Unbreakable

Канада нарезал круги, расхаживая по гостиной. — Всё не так, — вздохнул он. — Я знал, что не нужно было посылать Россию за Америкой. Я опять окажусь виноватым, если дела пойдут плохо... Франция положил руку на плечо канадца. — Не о чем беспокоиться. Уверен, что Иван не наломает дров, — даже говоря это, он знал, что на самом деле была причина для беспокойства. С Россией довольно трудно вести переговоры: он не лучший дипломат. — Кроме того, всё, вероятно, идёт хорошо. — Ну, я звонил ему утром, он сказал, что собирается пойти в Овальный кабинет сегодня. Значит, он спасёт Америку, верно? — Конечно! — возразил Англия из угла. Он был так взволнован этой ситуацией, что даже не мог насладиться чаем, который приготовил для него его бывшая колония. — Он должен! Я не прощу его, если он этого не сделает! — Давай успокоимся, Артур, — предложил Франциск, подходя к любимому, и встал у него за спиной, начиная растирать плечи. — Ты переживаешь, что Америка стал заложником собственного правительства, но тебе надо сохранять спокойствие. Россия не ошибётся, и Альфред будет с нами уже завтра. — Хоть бы ты был прав, — выдохнул британец. — Иначе я никогда тебя не прощу. — Пошли покурим, м? — Бонфуа протянул ему ладонь. — Матьё, останешься здесь, хорошо? Уильямс кивнул, гадая, о чём они собираются поговорить. Оказавшись снаружи, Артур резко развернулся в сторону Франции. — Ты что, совсем с ума сошел? — прошипел он, стиснув зубы. — Канада там, пытается успокоиться, а ты только усугубляешь ситуацию, напоминая об этом! — Послушай, я тоже беспокоюсь. Но ведь это не вернёт Америку, не так ли? Кёркленд нахмурился. — Просто пообещай, что он вернётся к нам, лягушка. — Как пожелаешь, mon cher, — улыбнулся Франциск, целуя руку Англии. . — Войны с Россией не будет, да? — спросил Брагинский, приблизившись к лицу президента. Так близко, что он мог бы поцеловать его, если бы захотел. Но он испытывал отвращение к этому человеку и приблизился лишь для устрашения. Он хотел убедиться, что Коллинз боится его. — Я спрашиваю. — Даже если я сейчас подпишу договор, думаешь, что я не разорву его позже? — выгнул бровь мужчина. — Было бы неразумно с Вашей стороны, президент Коллинз, — сказал Россия, мрачно улыбаясь. — Для Вас это всё равно плохо кончится. А я же не хочу, чтобы из-за Вас с моим Америкой случилось что-то плохое, правда? Так что Вам просто нужно следовать моим приказам. В противном случае, Вы знаете, что будет. Хотя это Ваш выбор. Видите? Я иду на компромисс и даю Вам выбор. Можете послушать меня, а можете пойти трудным путём. Решайте. Человек посмотрел на Джонса. — Он сейчас серьёзно? Он угрожает президенту. И ты не собираешься что-нибудь сделать? Альфред посмотрел в окно на пролетающую мимо птицу и выдал: — Не-а. — Ты ужасен! — фыркнул тот, сощурившись. Русский сильно надавил на точку давления на президента, заставив человека задохнуться от боли. — Осмелюсь повторить это, — прорычал он ему в ухо. — Америка прекрасен, и Вы будете относиться к нему так же. В конце концов, он гораздо более высокое существо, чем Вы. Я дал Вам варианты. Выберите тот, который нравится. Все в комнате повернулись, глядя на Коллинза, и он чувствовал это давление. Ему это совсем не нравилось. Всякий раз, когда он оказывался в подобных ситуациях раньше, он отступал, чтобы придумать какой-нибудь план. Но теперь отступать было некуда, и никакие планы на ум не приходили. — Президент Коллинз, мы ждём, — процедил Иван со зловещей ухмылкой. — Не заставляйте нас долго ждать. Мужчина сглотнул. Ситуация выходила из-под контроля. — Прекрасно, — проворчал он. — Будь по-твоему, Россия. Делай, что хочешь, но это ещё не конец. — О, боюсь, что так и будет. Вам просто повезло, что я не жажду крови. А всё могло обернуться совсем по-другому. Америка заметил, как Коллинз бросил на него умоляющий взгляд. — Что? Раньше Вы меня не слушали. С чего бы мне помогать Вам теперь? В любом случае, Вы никогда ничего не делали для меня. — Я собирался снова сделать Америку великой, но уже не с этим психопатом здесь, — скалился он, указывая на Россию. Юноша тотчас рванул к президенту и оторвал его на несколько сантиметров от пола, схватив за воротник. — Россия не психопат, — зашипел Джонс. — Чем скорее Вы это поймёте, тем быстрее мы сможем всё решить. — А всё, что я хочу, это чтобы Вы сняли запрет. Что в этом такого? — наигранно спросил Брагинский, пожимая плечами. — Я просто хочу чаще видеть Америку. — Вот только не нужно сейчас играть невинного! — рявкнул на него Коллинз. — Именно из-за тебя он и был введён! Америка, почему ты не видишь, что он опасен? — Потому что я люблю его, — бросил Альфред. — Да, люблю! Конечно, временами он может быть зловещим и пугающим, но я никогда раньше его не боялся. Он сильный и смелый. Почему Вы не видите, какой он замечательный? — У него повсюду развешаны красные флаги, — заявил человек. — Но опять же, ты всё равно смотришь на него через розовые очки, — и скрестил руки на груди. — Не понимаю, почему я вообще беспокоюсь. — Знаете, я тоже, — хмыкнул Штаты. — Может, Вам стоит остановиться. — Не поворачивайся ко мне спиной, Америка, — взмолился мужчина. — Ты не понимаешь, что делаешь ради этой так называемой любви! С таким же успехом он может попытаться захватить тебя, а то и ещё хуже, как только я уйду с его дороги! — Россия никогда бы не сделал со мной ничего подобного, — прошептал американец, забыв, что страна, о котором они говорили, был прямо перед ними. — Он любит меня, Коллинз. И Вам он тоже не причинит вреда, потому что знает, что это причинит боль мне. Каждый раз, когда бывший или действующий президент умирает, я чувствую боль в груди, похожую на то, что вы, люди, считаете сердечным приступом. Это так больно, что меня парализует на некоторое время. Это происходит со всеми нами, когда наши лидеры умирают. И я знаю, что Россия никогда бы так со мной не поступил. Русский улыбнулся. — Правда. Это очень болезненно, — и повернулся к Коллинзу. — Итак, теперь, когда Вы успокоились, что Вы скажете, если мы начнём говорить о том, чтобы отпустить Америку и отменить этот запрет? Это единственная причина, по которой я здесь. — Но если я его отменю, ты будешь возвращаться. — Конечно, будет, — вклинился юноша. — Он мой парень. — Ты действительно не понимаешь, во что ввязываешься, — начал президент. — Это опасно, Альфред. Я не могу этого допустить. Я ни за что не подпишу ничего, что позволит ему свободно бродить по моей стране. — Я и сейчас свободно брожу по ней, — заявил Иван. — Я тут уже неделю или, может, больше. И как я могу попасть домой, если запрет не снят? Коллинз пристально посмотрел на него. — Мне действительно не нравится твоё отношение. — Ну, а мне Вы не нравитесь, — весело усмехнулся Брагинский. — Похоже, ни один из нас не в плюсе, не так ли? . Коллинз и Россия так и спорили в течение нескольких часов, пока у одного из них, наконец, не лопнуло терпение. Иван прижал мужчину к стене и прорычал: — Если Вы не отмените запрет, у Вас появятся серьёзные проблемы. — Например? Он схватил президента за палец и сгибал его в другую сторону, пока не раздался резкий треск, и человек не взвизгнул от боли. — Прошу, просто закончите всё это. Облегчите себе жизнь. Джонс, который так долго хранил молчание, вдруг заговорил. — Россия, мы не должны вредить людям, — озабоченно напомнил он. Что, если об этом узнают другие страны? На лице Коллинза появилась озорная улыбка. — Ты только что нарушил закон государственности? — засмеялся он. — Америка, — шикнул Брагинский. — Зачем ты сказал это при нём? Юноша тут же испугался. Если Россия нарушит единое правило государственности и причинит вред человеку, для Штатов это будет значить, что он был свидетелем этого и ничего не сделал для защиты своего президента? Неужели это делает его таким же виновным? И что произойдёт, если Коллинз объявит об этом всему миру? В горле появился ком, а внутри что-то начало переворачиваться. Нехорошее чувство. — Россия, может, тебе ненадолго оставить его в покое, — медленно, заикаясь, предложил Альфред. — Я имею ввиду, не надо его отпускать, но здесь куча свидетелей. Они видели, что ты сделал, а они все стукачи. Каждый из них. — Плевать. Я только хочу, чтобы запрет был снят. — Почему ты так сильно хочешь, чтобы его сняли, причиняя боль моему лидеру? Разве тебя не волнует моё благополучие? — Америка, это единственный способ вернуть тебе свободу, — проговорил русский, игнорируя шипение мужчины и ломая ещё один палец. — А теперь слушай меня, ладно? Я вытащу тебя из этого дерьма. В конце концов, ты не делаешь ничего плохого. — А ты? Должен быть другой способ. — Нет. Твой президент не станет сотрудничать со мной. Америка глубоко вздохнул и в последний раз обратился к Коллинзу. — Господин президент, пожалуйста! Я Вас умоляю! Просто сделайте, что он говорит! Я больше ничего не могу гарантировать! — навзрыд вопил он. Никогда в жизни он не был так напуган. Всё шло не по плану. О чём думал Брагинский? Но президент не собирался его слушать. — Я лучше умру! — Так тому и быть, — бросил Россия. Всё с этой секунды замедлилось для Америки. Он потянулся к своему президенту, но Иван уже держал его за руки. Наступил тошнотворный момент, когда Коллинзу сломали шею, а затем Альфред почувствовал дикую боль в груди. Юноша упал на пол, когда всё наоборот, лишь быстрее набрало скорость. — Р-Россия? Что ты наделал? — он жадно хватал ртом воздух, чтобы хоть как-то облегчить боль умирающего лидера. — Ты нарушил единственное правило! Тот повернулся к нему со слезящимися глазами. — Я сделал это для тебя. Я сделал это, чтобы ты был свободен. Пожалуйста, не надо ненавидеть меня за это, Америка. Но Джонс его не слышал. Он не мог поверить, что Россия убил Коллинза. Это казалось нереальным. Но боль была реальной. Всё вдруг становилось для американца слишком реальным, кроме ощущения нахождения в руках русского, поднявшего его и уносящего прочь из комнаты. — Р-Росс... Но его тотчас осадили: — Прошу, не говори. Мы разберёмся с этим, когда тебе станет лучше. И сверхдержава мог только догадываться, будет ли Иван рядом, когда он почувствует себя лучше. Ведь что случалось с нациями, которые убивали людей?