Конец POV Кларк.
POV Лекса.
Выхожу из столовой и не наблюдаю блонди. Это странно. Кларк всегда чуть ли не последняя выходит. Останавливаю Птицу за руку. — Принцессу видела? — Да, она уже вышла. — А куда пошла? — Не знаю, — пожимает плечами. — Я выходила с тобой. Может, в камеру, может, в библиотеку. Идти тут особо некуда. Отпускаю и несусь в сторону камеры. Не знаю, как только Кларк выпадает из поля моего зрения, так во мне сразу поднимается тревога. Может быть, сказать, чтобы не отходила от меня далеко? Чтобы всегда была на глазах? Интересно, а этот ребенок послушает? В камере никого нет, быстрым шагом направляюсь в библиотеку, но меня останавливают отчаянные вопли, которые доносятся из общей душевой. — Ну что ты так орешь, Принцесса? Всех потерянных так распугаешь, — захожу в тот момент, когда Ния это произносит и пытается дотронуться своей помойкой* до груди Кларк. Резко оттягиваю за шкирку женщину. — Я думаю, вы помните, что я сказала вам прошлый раз, и мне не стоит это еще раз повторять, — обращаюсь к ее шестеркам. — Оставьте нас! — рычит Ния, и как только Принцессу отпускают, она мягко приземляется на пол, продолжая рыдать навзрыд. Я сдерживаю себя, чтобы не подойти и не помочь ей, ибо пока не могу. Сейчас я должна быть грозной, а не показывать свою слабость к чужим слезам. — Ты думаешь, что всегда способна успеть? В этот раз тебе повезло, и мы выбрали место такое. А в следующий раз... осторожно принимай пищу, вдруг там окажутся наркотики или снотворные! Она произносит, пытаясь меня запугать, а затем выходит. Ничего не отвечаю ей, но и не боюсь. С едой уж можно что-то придумать. Подхожу к блондинке и замечаю, как она дрожит, то ли от страха, то ли от слез. Она даже майку не надела. Похоже, еще в шоке пребывает. Тяжело вздыхаю, начиная одевать на нее белую майку. Ну как белую... Она уже застирана. Никогда не думала, что мне придется одевать взрослого человека, и никогда не была неуклюжей, а сейчас, стягивая край майки спереди, задеваю ее грудь костяшками своей руки... Нет, желание не появляется, и при всей этой картине возбуждения не возникает, просто опять же некий конфуз. Девушка этого не замечает. Пропускаю руки в рукава и застегиваю робу. Теперь-то я понимаю: это не я неуклюжа, это вся ее одежда значительно мала в груди. Кое-как справляюсь с замком и, подхватывая ее за подмышки, веду к камере, по дороге встречая Птицу. — Что случилось??? — волнуется. — Ничего. Просто испугалась, — отвечаю и завожу ее в камеру. Там усаживаю на кровать и отхожу со стаканом к раковине. Сливая воду, набираю в стакан, даю попить Принцессе: одной рукой придерживаю бокал, второй убираю слезы с щек. — Полежи до ужина. Если уснешь, я разбужу. Отставляю полупустой стакан и, когда блондинка укладывается, отворачиваясь к стене, сажусь в ножной конец кровати. Проходит примерно полчаса, а она так и не спит. Слышу сбитое дыхание, тяжелые вздохи и выдохи. — Кларк, почему тебе никто не привезет одежду? Ладно, тюремная роба, но майку можно побольше привезти. Попроси мать... — меня перебивают. — Не хочу... У нее нет денег, и она не приедет. — Хорошо, давай я... Она поднимается и, находясь в сидячем положении, начинает кричать. — Что ты, Лекса?! Что ты хочешь от меня? Трахнуть, как все? На, бери!!! — она демонстративно расстегивает замок на одежде. — Ты знаешь, что я не смогу ничем тебе отплатить, кроме как... Она опять срывается в слезы. — Дура ты, Кларк, — негромко произношу, наблюдая за этой истерикой. — Не нужна мне ни ты, ни твое тело. Я ЛЮБЛЮ СВОЮ ДЕВУШКУ! На этих словах я покидаю камеру. Все бессмысленно, если она не понимает и понимать не хочет, что это чистой воды помощь. Свою голову я не могу поставить ей на место, а ее слова меня ранят. Еще две недели проходят в том же ритме. Я присматриваю, но больше не подхожу и не подойду. Так сказать, терпение имеет свойство заканчиваться.Конец POV Лекса.
POV Кларк.
Даже спустя две недели я помню тот день, когда высказала все Командующей. Ну да, мне стыдно... А тогда я была после перенесенного шока. Когда Лекса отходила наливать мне воды, приняла таблетку, и тут еще она полезла не в свое дело с этой одеждой... И меня бомбануло, только не в ту сторону... Нужно было как-то по-другому выразиться, а не предлагать себя в качестве презента за помощь... Рейвен помогает мне пережить эти косячные недели... Я потеряла дружбу с О, упустила героя... И у меня осталась одна Рей. Каждый вечер, не давая мне унывать, она подкармливает меня разными фруктами: яблоками, грушами, апельсинами, мандаринами, киви. Как-то я спросила Рейвен: — Откуда они? Анья поставляет? — Ну-у-у да... — уклончивый, однако, ответ, но мне все равно. В этот момент уже действовала таблетка. Пусть я не улетаю с нее, но пофигизм ко всему во мне просыпается. Я, честно, соскучилась по фруктам. Да, иногда тут давали яблоки или груши, но у меня сразу их забирают. Даже сейчас. Лекса больше не помогает мне, поэтому они продолжают подходить, но пока не трогают. А еду? Хоть всю могут забрать. Провожу я теперь все время в библиотеке: там и читаю, там и рисую. Здесь все же поспокойнее будет. Здесь можно спрятаться на полу за стеллажами и тихо просидеть весь день, иногда выходя перекусить или на прогулку. Однажды я так же, как и всегда, возвращалась вечером с читального зала, дабы убрать скетчбук и готовиться к перекличке, как передо мной предстает небесный каст во главе с Алли. Мамка вырывает у меня скетчбук и отходит, передо мной замыкаются ее люди. — Посмотрим-ка, что ты тут пишешь. — Отдай! — тяну руку и подпрыгиваю, но мне не пройти сквозь стены из чужих тел. — Ох, ты, какая блондиночка! Кларк, это твоя мать? — она разворачивает и показывает мой рисунок мамы. — А она покрасивее тебя будет! И я ее трахну, когда выйду! Сестренки есть?! Я и их трахну! — Отдай! Не смей!!! — кричу я, пытаясь прорваться, но меня отталкивают, и я сильно плюхаюсь на задницу. Все вокруг смеются, а я ничего не могу сделать, даже свой скетчбук защитить и маму... Слезы градом начинают стучать по полу, я вскакиваю, огибая стену из небесных людей, и убегаю к себе.Конец POV Кларк.
POV Лекса.
Лежу на койке, читая книгу. Слышу сыр-бор за пределами камеры, но не отвлекаюсь. Меня это никак не волнует. Меня ничего уже не волнует, кроме моей семьи. Анья встает и идет к двери. — Лекс, там опять над твоей измываются? — Насилуют? — спокойно спрашиваю, так как знаю, что ответ будет «нет», все изнасилования происходят в скрытых местах, а не на людях. Остальное меня не касается. — Нет. Книжку какую-то отнимают. — Пусть. Не моя забота, — пытаюсь вновь углубиться в чтение, но подруга продолжает: — Что-то ты слишком рано сдалась, — усмехается она. — Я не сдалась. Меня отшивали по несколько раз, а потом я просто прекратила попытки. Если человек не хочет, чтобы ему помогали, так зачем стараться? — Это да. Но, кажется, в этой книжке есть и твой портрет... — Что? — возмущенно встаю и выхожу из камеры. Все в секторе затихли. Подхожу к темноволосой, выдергивая из рук книжку. И да, у меня шок. Мое фото в карандаше. Бля-я. И когда это она успела? Следом вырываю лист из рук другой женщины и ухожу обратно в камеру. — Да она волшебник, блять, так четко нарисовать, — удивляется Анья, а потом отходит от меня. Именно тогда я поднимаю второй корешок книги и замечаю на развороте саму Кларк. Господи... Надеюсь, этого позора никто не видел. Ну, потому что это смотрится как влюбленно-романтическая картина. Ни за что не поверю, что Принцесса ведала, что рисовала. Для нее, не для всех, это обычные рисунки на разных разворотах. Поглядываю на Кларк. Здесь она другая... Может быть, до колонии. Щечки не впалые, накрашенная и такая нежная... Захлопываю книгу и переворачиваю скомканный лист-картон, плотный то есть. Еще одна блондинка, похожая на Кларк, правда, старше. Вставляю в книжку, встаю и направляюсь отдать вещицу в надежде, что все уже рассосались из коридора сектора по своим камерам. Птица сидит на корточках перед кроватью Кларк и пытается успокоить ее, но все на словах, даже не может убрать прядь с ее лица. Блондинка, к слову, лежит на животе и горько плачет. Замечая меня, Птица встает и молча выходит. Я вздыхаю. Жалко, да, но я ее так и не простила за слова. Я вообще злопамятна. Подхожу ближе и замечаю, что она увидела меня, так как ее рыдания прекращаются, и она, сильно всхлипывая, подсматривает на меня снизу вверх. Кладу книгу на стол рядом с кроватью и ухожу без слов. Так проходит еще несколько недель. И сегодня я опять в ожидании встречи с Оливией.***
С меня снимают ошейник и наручники. Ах да, смысла в засосах не было, их все равно никто не увидел бы. Ливи отчаянно бросается в мои объятия, а я слегка настораживаюсь. Может, она просто сильно соскучилась? Как и я, в принципе. Прижимаю ее к себе и целую в волосы, но она все так же не отрывается от меня и не смотрит в глаза. Прерывисто вздыхаю, касаюсь губами ее шеи. Оливия не шевелится, только замечаю, как мурашки начинают разбегаться именно от того места, где я только что коснулась ее губами. Подвожу к кровати, стягивая с нее блузку через верх, не трачу наше время на пуговицы. Сегодня она очень молчаливая и такая податливая... Одним словом, моя девочка! Пытаюсь уложить, но она протестует, начиная расстегивать мою робу, медленно снимает с меня майку и сбрасывает ее на пол, утыкается лицом в мою грудь. Это уже странно... Так люблю только я делать из-за своей похотливости во время нашей близости. А она как будто пытается спрятаться... Но, может быть, все это мне только кажется? Ведь я практически месяц пребывала на взводе с Принцессой. Играется с моими сосками язычком, и мой разум отключается. Ливи знает, как это сделать, как заставить меня забыть обо всем. Оставляю все на потом: у нас еще с ней на разговоры целые сутки... Моя роба окончательно спадает на пол под ее грациозными движениями, и я остаюсь в одних трусиках, собираясь заняться ее юбкой-карандашом, но она останавливает мои руки. — Лекс, ты правда меня любишь? Хмурюсь. И почему именно такие вопросы последние время приходят в ее головку во время секса? Отстраняюсь, хотя сделать это очень тяжело для меня. — Лив, что с тобой? Ты же знаешь, что тебя и нашего малыша я люблю больше всего в мире! К чему такие вопросы?? — Д-да, — заикается она. Приобнимаю ее дрожащее тело. — Прошу, не задавай мне такие вопросы во время нашей близости, ибо все мои слова, мысли путаются при одном только взгляде на тебя, — провожу язычком над лифчиком по декольте своей девушки, углубляясь им же в ущелье для моего личного греха, а так в ложбинку, пальчиками расстегивая бюстгальтер на спине. И он спадает, как только я ненадолго отрываюсь от нее, а после с невообразимой страстью впиваюсь в ее соски: легонько прикусываю зубками, покусываю, целую и неистово сосу. Лив прогибается в мою сторону, заглушая свои стоны при учащенном и сбивчивом дыхании. — Боже, Лив, я так хочу тебя, люблю тебя! — выдыхаю со стоном, ощущая, как мое возбуждение портит мои трусики. Я изнываю вся от жажды этого тела, как потерянный путник в пустыне при засухе. Оливия меняет нас ролями и мелкими поцелуями спускается по моим шее, груди и животу. Пальчиками захватывает трусики по бокам, стягивая их, а за ними тянутся тонкие нити моего желания. Моя блонди присаживается передо мной на колени, и у меня перехватывает дыхание. Все было, но такого никогда... Ливи поцелуями проходится по внутренней стороне моих обоих бедер, и я начинаю дрожать. Это так волнительно и ново... Она медленно поднимается губами по моим горячим складкам к клитору и языком начинает елозить по нему. Язык сменяется губами и наоборот. Это уносит напрочь мою крышу, и я лишь только слышу свое горловое дыхание сквозь зубы, прижимая ее лицо ближе к себе, поглаживая белокурые волосы, и быстро взрываюсь, трясясь в бесконечных судорогах. Все-таки отсутствие секса превращает меня с каждым разом все больше в неудовлетворенного подростка, то есть сколько бы тот не мастурбировал, удовлетворение так и не приходит. Оливия поднимается, прижимая меня за спину к своему полуобнаженному телу, пока я отхожу от оргазма. — Как ты хочешь меня, Лекс? — произносит она томно мне в ухо, и я еще больше блаженствую. — Иди сюда, я лучше покажу, — тяну ее к кровати, укладываю на нее, нависая сверху. Склоняюсь, целую шею, спускаясь все ниже и ниже... Вылизываю ее там, где больше всего хочу находиться сейчас и всегда. — Ты сводишь меня с ума... Шепчу в набухшую вульву, восхищаясь женскими гениталиями. Женскими гениталиями своей девушки. — Лекс, Лекс... Иди сюда... Я хочу с тобой... Поднимаюсь и ощущаю болезненные ощущения в спине: Ливи проходится по ней ногтями, чтобы я соприкоснулась с ее вульвой своей. Я так и делаю, набирая при этом сразу быстрый темп своих движений. — Прости, прости, прости, прости, прости... — нашептывает она мне и еще что-то, но я уже слышу только свой сбитый пульс у себя в голове и биение ее сердца. Я прихожу к концу быстрее нее, выстанывая утробное: «Оливия» ей в ключицу. Продолжаю свои движения тазом, и после и она бьется из последних сил в конвульсиях подо мной. Слезаю с нее. Ливи сворачивается калачиком, укладывая свою голову мне на грудь, начинает ласково мурлыкать, нашептывать всякие милости: — Я люблю тебя, Лекс. Ты самая хорошая, добрая, милая... Ты – мой свет... Я очень счастлива с тобой, Лекс! Хмыкаю и притягиваю к себе девушку ближе. Это перебор, конечно, но все списываю на гормональную перестройку организма будущей мамочки. Да, во время секса я могу быть сверхэмоциональной, но не в обычном состоянии. Сейчас я только мысленно добавляю себе: Я тоже счастлива с тобой, детка, а позже буду и с нашим малышом, в надежде, что она все чувствует. Ведь, по сути, кто бы смог так долго прожить с человеком, не ощущая никакой отдачи? — Я немного замерзла, Лекс... — произносит она. — Сейчас, — тянусь я за одеялом. — Нет, — смеется она, — давай погреемся другим способом, как и до этого... Хищно улыбаюсь, накрывая ее губы своими, а правая рука скользит в поиске одной из грудных плотей Ливи. Сжимая коричневый сосочек, приношу не только ей неистовое удовольствие, но и себе...***
Так наши сутки опять превращаются в один сплошной секс-марафон. И если Оливия к вечеру устает и засыпает, то я нахожусь в непонятном смятении... Мне не хватило... Когда я успела стать такой ненасытной? Не скажу, что у нас все ванильно стало при беременности. Нет. Все мои движения так же грубы, просто непонятно, что не так. Может, это из-за долгих перерывов во мне проснулся волчий аппетит, которого раньше не наблюдалось? Смотрю в темный потолок, а затем прикрываю глаза. Мое подсознание издевается надо мной, и я с жадностью и даже алчностью поглощаю своим ртом большую грудь с розовыми сосками. Господи... Мельком произносит мой внутренний голос, когда в своем влагалище я чувствую щекочущие ощущения во время выделения соков большим потоком из меня... Резко распахивая глаза, борюсь с возбуждение силой мысли. Не помогает. Ровно до того момента, пока я осторожно не кладу руку на животик Оливии, тогда и успокаиваюсь, думая о своем будущем ребенке. Спустя пару минут Ливи меняет положение, отворачиваясь от меня во сне, и я тихо вздыхаю, тоже поворачиваясь на другой бок от нее, пытаясь заснуть.Конец POV Лекса.