал, но пару раз приходил с твоей подушкой. Полагаю, он вас ждёт. — Надеюсь, не заскучал без меня, — предположил Семёныч и оглянулся на брата. Дети давно тянули его за брюки, пора было прощаться. — Рад был тебя увидеть, — доктор Лоренц впервые за долгое время не покривил душой, когда говорил подобное. — И я тоже. Пока! — Семёныч тряхнул его руку, тут же схватив ладошку Энга. Дверь захлопнулась, и доктор Лоренц снова остался один. Он долго слушал, как за закрытой дверью раздаются шаги пяти пар ног, а потом вздохнул и отправился в спальню — читать, чтобы не думать о полюбившихся сердцу малышах. — Мам, почему дядя Кристиан больше любит Каена? — Ревниво поинтересовался Рад, когда вся семья направлялась в привычное место обитания. — Потому что Каен от него убежать не может! — Догадался Энг и рассмеялся. — Эй! — Только и смог крикнуть обиженный Каен, державший Матильду за другую руку. — А так мы ещё пойдем к нему? — Помолчав, вернулся Рад к мучившему его вопросу. — Не знаю, — суховато отозвалась Матильдa. — Спроси у него сам. Семка, гревшийся на солнышке, заслышал голоса детей и сердито укнул нос в лапы. В какой-то степени он разделял нелюбовь доктора Лоренца к детям — мальчишки любили дергать его за хвост и гладить, не помыв перед этим руки. Оставалось надеяться только на то, что они вырастут и поумнеют. Но пока Семка дремал, наслаждаясь последними минутами без детей и шума.