Стены

Чимин бесцельно лазал по квартире, упорно не находя себе места. Душа не лежала ни к уборке, ни к готовке, сигареты, музыка и чай надоели слишком быстро, а телефон молчал. Тэ наверняка преспокойненько дрыхнул до двух часов дня, наслаждаясь субботой, и теперь только-только разлепил глаза где-то в общаге и наливал себе кофе в чонгукову чашку. Даже мама почему-то решила не тревожить сынишку в выходной. Почёсывая непослушную шевелюру, куда он уже не раз за утро успел запустить пятерню, Чимин остановился посреди комнаты. Ночью он так здорово пригрелся, что снова проспал уход хёна. Но куда Юнги мог деться в свой выходной, он явно не понимал. Обессилев от беспомощной возни, Чимин прошёлся ко входной двери и вновь плюхнулся на коврик. Теперь-то он уж точно намеревался дождаться прихода хозяина. Тишина квартиры нарушалась отдалённым пением редких птиц и шумом деревьев. За окном светило солнце, прикрываемое лишь на пару секунд летящими одинокими облаками. К Сеулу неумолимо подкрадывалась весна. В тишине не было зловещей опасности, но отчётливо прорывалось что-то расплывчато тоскливое. Чимин коротко пожевал губы и обнял себя за колени. Мир продолжал двигаться, мегаполис шевелил своими необъятными телесами, пока один маленький винтик решил спрятаться и каким-то образом поменять свою жизнь самостоятельно. Время шло вперёд, а изменения происходили сами собой, независимо от его желаний. Юнги мог вовсе и не жить той жизнью, какой жил год назад. Он вполне мог найти себе кого-нибудь другого и теперь встречался с ним или ней на нейтральной территории, пока его дом находился во временной оккупации. Или же он просто мог не желать Чимина в своей жизни, претерпев необратимые изменения. От таких мыслей становилось горько. Вздохнув, Чимин положил подбородок на колени. Неуверенность сжирала его изнутри, а мысли путались, пока выспавшийся разум пытался анализировать их и критиковать. Объективно Чимин занимался лютой бессмыслицей. Субъективно он не двигался с места, дожидаясь того, кого хотел видеть независимо от прошлых событий, дурных черт собственного характера и каких-то там превратностей судьбы. Мама в детстве не объяснила ему, что присваивать людей – нехорошо. И Пак Чимин присвоил себе Мин Юнги, взрослого мужчину, старшего мужчину. И ему было плевать на любое мнение, кроме собственного. По коридору раздавались едва слышные шаги. Чимин с замиранием сердца навострил слух. Шаги приближались и замерли по ту сторону двери. Послышалось звяканье, ключ провернулся в замке, и Чимин спешно убрал ноги в сторону, позволяя створке открыться. Юнги протиснулся внутрь и глянул на него сверху вниз. – Хён! – радостно воскликнул Чимин, вовсю улыбаясь. – Ты вернулся! – А ты, я гляжу, выспался… – пробурчал Юнги, кладя бумажный пакет на пол и снимая закинутую через плечо сумку. – Я соску-учился! – весело протянул Чимин и быстро пересел на колени, обнимая хёна за ногу. – Боже, я словно домашнее животное завёл. – Юнги снял шарф, стараясь больше не смотреть вниз, и кинул его на вешалку. – Я твой котик, люби меня! – Чимин потёрся щекой о бедро. Чужая рука легла на его волосы и чуть взъерошила. – Я всегда больше собаку хотел, – с лёгкой иронией заметил Юнги под напускное шипение снизу. – Всё, вставай давай! – Он подёргал ногой, расстёгивая пуговицы на пальто. – Вставай и раздевайся. Чимин ошарашено похлопал глазами. Закатив глаза к потолку, Юнги выбрался из пальто и за шкирку поднял его на ноги, после чего поднял принесённый пакет с пола и за руку потащил добычу в комнату. Плетясь следом, Чимин недоумённо молчал, пока не уселся на кровать. – Майку снимай, – буркнул Юнги, убирая часы с прикроватной тумбочки. Чимин повиновался, осторожно раздеваясь, пока хён усаживался рядом на тумбочке и разворачивал бумажный свёрток. – Так… – Он вытащил тюбик с какой-то мазью и отложил на подушку, продолжая рыться. – Это потом… Озадаченный, Чимин наблюдал за ним, слегка сутуля плечи от прохлады по груди. Наконец Юнги плюнул и выпотрошил весь пакет. На кровать посыпались бинты, пластыри и несколько маленьких баночек с лекарствами. Окинув скарб придирчивым взглядом, хён побрызгал на руки антисептиком и взялся за ту самую мазь, которую вытащил первой. Не успел Чимин открыть рот, как Юнги выдавил белую мазь на пальцы и склонился к нему, аккуратно размазывая лекарство по шее. Чимин поскрёб ногтями по коленкам, чувствуя, как медленно краснеет. – Ходишь тут несчастный, как псина побитая, так хоть в порядок тебя приведу… – едва разборчиво ворчал Юнги, заглядывая на другую сторону шеи, чтобы обработать и её. – Хён, ты ради меня в аптеку ходил?.. – промямлил Чимин, опустив взгляд и краснея до ушей. – Всё, не болтай. – Юнги закончил намазывать шею и взялся за его плечо, заставляя чуть наклониться. – Больно? – осторожно спросил он, проводя скользкими пальцами по царапинам на спине. – Н-нет… – с трудом выдавил Чимин, пытаясь унять волны дрожи по всему телу и плотнее сводя ноги. – Не такой уж ты злюка-злюка, хён, – выдохнул он чуть мягче. – Я вообще милашка, – буркнул Юнги. – А ты всё такая же заноза в заднице, каким я тебя с первого раза и запомнил. – О, это когда ты меня аж в Пусан повёз, хотя должен был вместе с Тэ в Тэгу высадить? – оживился Чимин, хихикая. – Мне одного Тэхёна вполне хватило, упаси боже ещё и с его роднёй лишний раз встречаться. – Не выпуская мази из рук, Юнги теперь занимался старыми ожогами на груди. – Это было так мило… – Чимин улыбался, мечтательно прикрывая глаза и слегка болтая ногами. – Ты даже разрешил мне спереди сидеть! – Да потому что я на дорогу смотрю, а ты там в зеркале заднего вида никак свои волосы в покое не оставишь! – И выпускать потом долго не хотел… – Чимин сладко вздохнул, проводя по волосам рукой. – То пойдём покурим, то ой я не могу найти твой дом среди трёх улиц, то давай маму твою подождём, темно ведь… – Не помню такого. – Юнги зациклился, водя пальцем по одному и тому же месту. – Что, и как снова прикатил через всю страну спустя неделю, не помнишь? – Чимин всё сильнее давился смехом. – Я, вообще-то, тогда в Тэгу к своим ездил. – Юнги начинал откровенно шипеть, сильнее сжимая тюбик в руке. – А потом подумал такой: дай-ка я ещё пару сотен километров наверну, чтобы развратить юного студентика! – Чимин всё же дал волю весёлому смеху, растягивая губы в улыбке и щурясь. Юнги вскинулся. Его тёмные глаза метали молнии. – Давай ещё скажи, что всю неделю не слал мне фотки! Ушки, плечики, рот твой развратный… Чимин медленно приблизился, глядя в ответ. – Так сильно хотелось, что не мог подождать, пока я в Сеул вернусь?.. – тихо выдохнул он. Юнги замер, на несколько секунд переставая дышать. Он злобно смотрел в ответ, пока машинально не опустил глаза на приоткрытые губы. Чимин медленно сглотнул, опуская взгляд следом. На письменном столе громогласной вибрацией взорвался телефон. Вздрогнув, Чимин склонил голову и вскочил с места. Юнги в два счёта остервенело закрутил тюбик с мазью. – Вернулся сейчас же! – рявкнул он, ударив ладонью по месту, где секунду назад сидел его пациент. Чимин послушно пошёл обратно, смущённо улыбаясь и проводя пальцем по экрану. – Код красный, Куки выгнал меня из вашей комнаты. Это теперь его комната. – Тэ говорил иронично ровным тоном. – Anyway, how is your sex life? – Тэхёни… – Чимин рассмеялся, усаживаясь. – Я сейчас не могу говорить, понимаешь? – Нахмурившись, Юнги с двойным усердием принялся посыпать свежий ожог каким-то порошком. – О-о! – многозначительно воскликнул Тэ. – Так я не вовремя, ну-ну, не мешаю голубкам счастливо проводить медовый месяц! – Он пакостно заржал. – Прости! – Чимин вздрогнул от холода мокрого бинта, которым хён накрыл присыпанное место. – А хотя, погоди, у меня один вопрос! – Он прищурился, коварно улыбаясь. – Ну? – Тэхён на фоне шумно отгрыз кусок от яблока. – Юнги-хён в прошлом году приезжал ещё в Тэгу на каникулах? – Жа щаш! – Тэ, чавкая, старательно прожевал и проглотил. – Тётушка маме ещё две недели потом ныла, что братца на малую родину ничем не загнать! А что? – Он грызанул яблоко снова. – Да ничего… – Чимин давился смехом, не сводя глаз с потемневшего Юнги, что старательно заклеивал бинт пластырем. – Пока-пока, детка! – Угум, щаёнара, бищ! – В трубке послышались короткие гудки. Чимин убрал телефон от уха, намереваясь вновь пригладить волосы, как вдруг Юнги перехватил его руку и отвёл в сторону. Он смотрел на открывшееся ухо, где с трудом подживал глубокий порез от вырванной с мясом серёжки. – Опаньки, а вот этого я не видел… – пробормотал он, вновь берясь за мазь. Чимин молча вздохнул, отвернувшись и подставляя растерзанное ухо. Чужие пальцы аккуратно касались болючего места, а лекарство, стало быть, с лидокаином, приятно холодило мочку. – Спасибо, хён… – вполголоса прошептал Чимин, кусая нижнюю губу. Юнги развернул его к себе за подбородок и медленно провёл по губам большим пальцем. – Я тебе уже сколько раз говорил не кусать их? – Голос звучал глухо и отстранённо. Прикрыв глаза, Чимин чувствовал его приближение. Чужая рука легла на колено, а приоткрытые губы всё больше согревало едва слышное дыхание. – Хён… – Чимин вновь взглянул на замершего в нескольких сантиметрах Юнги. – Что мы сейчас делаем? Юнги медленно отвёл взгляд в сторону, плотно сжимая губы. – Я курить, – еле выдавил он, выпрямляясь и хмурясь. Вздохнув, Чимин потерянно потянулся за футболкой. Кое-как он влез обратно в одежду, стараясь не зацепить обработанные раны, и поплёлся на балкон вслед за скрывшимся там Юнги. Тот смотрел в окно, медленно выдыхая дым из лёгких. Ухватив свою пачку, Чимин сполз по стене напротив и уселся на пол. – Лучше бы я тебе не открывал… – сквозь зубы вымолвил Юнги, продолжая смотреть куда-то поверх домов. Чимин молча поджёг сигарету и затянулся на полный вдох. Дым заколол горло, растекаясь по лёгким. – Ты ломаешь всё на куски. Дым выходил из лёгких, заставляя голову кружиться. – Я люблю тебя. – Чимин невидящим взглядом рассматривал красный огонёк у себя в руках. – Повзрослей уже… – устало выдохнул Юнги. – И не неси бред о вещах, в которых ничего не смыслишь. – А ты кого-нибудь когда-нибудь любил? Чимин робко поднял взгляд. Юнги в тишине раздавил окурок о дно пепельницы.