Город на краю ночи

У самого берега лежал большой камень. Тяжёлый и древний, весь заросший водорослями от старости. Лёгкая волна накрывала его и пенилась. Пена подползала к самым ногам и шипела, испаряясь в блестящей гальке. Иногда где-то далеко кричала чайка. Из-за шипения волны́ чаячий гогот был почти не слышен. Кастор вдруг понял, что давно уже перестал плакать, прислушиваясь к тёплому шёпоту волны. В стороне, совсем растерянный, сидел Луций. Сейчас, в голубоватой дымке рассвета, он казался совсем маленьким и хрупким. Кастор затрясся в смехе — под носом у Луция была чёрная сажа. Кастор засмеялся в голос. Луций замер, уставившись на него. Дымчатый морской голубой горизонт стал розовым, пришло время жаркого рассвета. Ощущение огня и горящей плоти накинулось на Кастора с новой силой. Смех его оборвался, он стиснул зубы и замычал. — Принести тебе воды? — сам чуть не плача, спросил Луций. — Лучше вина… Луций завёл его в дом и усадил на кровать. Дал стакан с вином, и Кастор принялся жадно глотать. Но вино не помогло. Стало только хуже. Висок пронзила игла яркой боли. Вена на виске неприятно запульсировала. Желудок стал наполняться кислой изжогой. Кастор повалился на кровать и скрючился. Солнце ослепило Луция, и он зажмурился. На вилле вдруг начали биться тяжёлые басы танцевальной музыки, и Луций закрыл дверь. Он опять взглянул на Кастора, но Кастор уже спал.

***

Проснувшись, Кастор огляделся, но в комнате он был один. Он вышел за порог и сощурился. Солнце стояло в зените, жара давила особенно тяжко. Было тихо, всё живое попряталось в тень. Он обошёл молчаливый домик и вдруг увидел тёмное углубление в стене. Тут в тени на кушетке лежал обнажённый Луций, спал на животе, слегка прикрыв простынёй задницу. Кастор стоял молча, горячо дыша и сосредоточенно глядя на него. Потом вдруг скинул с себя шорты, единственную свою одежду, и, обнажившись, лёг рядом к стенке. Это было странное чувство в сердце. Раньше он стеснялся раздеваться, стыдясь своего совсем скромного члена, но когда он признался Луцию в своей страшной тайне и Луций никак на это не отреагировал, что-то поменялось в Касторе. Теперь стеснение исчезло, и напротив —появилось желание раздеться и показать себя. В тени всё равно было жарко. Кожа Луция была тонкой, белой, мраморно-прозрачной. Кастор видел все позвонки и очертания рёбер. Кастор дотронулся да него, почувствовав спокойное тепло плоти. — М… проснулся? — не открывая глаз и не поднимая головы, спросил Луций. Кастор двинул пальцы вниз по спине и, стянув с Луция уголок простыни, положил пятерню ему на ягодицу. Луций вздохнул, перевернулся на спину и, прикрывшись покрывалом, посмотрел на Кастора и спросил: — Как ты? Кастор попытался облизать пересохшие губы. — Прикоснись ко мне… Луций приложил ладонь к его щеке. Кастор закрыл глаза, задышал и вдруг начал целовать его худую грудь и шею. — Кастор… я тут подумал… — всё пытаясь остановить голову Кастора, заговорил Луций. — Я подумал… Ну не надо… перестань… Я думаю, нам будет лучше остаться друзьями. Оставляя на груди Луция засосы, Кастор прижался к его бедру своим горячим твёрдым членом. — Я думаю… Нет, правда. Будем друзьями, так будет лучше. Не нужно секса, он всё испортит. Сходи на виллу, там полно шлюшек, а мы лучше будем… Кастор с поцелуями опустился так низко, что уже взял в рот его член. — Кастор! — раздражённо вскрикнул Луций и вскочил. Кастор не хотел отдавать ему простыню, но Луций вырвал её и, завернувшись, ушёл в дом. Кастор вздохнул, натянул шорты и тоже поднялся в комнату. Чтобы не встречаться взглядами и чем-то занять руки, Луций принялся подметать пол. — Пойду раздобуду еды… — проговорил Кастор. Луций кивнул. На вилле опять что-то намечалось. Кухня шипела, шкворчала и суетилась. Поварята таскали на столы большие серебряные блюда. «Сегодня снова гулять будут! — покачал головой Кастор. — Они тут, наверное, вообще не работают. И не надоедает им каждый день пьянствовать?» Не раздумывая и никого не спрашивая, Кастор нагрузил в большое серебряное блюдо огромных варёных креветок, фиников и чего-то ещё, до чего дотянулась рука, и тут же ушёл. Он чувствовал, что ему тут нечего делать. Это была не его компания. Не его праздник. Они ели молча. Кастор будто вдруг опять увидел перед собой труп отца. Это было неприятно, но душа его была спокойна. Воспоминание о гибели отца было зверем, мерзким, отвратным зверем, но зверь этот сидел в клетке. Сосуществовал рядом, но не мог дотянуться до Кастора. Это было хорошо. Это Кастору нравилось. Резкий наглый смех где-то совсем рядом напугал Луция. Солнце спряталось за горы, и землю затопила тьма. Пришла горячая, душная ночь. На вилле ритмично работали басы. Хотелось праздника, развлечений, веселья. Тухнуть дома без дела казалось невыносимым преступлением. В звёздное небо взмыл хулиганский свист, на всю округу что-то бахнуло, и среди звёзд затрещал фейерверк. Лицо Луция становилось то белым, то синим, то красным. А когда оно засияло изумрудно-зелёным, Кастор взял его за руку и объявил: — Пойдём погуляем. В парке было темно. Где-то в кустах горели неяркие фонари. Подул ветер, горячий, тревожно-сладкий. И когда маленький пруд, весь в лилиях, покрылся рябью, Луций вдруг заговорил: — Кастор, пожалуйста, я думаю… я уверен… нам не нужна близость. Давай будем друзьями. Я это говорю потому что дружба, мужская дружба, это же прекрасно! Это вечно! Это… А если мы будем… Если мы ляжем… То ты же знаешь, какие тут порядки, сколько тут шлюх… Ты совратишься ими, я знаю! Или они тебя совратят. И ты поддашься… Не потому что ты плохой, а потому что… Ну просто никто не сможет быть верным на этой вилле порока! Ты всё равно уйдёшь к кому-то из них… А я же тогда умру! Я непременно умру! Я не выдержу предательства во второй раз! Поэтому я тебе говорю… Я тебя прошу… будем просто друзьями. И ты будешь свободен, и я буду… я… Ведь это же даже лучше, ведь ты пойми, насколько это лучше! Ты можешь спать с ними… с кем хочешь, и приходить ко мне, когда захочешь… Ведь правда же, это будет лучше, и в первую очередь тебе. Ты же понимаешь? Будем друзьями, а там… они… Что ты думаешь об этом, скажи! Они остановились около лаврового куста, остриженного широким шаром. — Как ты на это смотришь? — молил его Луций. — Ты согласен? Кастор вдруг приложил подушечки пальцев к губам Луция, оборвав его жаркую речь. Оглядел его мраморное в ночи лицо и зашептал: — Я не знаю… Луций хотел отстраниться, но Кастор вжал его в себя, начал целовать и шептать ему в шею: — Я не хочу думать… Я не хочу ничего решать… выбирать… Я не знаю… Я никогда этого не делал… Я не знаю, что решать… Я не хочу к ним. Я хочу с тобой. Хочу тебя. Я просто хочу, и всё. Здесь. Сейчас. Тебя. Ни завтра… ни потом… ни друзья… ничего… Сейчас! — Кастор… — в полуобмороке зашептал Луций, пытаясь упереться в его плечи и оттолкнуть от себя. — Кас… Но Кастор уже не слушал… Не мог слушать. Кровь шумела в голове, и он всё мял, вжимал в себя его тело, оставляя на нём засосы, и… — Чего, голубки, сосёмся потихоньку? — весело и злобно спросил парень в светлой рубашке, выходя из тьмы. На голове его была маска с тремя дырками для глаз и рта. Кастор дёрнулся, но тут же из жёстких листьев лаврового куста вылезло дуло револьвера и упёрлось Луцию в спину. — Отпусти свою сосочку и отойди-ка назад, подальше… — проговорил второй парень, выходя из кустов и тыча дулом Луцию в спину. У него на голове была такая же маска, только зелёного, камуфляжного цвета. — Кастор… — прошептал Луций. Коленки его предательски задрожали. — Привет, Кастор! — сказала чёрная маска. Кастор молчал. — Мы пришли сказать тебе, что нехорошо ты себя ведёшь, Кастор. Неправильно… — Да я как бы и ничего не делаю… — начал Кастор. — Делаешь-делаешь! Ты пойми, как это всё со стороны смотрится. Ведь у нас же, в особняке господина, своя компания. Своя иерархия. Устоявшаяся. Создававшаяся годами, понимаешь? А тут вдруг появляешься ты. Кто такой, откуда? И сразу на самый верх взлетаешь, прямо в объятия к господину. Ты же понимаешь, что парням это не нравится? Что ты на вилле всех раздражаешь? — Да я вообще с вами не общаюсь, ты чего? А то, что господин меня к себе взял, — так на то его воля, вы с ним об этом и говорите! — Нет! Мы сейчас разговариваем с тобой. И ты неправ! С парнями не общаешься. Старичкам уважения не проявляешь. Живёшь своей жизнью отдельной. А так нельзя. Это неправильно. Коллектив тебя не понимает. Ну, что мы с тобой теперь будем делать? Кастор молчал. И все молчали. Только невидимые цикады заливались жарким стрёкотом. Даже музыку на вилле не было слышно. — Решили мы тебе за твой проступок сделать больно… — объявила чёрная маска. — Да вы чего? — ахнул Луций. — За что?! — Тихо! — рявкнула за его спиной зелёная маска и ткнула ему дулом пистолета между лопаток. — Будем бить тебя. Человек такое животное, понимает только боль. Но я дам тебе возможность выбрать. Мы изобьём только одного из вас. И ты выберешь — кого. Себя пожертвуешь или свою любимую отдашь. Как думаешь, — обратилась чёрная маска к зелёной, — отдаст он свою любимую? Или он её действительно любит? — Я не знаю… — зло ответила зелёная маска. — Я не извращенец, я бабами не интересуюсь. — Ну он вроде не такая уж и баба. Он полубаба. — Тем более — урод! — Ну так как, Кастор? Тебе решать! — А не боитесь, что я хозяину пожалуюсь? — спросил Кастор. — Не боимся, мы же в масках. Ты же не знаешь, кто мы. А если и пожалуешься господину… тогда совсем плохо тебе будет. Господин же не будет всю жизнь с тобой нянчиться. Всё равно настанет момент, когда ты ему надоешь и он о тебе забудет, вот тогда-то мы тебя и кончим. Сам понимать должен! Короче — решай! Кастор посмотрел на перепуганного Луция и сказал: — Ладно уж, бейте! — Всё-таки себя в жертву принесёшь. Благородно! — улыбнулся парень в чёрной маске и принялся закатывать рукава рубашки. — Только ты же понимаешь? Мы не будем драться — ты меня, я тебя. Нет. Только я тебя буду бить. Понял? Первый удар кулаком по лицу Кастор выдержал спокойно. Только пошатнулся назад и сплюнул кровавую слюну. Он выдержал бы и второй удар, но решил поберечься и просто упал и сжался, и все удары теперь приходились на его руки и ноги, а это было не страшно. — Что же вы делаете?! — кричал Луций, но зелёная маска держала его крепко. Чёрная маска ещё какое-то время пыхтела над Кастором, но потом запыхалась, и пинки прекратились. — Знаешь, как говорят умные люди? — тяжело дыша, спросила чёрная маска. — «Еби лёжа!» Это значит — не выпендривайся, будь как все! Вот и будь как все, а то в следующий раз кости переломаем! И обе маски исчезли. Обливаясь слезами, Луций подбежал к Кастору. — Как ты?! Как? Я вызову врача! — Не надо… Пойдём лучше к воде… Луций помог ему подняться. Встав на ноги, Кастор поморщился и стал разминать ноющие руки и спину. — Ерунда! — отмахнулся он. — Даже нокаута не было. Ну чего ты ревёшь? Меня же били, а не тебя! Вот чудак-человек. По узкой дорожке они вышли к маленькому пруду с лилиями. Важно квакнув, невидимая лягушка прыгнула в воду. Из мраморной пасти льва струилась прохладная вода. Кастор долго умывался, а Луций всё плакал. — Убежим отсюда! — глотая слёзы, решил Луций. — Убежим сегодня же! Ведь это же звери! Это твари, а не люди! Как с ними жить?! Ведь они же убьют и меня, и тебя! Кастор глубоко вздохнул. — Пойдём домой. Сейчас не хочу ни о чём думать. Завтра подумаем и решим. Доковыляв до домика на пляже, они легли в одну кровать и прижались друг к другу. — Ты согласился, чтобы они тебя били вместо меня! Согласился… за меня… ты… как ты… как же ты… — всё всхлипывал Луций. — Не плачь… — прошептал Кастор. — Я думаю, всё будет нормально… Не плачь! — ещё раз прошептал Кастор и пальцами вытер слёзы с его лица. Потом замер, прижав ладонь к щеке Луция, опустил руку ниже, на его плоскую грудь, на его выступающие худые рёбра. — Мне очень страшно! Как же мы будем жить?! Кастор молча стянул с него трусы, повернул на бок и вжал в себя. — Почему они такие скоты? Плохо им, что ли, живётся? Кастор молча на ощупь стал всовывать член в его узкие ягодицы. — Что же будет с нами, что будет? — тихо стонал Луций. Кастор не отвечал. Его же собственное тело предало его. Член Кастора ещё даже не до конца вошёл, но в паху уже взорвалось такое сильное наслаждение, что он начал судорожно кончать, до синяков сжимая бёдра Луция, и тут же всё кончилось. — Может быть, правда всё бросим и убежим? — шептал в темноте Луций. — Или ещё есть шанс? Может быть, пожалуемся господину? Кастор, как ты думаешь? Но Кастор не отвечал. Кастор спал.