Одинокие сердца

4 часа спустя.

Данила уже четыре часа в гордом одиночестве сидел в приёмном отделении и всматривался в стену на которой было изображено гигантское дерево с небольшими кронами, каждая из которых — изображала кричащее лицо в профиль. Чуть выше — золотым шрифтом была выгравирована цитата, которая как-никогда, сейчас, описывало его состояние: «Стены этой больницы слышали больше искренних молитв и отчаянных раскаиваний, чем любая церковь». Ещё чуть ниже красовалась надпись, при взгляде на которую наворачивались слёзы: «Детское онкологическое отделение». Небольшими буквами внизу было дополнение, которое объясняло, почему Крид находится в данный момент именно здесь: «Госпиталь Новый Орлеан, Крыло имени Элио Рождественского.» — Баги через 20 минут будет уже здесь, — сказал Элио вылетев из отделения интенсивной терапии и смотря на часы — подошел к Дане. Поперечный не сказал ни слово, он лишь на секунду поднял на того уставшие, измученные глаза, после чего снова уставился в пол. С того момента как он проснулся от сирены, что была вызвана пожарной сигнализацией и добежав до их дома с Егором — увидев, как того везут на носилках в машину скорой помощи, а рядом с ним — Элио, одетого в грязный халат — он не издал ни звука. В тот момент — в нём что-то сломалось… — Знаешь, может быть зелёный чай? Он всегда выручает… — Предложил Элио стоя перед Даней, в надежде разрядить обстановку. Поперечный ничего не ответив, продолжил смотреть в пол. Элио выждав небольшую паузу — направился к стойке рецепции. — Мне нужна срочно отдельная палата и дай что-нибудь из группы бензодиазепинов, миллиграмма два, — сказал Элио медсестре, которая тут же пошла выпонять его поручение. Повернувшись и посмотрев на Поперечного, что до сих пор пялился в пол — он прокричал той вслед, — А знаешь, лучше четыре! — Договорил он — и тут же исчез в коридоре. Через десять минут, растворив в ординаторской сильнодействующий транквилизатор в кружке с чаем, Эли направился к Дане, который всё также всматривался в пол. — Возьми, он тёплый, — сказал Элио — протягивая Поперечному кружку. Тот не поднимая глаз — взяв её — немного отпил. — Пойдём я тебе кое-что покажу, — сказал Элио и протянул руку Даниле. Тот молча встал и они направились вдоль по длинному коридору, что был погружен в мёртвую тишину с тусклым, ночным освещением. Через десять минут, когда они дошли до палаты — Поперечный уже выпил весь чай и его начало чуть пошатывать, от непонимая того что с ним происходит, он сказал, — Эли… я… — Просто сядь на кровать, — сказал Элио зайдя вместе с ним в палату. — Я чувствую… — сказал Поперечный садясь на кровать и тут же покосившись в правую сторону, отрубился. Элио снял с него кроссовки и укрывая одеялом, услышал голос за спиной, — Для того что найти своего мужа в больнице, мне просто нужно знать, кого он собирается отравить на сей раз. Элио закатив глаза, улыбнулся и не поворачиваясь к Баграту, продолжил укрывать Данилу. Тот подошёл к нему и приобняв — поцеловал его в макушку, а после — взяв в руки кружку, что стояла на прикроватной тумбочки и из которой пил чай Данила — поднёс её к носу. — Твои любимые бензодиазепины?.. Дай догадаюсь… Элио развернувшись, посмотрев на огромную двухметровую махину, в которую он влюбился много лет назад, спросил, — Я настолько предсказуем? — В выборе транквилизаторов?! Да! — Усмехнувшись, сказал Баграт, а после с серьёзным лицом добавил, — Сколько мг? — 4. — Неплохо! Часов семь проспит точно. — У него сильная паническая атака, — сказал Элио зачесав волосы Данилы на бок, чтобы те не лезли ему в глаза, — Это лучше, чем бы утром у него была экзема на нервной почве или ещё Бог знает что… В палате на минуту воцарилось молчание. Элио смотрел на Даню, а Баграт задумавшись, уставился в окно. — Ты был у Егора? — Спросил Элио — направляясь к двери, выйдя за которую увидел, что Баграт поменялся в лице, и он знал, что значило это выражение. — Сам знаешь, с Кеторолом шутки плохи… сейчас делаем всё что можем, но следующие пять часов решающие, — тяжело вздохнув сказал Баграт, а после — поцеловав Эли в лоб — растворился в длинном больничном коридоре крыла, которое пять лет назад было построено на его деньги и названо в честь его любимого человека. То крыло, которое он подарил Эли на день рождение, которое он не отмечал, т.к. вел отчаянную борьбу с раком грудной железы. Борьбу, о которой никто кроме их двоих не знал, борьбу которую он так тщательно скрывал. Элио стоял у двери в палату Дани. Он был охвачен страхами, но не подавал виду. Посмотрев через крохотное окошко в двери на спящего Поперечного он спросил себя, — Что я скажу ему, если Егор не выживет?.. Какой после этого будет его жизнь? А моя? Что тогда станет с нами?.. — Из состояния задумчивости его вывел женский, надменный голос за спиной, — На каком основании Вы заняли эту палату?! Я сейчас… Элио был и так на взводе, а это была последняя капля в его чащу самоедства… — Что ты там пропищала?! Да ты хоть знаешь кто я такой?! Ты тупая сука!.. — Элио повысив голос кричал на весь коридор. — Извините Мистер Рождественский, она новенькая, я сейчас всё исправлю… — подбежав, прервала его медсестра лет 45-ти и по-быстрому увела девушку в сторону. Элио увидев, что женщина старше его, еле-еле сдержал себя и что-то буркнув себе под нос, направился в сторону рецепции, проходя которую увидел свою же надпись, которую просил выгравировать на стене, когда отделение только открылось: «Каждый, кого ты встречаешь, ведёт борьбу, о которой ты ничего не знаешь! Будь добрым, всегда!». Осознав, что он вспылил, Элио развернулся в сторону где стояла медсестра с девушкой в желании извиниться, но там уже никого не было. Опустив глаза в пол, он направился в палату Егора.