POV Принцесса.
Похоже, я уснула, ибо чувствую, как меня расталкивает подруга. — Принцесса, да просыпайся ты уже! Я не могу открыть глаза, внутри все болит, жжет, меня колотит не по-детски. — Да у тебя температура... Поднимайся! Тебе нужно в медблок. Прости, что не смогу сама тебя отвести... Я знаю, что Рей бы многое сделала для меня, если бы только могла и знала, что не подставит всех. Встаю, голова кружится, а когда освобождаюсь от одеяла, ощущаю мурашки по всему телу от холода. Вот что значит пролежать на ледяной плитке всю ночь... Ну, может, от «чумки» какой-нибудь подохну, тоже вариант. Плетусь к раковине, кое-как умываюсь и выхожу из камеры. Мы с Рейвен выходим всегда по очереди, чтобы никто не заподозрил нас в общении. Отзываюсь на пересчет и чувствую теплое плечо, которое неожиданно прижалось ко мне. Тряска всего тела немного замедлилась, но я отшатываюсь, приподнимая свой взгляд. Брюнетка, и я ее где-то видела... Не помню, но потом до меня доходит, что это одна из новеньких. Замечаю ее ярко-малахитовый цвет глаз. Странное ощущение... От зрачка как будто бы отходят тонкие нити зеленого свечения. Я неосознанно углубляю свой завороженный взгляд и уже вижу четкие грани, отделяющие зелено-бирюзовое небо от темно-хвойного леса и черной глади земли. Этот взгляд подчиняет меня смотреть и не отрывать своего взора. Почему-то мне кажется, я вижу край света, и он не менее притягателен... — Ай! — негромко взвизгиваю я, как только ощущаю пинок по ноге, и, сбрасывая с себя наваждение, смотрю на человека слева. Шестерка Онтари собственной персоной. — Где кольцо, соска? — рычит она так, чтобы никто не услышал. Похоже, ей не нравится то, что мамка хочет забрать меня к себе. — Я еще не решила... — шепчу. И почему именно Ния? Почему меня не сможет выбрать кто-то другой, не псих на всю голову... — У тебя неделя, потом, шмара, тебе никакое кольцо не поможет! — произносит она, больно пихая меня в плечо, и теряется в толпе. Я перехватываю свою руку, пытаясь уменьшить боль, сглатывая. Не отдавая себе отчета, мои глаза начинают выискивать зеленые омуты, которые недавно подарили мне миг спокойствия и которые были с правой стороны. Замечаю лишь, что ее за руку тянет в другую сторону мамка из каста Рей. Она что, тоже потерявшаяся? Уж грубо как-то... Опускаю свои глаза в пол, и резко опять на меня накатывает головокружение, к нему прибавляется головная боль, как будто маленькие молоточки отстукивают в висках, затылке. Я сильно щурюсь, хочу прекратить эту невыносимую боль. Когда распахиваю глаза, охрана передо мной превращается в мутные образы, расплывается... Я не чувствую своих ног, лишь ощущаю новую боль в моем теле от падения, а далее темнота... Мое сознание прерывается как вспышка при выключении телевизора. Ощущаю мягкое тепло, как будто бы завернутая в небесное облако... Странные у меня ассоциации. Может, потому что я – художник, не доучившийся в академии, а все талантливые люди немного странные или шизофреники. В моем случае одно не исключает другого. Чувствую яркий свет, который проникает сквозь мои закрытые глаза. Неужто надо мной сжалились и отправили прям сразу в рай? В сознание врывается опять этот бесподобный малахит... Можно ли одним взглядом убрать боль, страхи, потеряться в чудесном месте даже на миг? Не думаю. Мне кажется, это уже игры моего разума. Вдыхаю, и сразу в мои ноздри пробирается противный запах лекарств. Открываю глаза, сразу подрываясь встать. Мне некогда, сегодня у меня куча дел и, не дай Бог, их перекинут на кого-то... Не знаю, что потом меня будет ожидать... Какое из насильств... — Тихо-тихо, Принцесса. Не вставай, еще рано, — Октавия, а точнее, доктор из медблока. Не знаю, но она очень добрая, и я с гордостью могу назвать ее еще одной моей подругой. Если бы не она, я бы давно сдохла от всех мои физических ран. — Мне надо... надо работать... — бормочу, но язык почему-то отказывается слушаться меня, а голос пропадает. — Ты больна! Ты не можешь сейчас работать, — шатенка упрямо нажимает мне на грудь, и я обессиленно падаю назад. — Если я не буду, то меня потом убьют... — умоляю я отпустить меня. — Нет, Принцесса. Пока у тебя не спадет температура, ты не встанешь. Либо ляжешь вместе со своими полами. Ты вообще понимаешь, что у тебя была температура практически сто четыре градуса?* От такой температуры тела люди умирают! — А может, я этого и хочу... — я отворачиваю свою голову в сторону, пытаясь сдержать слезы, ибо в моем сознании всплывают слова Онтари. Октавия тяжело вздыхает, она не может нам помочь, как бы ей тоже не хотелось облегчить нашу тюремную жизнь. Помню, как впервые познакомилась с ней. Мне тогда прилетело в глаз, и через несколько дней он заплыл, не открывался... Скорее всего, попала какая-то инфекция. Доктору нужно было продизенфицировать, а я не подпускала ее к себе. Тогда я еще не обосновалась тут и никому не доверяла, даже Рейвен. — Отстань от меня! Какое тебе дело до моего глаза!? Мы тут все убийцы! Пусть хоть один ослепнет!!! — кричала я, а шатенка просто села на край больничной койки и спокойно заговорила. Я же в этот момент стояла поодаль. — Знаешь, девочка... Сейчас я – врач. И в какой бы дом я не вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далек от всякого неправильного, намеренного и пагубного. Я не знаю клятву Гиппократа, но именно сейчас мне показалось, что та процитировала ее отрывок. Тем самым как бы говоря, что, независимо от того, что все мы тут убийцы, зэчки, если ты больной или пострадавший, она поможет. Эти слова подействовали на меня, и я села рядом, потихоньку начиная доверять этой девушке. Октавия спасала меня не раз, когда я находилась между жизнью и смертью, и мое доверие переросло в абсолютное.***
— Ох, Принцесса... Я знаю, здесь тяжело, но каждый раз одно и то же. Обернись назад – год прошел, а ты жива. Обернись вокруг, и ты увидишь, что есть люди, которые тебя любят и заботятся о тебе, как могут. Мама, Рей, я, — доктор прикладывает к моему лбу мокрую тряпку, а к носу лед. Похоже, чтобы сошла опухоль. — Я знаю, здесь тебе очень трудно, но... нужно еще немного потерпеть. И я немного припоздала, знаю... Она указывает взглядом на прикроватную тумбочку, там стоит небольшое пирожное со свечкой посередине. — Это тебе. С днем рождения, Принцесса! Мы обязательно сегодня загадаем желание, но ближе к вечеру, после того, как ты отдохнешь. И еще вот. Это прислала твоя мама... Мои глаза становятся влажными, но в данный момент от счастья. Я не думала, что когда-то еще смогу улыбнуться. Разрываю упаковочную обертку и вижу новый скетчбук, а к нему прилагается набор простых карандашей любой степени жесткости. Хоть я давно не рисую, но я рада этому подарку. — Спасибо, — шепчу, шмыгая забитым носом. — Не за что! И на дни рождения положено дарить подарки. А кто тебе подарил такого замечательного ангела-хранителя? Я вспоминаю о подарке подруги и задумываюсь, почему его еще вчера не стянули с шеи? Может быть, он укрылся за ошейник и его просто не заметили? — Рей, — срываюсь я на тихие слезы, а шатенка стирает ладошкой с моих щек соленые дорожки. — Ты еще совсем ребенок, Принцесса, — улыбается она, забирая у меня из рук мамин подарок, и укладывает его на тумбу. — Давай положим его сюда? А ты пока отдохнешь, поспишь. Вечером поедим тортика с чаем. Я киваю и прикрываю глаза. — О, а можно мне сходить вечером в душ при медблоке? — Конечно, если не будет температуры. — Спасибо, — вновь шепчу. Они и вправду все меня любят. Это тепло механически разливается по моим жилам, и я плавно уплываю в страну грез. Да, я давно нормально не спала...Конец POV Принцесса.
POV Лекса.
Выспаться сегодня у меня не получилось: мои же мысли мне не давали. Это все очень странно... Я все думала об этой бедной и несчастной девушке. Как можно быть такими извергами??? Это ведь женская тюрьма, вы все – будущие матери. И представьте, если вашу дочь так насиловали, было бы приятно??? О, Господи... Конечно, во мне просыпаются материнские чувства, я скоро тоже сама стану матерью, поэтому такой бред у меня в голове. Какие из них матери??? Они все тут психи, маньячки и убийцы! В них никогда не взыграет материнский инстинкт, даже если они по чистой случайности забеременеют. Аборт для таких убийц — ничто. Хоть я и не выспалась, встаю я раньше, так как привыкла к ранним подъемам в армии, а потом и на работе. Иду в душ, подмечая, что девушки уже нет, зато нахожу на том месте кольцо. Ничего не понимаю... Ей что, предложили руку и сердце? Она отказалась, поэтому ее изнасиловали?.. Забираю его, думая расспросить все у Аньи. Не знаю почему, но мне становится интересно узнать об этой Принцессе. Списываю на то, что мне ее просто жалко. — Ань, что это? — подношу к лицу подруги белое стекло, когда она умывается. — Откуда оно у тебя? — взгляд ее одновременно испуганный, но строгий. — Она же видела на тебе эмблему нашего каста, она не имела права тебе ничего предлагать! Хмурюсь, ничего не понимая. Что могла мне предложить Принцесса??? — Это не мое. Это Принцессы. Кто и что должен был ей предложить??? Замечаю теперь удивленное лицо шатенки. Ух, а эта Принцесса та еще штучка, если заставляет мою подругу за мгновение использовать все эмоции. Даже я на такое не способна. — Выкинь его! Или отдай Птичке, она передаст его назад. — Ты можешь просто ответить на мои вопросы, Ань?! А не говорить, что мне делать! Я взрослая и сама разберусь, — повышаю я слегка голос, а потом понимаю, что подруга привыкла к тому, что всем говорит, что нужно делать, как делать, ибо несет за них свою ответственность. Но мы как две хозяйки на одной кухне... Я – полковник в звании, Командующая со школьных лет. Я не могу исполнять все, что мне говорят, я сама всем отдаю приказы. Нужно посоветоваться с братом... — Лекс... Это кольцо Ледяного каста, каста ледяной королевы-мамки Нии. Взяв это кольцо, ты принимаешь решение вступить в ее группировку, — подруга вздыхает. — Не знаю, может быть, Принцесса его где-то нашла. Не думаю, что у Нии снесло крышу, и она решила остаться без головы. — А если она и вправду нашла способ, как сделать Принцессу своей? — Значит, потерявшуюся изуродуют так, что родная мать не узнает. Если, конечно, не перестараются и не убьют. — Но... — Я знаю, Лекс, не вмешивайся в это все. Индра! — зовет Анья чернокожую, а та, похоже, сторожит нашу камеру, как только она открылась. У всех ли так? — Я здесь. — Найди Эко и передай ей это. Шпионка заслужила, — подруга протягивает ей черную резинку, эмблему Лодочного каста. Я запомнила и понимаю, что новенькая выполнила свое задание. — Теперь мне нужно доказательство, что она не предатель. Пусть околачивается рядом с Ледяным кастом, с Нией, Онтари. Мне нужно знать, правда ли они решили завербовать Принцессу и как. Только пусть никуда не вмешивается. Чернокожая кивает и уходит. Вновь удивляет подчинение женщины. Я бы еще кучу вопросов задала прежде, чем уйти, а тут все беспрекословно. И тут до меня доходит одна маленькая вещь... Нейтралитет? Ну конечно... Анья просто подбирает правильные ходы для своих дальнейших действий. Все делает медленно и тихо, так, чтобы никто не догадался. Как бы она меня не отговаривала, но мне кажется, из-за своей Птицы, Анья пытается спасти Принцессу, но делает это очень осторожно и аккуратно... Если она узнает об этом раньше, чем Ния раскроет свои карты, то королеве Ледяного каста снимут башку другие группировки за нарушение договора. Лодочный каст с виду так и останется непричастен ни к чему. Интересно, много ли такого провернула подруга? Нужно учиться и пора начать свою борьбу. Нет, не за безголовую** Принцессу, а за свое место среди психов. Обслуга – это не мое. — Избавься от него! — добавляет Нельсон и выходит на построение под визги дурацкой сирены. Я убираю кольцо в карман робы и думаю лично отдать его Принцессе. Пусть сама разберется, что с ним делать. Это, по сути, не мое дело. Она должна сама понимать, что с ней будет, если она вступит к ледяным. Блин, нас столько много, что я теряю Анью из виду, становлюсь в прямую колонну и сразу ощущаю, как возле меня кого-то бьет мандрашка. Кажется, я уже перестаю удивляться, что меня из полтысячи человек судьба сводит с этой неудачницей. Собираюсь вернуть найденную вещицу, но в поле моего зрения попадают небесного цвета глаза. Я вижу в них невинность и чистоту. Это все странно, особенно после ночной картины... Эти два качества, присущие детям, напоминают мне об Оливии... Как бы она тут выживала, если тоже была здесь? Мой ответ – никак. Так же, как и эта бедная девушка... Я безотрывно смотрю в эти небеса и слышу голос внутри себя, он шепчет: Помоги... Это точно не мой внутренний голос, а может быть, я тоже схожу тут с ума? Не рано ли? Она отворачивается, и контакт прерывается. Сжимаю в кулаке кольцо, собираюсь заехать им вот той стерве, что толкнула Принцессу, но ощущаю сильный захват своего предплечья, и меня оттягивают от блондинки. Ну да, это Анья. Опять пытается меня вытянуть из проблем. Может, стоит схитрить немного? Сделать так, чтобы она не волновалась за меня и оставила, наконец, в покое. Аккуратность никогда не помешает. — Лекс, ты вообще меня не слышишь?! — шипит на меня подруга. — Я же просила не подходить к ней! — А я и не подходила. Просто встала в колонну. Я не видела тебя, тут миллион психов. — Не увидела меня? Встала бы с Рей, Индрой, Эко. Чуть позже я тебя познакомлю со всеми, и уж из двадцати человек точно увидишь наших. Закатываю глаза: да плевать. Убираю кулак в карман и раскрываю руку, кольцо бесшумно падает на дно. Слышу, как все засуетились и посыпались довольные возгласы. Что такого могло случиться??? Перевожу свой взгляд туда, куда смотрят все, и вижу, что на полу валяется белокурая... Не зря ее мандрашка била, вспоминаю... И почему-то начинаю себя винить за то, что оставила ночью лежать ее на полу. Это было неправильно с моей стороны... Нужно было растолкать эту дуру и заставить идти к себе в камеру. Дуру ли? Что человек чувствует после изнасилования? Может быть, пустоту? Опять начинаю философствовать, размышлять о смысле жизни, но прихожу к заключению, что обзывать ее больше не буду. Если только глупой. Блондинки все глупые... Даже моя Ливи – глупый маленький ребенок, но любимый глупыш.***
Хм... Опять овсянка... Завтраки уже начинают напрягать, и я поспешила с выводами, что тут кормят неплохо. В армии хоть было разнообразие утренних каш. Ковыряюсь в каше, смотря в свою тарелку, а заодно продумываю свой план, но подруга мне не дает поразмышлять, вырывая меня из своих мыслей. — Вот, взгляни. Принцесса не первая и не последняя, — поднимаю голову и смотрю туда, куда указывает шатенка, в сторону столов неудачниц. Кому-то одели тарелку с кашей на голову, кому-то вылили чай на голову, у кого-то отнимали бутерброд с маслом. — Всем достается. Просто привыкни не обращать на это своего внимания. Думай об Оливии и своем будущем ребенке. Может, Анья права? Зачем мне беспокоиться о всех? Мне нужно скорее выйти, а не влезать в стадо к психам. Тем более именно сейчас, наблюдая за этим детским садом, мне не срывает голову, не появляется желание рваться в бой. Да, жалко, но свою семью жалко еще больше. Им будет тяжело без меня, если я по своей глупой ошибке застряну здесь еще на полвека. — Я поняла, Анья, — делаю глоток какао. — Только вот мне интересно, почему ты не следишь так за своей Птицей, как за мной? — Рей давно тут, и, конечно, над ней тоже издевались. Может быть, не так, как над Принцессой, но все же. Она знает, чем это грозит. Да, ей жаль подругу, но это все, чем она может той помочь. — Сострадание? Ненавижу! Лучше уж смерть. — С тобой все солидарны, Лекс, даже Принцесса. Знаешь, сколько раз Рейвен вытягивала ее из петли? А сколько ловила в душе, когда та вскрывала себе вены? А наркотики? Принцесса однажды смогла и малым количеством себя передозировать. Наш доктор тут, похоже, только на одну Принцессу и работает. То блин с ней что-то сотворят, то она с собой. Увидишь, она практически не вылезает из медблока. — Дура! — не выдерживаю я. Еще какая... Наркотики, суицид... Глупая блондинистая дура! Почему-то меня это раздражает, приводит в бешенство, но, замечая вопросительный взгляд подруги, подавляю в себе эмоции. — Я имела в виду другую смерть. — Ладно, я тебя поняла, красотка. Еще раз возьмешься мыть полы за Принцессу, я тебя накажу! — слышу строгость в голосе, но потом насмешку. — Интересно, как? Трахнешь меня? — смеюсь, хоть и замечаю недовольство Птицы, которая делает вид, что нас не слушает. — Нет, ты не настолько для меня красотка, — усмехается она. — Всего лишь напросто перемоешь полы во всем нашем секторе и в камерах тоже. — Ну конечно! Заставь меня, — я уже честно не сдерживаю свой смех. Я буду посильнее подруги и даже этой чернокожей охранницы. — Лекс, запомни, что на всех можно найти управу, если дергать за правильные ниточки. И твой брат мне эти ниточки подаст на блюдце с золотой каемочкой. Приструнить можно всех. — Не знала, что ты настолько коварная женщина! — смеюсь. Знаю, что Анья этого не сделает, но Линк бы мог ей помочь в этом. Например, даже запретить мне свиданку с Ливи. — Приходится, чтобы усмирить таких сучек, как вы. А так это наипростейший элемент заботы. В принципе день проходит спокойно. Я слепая, глухая, мне ни до кого нет дела. На прогулке я вызываюсь помочь с цветами: полить, удобрить их. Я люблю цветы. И встречаю коротко стриженную блондинку, новенькую, которая прибыла вместе со мной. Не могу заметить на ней никакой эмблемы. Похоже, Анья ее имела ввиду, что с ней еще не определились. — Как тебя зовут? — начинаю я, когда мы поливаем цветы. — Гайя. — Я – Лекса. — Из Лодочного каста, я в курсе. — Скажем так, я пока еще не до конца определилась... Возможно, я захочу свой собственный каст. Как ты смотришь на то, чтобы быть его членом? Она улыбается. — Почему ты уверена, что я вступлю в твою группировку, если отказываюсь от всех? — Ты хочешь быть потерявшейся? — удивляюсь ходу ее мыслей. — Нет, я просто хочу соблюсти нейтральность, не участвовать ни в чем. — Ну, вообще-то здесь много таких каст, — пытаюсь я ее уверовать. — Ты сама своим словам веришь? Те, кто пытаются внести в свою группировку это слово, не означает, что они и правда подчиняются таким законам. А делают это все скрытно. Похоже, она знает это, но откуда? — Почему ты так думаешь? — Я не первый раз сижу в тюрьме. Да уж, опять на психа попала? — Тогда почему тебя еще не сломили? — Ты в курсе, наверное, что каждый заключенный... ладно, не каждый, но все же может узнать, за что мы тут отсиживаем свой срок? Так вот, скажу так, меня опасаются. Хмурюсь точно безумная. — И за что же ты тут сидишь? — Ну, знаешь, на воле я – лекарь. Еще меня называют медиум, друид и так далее. Я занимаюсь черной магией. Иногда получается так, что я не в силах вылечить больного, и он умирает. Родственники обвиняют меня в том, что я отравила. Первый раз посадили, а потом уже даже суд не собирается разбираться со мной. Приговор. И вот я снова на нарах. Люди боятся мистики, поэтому и не пристают. Ладно, сумасшедшая, но не убийца. Это радует. — Что, если я скажу, что хочу мира для всех. Хочу заключить союз, собрав несколько каст воедино, и устроить хоть половине заключенным нормальную жизнь здесь. Ты хотела бы поучаствовать в этом? — неужели это говорю я? Я даже не представляю, как это сделать... И все же надеюсь, что не ради блондинки я творю эту фигню. — Это из ряда фантастики. — Как и твоя магия. — Окей. Я согласна. Считай, я в твоих рядах. Эмблема? — Отлично. Все эмблемы потом. Сначала нужно собрать сильных людей. — Тяжеловато будет. — Я справлюсь. Больше особо происшествий не было, и мою голову больше не посещали гениальные мысли. Поговорив с Ливи, я сходила в душ и вырубилась без задних ног после отбоя: следствие того, что не выспалась в предыдущую ночь.Конец POV Лекса.
POV Принцесса.
Я хорошо поспала, сходила в душ и сейчас сидела на больничной койке. Впервые мне захотелось порисовать. Только под конец я осознала, что нарисовала именно те самые глаза, в которых был покой... — Принцесса? Как насчет желания? — весело проговорила Октавия. — У меня оно одно... И думаешь, оно сбудется, если загадывать не в свой день рождения? — Конечно, Принцесса! Вспомни: нельзя отмечать праздник раньше, а вот позже можно. Но не затягивать. — Хорошо, — отвечаю я, смотря на горячую свечку, закрываю глаза... Хочу больше не чувствовать боль... и не бояться никого... Надеюсь, что это сойдет за одно желание, по сути я хотела мира себе, своему телу... Дую, и свеча потухает. — Вот и умница! Только мне не говори, а то не сбудется! — Октавия разговаривает со мной как с ребенком, но это меня не расстраивает совсем. Немного смешная пародия моей мамы. — Не скажу! Мы пьем чай с самым вкусным пирожным. Уже и не помню, что я когда-то такое ела. На ночь прошу у О обезболивающий крем для слизистых оболочек. Вру, что у меня болит язык... Она, конечно, пытается пробраться и ко мне в рот, но я говорю, что мне стыдно... Доктор отступает со своей заботой. Когда она уходит, я наношу крем на свою промежность и чувствую облегчение, которое прохладой разливается по моим складкам, и нет уже того адского жжения. Чуть позже я засыпаю от снотворного, которое мне дала ранее подруга-врач.