Чон Суджон & Чон Чонгук Радостно приглашают вас на свадьбу и будут рады разделить своё счастье с вами в воскресенье, 2 октября.
Он смотрит на Тэмина, чья прежняя ухмылка сменилась искренним хмурым взглядом. — Давай сорвём эту свадьбу, брат, — шепчет старший, кладя руку на плечо другого. Он знает, что младший находится всего в нескольких минутах от того, чтобы начать дрожать. Он знает, что брат так близок к приступу тревоги, и Тэмин сделает все возможное, чтобы этого не произошло. Только не снова. Тэхён поднимает глаза, быстро моргая в надежде получить объяснение. Он не в состоянии понять из-за вакуума, который овладел его разумом. Чонгук женится на Суджон, а он может сделать — ничего. Повернувшись к своему чересчур растерянному клиенту, Тэхён со вздохом качает головой. — Я не буду срывать их свадьбу, Тэмин. По-видимому, они влюблены и хотят провести остаток своей жизни вместе, — он хватает пистолет и мягко кладет его на кожу мужчины, — я больше не причиню ему боли. Тэмин смеется, хотя это больше похоже на насмешку. Честно говоря, он искренне удивлен, что брат реагирует так спокойно. — Ты не понимаешь, Тэ. Мы должны сорвать эту свадьбу, мы должны остановить это от сча… — Перестань быть таким эгоистом хоть раз в жизни, Тэмин! Мы не сорвём ничью свадьбу, — огрызается Тэхён, снова поворачиваясь к Тэмину. Кашель возвращает их к реальности, и оба мужчины разрывают зрительный контакт и смотрят на клиента. — Эм, я пойду в уборную на секунду, — внезапно объявляет он, очевидно, чтобы не становиться свидетелем личного разговора. Как вежливо. — Осторожно, не прикасайтесь к животу, — Тэхён предупреждает его. Он тут же садится и проводит пальцами по волосам, чувствуя, как ноги подкашиваются. — Он не хочет этого, Тэхён, — Тэмин говорит как можно мягче, делая несколько шагов ближе. — Ты ни черта не знаешь о том, что он хочет, — младший мрачно усмехается, его взгляд прикован к коленям, где пальцы крепко сжимают штаны. — Тэ, — зовет Тэмин, и то, как уверенно звучит его голос, заставляет Тэхёна сразу же поднять глаза, — мне нужно, чтобы ты мне поверил, — он обхватывает лицо Тэхёна ладонями и улыбается ему, — давай сорвём эту свадьбу. Тэхён против этого, он определенно против. Однако что-то подсказывает ему подчиниться Тэмину и его безумно эгоистичному плану. Он сделает что угодно, если это означает, что он может быть с Чонгуком. И он ухмыляется. Он ухмыляется в своей манере, прежде чем взглянуть на дверь уборной. — Давай.***
Чонгук едва успевает вовремя в больницу — как иронично звучит, потому что всё было абсолютно нормально. Поездка обратно в Сеул была изнурительной, и он мог думать только о возвращении к матери, которая отчаянно нуждалась в нем. Такие мысли существовали только в его голове, потому что на самом деле все было хорошо. Он не мог заставить себя думать о Тэхёне и определенно не беспокоился о своей девушке, сидящей рядом с ним всю дорогу, потому что его голову занимали только мучительные мысли о том, что он ужасный сын. Тем не менее, все это было в его воображении, потому что в Сеуле все было ужасно хорошо. На самом деле, когда они добрались до больницы, проигнорировав всех врачей и побежав в палату, в которой лежала мама, он обнаружил, что она выглядит нормально, как обычно. Она держала в руках газету и курила —да, курила. Как будто у нее не было остановки сердца всего несколько часов назад. Думается, врачи не знали, что она такая безрассудная. Чонгук, честно говоря, не помнит, когда в последний раз так крепко обнимал мать — с неподдельным волнением. Он даже позволил себе пролить несколько слез в ее объятиях, будто снова был ребенком. Но самое удивительное, самое ироничное — что он позволил себе обнять Суджон, чтобы успокоиться. Но все оказалось легче, чем думалось, потому что, несмотря на то, что они прошли через все это дерьмо на острове, они были вместе по нескольким причинам; и поддерживать друг для друга была определенно первой. — В общем, если бы там не было нашей горничной — если бы она не была медсестрой, я вообще не знала, что она медсестра — я была бы мертва, — женщина продолжает болтать и, наконец, улыбается своему сыну, а Чонгук удивляется, как она может быть такой спокойной. — Ты говоришь так, как будто все хорошо, — он горько смеется, медленно потирая лоб, чтобы успокоить ноющие виски. — Чонгук-и, рай заполнен на пять лет вперёд, а в ад меня не примут, так что пока все хорошо, — она хихикает и улыбается, закрывая глаза на несколько секунд, — пока я поддерживаю контакт с парой врачей, которые специализируются на сердечных заболеваниях, я буду в порядке! — она тщательно цитирует слова доктора. Чонгук дважды кивает. Проглотив комок в горле, а затем резко прикусив дрожащую нижнюю губу, он закрывает лицо руками, и в сотый раз на глаза наворачиваются слезы. — Чонгук… — Суджон приближается, потирая рукой его спину. — Все в порядке, с Джихён все хорошо, — говорит она и украдкой бросает взгляд на женщину, замечая, что улыбка не сходит с ее губ. — Нет, пусть плачет. Он должен все это выплеснуть наружу, — советует она, и вскоре Чонгук успокаивается, но его красные и опухшие глаза напоминают всем, что на самом деле это не так. — Но хватит обо мне! — Джихён хлопает в ладоши и широко улыбается. — Давайте поговорим о вас двоих! Пара обменивается взглядами, совершенно не подозревая о том, что госпожа Чон имеет в виду. — А что с нами? — спрашивает Суджон, нахмурившись. Джихён поднимает обе брови, изображая удивление, и упирает руки в колени. — Когда вы собираетесь пожениться? — небрежно спрашивает она, и внезапно атмосфера становится напряженной. Такой, что ее можно резать ножом. — Жениться? — тут же повторяет Чонгук, поднимая обе брови. Какое странное и непривычное слово, почти враждебное. Такое нежелательное, несмотря на то, что у Чонгука есть кольцо, которое Чон должен был подарить Суджон в знак вечной любви и преданности. Чушь собачья. — Я не думаю, — он начинает, мягко качая головой, прежде чем обернуться и посмотреть на девушку. Она смотрит на него, ожидая ответа с непроницаемой хмуростью на лице. Его бывшая будущая жена. А потом осознание ударяет в голову. Суджон, наверное, думает, что все в порядке, да? Она думает, что Чонгук не против того, что она изменила ему и наоборот. Она, должно быть, думала, что все, что происходит на острове, останется на острове, не так ли? Разве она еще надеется? — Вы ведь женитесь, верно? — Джихён вмешивается, пугающее выражение застыло на ее лице. То, которое Чонгук ненавидит больше всего. — Мы... честно говоря, еще не говорили об этом, — он поворачивается к матери, и женщина в замешательстве хмурит брови. — Ну, давайте поговорим об этом сейчас, у нас не так уж много времени, — говорит госпожа Чон низким, но непоколебимо ровным голосом. И Чонгуку интересно, что же он может сказать, чтобы улучшить ситуацию. Потому что его мать — его умирающая мать, та, которую он всегда не мог ослушаться — выжидающе смотрит на него вместе с его девушкой, которой он просто не может больше смотреть в глаза. Пиздец. — Ты женишься на Суджон, Чонгук, — Джихён кивает на девушку рядом с ним, и это больше похоже на***
Поездка домой проходит в мучительной тишине. Чонгук следит за дорогой, в то время как Суджон отказывается оторвать взгляд от окна. Даже радио не включено, как обычно. Это только их вина. И когда они добираются до жилого комплекса, ни один не выходит. Только когда Суджон опускает лицо на колени, он поворачивается к ней. — Мне очень жаль, — всхлипывает она раз за разом. Чонгук смотрит бесстрастно, слез уже не осталось, — я не хотела изменять тебе, — она говорит и поднимает голову, — это была правда, когда сказала, что люблю тебя, Чонгук, я правда люблю, — ее рука взлетает ко рту, и она снова всхлипывает. Чонгук отрывает взгляд от ее дрожащей фигуры. Интересно, она пытается заставить его чувствовать себя плохо? Потому что он знает, что она говорит неправду, потому что он больше не доверяет ей, потому что каждое проклятое слово, которое она произносит, напоминает ему, что он должен жениться на ней. Он просто качает головой и открывает дверь, полностью игнорируя рывок за руку и безмолвный зов Суджон. На секунду он задумывается о том, чтобы запереть ее в машине и убежать, но потом вспоминает, что он уже взрослый человек, поэтому ждет, пока она выйдет, прежде чем запереть автомобиль. И как только они оказываются в своей квартире, он чувствует беспокойство наравне с каким-то удушьем. — Я приму душ, — объявляет Суджон и смотрит на него с надеждой, желая, чтобы он удостоил ее взглядом, но мужчина остается неподвижным. Поэтому она осторожно подходит к нему сбоку, обхватывая одну его щеку и нежно целуя другую. — Я скоро… Чонгуку плевать. Как только он слышит, что дверь ванной закрылась, он быстро бежит к их чемоданам. Заметив ее сумочку, он хватает ее, отчаянно ища телефон, и нервно поглядывает в сторону ванной. Он падает на пол сразу после нахождения устройства и благодарит все высшие силы, что у Суджон нет пароля. Разблокировав телефон, он безумно скользит пальцами по экрану, ища один определенный номер, который, как он думал, ему никогда не понадобится. Его удивляет, сколько номеров у Суджон в телефоне, но это теперь не его дело. Через несколько мгновений, найдя номер, он ложится на спину и позволяет себе улыбнуться, нажимая на позорный номер. Он никогда не думал, что будет так счастлив услышать его голос. — Суджон? — Это Чонгук, — он говорит слишком быстро, голос дрожит. — О, — в голосе мужчины явно слышится удивление, — привет, Чонгук, что случилось? Он не торопится ответить. Он боится, что если не возьмет себя в руки, то начнет плакать, а ему это надоело. — Тэмин… — начинает он, сглатывая комок в горле, — мне нужна твоя помощь.