Осколок стигийской печати

      Когда перед главным домом Пристани Лотоса опустился молодой заклинатель на мече, стражники в сиреневых одеждах тут же поравнялись. Рослый заклинатель уверенно прошел мимо. Его шаги гулко отзывались в стенах дома главы клана. Цзян Чен был не очень-то доволен прибытию гостей. Известие об этом застало его в беседке, пока он отдыхал от дел. С бранью, но все-таки он велел оказать гостю должный прием. Несмотря ни на что он ведь хозяин. Чуть больше четверти палочки благовоний сгорело, прежде чем накрыли небольшой столик с чаем и в главном зале появился хмурый, как туча Цзян Чен. — Глава ордена Цзянь, — обратился к нему заклинатель в белых одеждах и поклонился. Среди цветных убранств зала, он смотрелся бельмом на глазу. — Солнце еще не успело сеть, а мы встретились вновь, — красочно выразился Цзян Чен, глядя в упор на гостя. На эту реплику его собеседник только тихо откашлялся.       Приезд Лань Ванцзи не стал совсем уж неожиданным событием. Прошло уже без малого пару недель как произошла битва со Старейшиной Илин. Многие кланы все еще зализывали раны и мало кто соглашался навестить друг друга по деловым вопросам, что уж говорить о личных неурядицах. Цзян Чен мог бы сыграть в неосведомленного и сделать вид, что абсолютно не знает по какой причине Хангуан-цзюнь прибыл к нему, но проблема была слишком очевидна. — Надеюсь, вы прибыли по важному делу, Хангуань-цзюнь. Иначе вы просто отнимаете мое и свое время, — в голосе Цзян Чена слышалась напущенная усталость. — Я прошу вас отдать мне заключенную, что вы держите здесь, — без промедлений выпалил Ванцзи.       Взмахом руки Цзян Чен велел всем покинуть главный зал и закрыть двери. Сам того не заметив он так плотно сжал кулаки, что кольцо начало больно сдавливать палец. — Исключено, — четко ответил он. — Дева Вень принадлежит теперь клану Юньмен Цзян. Пока она живет в моих владениях, только я могу распоряжаться ее свободой. Глиняный чайник, предложенный Лань Ванзи, начал постепенно светлеть — верный признак остывающего чая. Точно также остывал и его пыл, бушевавший в нем последние дни. Уйти не с чем после стольких усилий, чтобы покинуть клан для него было немыслимо. В то же время он понимал, что легко глава ордена Цзян свое не отдаст. Лань Ванцзи сложил руки на животе. — Уважаемый Цзян Ваньинь, позвольте вам напомнить о хлопотах, что и так утяжеляют ваши плечи. Вам предстоит красочное и долгое воспитание племенника, помимо дел клана. Забота о раненной беглянке враждебного клана только испортит… Цзян Чен, встал с кресла. — Хоть Вэй Усянь и стал изгоем и предал Путь Света, но он все-таки был членом клана Юньмен Цзян, а значит и люди окружавшие его тоже принадлежат этому клану! Облачные глубины уже однажды сжег выходец из клана Орден Цишань Вэнь и я очень сомневаюсь, что вам разрешать приютить им подобного. Вас мало наказали, Лань Ванцзи?       Тут над столом перед троном главы со звоном пронеслась голубоватая нить. Она срезала цветок лотоса в искусственном пруду позади Цзян Чена. Головка цветка упала в воду с тихим всплеском. Гнев охватил молодого главу. Лань Ванцзи застыл с выставленной вперед рукой. Взгляду Цзян Чена бросилось то, что свое предплечье тот придерживал свободной рукой будто оно было неподъемным. Звенящую тишину нарушало пение синицы. Еще чуть-чуть и оба молодых заклинателя надолго расколят землю примирения и договоренностей между собой.       Цзян Чен не выдержал молчания и спустился к Хангуан-цзюню. Когда он оказался достаточно близко, Лань Ванцзи увидел белую ленту на рукаве молодого господина. Ему не разрешалось открыто скорбеть о названом брате, ведь это могли посчитать за неповиновение общей цели — сохранению Пути Света. Такая сентиментальная мелочь могла сильно повлиять на клан. — Почему, — все с тем же напряжением начал глава ордена. — Почему ты так стремишься забрать их? — он перешел на шепот.       Ему вдруг показалось лишнем, что получилось «их» в место «ее». Кто знает в курсе ли Ванцзи о положении леди Вэнь. Вдруг причина кроется в том, что он сам питает к ней какие-то нежные чувства.       То как тяжело выдохнул Лань Ванцзи сравниться только с катящимся по деревянным настилам каменному шару. Цзян Чен видел каким усталым выглядел его гость. Сколько тягот они прошли сражаясь на одном поле боя, таким он не видел его никогда. — Я лишь хочу сохранить о нем добрую память. Также как и вы, Саньду-шэншоу, — он склонился в поклоне. Украшение на его голове едва задело пояс одеяния Цзян Чена. Это был очень храбрый жест. При остром желании в такой близости и неудобной позе с Лань Ванцзи можно было сделать все что угодно. Сколько наглости и мужества может быть в человеке так подставляющим под удар свою спину.       Попрощавшись Хангуан-цзнюнь стал медленно удаляться из главного зала. Он вышел из него также уверенно, как и зашел, а Цзян Чен мог лишь смотреть ему в след. — Пусть для начала родится, — вдруг выпалил глава клана. — А уж потом будем решать.       Уголки губ Лань Ванцзи приподнялись. Он остановился на пороге и взглянул на небо. Над Пристанью Лотоса пролетали журавли. — Должно быть, я слишком рано пришел, — тихо произнес он, провожая взглядом белых странников.