***
Ночь в деревне настолько тёмная, что, выйдя за порог, едва ли сможешь разглядеть собственные руки перед собой. Фонари у дороги гасят ближе к полуночи, а свет в редких окошках – спать все обычно ложатся рано – не может соперничать с абсолютной, непроглядной тьмой. Усок наугад пробирается по тропинке к огородам, держа перед собой телефон. Палочки сети неумолимо отказываются появляться в левом верхнем углу экрана. Шаг вперёд, ещё несколько вбок – ситуация улучшается до одной едва заметной точки. Даже на смс не хватит, скорее всего. Они как раз обсуждали с другом из универа насущные проблемы, когда связь решила пасть смертью храбрых. Ищи её теперь. Ещё несколько уверенных шагов в сторону, и Усок не замечает, как забредает на соседний участок, где сеть ловит уже прилично. Он вытягивает руку с телефоном повыше, чтобы сориентироваться, куда теперь идти. – Что делаешь? – спрашивает Юто негромко, заставляя Усока подскочить на месте. Он полулежит на крыше низенького сарая, в какие обычно убирают сено. Наслаждается ночным воздухом – пахнет сухой травой и нагретой землёй, отдающей накопленное за день тепло. Чужое присутствие не застаёт врасплох – у Юто очень хороший слух – но немного пугает сначала. Он испытывает облегчение и странную радость, когда узнаёт соседского внука по голосу и нескладному высокому силуэту. – Сам-то что делаешь? – возмущается Усок, напрочь позабыв, что, вообще-то, не в своём дворе находится, – засел тут среди ночи, напугал до чёртиков! – Прости-прости, – Юто неловко смеётся и случайно переходит на японский от волнения, – меня, кстати, Адачи Юто зовут. – Усок. Чон Усок, – прохладно представляется ночной гость и, игнорируя протянутую руку, закидывает ногу на одну из деревянных перекладин, чтобы забраться на крышу, – ого, а здесь неплохо, – он принимается в срочном порядке набирать сообщение, пока есть возможность его отправить. – Ага, и звёзды сегодня особенно яркие, – Юто откидывается на сложенные за головой руки, – практически весь млечный путь видно. – Хоть где-то сеть хорошо ловит, – деловито замечает Усок, усаживаясь неподалёку. Отправив несколько сообщений подряд, он нетерпеливо всматривается в экран в ожидании ответа, но, кажется, его приятель успел забить и отправиться спать. Проходит пять минут, за ними пятнадцать. Усок широко зевает и всматривается в умиротворённое лицо лежащего совсем рядом Юто – в глазах мягким светом отражаются звёзды, а на губах угадывается еле заметная улыбка. – Неужели ещё не наскучило? – весьма бестактно спрашивает Усок, чтобы не думать о том, как придётся продираться через колючие сорняки по дороге в кровать. – Залипательно, ты попробуй, – Юто устало трёт глаза, а затем похлопывает по тёплой до сих пор крыше, предлагая устроиться поудобнее, – смотри, – он вытягивает указательный палец к небу, – вот по этим созвездиям раньше ориентировались в открытом море... Отрывочный, но очень эмоциональный и захватывающий рассказ продолжается бесконечно. Усок старается не перебивать и послушно отыскивает в кучках светящихся точек очертания мифических созданий, животных и прочих гадов. Оказывается, что звёзды вдали от крупных городов светят действительно гораздо ярче, и разглядеть невооружённым глазом можно намного больше. «Скоро, буквально в конце недели, будет метеоритный дождь, обязательно приходи посмотреть», – Юто мечтательно вздыхает, будто в предвкушении праздника. Усок лежит и не понимает, зачем слушает всю эту откровенную, признаться честно, чушь, большую часть которой уже не помнит, однако уходить не торопится. Голос этого странного японца действует на него удивительно успокаивающим образом. Терапевтическим даже. На что только не согласишься, лишь бы он продолжал и дальше просвещать Усока в астрономию. Которую ему, между прочим, никогда не преподавали. – А ты совсем засыпаешь, Усок-а, – замечает Юто, когда тяжёлая лохматая голова приваливается к его плечу и щекочет кожу. – Правда? – Усок сонно мычит и старательно моргает, чтобы не отрубиться на улице, – можешь проводить меня по-человечески, чтоб не через кусты лезть? – Но так разве не романтичнее? – Юто откровенно смеётся. Ему для полной картины не хватало ещё предложить засосаться где-нибудь под звёздным небом на прощание. Усок громко фыркает и пинает этого дурачка коленом, прежде чем спуститься обратно на землю. До рассвета ему снятся скачущие по небу единороги, портретно схожие почему-то с коровами, и Юто уже без своей голубой рубашки. В не самом, так скажем, приличном виде. О первом, да и о последнем Усок предпочёл бы забыть. Ну, разве что чуть-чуть, одним глазком ещё глянуть.О единорогах и сбившихся приоритетах (Усок/Юто)
16 июля 2019 г. в 02:19
Кто только придумал считать отдых в деревне занятием весёлым и увлекательным? Точно не Усок, изнывающий от бесконечной жары в отсутствие кондиционера и каких-либо умозрительных способов развлечься. Его аморфное переползание с кровати на диван и «отдыхом» назвать язык не поворачивается. Никакого вайфая, телевизор показывает без помех ровно два скучных федеральных канала, по которым бабушка с дедом каждый вечер смотрят программу новостей. Спасибо, хоть туалет не на улице, как у некоторых неудачников. Молодежь здесь сплошь незнакомая, а навязывать своё общество местным ребятам Усок не горит желанием. Да и о чём с ними разговаривать? О тонкостях выращивания огурцов или разведении кроликов? Или перетирать по двести раз услышанные сельские сплетни? От книг уже начинает рябить в глазах и подташнивать, но других альтернатив просто нет.
Он сам не понимает, что делает здесь, но вернуться в комфортный родительский дом после крупной ссоры не готов из чистого упрямства. Родители, видимо, тоже не спешат скучать по единственному дитятку (полагая, вероятно, что месяц-другой вдали от благ цивилизации пойдёт на пользу его воспитанию). Времени до начала учёбы остаётся предостаточно, и Усок бездарно прожигает его, даже не думая готовиться к новому семестру. Никто не заставляет. Бабушка иногда разве что качает головой и сетует на избалованность «нынешнего поколения».
Под вечер дышать становится ненамного, но легче. Измученный безысходностью ситуации Усок закидывает на плечо сумку с предварительно заряженным ноутбуком и отправляется в поля. Методом проб и ошибок ему как-то удается вычислить место, где интернет ловит мало-мальски прилично. При удаче можно спокойно зайти в соцсети и, если запастись терпением, даже скачать пару серий дорамы или какой-нибудь фильмец. Отличный способ скоротать несколько часов пока не сядет батарея или не загрызут вездесущие комары.
Прячущиеся в высокой траве насекомые немного напрягают Усока, когда он устраивается на пригорке в тени деревьев, предварительно подстелив опустевшую сумку под светлые шорты. С возвышения открывается весьма живописный для любого ценителя сельской местности вид: бескрайние разноцветные поля до самого горизонта, лёгкие белые облачка на нежно-голубом небосводе, стадо коз неподалёку и в поте лица трудящиеся земледельцы, загорелые и поджарые, с блестящими от испарины лбами и внушительными мускулами на руках, по большей части совсем молодые люди. Их каждый год набирали по особой программе после школ и колледжей, и, что совершенно непонятно для Усока, находились такие ненормальные, которым хотелось отдохнуть от шумной городской жизни, вернуться к истокам, так сказать. Это ненадолго избавляло от неопределённости с выбором профессии, кто-то задерживался в деревне надолго, как знакомый даже Усоку Ян Хонсок – нынешний куратор нового набора. Общежитие их, состоящее из нескольких вполне обычных деревянных домиков, располагалось как раз по соседству, поэтому сталкиваться с его шумными обитателями приходилось не раз. Хонсок поначалу пытался заманить богатенького городского мальчика в ряды своей сельскохозяйственной армии, однако быстро понял тщетность уговоров. Усок в здравом уме никогда не пошёл бы пахать в поля, если бы только от этого не зависела его жизнь.
– Какой же красивый закат, – восклицает один из юных работников, плюхаясь прямо на траву совсем рядом с облюбованным Усоком местом.
– Неужели? – тот отрывается от экрана и хмурит брови.
Дело идёт к вечеру, и небо, действительно, расчерчивают ярко-оранжевые и розовые полосы. В целом, ничего особенного. Усок сюда не закатами любоваться пришёл, а важные дела делать.
– А тебе разве не нравится? – спрашивает парень просто и смотрит в чужие глаза слегка удивлённо.
– Мне как-то всё равно, – не задумываясь, отвечает Усок фразой, успевшей войти в привычку за последнее время.
Незнакомец бросает на него недоверчивый взгляд и хочет спросить что-то ещё, но его окликают с поля. Он немедленно поднимается и уходит, так легко и непринуждённо, словно не провёл целый день под палящим солнцем, не разгибаясь толком. Наполовину расстёгнутая голубая рубашка развевается по ветру волнами, словно кусочек тёплого южного моря.
«Юто, значит», – Усок задумчиво посматривает вслед загадочному нарушителю его уединения, понимая, что странность речи была, скорее всего, из-за акцента. Понаприезжают тут всякие. Он мотает отросшей копной волос и трясёт конечностями, чтобы согнать слетевшихся на ужин комаров. Облака на горизонте становятся тёмно-алыми, как бы намекая, что пора бы вернуться до темноты.