Лабиринты непонимания

Иногда мир просто прикидывается дружелюбным. Жене снился сон. Она идёт по беговой дорожке и смотрит на стену. Там очень мелкий портрет, и не разобрать – одиночный или групповой. Но смотрит Женя сосредоточенно, идёт упорно, будто весь мир сжался до этой беговой дорожки и портрета. Этакий тоннель с заменителем света в конце. И тут рядом на дорожку встаёт Лена и кричит: «Неправильно! Давай вместе!» Торопится. Тяжело дышит, но всё больше ускоряется. И Жене приходится подчиниться, перейти на быстрый шаг, чтобы обе не упали. Потом присоединяются Алиса и Маша, и надо уже бежать по той же самой беговой дорожке. На месте. Как бы и общепримиряющая фигня, может быть, полезная, но к цели она не приближает ни на сантиметр. В реальность (точнее то, что её давно заменило) Женю вернул звук хлопнувшей двери. Сон на работе вообще полезен: и мешков под глазами меньше, и стрессов, ещё и реакция развивается. Двачевская, оглядываясь, подошла и тряхнула головой в сторону столика, стоящего за стеллажами. Библиотекарша кивнула и, следуя за Алисой, села напротив неё. – А ведь мы так в первый раз не обсудили, что у тебя в жизни, что на душе. – Та виновато и смущённо отводила взгляд. Женя кивнула и заговорила первой. – Ольга Дмитриевна была бы в шоке от этого диалога: наши боты – чуть ли не противоположности. А мы – нет. Я хотела бы поговорить об этом с тобой и без остальных. Лучше будет, если ты пойдёшь по списку вопросов: и мне не придётся слишком много говорить, возможно – не по делу, и тебе не придётся слишком много слушать. Двачевская кивнула. – Сколько тебе лет? – Двадцать шесть. Я работаю по специальности, библиотекарем. Старше других. Но не постарела душой, как Лена. Этого стоило ожидать. – Ты всегда, в каждом лагере, библиотекарь? – Теперь – да. – Она смиренно развела руками. – А началось всё это ужасно. Вожатая объявила на линейке, что срочно требуется библиотекарь, и тут же ко мне – без разговоров, без желающих. Просто – ко мне! – Кислая усмешка. – Я отказалась, мол, я не умею, к тому же – я приехала отдыхать, а не работать. А мне – надо, пионер должен быть всегда готов, обязан выручить товарищей. Я им – а с чего вы решили, что я справлюсь? – И? – Ольга Дмитриевна ухмыляется, что знает: моя мама – библиотекарь, ещё и бот Слави фотку принёс. А на фото не мама, а я! Просто качество подогнано под восьмидесятые. Размер, цвета, бумага… – А на фотке-то кто? – Я в одном из костюмов и в гриме. Была у нас там дурацкая самодеятельная постановка. Да и мама на самом деле химик! А им что?! Ты будешь библиотекарем. Всё – не отставали. Я согласилась. И вот я взаперти здесь. Пока у остальных пляжи, концерты, любовь… Ощущения на душе – поганые. Вырвать из привычной круговерти дней, с бесившей работы, от задолбавшего коллектива в лето! Снова молодая, ещё и красивая. – Усмехнувшись, Женя отмахнулась. – А потом, поманив, щёлкают по носу и оставляют в прохладной темноватой библиотеке. Будто Золушку во дворец отправляет крёстная, а потом говорит: «Как приедешь, полы помой, а потом домой!», по мановению волшебной палочки тыква на твоих глазах превращается в ведро, а крысы – в набор моющих средств. – Жесть какая! Алиса поёжилась. – Она самая. Будто ботов-статистов недобор. Будто режиссёр тебя приглашает сняться в любовной драме, а когда просишь подробнее рассказать про роль, он отвечает: «Зайдёте с подносом с чаем и скажете…» – …«Кушать подано!» – закончила Алиса. Женя кивнула. – Почему ты решила к нам присоединиться? «Значит, решила спросить, пока Лены нет рядом?» – Потому что мне надоело быть простым наблюдателем. Лежать в сторону мечты неэффективно – может, лучше я пойду с вами в сторону неё. Алиса? Девушка встрепенулась: не ожидала, что спросят её саму. – А? – А ты сама веришь, что всё получится? Она вздохнула. – Жить без веры – хуже всего. Так я хоть куда-то иду. Пусть, и в такой компании. Но ведь лучше быть с Леной спина к спине, чем она бы была у тебя за спиной? Обе рассмеялись. – Не люблю бояться, потому и не люблю хорроры. Что-то делаешь – обязательно ошибаешься, и тебе конец. Ничего не делаешь – да, тебе конец. Жизнь и так достаточно страшна, как цена на крупу, чтобы дополнительно себя запугивать. Двачевская приложила пальцы к губам. – Ты же, получается, не была в хоррор версии лагеря? Пронесло тебя? – А что там? – глаза Жени расширились. – Тебе лучше не знать… – Алиса снова вздрогнула. – Мне иногда он снится: слишком яркие впечатления. – Двачевская провела пальцами по шее. Даже вспоминать неприятно. А сон во сне, ещё и с ужасами – это как-то слишком. – А у тебя бывают кошмары? Поджав губы, библиотекарша кивнула, ощущая фантомный холодок по плечам. – Ну, мне иногда снится, что мне снова нужно написать план по работе с инвалидами на десять лет. Меня тогда Славя будит и, обнимая, шепчет, что нет никаких отчётов, что всё хорошо… – Иногда реальность страшнее хорроров… – Кивок. – Слушай, а раз ты настоящая, снова встаёт вопрос: с чего это в тебя втрескался Электроник, бот ботом? Женя всплеснула руками. – Кто б знал! Ты «Приключения Электроника» смотрела или читала? – Нет. – И я нет. Может, у них там с библиотекарем был роман... Или с библиотекаршей. Вот и здесь какие-то отсылки... Алиса пожала плечами. – А у вас ним... ну это... было? Красный цвет щёк гармонировал с рыжими волосами и почти огненно-карими глазами. – А тебе не кажется, что такое спрашивать слишком нахально? – прищурилась Женя. Двачевская ухмыльнулась. – Нахальство – моё второе имя! Библиотекарша фыркнула. – А я как дура с одним именем, – протянула она. – Ты от темы-то не уходи, – усмехнулась Алиса. – Было. Даже в обнимку уезжали. – Девушка мечтательно завела глаза вверх. – И Шурик так смешно кричал: «Эх, ты! Роботов на баб не меняют!» Обе прыснули. – А я по пьяни с Шуриком однажды переспала... У них там водка в клубе... М-да. На лице была полуулыбка. – Знаю, где она лежит. А тебе не кажется, что это не лучший способ для начала отношений? – задумчиво произнесла Женя. – Впрочем, не пробовала. – Можно и попробовать, – подмигнула шутливо Двачевская. За толстыми стёклами глаза будто полыхнули. – Хм, – она медленно и нежно провела пальцем по шее Алисы. – Какие мысли, красотка, – протянула она. – Впрочем, я, вообще-то, не по девочкам, а бутылка там всего одна... Не удержавшись, Женя рассмеялась первой, а Двачевская – следом. Всё в мире происходит не просто так, и если на стене висит ружьё, ты обязан или выстрелить из него, или привинтить его, забить дуло. Делай что угодно – но, знай: последствия настигнут тебя. Без исключений.