POV Кларк.
Меня опять ведет охранник Вудс к комнатам для свиданок. Когда он снимает наручники и ошейник, усмехаюсь. — У Командующей свиданка? — задаю ему вопрос, находясь спиной к помещению, и слышу до боли знакомый голос... Голос моей мамы... — Кларк... Его невозможно перепутать с другим. Он такой нежный, родной, теплый; он обволакивает твое тело, незримо укутывает в теплый плед и начинает покачивать, – сила материнского шепота. Разворачиваюсь и ощущаю, как ноги сами быстро меня несут к Эбби. Она встречает меня крепкими объятиями. — Ну что ты, солнышко мое. Не нужно плакать. Я тут, рядом с тобой. Моя Кларки, — поглаживает мама мою вздрагивающую спину. Сейчас я не могу контролировать поток своих слез. Я так соскучилась по ней. Мама – мое все, ближе нее у меня никого не будет. — Давай, Кларк, успокаивайся. Ты же сильная у меня девочка. Вот уже и год прошел, осталось всего ничего. А если я найму юриста, то еще, возможно, меньше. Как ты тут? Тебя никто не обижает? Октавия передала мой подарок? — покачивает в своих объятиях мама, а я глубоко вздыхаю и отрываюсь от нее, вытирая слезы с щек и глаз. И меня заваливают вопросами. Да, каждая мама и так беспокоится, а мы не должны это волнение усиливать. Мамы с нами много переживают, и это я говорю не только о себе или этой колонии. Проходя подростковый период, каждый причиняет много боли. Нам кажется, что нас не понимают. Мы кричим, ругаемся и ссоримся. А никто лучше, чем мама нас не поймет. Когда она говорит: «Так нельзя, так не делается», она хочет предостеречь нас от ошибок, но нет, мы же думаем, что умнее. Киваю головой. — Да, передала, спасибо, — слегка улыбаюсь. — Все хорошо. Октавия и Рейвен мне очень помогают во всем. Да, вру, но во благо. Если бы я рассказала, что со мной тут делают, делали, ее бы точно давно инфаркт стукнул, а я бы этого не пережила... О подругах мама узнала от меня еще в первый раз, когда приехала на свиданку спустя месяц. Октавия меня залатала тогда, на второй день пребывания в колонии, и за два дня она смогла своей добротой пробиться когда мне. Ну а с сокамерницей грех не подружиться, особенно с хорошей. Нет, я слышала о том, что первую соседку по камере Нии вынесли после суицида. Был он или не был? Никто не знает. Поэтому я и говорю сейчас о хороших людях. — Я очень рада, Кларк. А теперь, может быть, позавтракаешь? — она переводит свой взгляд на стол. — А как ты, мам? Я же просила тебя не тратить деньги... — интересуюсь, полностью успокоившись, и перевожу свой взгляд на стол. Что-то еще прикрыто, похоже на обед и ужин. А вот завтрак... Яичница, очень напоминающая ту, чем меня кормила Октавия. И фрукты... Может быть, у меня паранойя, но они так похожи на те, что таскает каждый день в камеру Рей. Яблоки такого же насыщенно-красного цвета, одинаковый сорт груш и апельсины с похожими маленьким этикетками. — Это ты привезла? Задаю сразу волнующий вопрос в лоб. Эбигейл вздыхает. — Я как раз хотела с тобой об этом поговорить... Но давай поедим, Кларк, для начала? Соглашаюсь и пересаживаюсь на стулья, начинаю жевать. Мама тем временем показывает мне пакет. — Это вещи, Кларк, тебе. — Зачем, мам? Ты же копишь на другое... — печально произношу. — У меня все нормально, мне ничего не нужно. — Кларк, прости меня, пожалуйста, но год ходить в одних и тех же трусах – ненормально, несмотря на то, как бы ты их часто не стирала. И да, я совсем не потратилась... — Эбби осекается. — Как? Ты приехала сюда, накупила всего, приготовила. — Кларк... Поездку оплатила некая Лекса Вудс. Я, конечно, знать не знаю ее. Может быть, ты ее знаешь? Так вот, она собрала этот пакет и с едой помогла. Я не хотела соглашаться, ты же меня знаешь: не люблю ходить в долгах. Но ее брат, Линкольн Вудс, сказал, что это совершенно бесплатно и ничего отдавать не нужно. И да, я просто хотела тебя увидеть, хотела понять, что с тобой все хорошо, мы ведь даже не созваниваемся... Злость кипит во мне и клокочет вовсю. Не так, так через мать залезла со своими подарками... А мама продолжает. — Пожалуйста, Кларк, возьми это все. Да, я не могу сейчас помочь тебе, но одежда нужна. И ешь, пожалуйста, ради меня. Тебе нужны сейчас витамины, ты очень похудела... — она замечает, как я прекратила есть, но возобновляю ради нее принятие пищи. До меня доходят и уклончивые ответы Рейвен, эти фрукты тоже были от Командующей. — Хорошо, мам, я все возьму, — не могу отказать ей. Единственный человек, с которым я не спорю последний год. — Так как ты? — Все хорошо, доченька. Да, много работаю, но и у меня есть для тебя хорошие новости... — она останавливается, а после продолжает. — Я скопила за год достаточно денег и вот думаю, что с ними делать. Есть два варианта, Кларк, но я хочу узнать твое мнение, все-таки это касается непосредственно тебя. — Я слушаю, мам. — Понимаешь, на хорошего, известного адвоката денег все-таки маловато, а вот на дом... хватает. Не такой, конечно, как наш и за городом, но... — Мам, бери дом, — спокойно отвечаю. Могу только представить, что ей в общежитии живется так же, как мне здесь. А она-то на воле. — Кларк, но... — Мам, все хорошо. Тебе нужен новый дом, и ты права, Лексу я знаю. Она – одна из заключенных, и, видишь, тоже начала мне помогать, — натягиваю улыбку. Кажется, она немного кривовата... — Все правильно, дочка, держись хороших и добрых людей. Будь с ними рядом, не скандаль, не ругайся. Вздыхаю. — Да-да, мам, я все поняла. Весь день проходит в разговорах, только мама уже строит планы на мое будущее, когда я окажусь на воле. Планирует мою дальнейшую учебу в вузе, хотя для этого тоже нужны немалые деньги, чтобы туда взяли уголовницу. Рассказывает о новом доме и говорит, что он мне понравится, а к моей свободе она сделает комнату в точности, как была в старом доме. Я не спорю, молча соглашаюсь, хотя почему-то мне все же кажется, что я не доживу до этого времени. Ния продолжает делать попытки, несмотря на Командующую, которую как бы начали все бояться, Алли что-то выжидает. Возможно, действий Королевы... Ох... Когда-нибудь это все плохо закончится, и меня уже никто не спасет. Мы ложимся спать, и мама быстро отходит ко сну. Это слышу по ее мирному дыханию, а я никак не могу заснуть, пытаясь переварить полученную сегодня информацию. Вся моя злость на Лексу поутихла за день, и сейчас я просто не знаю, как к этому всему отнестись. Принести ей пакет и бросить в лицо? Разораться, чтобы больше никогда не лезла в мою жизнь? Сказать, что не нуждаюсь в ее подачках? Выпиваю таблетку, думая, что утро вечера мудренее.***
Мы прощаемся с мамой и вместе плачем. Сентиментальная семья Гриффин, и этим все сказано. — Поблагодари от меня Лексу. Хорошо, Кларк? Киваю головой. А что мне еще остается делать?***
Я успеваю только закинуть пакет в камеру, как звучит сигнал о перекличке, и сразу подрываюсь назад. Я долго размышляю о том, как нанести визит Командующей, и ничего не приходит в голову, как застать ее врасплох в столовой. — Нам нужно поговорить, — подхожу и произношу. — Это верх безумия! — возмущается мамка Лодочного каста, а сидящая рядом Рей пытается ее успокоить, поглаживая по руке. — Ты вообще соображаешь, что творишь?! Знай свое место! Стою и не двигаюсь. — Лекса, скажи ей! — добавляет шатенка. Брюнетка вздыхает и, наконец, переводит свой взгляд на меня. — Кларк, иди за свой стол. — Нам нужно поговорить, — повторяю, настаивая. — Ты умом тронулась?! Индра! — продолжает мамка орать на меня. — Индра, сядь, — приказывает Лекса, а затем вновь переводит внимание на меня. — Пока ты не научишься слушать и выполнять то, что тебе говорят, никаких разговоров! А теперь делай, как велено... не упрямься... — вот это «не упрямься» она произносит очень тихо, — вернись за свой стол, ибо я больше никого останавливать не буду. Ощущаю холод от ее слов, и это обидно. Разворачиваюсь и ухожу. Ну да, сказала там что-то, но я не раз ей уже говорила, и она возвращалась. Что случилось сейчас? И, как я понимаю, она продолжает мне помогать. Почему ведет себя так сложно со мной? Откуда она знает, может, я пришла попросить прощения? Или это при всех? Нет, она даже при мамке своей так со мной не разговаривала...Конец POV Кларк.
POV Лекса.
— Смотри, твоя Принцесса уже плачет... Ну зачем так нужно было грубить? — усмехается Анья, а я резко перевожу взгляд на вздрагивающую спину. Тут и идиот все поймет, даже если не слышит всхлипов. — Ты тоже с ней не лучше разговаривала, — заключаю я, бесшумно вздыхая. Что сделано, то сделано. Она разговаривала со мной так не раз. Прям ощущаю, как все больше приобращаюсь к своему детскому саду, становясь таким же воспитанником... — Я – это я, Лекс. Я никогда не пыталась и не пытаюсь ее спасти. А ты взгромоздила на себя такую ответственность, и девчонка, может, поверила, а сейчас ты от всего отказываешься, и сама же ее обижаешь. Так не делается. — Думаешь, она меня ни разу не обидела?! Я итак ей много спускаю с рук. Другому давно бы разукрасила уже лицо. — Ох, Лекса-Лекса, — вздыхает подруга. — Ты знала, на что подписывалась, и я тебя предупреждала. — Я не знала. — Ты не знала, что ей не больше восемнадцати? Не знала, что она – одна из потерявшихся, которая всем нужна? Или не знала, что все, через что она тут прошла, могло ее ожесточить? — Знала... — тяжело вздыхаю. — Ну и о чем тогда мы ведем речь? — Это мои проблемы, — грубо, да, но я всегда права, а здесь – нет, и это выводит. — Ох... Какие мы все гордые и обидчивые, когда раскладываешь им всю правду-матку. Лишь хмыкаю на слова подруги и сразу покидаю столовую, как только заканчивается завтрак. Кларк еще раз делает попытку поговорить, хватает меня за руку, как только мы покидаем помещение приема пищи. — Можно мне с тобой поговорить? — спрашивает она, а я отдергиваю руку. — Нет, Кларк, нельзя. Если ты не понимаешь смысл моих слов, то я тебе перефразирую: ты наказана за все свои слова, действия, поэтому разговаривать я с тобой не хочу и не буду. Она опускает виновато свой взгляд в пол и пальчиками перебирает робу. — А если я попрошу прощения, ты со мной поговоришь? — Опять нет, Кларк, — вообще раздражает это слово «если». Просить нужно прощение без него, раз уж сильно хочется. Но я даже без него не прощу так просто, ибо я не давала повода, что хочу кого-то трахнуть помимо своей девушки. — Самым лучшим твоим извинением будет, если ты не влипнешь опять в приключения; будешь всегда у меня на виду, не будешь сбегать, убегать, не будешь подходить сама или куда-то приходить, будешь вести себя нормально, а не говорить все, что взбредет тебе в голову. Будешь слушать и делать, что тебе говорят старшие, которые хотят помочь тебе выйти на свободу здоровой и невредимой. Тогда и поговорим, понятно теперь? Вижу, да и слышу, что она опять борется со слезами... Слова не скажи, сразу в плачь. — Да... Мама передала спасибо за все, и я... — шепчет, но не смотрит на меня. — Благодарность твоей мамы я принимаю, а твою – нет. Объясняю сразу почему: потому что наказана и, надеюсь, поймешь, как это, когда делаешь добро человеку, а его отвергают. — Я больше не... — На этом все объяснения закончены, — строго проговариваю и разворачиваюсь для того, чтобы уйти. — А как я буду находиться у тебя на виду, если ты в своей камере? — останавливает меня, но я не поворачиваюсь уже. — Ты будешь сидеть в это время в своей камере, а не шастать по библиотекам и всей колонии. А теперь уж точно ухожу в надежде, что на сей раз я доступно объяснила этому ребенка. Да, строго, но по-другому она не понимает. А крик – дело бесполезное, тем более и моя нервная система оказывается не железной рядом с ней. Ну, вроде, здесь разобрались, и Кларк правда стала тише воды, ниже травы. Но нарисовались новые проблемы. Оливия... Она не взяла трубку ни вчера, ни позавчера, ни сегодня, и так всю неделю. Безумно переживаю, что может с ней или с ребенком что-то случилось... В выходные прошу брата созвониться с ней, с ее семьей, но он также мне не приносит новостей. Ему тоже не отвечают.Конец POV Лекса.
POV Кларк.
Две недели я выполняю все, как сказала Лекса. Да, я шла для другого разговора, а получилось совсем наоборот. Ладно, то, что ко мне никто не пристает, – большой плюс, и я, наконец, могу здесь спокойно обитать. Но почему-то мне не нравится то, что Лекса все еще злится на меня. Разве я не доказала свое послушание? У меня созревает план, и я собираюсь его исполнить. Как я смогла заметить, то брюнетка ходит в душ примерно после полуночи. Все уже помылись, и редко кто пойдет. Но не все еще спят, поэтому и я не могу так рано мыться. Так что для разговора и снисхождение к себе сегодня я выбираю душевую. Там нет никого, кто сможет нам помешать. Кстати, о вещах, переданных Командующей. Там было пять футболок и десять комплектов нижнего белья (пять черного и пять белого). И да, были даже спортивные лифчики-топики, а я никогда здесь не носила лифчик. У меня было их всего два, когда я села в колонию, и за месяц они растянулись... Еще там были шампунь, гель для душа, бальзам для волос и даже пару кремов для рук и ног, новая паста и щетка. Вот этим вещам я была несказанно рада. Беру пакет с мыльными принадлежностями, полотенце и направляюсь к двери, как слышу сонный голос Рейвен. — Кларк, ты куда? — Помыться, — непринужденно отвечаю. — Сейчас там моется Командующая. — Ну и что? Там несколько кабинок, и это не ее личная душевая. — Кларк, скажи, что ты задумала? И даже я клянусь тебе, это плохо. — Рей, ну чего ты? — выдавливаю из себя смех. — Что я могла задумать по-твоему? Только помыться пораньше. Знаешь, тоже охота лечь спать сейчас, а не в три-четыре часа ночи и через час-два встать. — Ладно, — облегченно выдыхает она. — Только не забывай, что у Лексы есть девушка, и она ждет от нее ребенка. Когда Лекса выйдет, а может и раньше (на свиданке), они поженятся. — А мне-то какое дело до этого? Пусть даже у нее будет семеро по лавкам на воле, мне-то что? — Ладно, иди уже. И поменьше болтай. Командующая и это не любит. А что она вообще любит? Мысленно спрашиваю, похоже, саму себя и молча выхожу из камеры. Вхожу в помещение душевых. Очень тихо. Брюнетка только начинает ополаскивать свое тело водой, я стараясь не обращать на это внимание, как ни в чем не бывало иду к соседней душевой, ладно, через одну и расставляю пузырки. — Кларк? Ну вот, заметила, а я даже воду не успела еще включить. — Что ты тут делаешь?? Точнее, уходи! — поначалу ее голос казался растерянным, а теперь опять грубым. Прошло уже две недели, сколько я должна быть еще наказана? Всхлипываю. — Ты все еще злишься на меня?Конец POV Кларк.
POV Лекса.
Да Господи, сколько ныть-то можно? Если я и злюсь, то точно не на тебя, ребенок. — Кларк, я моюсь всегда в одиночестве. Оставь меня, — спокойно прошу. — Можно мне помыться рядом с тобой? — у меня сейчас глаза от ее слов на лоб полезут. Она точно не понимает смысл своих слов. — Точнее, сейчас? Пока ты здесь... Я тоже хочу спать лечь пораньше... Ее взгляд опять опущен в пол, и она все-таки договаривает свою просьбу. Глубоко вздыхаю. — Мойся, но чтобы была отвернута к той стене. Ненавижу, когда на меня пялятся. Я тоже отвернусь. — Угу, — слышу и отворачиваюсь, принимаясь намыливать шампунем голову. Затем смываю его, наношу бальзам на волосы и как только отхожу из-под душевой лейки, чтобы намылить гелем тело, слышу: — Так ты на меня все еще злишься? Резко оборачиваюсь, думая, что она опять не выполнила мой приказ: не подсматривать. Но нет, блондинка стоит лицом к другой стене, а вот я уже пялюсь на ее слегка выделяющиеся с боков окружности. Черт! Отворачиваюсь, перевожу дыхание и отвечаю: — Нет, не злюсь. А теперь мы можем помыться в тишине? — Да. Одеваюсь и разворачиваюсь. Кларк стоит, завернутая в полотенце, но не одевается. — Ты будешь одеваться? Я спать ухожу, — двигаюсь к двери, но меня перехватывает чужая рука, и поднимаю свои глаза на ее лицо. — Мы можем поговорить? Самое время... — Сейчас? Кларк, давай все завтра. — Нет. Ты опять скажешь, что я подошла, а не должна была... Сейчас. Закатываю глаза и сдаюсь. — Хорошо, что ты хотела? Она убирает руку, но не отходит. Между нами какой-то миллиметр до соприкосновения. — Прости меня за то, что сказала, что ты хочешь меня трахнуть... Я была не права... Угу... Мой взгляд медленно спускается по ее влажному телу в полотенце, и я уже сомневаюсь в том, что она была не права. — Да, простила. Еще что-то? — сглатываю. Эта малышка ничего не понимает, но я все же, имея девушку, возвращаюсь к ее голубым глазам. — И прости за то, что говорила тебе другие гадости. — Простила. — Теперь ты примешь мою благодарность? — Да, Кларк, принимаю. Все, я хочу спать, — пора заканчивать эти вопрос-ответ, а то я в предвозбужденном состоянии договорюсь до чего-нибудь. — Подожди, Лекс. Я хотела тебя попросить переехать ко мне в камеру, а Рей – к своей мамке. Им так будет лучше, а мне спокойнее: я не буду убегать в камеру перед отбоем и всегда буду у тебя на виду, — тараторит и улыбается. Господи... Неужели это правда? Или я схожу с ума? А я же хотела уйти раньше... Какой черт меня дернул остаться и выслушать ее. — Нет, Кларк, нет, нет и нет, — разворачиваюсь и выхожу из душевой, она шлепает за мной, выходя в коридор сектора в полотенце. Тут вообще-то камеры есть, ау, блонди! Головой думай, а не перекисью! — Кларк, камеры. Иди назад и одевайся, пока кто-то не вышел из своих камер. — Мы не договорили, Лекса. Разворачиваюсь и с силой впихиваю ее назад в помещение душевых. Как странно получается: я сама не ожидала, да и она тоже, что я ее зажимаю возле стены, нависая над ней. — Кларк, что непонятного в моем «нет»? — уже ощущаю, как ее грудь учащенно бьется о мою. — Ты не объяснила, почему, а я тебе объяснила, — капризничает, словно Оливия номер два, но добавляет свою изюминку, выпучивая обиженные губки. — Потому что я живу с Аньей. Я привыкла уже. Тупое объяснение, но, блин, я больше ничего не могу придумать. Ну и еще ее декольте меня знатно отвлекает... — Я не храплю, а камеры одинаковые. Ты спишь как раз с той стороны, с которой спит Рей. Ничего нового нет. — Нет, Кларк, я все сказала, — но то, что она далее говорит, делает, меня обескураживает. И я знаю, что если не покину ее сейчас, то могу сорваться. — Что мне сделать, Лекса, чтобы ты переехала ко мне? — она скользит своей грудью по моему телу и становится на колени... Убираю свои ладони с плитки и опускаю свой взгляд вниз. Принцесса смотрит на меня покорно и, похоже, совсем не догадывается, что творит... Понимаю, что можно идти повторно в душ и менять белье. Блять. — Больше. Никогда. Так. Не делай. Кларк. Ни перед кем. Завтра я перееду, а сейчас быстро одевайся! — вылетаю из помещения и прислоняюсь к двери, пытаясь вдохнуть свежий воздух. Считаю и ухожу в свою камеру. С трудом у меня получается заснуть из-за моего состояния. И, сука, почему я согласилась?