Пером по бумаге

— Жил на свете человек с бледной кожей и тёмными волосами, и был он очень одинок. — Почему он был одинок? — Он приходил к каждому, но они его избегали. — Он же их всех догнал? — Он взял топор и разрубил себя пополам, прямо посередине. — Чтобы у него всегда был друг? — Чтобы у него всегда был друг. Им трудно прятать истинную натуру. Трудно сдерживать гордость, трудно прятать змеиные глаза под горящими масками что воспламеняются ярким синим пламенем словно в них бесчисленное количество убитых ими душ. Трудно прятать небольшие изогнутые рога под белой густой шерстью. Быть ангелом для самонадеянных дураков сложно, но Она старается, терпит все эти неудобства, только чтобы получать новые души. Она выглядит почти что ангелом, и самые доверчивые люди тянут свои дрожащие руки Ей навстречу, и Она шепчет ласково до невозможности, гладит их по волосам когтистыми руками, шепчет мягко-мягко, предлагая решение всех проблем, которые только могут тревожить этих людей. Они почти всегда соглашаются, но чаще всего человеческий страх берет вверх над разумами смертных и тогда Она смотрит на Него словно на свое собственное отражение, гладит Его пальцами ласково, опускает свою ладонь в густую волчью шерсть и с любовью смотрит, как чужие беды превращаются в Его силу. С каждой поглощенной душой в маске появляется новый огонёк — ярко-синее, иногда узорчатое, не такое красивое, как у настоящих посланников неба, но все же живые души… С каждым новым огоньком они становятся все более красивыми. Нужны тысячи и тысячи лет, чтобы восстановить ангельские крылья во всем их великолепии, и мир наверняка рухнет в бездну раньше, чем это случится, но Они умеют ждать и знают, что когда-нибудь Они смогут приблизиться в своем извращенном великолепии к жесточайшим, злейшим врагам. К тому себе, которым Они были прежде, чем разрезали себя пополам.

***

Где-то в прозябшей, развалившейся до основании избушке в эту зиму сидел ребёнок. Веснусчатая, синеглазая, с дымчатым цветом волос девочка, от которой исходил запах свежести этой зимы, сидела посреди развалин, смотря куда-то вдаль. Ее мать привела сюда и сказала ждать, пока та не вернётся. Прошёл час, два, шесть… Все ближе и ярче загорается некий свет вдали и слышится голодный волчий вой где-то вдали. — Здравствуй, не холодно ли сидеть в избушке в такую холодную зиму? — Мама мне запрещает разговаривать с незнакомцами. — Почему же так категорично? Ты ведь ждёшь свою маму, верно? — Да… — Можешь ли ты знать, когда она придёт? Где она сейчас? — Нет… — А хочешь ли ты это знать? — Да. Да, а Вы что, вы можете мне помочь, да? — Запинаясь и повторяясь девочка. — Да. Она ждёт тебя. Но ты должна сделать кое-что для меня. — Все, что вам будет угодно! — Готова ли ты принять мою стрелу? Она такая красивая… — Я не понимаю… Её бледная шкурка издавала шелест каждый раз, как в избу проникал холодный ветер. Девочка вздрагивает и поднимает глаза, глядя на неё — совсем еще ребенок, еще не перешедший порог зрелости. — Такая маленькая, а уже смерти боится. — Все боятся смерти! Мама говорит, что от туда не возвращаются! Она медленно опускается на колени и, умело скрывая брезгливость, обнимает этого ребенка, даже сквозь ткань ощущая жизнь, бьющуюся в чужом сердце. Этого оказывается достаточно, чтобы человек замолк в один миг. — Твоя мама ждёт тебя, неужели ты не хочешь её увидеть? — К-как?.. «Такое дитя, — беззвучно смеется Она, — так легко путается в словах и верит первому, кто только проявит хоть бы и лживое сочувствие». — Ответь на вопрос. Твоя душа хочет покинуть это холодное до костей место? — Да… Конечно!.. Первый шаг сделан. Человек уже пойман в ловушку, хотя и не понимает этого. Не понимает, что означает этот иррациональный страх перед холодными прикосновениями «ангела». — Хорошо. Протяни свою руку. Девочка не решилась протягивать свою маленькую бледную ладошку неизвестной, но обладательница прекрасно красивого голоса. Девочка не знает кто перед ней, никогда не слышала даже истории о двух неразлучных духах что смертные кличут либо смертью, либо Киндред и тем более девочка не ведала, что же станет с ней, если она примет Её красивую стрелу? — Если ты так яро веришь в светлое будущее и твоя смерть пришла к тебе слишком рано, то к двадцати годам ты будешь точно готова сыграть с нами в прятки? — Я с радостью поиграю с вами в прятки! — Мы очень любим играть разного рода игры. Ветер усилился и вознёс снежную бурю. В избе не было никого кроме маленькой девочки, что ждала-ждала и ждала свою маму, ведь дитё так и не поняло что её мать умерла, изгрызана вечно голодным духом. Прошло ровно десять лет, как из выжившей после снежной бури девочки — превратилась в красивую девушку. О встрече с Неё она позабыла, стараясь всеми силами обеспечивать себя. Жизнь не такая простая, как казалась маленькой беззащитной девочке которая наивно сидела в насквозь промёрзшей избе, пока наконец её не забрали добрые люди. Жизнь не била радостным ключом, всё протекло так, как кошмарный сон, пока ей не исполнилось двадцать лет… Девушка на день рождения хотела услышать поздравления от своей матери, от своих близкий друзей, но слышала только одно, до костей, до самого ужаса звенящего в один тон голоса: «КИНДРЕД ИЩЕТ ТЕБЯ!». Двое. Их двое. Всегда двое. Она уже не помнит каково это — слушать только тишину, только щебет птиц, только тот тихий звук, когда бумага в сигарете сворачивается, превращаясь в пепел при каждой затяжке, каково это — не сдерживать желания заорать прямо на улице, потому что один из них опять все запорол, каково это — чувствовать себя одиноким? Каково это — ощущать себя просто человеком, а не осколком чего-то немного большего… Бездвижное, разорванное до костей тело несчастной девушки преобразилось в маленький синий огонёк из которого доносился радостный детский смех с благодарностями. Она научилась смотреть на смерть как на старый долг, который рано или поздно придется заплатить. Иногда это может стать причиной большого счастья…