Unbreakable

Америка так и просидел весь день, размышляя о том, что планирует Россия. Время от времени Коллинз бросал на него вопросительный взгляд, но юноша просто игнорировал его. В конце концов, если он даже хоть как-то не так шелохнётся, все планы Ивана могут провалиться. Он знал, что должен держать рот на замке, но разве это не подозрительно, учитывая то, как он вёл себя с президентом в последнее время? — Ты сегодня ужасно молчалив, — заметил мужчина. — О чём-то думаешь? — Я скучаю по своей семье. Франция, Англия, Канада... — Альфред закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. — Я просто хочу хотя бы позвонить Англии и сказать, что я жив... он, наверное, очень беспокоится обо мне... — нация посмотрел на свой галстук. — Помню, как он дарил мне этот галстук... хочется вернуться в тот день и поблагодарить его. Ни за что б не поверил, что мой президент будет таким мудаком, чтобы держать меня в плену... — Следи за языком, Альфред, — предупредил президент. — Пофиг, — вздохнул Джонс и с тоской в глазах посмотрел в потолок. Если он собирается вести себя подавленно, то должен выглядеть так же. — Если Вы собираетесь прибить меня на днях, почему бы не сделать это сейчас и не покончить с этим? Иметь такого тирана, как Вы, в качестве лидера — всё равно не весело. Я на это не подписывался. — Зачем мне тебя убивать? — Коллинз встал из-за стола, приближаясь к юноше. — Это тем более не весело, да? — и положил руки на плечи Америки сзади. — И кроме того, никто же не может быть таким бессердечным? — Не знаю. Вы можете... Мужчина выпрямился во весь рост и посмотрел вниз на сидящую сверхдержаву. — Соединённые Штаты Америки, мне тоже в тебе многое не нравится. Не нравится твоё отношение, твоя экономика, или твоё увлечение спать со случайными иностранцами в отелях. Если бы я мог положить конец всему этому, я бы сделал это. Глаза Альфреда расширились. Неужели он грозился полностью отгородить его от всех? Несправедливо! А президент в силах вообще сделать что-то подобное? Внутри всё вскипало, но нужно вести себя так, будто всё это его не касается. Если Штаты проявит хоть малейший признак страха при словах человека, могут произойти плохие вещи, и Коллинз разрушит планы России. Страна прищурился, глядя на лидера. — Вы не отнимете у меня основные свободы. Это неконституционно. Если я хочу спать с иностранцами, я буду спать с иностранцами. Вы не можете помешать мне делать то, что мне нравится. Коллинз стиснул зубы. — Значит, ты собираешься снова встретиться с тем человеком? Американец пожал плечами. — Хочу я того или нет — не Ваше дело, — заявил он, небрежно скрестив ноги. Он положил руку на подлокотник и хлопнул ладонью по кулаку, ухмыляясь мужчине. — То, чем я занимаюсь в свободное время, Вас не касается. Вы лишь сказали, что я не должен контактировать с другими странами, верно? — Мне всё ещё трудно поверить, что ты не связался ни с одним из них, — президент прищурился на Джонса. — Как я могу тебе верить? — Проверьте мой телефон, если хотите. Вы увидите, что моё последнее сообщение было отправлено моему брату о «Белых русских» той ночью, — Америка нахмурился. — Хотя мне бы очень хотелось позвонить Англии и дать ему знать, что я жив. — Я не могу этого допустить. Никто не знает, что ты ему скажешь, а он попытается заявиться сюда и устроит шум в аэропорту, когда ему не разрешат пересечь границу. Я не допущу этого в моей стране. Страна вздохнул и забарабанил пальцами по телефону. — Я предал семью из-за Вас. И если они перестанут со мной общаться, Вы официально станете врагом общества номер один по истечении срока. Я позабочусь об этом. — Твои угрозы ничего для меня не значат, Альфред, — бросил президент. — А теперь заткнись и сиди спокойно, как сидел весь день, — он вернулся к своему столу и начал рыться в бумагах, делая вид, что работает. Юноша вздохнул и взглянул в окно. Это будет долгий день. . Россия ещё раз посетил Белый дом. Хотелось, конечно, чтобы его впустили в Овальный кабинет. Он так сильно хотел увидеть Америку. Он никак не мог дождаться вечера, чтобы снова увидеть этого удивительного блондина! Сердце бешено колотилось при одной лишь мысли о голубых глазах за стёклами очков, смотрящих на него. О, как ему не терпелось увидеть их снова! Группа туристов проходила мимо двери Овального кабинета. Вот где Альфред. Он не мог поверить, что их разделяет простая дверь. Они же чёртовы страны, и единственное, что их разделяло — эта грёбаная дверь! Но правила есть правила, и он должен им подчиняться, если хочет сохранить Джонса в безопасности. Это главный его приоритет. Размышления Брагинского блуждали в их ночи страсти. Он хотел ещё одну такую же ночь, надеясь, что Альфред хочет того же. Но больше всего он ненавидел это чувство, что заставляло его думать об этом, ведь кругом люди. Нельзя возбуждаться, будучи с людьми. Они наклеили бы на него ярлык извращенца, а это недопустимо. Он должен оставаться частью группы. Мысли вернулись к Америке, тяжело дышащему под ним и тихо стонущему его имя. Как сладко звучали эти стоны, словно музыка для ушей. Он намеревался услышать их вновь. Иван закрыл глаза, представляя себе вчерашнюю ночь, радуясь тому, что никто не обращает на него никакого внимания. Выйдя из транса, мужчина выдохнул, что не слишком возбуждён. Он бы никогда не пережил такого. Россия быстро огляделся. Группа немного продвинулась по коридору, и он быстро догнал её. Однако он не мог не думать об Америке. Может быть, ему стоит вернуться в отель и подумать о плане в тишине, пока воспоминания не помешают этому самому плану. Как только экскурсия закончилась, сверхдержава прыгнул в ближайшее такси. Ему нужно убраться подальше от толпы людей, чтобы спокойно подумать о своём обретённом возлюбленном. . Америка зевнул: день подошёл к концу. Наконец-то, его время пребывания в Овальном кабинете закончилось. Если ему придётся провести тут ещё час, он сойдёт с ума. Страна встал и потянулся, радуясь возможности уйти. — Ты же знаешь, что завтра вернёшься сюда, — напомнил Коллинз. — Так что не расслабляйся. Юноша вздохнул. — Знаю. Потому что Вы жалкий властный тиран, черри Барри, — ухмыльнулся он своему разъярённому президенту. — Вы больной. Вы не имеете права судить меня за мои предпочтения относительно того, с кем я сплю по ночам. Я ж не осуждаю Вас за то, что Вы спите со своей женой, ведь так? — Это другое. Мой сон с моей женой является правильным и чистым в глазах Бога. — А кому какая разница, что правильно и чисто в глазах Бога? Когда я умру, я не попаду ни в рай, ни в ад! Я даже не настоящий человек! Я грёбаная страна! Мне плевать, что Вы или Ваши чёртовы религиозные дружки думаете! — Альфред в ярости стиснул зубы и сжал кулаки. — Вас не должно волновать, с кем я сплю! — Только не будь так откровенен, — процедил мужчина. — Все знают, что ты здесь важная персона, поэтому не искажай мнение сотрудников Белого дома. — Я ничего не искажал, — прорычал Джонс. — Если кто и искажает их, так это Вы, Барри, — слова были буквально пропитаны ядом. — Сейчас, когда я вернусь в отель, я выебу все мозги из того украинца, и никто меня не остановит, ясно? Мне всё равно нужно выпустить пар. — И не смей рассказывать мне об этом завтра, — фыркнул человек в ответ. Нация уставился на него. — Запомните одну вещь — свобода слова, — и повернулся к сопровождающему его агенту секретной службы. — Пошли из этой дыры. . Примерно через час Альфред постучал в дверь гостиничного номера России. Они застряли в пробке по дороге в отель, и он устал ждать встречи со своим возлюбленным. Он волновался и хотел, чтобы Брагинский поцеловал его, обнял и сказал, что всё будет хорошо. Но им придётся подождать, пока они останутся одни. Иван открыл дверь с озадаченным выражением лица. — Мистер Джонс? — спросил он, изображая смущённого, но в то же время испуганного человека. — Хочешь увидеть меня снова? — Конечно, хочу, Дмитрий, — юноша тотчас схватил его за руки. — Мне бы очень хотелось, чтобы ты проводил меня до моего номера. То есть, если ты свободен. — Я свободен, — выпалил русский, делая вид, что не слишком отчаялся. — Я просто не думал, что ты вернёшься за мной. Ну, большинство мужчин, один раз, туда-сюда и всё. — Я не большинство мужчин, Дмитрий, — хмыкнул Америка, прислонившись к дверному косяку и подмигнув ему. — Готов прогуляться до моего номера? Россия широко улыбнулся. — Показывай дорогу, мистер Джонс. Американец усмехнулся. — Вот это мне нравится слышать, Дмитрий, — он наклонился и прижался губами к Брагинскому, наслаждаясь вкусом водки на них. Хотя пьянство любовника и не волновало его, он всё ещё немного беспокоился о том, чем занимался Россия до его прихода, и решил спросить об этом позже. . Альфред повернулся к возлюбленному, выходя из душа. — Почему ты пил один, Иван? — тихо спросил он, стараясь, чтобы его услышал только Россия. — Это не опасно? Тот отмахнулся от вопроса. В прямом смысле. — Я всегда так делаю. Не волнуйся. Таким образом я очищаю свой разум. — Зачем тебе понадобилось очищать свой разум? — Америка удивлённо моргнул, натягивая халат. — В смысле, разве ты не мог очистить его без алкоголя? — Тебя это беспокоит, Альфред? — мужчина искоса взглянул на него. — Немного. Не знаю, просто это как-то странно. Меня просто воспитали в убеждении, что пить в одиночку — это плохо. Мои родители постоянно выпивали вместе, а потом занимались безумно громким сексом. — Я слышал рассказы об этом, — рассмеялся русский и поддразнил: — А ты не хочешь как-нибудь выпить со мной, а потом заняться безумно громким сексом? — Может быть, завтра. Сегодня стоит придумать план моего побега. — Отличная идея, — ответил Иван, сверкая глазами. — Всё будет хорошо. Вот увидишь. Мрачная мысль внезапно охватила Джонса, и он попытался проглотить вновь образовавшийся комок в горле. — А если не будет? А если они тебя найдут? — И как они это сделают? Мы ведь очень осторожны, да? — Да, — тихо проронил американец и энергично затряс головой, пытаясь избавиться от этой мысли. — Почему бы нам не пойти в спальню? Выясним всё позже. Сначала нужно расслабиться. Брагинский заинтересованно поднял брови. — Тогда давай перейдём сразу к делу.