***
Его разум был полон цифр, собиравшихся в таблицы и списки. Списки были огромны и включали в себя мельчайшие детали бинарных характеристик каждого объекта. В каждом были тысячи пунктов. Самих списков были также тысячи, они объединялись в группы и множились во всех полях его восприятия. Бесконечные ряды цифр были даже внутри него самого. И кроме них не существовало ничего. Илай резко испуганно вдохнул и открыл глаза. Ему пришлось несколько раз моргнуть, прежде чем потоки нулей и единиц, продолжавшие мерещиться перед глазами, наконец ушли на периферию. Облегчённо выдохнув, он стёр со лба выступившие капли пота. Миллионы и миллиарды цифр, составлявшие его существо, были просто кошмаром, вышедшим из недавней реальности. Реальности, к которой он пока был не готов вернуться мыслями — любая попытка даже поверхностного анализа вызывала сильную фантомную боль в груди и тошноту. Здесь и сейчас в большие открытые окна вливался чуть прохладный ночной воздух, пахнущий благовониями. Где-то на улице играла тихая и неторопливая струнная музыка. Отключившись вчера во время массажа, Илай даже не успел узнать название этой планеты, и сейчас это место воспринималось им как какое-то мифическое измерение счастья и гармонии. Его спине было очень тепло — почти также тепло, как когда он лежал на нагретых плитах паровой бани. Только в этот раз это было что-то мягкое. Попытавшись повернуться, он почувствовал, что его обнимали большие сильные руки. Встревожившись, он ощупал их в темноте и, наткнувшись на знакомые браслеты на запястьях, немного успокоился. — Траун, это ведь ты? — Вы разговаривали во сне, — последовал ответ, и Илай почувствовал выдыхаемый чиссом горячий воздух в своих волосах. — Просили обнять вас. — О. Ну… можешь отпустить, — он взял Трауна за запястье и аккуратно приподнял его руку. Тот вдруг дёрнулся всем телом, словно от боли, и резко отобрал её, отстранившись. Илай повернулся к нему — в темноте однако ему удалось разглядеть только пылающие глаза, которые прямо сейчас были сощурены. — Что? Тебе было настолько неприятно меня обнимать? — Нет, дело не в вас, — поспешил возразить Траун. — Контакт с вами мне вполне приятен. Просто эти браслеты... — он приоткрыл глаза, и в их свете стало видно, что он держит перед собой руку, болезненно скрючив пальцы, — очень давят. — Прости. Я не знал, — сказал Илай виновато. Широкие браслеты из светлого металла были единственным предметом, который джинн не снимал с себя, даже когда обнажался полностью. Эта деталь напомнила ему о нескольких легендах, которые он прочёл в выданном ему сборнике. Однако углубиться в эти воспоминания он пока не мог себе позволить — сцепленные с ними ассоциации снова вызывали тошноту, нервную дрожь и отрицание. — Ты совсем не можешь их снять? — Если сделаю это, моё смертное тело мгновенно рассыпется, как должно было ещё десять тысяч лет назад, — Траун сделал плавное движение рукой, и у них над головой зажглись несколько бумажных фонарей, наполнив комнату мягким светом. — Вы наверное голодны? — Эй, я же сказал. Не нужно мне прислуживать. — Вы всё ещё в состоянии шока, — он поднялся и накинул себе на плечи белый длиннополый халат. Ещё один такой же лежал рядом на полу и, очевидно, предназначался Илаю. — Вы ничего не ели с тех пор, как я превратил вас обратно в человека. А это — целых двенадцать часов. Если вы хотите, чтобы я вёл себя как ваш друг — позвольте мне проявить о вас дружескую заботу. — Если тебе неприятно — ты можешь не… — Всё в порядке, Илай, — перебил его Траун, и у Илая по спине пробежал холодок, когда голос чисса произнёс его имя. — Я делаю это по собственной воле. Желаете завтрак в постель? — На самом деле, я бы немного прогулялся. Это место такое спокойное, — он накинул на себя халат и тоже поднялся с их ложа, оказавшегося на деле не очень толстым, но очень мягким и упругим матрасом посреди просторной комнаты с деревянной отделкой. Однако тут же он почувствовал головокружение и слабость в ногах, забывших, как правильно держать равновесие. Удивлённо охнув, он качнулся назад и точно упал бы, но оказался пойман Трауном в объятия. — Ох… спасибо. Но в этот раз я об этом точно не просил. — Если вы не хотите, чтобы я проявлял инициативу, я… — Нет! Нет… я… если бы не твоя инициатива, я бы до сих пор был… — Илай запнулся, неуверенный, какое слово будет более подходящим. Он по инерции задумался и вспомнил вчерашний день. Перед его мысленным взором снова понеслись миллиарды цифр, собиравшихся в образы, смыслы и ощущения. Террабайты информации обрушились на него прямо из памяти таким интенсивным потоком, что он на несколько секунд потерял контакт с реальностью. — Илай! Илай! — крик Трауна, громкий и реальный, пробился через пелену цифр. — Дыши! Но Илай не мог сделать вдох. Не мог вспомнить как. Не мог найти в потоке информации нужные данные — человеческий разум не работал так быстро. Он перебирал команды мозга так быстро, как мог. Не то. Снова не то. Его тело дёргалось от хаотично раздаваемых команд. Воздух всё же вошёл в его лёгкие — не по его воле — однако это помогло снова выгнать безликие потоки данных на периферию сознания. Откашлявшись, второй вдох он смог сделать уже сам. Он обнаружил себя снова на ложе. Джинн застыл над ним с приоткрытым ртом и придерживал его челюсть рукой. — О, Крифф… теперь всегда так будет? — Тебе нужно время. Гораздо большее, чем несколько секунд, которых было бы достаточно дроиду. — А я… человек. Да. Я — человек, — повторил он чуть неуверенно. — Спасибо, — сглотнув комок, он снова попытался подняться. На этот раз аккуратнее и опираясь на Трауна. Ему непросто было идти, поэтому прогулка была недолгой. Они вышли с открытой веранды на вымощенную камнями улочку и молча прошли вдоль нескольких апартаментов, подобных их собственным. Здания располагались кругом около небольшого фонтана, выполненного в виде танцующей богини, и круг замыкался главным зданием чуть повыше, из которого и доносилась ранее услышанная Илаем музыка. Здесь были люди — точнее, как разглядел Илай, столкнувшись с одним поближе, это были гуманоиды, очень похожие на людей, но отличавшиеся песочного оттенка кожей и светло-голубыми пятнышками на скулах. Их было немного. В основном они сидели под крышей на тонких покрывалах и были одеты в те же белые одежды, что и он с Трауном. Они ели палочками из больших мисок, и Илай вспомнил, что уже видел такую в тот единственный раз, когда видел джинна за завтраком. Другие либо прислуживали, либо разносили еду и были одеты в розовое или жёлтое. — Чего желает господин? — спросил один из них, выйдя им навстречу и коротко поклонившись. — Лапшу с древесными грибами и молоко, — ответил Траун и посмотрел на Илая. Тот опустил взгляд в некотором замешательстве. Вкупе с заторможенными реакциями тела, мозг отказывался воспринимать происходящее реальным. Это было слишком прекрасно, спокойно и похоже на сон. В отличие от потоков цифр. Вот только дроиду не мог присниться сон. — Илай? — Думаю, мне нужно увидеть меню, — он спрятал лицо за рукавом Трауна, продолжая держаться за его руку. — Если вы впервые на нашей планете, рекомендую попробовать салат из локвы и ратуна и сок из фрукта дракона, — учтиво предложил служащий. — Звучит необычно. Пожалуй, я попробую, — Илай поднял глаза и улыбнулся, почувствовав себя чуть увереннее. — А у вас есть сладкие лепёшки? — У нас есть всё что угодно, если нам дадут ингредиенты и рецепт, — служащий посмотрел на Трауна. Тот с улыбкой достал из рукава небольшой свёрток. — Здесь всё, что нужно, — отдав его, он повёл Илая в сторону свободного низкого столика, обложенного кругом из подушек и ковров. Придержав за талию, он помог ему сесть и опустился рядом. — Эти люди… они знают, кто ты такой, так? — спросил Илай после того, как около минуты просидел, просто молча глядя на то, как над их столиком покачивался язычок пламени. Чуть переведя взгляд, он обнаружил, что пламя держалось не на фитиле свечи, а на кончике металлического носика предмета, очень похожего на чайник из пещеры чудес. — О, так это действительно лампа! — В датападе, который я оставил вам, была история про воровку и волшебный ковёр. — Да, точно. Она была довольно нелепая. Но, как я понимаю, она имеет какое-то отношение к реальности. — Основное отличие в том, что та девушка на самом деле была тви’леком. И у неё было гораздо больше сложностей с тем, чтобы стать женой принца. Поэтому первым её желанием, когда она попала сюда, было стать человеком. А потом уже — богатой принцессой, достойной стать императрицей и единственной любимой женой. — То есть, ты хочешь сказать, что разумный ковёр с искусственной гравитацией и собственной атмосферой, способный летать по космосу со сверхсветовой скоростью, играть в пазаак и исполнять желания… реален? — Действие той легенды происходит на этой самой планете, — уклончиво продолжил джинн. — Как и нескольких других после неё. В каком-то смысле это из-за меня эти люди стали такими, как сейчас. — Точно. Я ведь ещё тогда обратил внимание, что описания очень похожи. Только списал это на законы жанра, — Илай снова сглотнул ком в горле. Эту и другие истории он читал незадолго до того, как семья прилетела за ним на шаттле. Рельсы воспоминаний толкнули его вперёд, и он болезненно вздрогнул, ярко ощутив в памяти удар электричества, парализующий его волю. В этот раз его вернул в реальность стакан сока, с приятным стуком опустившийся на каменную поверхность столика. — Но в той сказке не было джинна. — Ты так думаешь? — спокойно спросил Траун и внимательно посмотрел на него. Илай нахмурился, почти пожалев о том, что сейчас у него нет той огромной скорости анализа, которой он обладал, читая эти легенды. — Ковёр, — он недоверчиво прищурился. — Ты был... ковром? Но как? — Я могу принять любой облик, который пожелает мой хозяин. Абсолютно любой. И, если он не разрешит мне меняться по своему усмотрению, я буду оставаться в нем, пока он или следующий хозяин не пожелает иного. — В другой сказке служанка принцессы нашла джинна… в старом ковре… о, Крифф… — Илай застыл, глядя на Трауна с открытым ртом. Его сердце забилось сильнее, и мир перед глазами размылся, оставив восприятию лишь сияющие в полумраке глаза и черты лица, высвеченные лампой. — В отличие от Яс ей было некомфортно разговаривать с летающим гобеленом, и она любезно предложила мне принять гуманоидный вид, — он продолжал как ни в чем не бывало, отпив между фразами немного молока из своего стакана. — И с неё как раз начались более значительные изменения в этом мире, на тот момент раздираемом феодальными междоусобицами. — И… как долго ты был… ковром? — Я не знаю точной цифры. Что-то около пятисот лет. Половину из них валялся во дворце семьи Джебулла на Нал-Хатте, пока Яс кто-то не приказал его обокрасть. Она была такой жадной, что набрала лишнего, и решила воспользоваться мной, чтобы утащить награбленное — потому что из всех ковров я выглядел самым красивым и дорогим. Потом наниматель подставил ее, и в панике она догадалась произнести вслух своё первое желание — свалить на двадцать тысяч парсек от Нал-Хатты. В легенде все конечно подали более романтично. — Пятьсот лет… — прошептал Илай и медленно положил ладонь на плечо джинна, продолжавшего выглядеть спокойным и беззаботным. Его слова не поддавались адекватному анализу, но все же он им верил. Пусть и не мог представить. Но зато он прекрасно помнил мучительно долгие секунды в металлическом механическом теле. — Траун… это так ужасно, — он снова сглотнул, и в уголках его глаз выступили слезы. — Так вот, та служанка — Чагия — была той, что впоследствии благодаря мне заняла трон и основала серебряную династию, объединившую весь этот мир в единое государство. После неё я служил нескольким поколениям императоров, и со временем вошел в их культуру... — ...так ужасно! — Илай резко подался вперёд и обхватил его руками, уткнувшись лицом в плечо. Теперь слезы лились из его глаз бесконтрольно, впитываясь в белую ткань. Траун сперва напрягся в его объятиях, затем выдохнул и мягко провёл ладонью по его волосам. — Не стоит проецировать на меня свой опыт. Это было… не так плохо. Неприятно было только, когда хатты по мне ползали и их противные гости проливали на меня всякие жидкости. И музыка у них во дворце противная. И вечно в кого-то стреляют. Да и… вообще довольно скучно, — он снова тяжело вздохнул и мягко отстранил от себя Илая. — Очень скучно. Но все равно лучше, чем было до этого. — Но что может быть хуже, чем… быть вещью, о которую вытирают ноги и… я даже думать не хочу, что там у хаттов! — Ты уверен, что хочешь сейчас это услышать? — Нет. Нет, я… — Илай растерянно опустил взгляд. Пара слезинок снова сбежала по его лицу. Траун достал из рукава платок и аккуратно вытер их, затем провёл подушечками пальцев по его лбу, разглаживая морщины. Затем кивнул в сторону столика. — Твои лепешки готовы. Поешь.***
Время на этой планете словно остановилось. Какой-то частью себя Илай осознавал, что в ином состоянии ему было бы здесь невозможно скучно. Но прямо сейчас спокойные и ленивые тёплые ночи и светлые, но нежаркие дни, похожие друг на друга — это было именно то, что нужно. Вкусная полезная еда,, ненавязчивые местные развлечения и множество купален и бань, лежать в которых можно было часами напролёт. Медитативные прогулки по садам и восхитительно-умиротворяющие виды с гор на простирающиеся внизу города, расцветавшие среди зелени подобно цветам. И на фоне всего этого — всемогущий джинн, ведущий себя почти как обычный смертный и рассказывающий удивительные истории. Он действительно прожил в этом мире сотни лет, и за это время, выполняя волю правителей, превратил довольно примитивное жестокое общество в процветающую утопию, жители которой сознательно не желали контактов с другими планетами. Поэтому, по его словам, однажды просто попросили создать вокруг этого мира магическую вуаль, которая скрывала бы его от любых взглядов или приборов и лишь изредка приподнималась бы — для тех немногих, кому хотелось улететь исследовать галактику, оставив спокойный безмятежный дом. Одним из таких немногих однажды оказался один из детей императора, который решил забрать джинна с собой. — Тогда он и придумал поместить меня в лампу, чтобы я служил только ему, — рассказывал он, когда они подошли к берегу широкого бассейна. Илай скинул халат и аккуратно опустился в теплую воду. За эти дни тело стало слушаться намного лучше, и он решил позволить себе немного поплавать. Разок окунувшись с головой, он медленно поплыл вперёд к другому краю. Траун последовал за ним по берегу. — Если все тебе были так благодарны… зачем заточать тебя в чайник? — Те, кто составлял эти легенды, не понимали, о чем говорили. Это вовсе не заточение. Это попытка защитить. До того как я попал в лампу, я был общественной собственностью, а это… очень плохо кончается, если попасть в дурное общество. Тогда я к сожалению ещё не знал о таких ненасытных личностях, как лорды ситхов, и не предусмотрел защиты от них. — Но… ты же всемогущий. Почему ты вообще должен кому-то подчиняться? — Только чужая воля может заставить мою магию работать. Я волен лишь выбирать то, как я трактую эту волю, облаченную в слова. Мне понадобилось много лет, чтобы отвоевать ту степень свободы, которой я обладаю сейчас, благодаря тому, что мои хозяева неосторожно обращались со словами, — Траун опустился на край бассейна и опустил ступни в воду. Илай подплыл к нему. — Не хочешь присоединиться? — спросил он, расслабленно улегшись на спину, позволяя силе выталкивания воды держать его на плаву. — Нет. Мне будет больно, и я не смогу разделить твоё удовольствие. — Браслеты, — догадался Илай. За эти дни он успел заметить, что Траун часто бывает неуклюж, когда делает что-то руками по своей воле, но не решался спросить, было ли это связано. — Ага. — А что если я скажу, что, — Илай сделал паузу, подбирая слова, и надеясь, что джинн использует его формулировку с максимальной выгодой для себя, — я хочу, чтобы эти браслеты стали немного посвободнее, но при этом не сваливались с рук? Траун вздрогнул. Металл на его запястьях засветился и снова погас, изменив форму. Теперь браслеты не прилегали плотно к коже, а висели, отставая от неё где-то на сантиметр. И теперь Илай увидел на их гладкой поверхности тонкую линию, обозначающую место защёлкивания: они не только стали свободнее — теперь их возможно было снять. Но скоро его внимание отвлекло нечто иное — спустившийся чуть ниже по руке браслет обнажил часть кожи, которую до этого скрывал. Точнее — как оказалось, кожи там не было вовсе — после слегка обуглившегося ровного голубого края на запястье было обожженное, но живое мясо, держащееся на проглядывающих из-под него костях. Из открывшихся под браслетами ран тут же начала сочиться кровь, окрашивая в красный края широких рукавов и подол халата. Илай в ужасе зажал рот, чувствуя желание немедленно распрощаться с ужином. Усилием воли он отвёл глаза от этого жуткого зрелища, и в его поле зрения попало лицо Трауна — тот сжал губы, не издавая при этом ни звука, и его напряжение выдавали лишь вздувшиеся на висках и на шее сосуды и тяжелое быстрое дыхание. Илай взял себя в руки и произнёс: — Хочу, чтобы твои раны исцелились! Браслеты снова вспыхнули, и на месте обгоревшей плоти под ними появилась здоровая кожа. Траун облегчённо выдохнул и поднял руки к лицу, неверящим взглядом рассматривая результат желания Илая. Он согнул поочерёдно все пальцы, затем сжал руки в кулаки и повращал ими. Его губы растянулись в нечто, что Илай назвал бы истерической улыбкой. — Мои руки! Они снова живые! Он вскочил на ноги и призвал из воздуха длинный металлический жезл. Двигаясь стремительно, он начал вращать оружием, перебрасывая из руки в руку. Илай с приоткрытым ртом наблюдал за ним — реакция джинна казалась ему странной. Даже пугающей. Несколько секунд спустя, в очередной раз крутанув жезл, Траун, видимо, не рассчитал баланс и ударил сам себя по лицу. После чего, окончательно дезориентировавшись, споткнулся о мраморный бортик бассейна и рухнул в воду, обрызгав Илая поднявшейся под ним волной. — Траун! — он поспешно нырнул за ним и без труда выдернул на поверхность — благо уровень воды здесь был ниже его роста. Небольшое покраснение на надбровной дуге указывало на то, что чисс ударил себя по лбу и мог быть без сознания. Заволновавшись, Илай было потащил его к берегу, но тут Траун сплюнул набравшуюся в рот воду и засмеялся. — О, Крифф, ты меня напугал! — Я в порядке, — он развернулся к нему. — Просто немного потерял форму за десять тысяч лет. — Ты хочешь сказать… — Спасибо. Траун обнял Илая, и в этот раз объятия были совсем другими. Он прижал его к себе крепко, и человек чувствовал, как горячие и сильные пальцы чисса прижимаются к коже. Он осознал теперь, почему прежде тот всегда был таким осторожным во всем, что касалось движений руками, но очень искусно это скрывал. И теперь вопросов к нему стало ещё больше. Но не сейчас. Сейчас глаза джинна горели от радости так ярко, что у Илая не поворачивался язык омрачать его веселье разговорами о прошлом, представлявшимся теперь ещё более пугающим. Отпустив его, Траун сбросил халат и поплыл, широко загребая руками воду. Падение выбило палочки из его причёски, поэтому волосы теперь струились в воде длинной иссиня-чёрной рекой. Он двигался быстро и красиво, и это выглядело для Илая волшебно, хотя сейчас в этом и не было никакой магии.