Город на краю ночи

Кастору хотелось спать, но он не мог. Сердце колотилось, и глаза открывались сами собой. Рядом, лёжа на спине, спал Валентин. Глядя на его спокойное лицо, Кастор ощутил прилив возбуждения и обрадовался. «Значит, я всё-таки нормальный?! Может быть, увлечение женщинами было просто временным помутнением рассудка? Но теперь, к счастью, всё прошло, и я стал нормальным! Ох, если бы!» Кастор посмотрел на его губы, и ему вновь мучительно сладко захотелось поцелуя. Но как бы ни жгло в груди, Кастор не позволил себе такой вольности. Он долго стоял и смотрел на спящего Валентина, медленным движением убрал золотой локон с его лба. Потом лёг — Валентин приказал постелить для него на диване рядом со своей кроватью — и стал не спеша рассматривать чувства, искрящиеся в сердце. Сладкие, горячие, томные, волнующие, обжигающие, новые и непонятные. Они сияли изнутри каждое на свой лад, и он перебирал их, как самоцветы. Скоро стало совсем светло, и Валентин проснулся. Им подали завтрак на веранде с видом на бухту. Не зная, куда девать руки, Кастор сидел за столиком с белой скатертью и смотрел на утренние фрукты, сок, яйца и горячую выпечку. По голубому морю неспешно скользила маленькая белая яхта. Допивая кофе, Валентин осведомился у прислуги, проснулся ли Гектор. Выяснилось, что Гектора должны были вот-вот разбудить, у него намечалась какая-то важная встреча. — Ну и хорошо, — улыбнулся Валентин. — Пойдём покатаемся, — предложил он, глядя на яхту. Мучительно медленно они спустились по парку на пляж. Кастору приходилось ждать «одноногого» Валентина, и ему казалось, что всё побережье скрытно наблюдает за ним и знает, как мучился он ночью желанием поцелуя. Под ногами зашуршала галька. Они подошли к лодочной станции у самого утёса. Тут ещё сохранялось немного тени, но и она должна была вот-вот исчезнуть. — Да брось ты их прямо здесь! — распорядился Валентин. — Всё равно никто не возьмёт. Кастор послушался и положил костыли прямо на гальку. Потом отвязал лодку и вытянул нос на берег. Помог Валентину погрузиться, столкнул её в воду, запрыгнул сам и взялся за вёсла. Был полный штиль. Кастор был смущён абсолютной близостью и уединённостью момента — он, Валентин и море, — но совсем не знал, о чём говорить, и с молчаливым остервенением налегал на вёсла. Валентин тоже молчал, подставив ещё ласковому утреннему солнцу ногу в стальных спицах и обручах. «Он уставший… И он худой… И нежный… — думал Кастор, украдкой поглядывая на Валентина. — И почему-то я уверен, что он младше меня, младше на несколько лет, хотя ведь это же я младше его почти на год». Закрыв глаза, Валентин обратил лицо к солнечным лучам. И Кастор снова засмотрелся на тёмные круги под глазами и пухлые нежные алые губы. — Знаешь, откуда это? — не открывая глаз, спросил Валентин. Кастор вдруг с ужасом осознал, что у него вовсю горит эрекция, испугался и смутился. — Вот тут видно, да, под правой бровью… Стараясь спрятать напряжённый член между ног, Кастор заёрзал, мельком взглянул, но ничего не увидел. — Это он меня наградил. Вот тут, в море, в бухте, на яхте, во время бракосочетания. — Я смотрел, видел салют! — с извиняющейся улыбкой засуетился Кастор. — Ночью… — Все видели… И ты, наверное, завидовал мне? Знаю, что завидовал, все мне тогда завидовали, а меня весь тот день трясло от злости! — Валентин почему-то улыбнулся, показав идеальные зубы. — Он мне часы подарил… А я их схватил и прямо ему в затылок — бац! А он подбирает их и прямо мне в лоб — на! Рассечение было… Швы накладывали. Прямо драка, скандал, истерика. И никто не знает этой правды, и все завидуют. Думают, что всё идеально прекрасно! «А ведь я говорил Марцию! Я тогда говорил! Я сомневался!» — радостно закричала мысль в голове у Кастора. Он улыбнулся своей мысли и вдруг увидел на берегу Гектора. И даже отсюда было видно, как внимательно и напряжённо он следит за ними. — Вон… Смотрит… — растерянно кивнул Кастор. — Я знаю, — улыбнулся Валентин. — Пусть смотрит. Греби потихоньку. Кастор сжал вёсла и стал не спеша грести вдоль берега. Гектор сначала стоял у самой воды, а потом сел в шезлонг, но с пляжа не уходил. — Попроси у него денег, — вдруг заявил Валентин. — Поживись, пока есть возможность. — Сколько я тут пробуду? Мне бы хоть дома показаться. — Не знаю… — думая о своём, ответил Валентин. — Пока не надоешь этому козлу. «Чем больше времени буду проводить с тобой, тем быстрее надоем», — подумал Кастор и поглядел в знойное небо. — Жарко уже… Подгребай, наверное, к берегу, — устало попросил Валентин. Гектор встретил их молча. Валентин тоже демонстративно молчал, Кастор помог ему выбраться из лодки. Без благодарности приняв от Гектора костыли, Валентин захромал в парк. — Жарко сегодня будет… — глядя на одинокое облачко над горами, проговорил Гектор, и вдруг смерил Кастора взглядом. — Пойдём. Кое-что покажу тебе. Гектор усадил его в маленький электрокар и долго вёз по извилистым дорожкам парка, пока не припарковался у невысокого широкого здания. Внутри оказалась кулачная школа. Просторный зал с рингом посередине был пуст и безлюден. Пока Кастор переодевался, появился мастер — крепкий брюнет с квадратной челюстью и плоскими, словно бы вывернутыми наизнанку ушами. Он поздоровался с Кастором и сказал ему выйти на ринг. Против Кастора вышел худой парень, но как Кастор ни старался, он ни разу не смог его ударить — так ловок и увёртлив был соперник. Всё время их тренировочного поединка мастер сидел на стуле и спокойно пил красный чай, который почему-то пах орехами. — Ну, в общем, я всё понял. — Тренер махнул рукой, и бойцы разошлись по углам. — Вижу, что ты не совсем новичок, — оглядев Кастора, продолжил тренер. — Но самая главная твоя ошибка — ты боишься. — Чего? — обливаясь потом, спросил запыхавшийся Кастор. — Ты не уверен. В себе, в своём ударе. Ты должен бить насмерть. Ты должен атаковать бесстрашно, переть напролом, но ты не уверен в себе, не уверен в своём ударе, не уверен в том, что ты хочешь сделать с противником. И в этом твоя главная беда. Посмотри на льва, лев никого не боится, наоборот — все боятся льва. Лев атакует и побеждает, а все убегают от него, вот и ты должен научиться тому же. — Тренер похлопал Кастора по плечу. — И ты научишься. Потом Кастор долго стоял под душем, а когда вышел, тренер ждал его у массажного стола. — Ложись, — приказал тренер, стянув с него полотенце. Кастор лёг на живот, лицом в отверстие в столе, и тут же почувствовал, как на спину ему льётся масло. И тут же крепкие руки стали разминать его уставшее чистое тело. Кастору никогда не делали массаж, и ему было неловко, но сильные тёплые пальцы так блаженно массировали измотанную спину, что он отдался им и уже ни о чём не думал. Руки блуждали по всему телу. Мяли пятки, икры, поднимались выше, к бёдрам и пояснице. И Кастор так расслабился и расплылся, что даже не сразу почувствовал, что внутрь него проник скользкий палец. Сначала один, а потом и второй. Кастор хотел как-то отреагировать, но не знал как, да и странное непривычное удовольствие затягивало его, затуманивая мозги. Потом пальцы исчезли, тренер навалился на него всем телом, и тут же в зад начало прорываться что-то большое и беспощадное. Кастор стиснул зубы и застонал, но тренер крепче вцепился в него, и Кастор уже не мог вырваться. Сухая, разрывающая боль нарастала, не давая вздохнуть. У Кастора брызнули слёзы, и пальцы сами стали рвать обшивку массажного стола. «Никогда бы не подумал, что жопа такая чувствительная!» — с ужасом подумал ослеплённый болью Кастор. — Кончай быстрее! — выдавил он из себя. Он хотел сказать и ещё что-то, но дыхания не хватало. Боль стискивала глотку. Мастер не торопился, крепко прижимая Кастора к себе. Кастор всё хотел упереться руками тренеру в живот, чтобы отодвинуть его от себя и не позволить войти до конца, но против опытного борца у него не было шанса. И когда удушливая боль лишила его всяких сил, тренер дёрнулся, затих, остановился и медленно вышел из Кастора. Кастор долго ещё лежал на столе полуживой, ощущая только яркую боль в анусе. Отлежавшись, он сполз на пол, долго ковылял в душевые и ещё дольше стоял под потоком горячей воды, отмокая и приходя в себя. Гектор ждал его всё там же у входа, в машине. — Что с тобой? Спину потянул? — спросил Гектор, глядя на кривую, хромающую походку Кастора. Стискивая зубы, Кастор кое-как уселся на сиденье, и, выгнувшись, страдальчески зажмурился. — Он меня трахнул… — Задница пылала так, что он не мог врать. — Разворотил мне всю жопу своим хоботом! Ой… Гектор задумался. — Это нормальная практика. Тренер всегда спит со своим подопечным. Ты что, девственник, что ли? Покраснев, Кастор кивнул. — Ну ты даёшь! Не перестаю тебе удивляться! — усмехнулся Гектор, выруливая с парковки. — Напомни мне дать тебе мазь хорошую. Когда Кастор вернулся в свою стеклянную пещеру, солнце уже садилось за горы. Было жарко и душно, и он долго стоял под кондиционером, подставляя голое тело холодным потокам. Острая сухая боль в заднице не проходила. Взяв маленький красный тюбик, он принялся аккуратно смазывать анус и вдруг заметил на подушке листочек бумаги. «Валентин — мразь! Гнусная, лживая, эгоистичная гадина! Не верь ему! Никому здесь не верь! Ты зайчонок в лисьей норе! Как прекрасен Валентин снаружи, так же мерзок он и внутри! Гектор так же жесток и горделив! Когда они наиграются с тобой, они вышвырнут тебя на помойку!» Подписи не было. Кастор ещё раз перечитал записку, а потом и ещё раз. Подошёл к стеклянной стене. Угасающее солнце изменило море, из голубого оно стало синим. Не замечая морских красок, он тут же вернулся к кондиционеру и лёг на кровать, не осознавая, что мазь уже начала действовать и боль ушла. «Что делать? Показать записку Валентину? Или Гектору? А что, если это проверка на вшивость? Что, если сам Валентин её и написал?! Или нет… Что, если это правда? А вдруг это шутка? Ох, что же мне делать?!» Кастор опять посмотрел на листок, но пальцы уже сами разорвали его. Засунув клочки в рот, Кастор разжевал их и запил большим стаканом воды. Потом лёг опять и задумался, но тело его так намаялось за день, что он не заметил, как уснул.