POV Лекса.
Только после отбоя возращаюсь в свою камеру. Кларк не разговаривает со мной и вообще отвернулась лицом к стене, но не спит, занимается своей рисовательной книжонкой. Я лежу с книгой, читаю все три часа до того момента, пока не пора нам в душ. Беру пакет и спрашиваю: — Идешь в душ? Блонди молча встает, берет свой пакет и, даже не посмотрев на меня, выходит из камеры. Да, понимаю теперь, насколько сильно ее обидела... Ладно, еще с утра, но в обед она итак была напугана, а тут я еще...***
Смываю шампунь и выхожу из-под лейки. — Кларк? — молчание. — Извини за сегодня. — Угу, — оборачиваюсь. Принцесса намывает тело, находясь спиной ко мне. Вздыхаю и продолжаю мыться.***
Вешаю полотенце, как только вхожу в камеру, и замечаю, что сегодня блондинка даже не стирает свое белье. Сразу легла, да еще и в штанах. Вздыхаю и присаживаюсь в ножной конец ее кровати, укладывая ладонь на ее ножки под одеялом. Кларк вздрагивает и подтягивает ноги к себе, сгибая их в колене. Вновь вздыхаю, мы вернулись в начало нашего общения. — Принцесса, давай поговорим? Блондинка хмыкает. — Я не буду кричать, обещаю. Кларк молчит, подтягивая одеяло на голову. — Малышка... — вырывается ласково у меня, но я быстро продолжаю. — Я же извинилась, что не так? Или моих извинений недостаточно? Сама себе удивляюсь: даже с Оливией я настолько мягка не бываю. И как может быть недостаточно извинений? Человек раскаялся, — все, конец обидам. Или нет? — Мы не друзья, — слышу глухой хрип из-под одеяла и вновь удивляюсь. Она права. Вот только что ее сподвигло думать так и вообще задумываться о таком? — Может, объяснишь, с чего такие мысли? — Рей сказала, что мы не можем быть друзьями... — Я Птице клюв откручу, или чем она там чирикает? — приспускаю одеяло с лица блонди, замечая, как ее волосы занятно электризуются, и спрашиваю: — Кларк, ты хочешь быть друзьями? Ладно, Птица права: мы не можем быть друзьями, ибо я друзей не хочу в плане секса, даже не думаю об этом. Это мерзко. Друзья есть друзья. — Угу, — угукает Принцесса, при этом дергая головой для кивка, но подушка мешает. — Хорошо, — соглашаюсь, замечая, что улыбка озаряет недавно печальное личико. — Друзья так друзья. — Лекса, а возбуждение... Хмурюсь и останавливаю девушку. Поэтому она надела штаны? Догадываюсь: ей кто-то рассказал все. — Кто тебе сказал? — серьезно переспрашиваю. — Рей, — отвечает негромко. — Я убью ее! — встаю с кровати, устремляясь к выходу. — Лекс... — зовет Кларк. — Я сейчас приду! Подхожу к камере подруги и начинаю стучать громко в дверь, ибо все спят, а после отбоя камеры закрыты. Но мне быстро открывает дверь Анья, щурясь от тусклого света, исходящего из холла. — Что ты творишь, Лекс? — гневается Нельсон. — Ночь-полночь, а ты устраиваешь такой грохот. В камере, как могу заметить, темно, но спустя несколько секунд загорается свет, и младшая шатенка садится на кровать, хлопая глазами и пытаясь избавиться от сновидений. Как я узнала от брата, камеры есть в коридорах, но они не записывают звук, а вот у стен есть уши. Нагло вхожу в чужую камеру и оборачиваюсь к Анье. — Я тоже бы хотела узнать, что творит твоя Птица?! Ей что, плохо живется на воле? — я имею в виду не в рядах потерянных или потерпевших. — Какого хрена она рассказывает Кларк о моем сексуальном желании ее? И решает, кто мы друг другу: друзья, не друзья. — Я бы тебя попросила, Лекс, сдерживать свои порывы и позывы оскорблять всех и вся, — Анья переводит вопросительно-удивленный взгляд на свою девушку. — Так, Птичка, а что это еще за новости? Почему мы так бестактно лезем в чужие дела? Я понимаю, Принцесса – твоя подруга, но Лекса – моя, и все, что ты слышишь, не должно выноситься за пределы этого помещения. Я очень и очень огорч... — Анья, подожди... Я сейчас объясню, — прерывает она свою мамку. — Лекс, я хотела как лучше сделать, чтобы тебе было хоть в этом плане полегче... Но я почти ничего не говорила, я пыталась сделать так, объяснить ей, чтобы она слушалась тебя, выполняла все, что ты говоришь. Про возбуждение она ничего совершенно не поняла, потому что реально не знает, что это такое и не чувствовала этого ни разу. Рейвен встает, и мне кажется, начинает злиться, тыкая в меня пальцем. Я вижу ее такой грозной впервые. Да, блонди действует так заразительно на всех, что ее захочешь защищать. — А ты вместо криков и обвинений на нее, постаралась бы сдерживаться хотя бы при ней. Пофиг на нас – с нами веди себя, как хочешь. А ее пойми, наконец. Она не виновата в том, что природа наградила ее таким телом, что Эбигейл, ее мать, сделала достаточно многое, чтобы Кларк осталась подольше маленькой. И Принцесса не виновата, что ты сохнешь по ней при живой девушке! Жене! Даже мысли можно считать изменой... — Так-так, успокаивайся, Птичка, — Анья обнимает за плечи свою девушку, поглаживая по ее рукам. — Полегче... А вот мне от этой пламенной речи становится нехорошо. Все, блять, правы, когда не испытывают на себе такое. И когда можешь трахаться по несколько раз на дню, а еще и ночью, когда находишься все время рядом с любимым человеком. Никому меня не понять! Я разворачиваюсь молча и покидаю их камеру, услышав за спиной голос подруги: — Прости, Лекс. Захожу в свою и замечаю, что Кларк уже спит. Ноги в штанах, правда, не прикрыты одеялом. Натягиваю одеяло на ее ноги и выключаю свет, после и сама отхожу ко сну. Не быстро, конечно. Это съедающее чувство изнутри меня гложет. Мечтаю увидеть скорее Оливию и покаяться во всем. Хотя даже в мыслях я не представляла, как имею Принцессу, так что об изменах рано еще было говорить, даже мысленных. Да, желание есть, но это из ряда вон выходящее, так как это как будто бы грех, даже если бы у меня не было Оливии; преступление, как будто Кларк и восемнадцати нет. Так пролетает еще полторы недели. К слову, Кларк стала послушной во многих вещах. Ходит со мной в тренажерный зал ежедневно, правда, качает только пресс по несколько подходов и ходит по беговой дорожке. На прогулке мается неподалеку от меня. Даже когда мы играем в баскетбол, как будто болеет, следит за игрой. Одним словом, все время на виду у меня, и Анья стала подшучивать, что у меня появился белокурый или блондинистый хвостик. Осталось только одно, что до сих пор не дает мне спокойно жить... Это пижамные штаны. К слову, Кларк смогла проспать в них только дня два, далее по утрам мы опять просыпались без них. Сначала несколько ночей они были стянуты до колен, затем опять начали сниматься полностью и сбрасываться с кровати. Я не стала пока устраивать крики, а в одну из ночей проверила. Как только Принцесса завозилась, стала наблюдать за ней. В общем, все это делается в бессознательном состоянии, в состоянии сна. Так как теперь я могу кричать на нее? Просто сдерживаю себя. Может быть, они и правда ей так малы, что невозможно терпеть это? За это время Линкольн привозит новые пижамные костюмы для блондинки, но это не спасает ситуацию. Все происходит так же, наутро те лежат на полу. Мне остается лишь отпустить ситуацию для нее, но не для себя. Утром я все чаще моюсь в прохладной воде, а когда покидаю душ, практически коченею. Вечером еще можно забраться под одеяло, а утром такой привилегии нет. Что я могу сказать о климате острова? Он южный, здесь всегда тепло в обеденное время. Когда мы проводим время на улице, вообще жарко, но не в самой колонии. Соответственно помещения не отапливаются никаким способом. Сюда не проникают солнечные лучи, да и вообще дневной свет. Здесь влажный воздух, сыро и прохладно. Ты словно живешь в подвале или погребе, а там независимо какая погода на улице, все время холодно. А где-то еще и завывают кондиционеры, похоже, для фильтрации воздуха. Поэтому робы с длинными рукавами, но просквозить может. Прошел месяц, а Оливия так и не появилась, я начинаю переживать еще и за это. И пишу Линку сообщение, чтобы он, как только покинет остров по делам, заехал и к ней. А дела у него были часто, раз в неделю он уезжал, ведь брат так и не нашел замену Финну. Я понимаю, что трудно себе найти хорошего работника, а не насильников. Так что я на взводе и от Ливи и последнее время перестаю общаться с блонди, парой фраз перекинусь и все. Нельсон с Птицей меня понимают и сами не лезут.Конец POV Лекса.
POV Кларк.
Я просыпаюсь среди ночи от стонов и слегка пугаюсь, потому что уже привыкла к тишине. Когда Лекса спит, я даже не слышу, как она дышит. — Лекс, — шепчу, но на меня она не реагирует. Может, ей снится кошмар? Спускаюсь с кровати и подхожу к ней, присаживаясь на корточки перед ее лицом. Да, глаза закрыты, но ее голова мечется по подушке. — Лекс. Пробую еще раз, при этом потряхивая ее за плечо. Даже через майку ощущаю, что ее кожа – кипяток. Она меня обжигает, как от рядом горящего пламени. Прислоняю ладони к ее лицу: одну – на лоб, вторую – на щеку. Мне кажется, что ее мозги давно расплавлены от такой высокой температуры... Включаю свет и не знаю, что делать дальше. На часах три часа ночи. Выбегаю из камеры и начинаю испуганно тарабанить Рейвен и ее мамке. — Лекс, это уже не смеш... — старшая открывает дверь и удивляется, увидев меня. — Кларк? — Что с тобой сделала Командующая? — из-за спины мамки вытягивается голова моей подруги. Похоже, я очень испуганно выгляжу, раз она могла так подумать. — Это не она, это я... — несу непонятный бред от страха. — Лекса... Я не знаю... Мамка резко отодвигает меня в сторону и устремляется в сторону нашей камеры. Мы с Рей спешим следом. Когда входим, шатенка сидит на кровати и держит свою руку у Лексы на лбу. Мы обходим, становясь рядом. Я совсем растерялась, так как мне это напомнило ситуацию, из-за которой я пребываю здесь. Я не смогла спасти того мужчину, хозяина магазина. А если бы не сидела рядом с ним, не билась в истерике, если бы позвала на помощь, вызвала со своего мобильника скорую помощь, может быть, он был бы жив... — Температура достигла критических цифр... — заключает девушка моей подруги, когда ее действия тоже не достигают успеха. — Нужно позвать охрану, пусть отнесут ее в медблок, — с дрожью в голосе произношу и подрываюсь к выходу, чтобы вызвать охранников. — Стой, Кларк! — останавливает меня мамка. — Ее никуда не отнесут. Температура для них не повод тревожить охраннников и доктора ночами. Это не кровоточающая рана и даже не убийство. — Да, но она может и от высокой температуры уме... — Стоп! — в приказном тоне произносит старшая шатенка. — Не будем думать о плохом. Кларк, вскипяти воду, завари чай с лимоном. Птичка, найди небольшую емкость и тряпку, налей холодной воды и положи ее на пылающий лоб. Я сейчас вернусь. Мы все делам так, как было сказано. Анья возвращается с какими-то таблетками и двумя пластмассовыми коробочками или баночками. Одна магазинная, на ней написано: «Малиновое варенье». Вторая с прозрачной жидкостью, в которую Анья добавляет еще воды из-под крана. — Чай остыл? — спрашивает она, и я киваю. Тон, кстати, не меняется, но меня это сейчас мало беспокоит. — Бери в руки чашку и садись напротив. Я так и делаю, а шатенка убирает со лба влажную тряпку и садится рядом с подушкой, поднимая Лексу в сидячее положение. Брюнетка мучительно стонет. — Так, девочка моя, давай выпьем таблеточку, — она впихивает в ее рот таблетку. — Кларк, чай. Рейвен, готовь ложку с малиной. Я осторожно даю пить Командующей, и она пьет, не открывая глаз. — Что это? — спрашиваю. У меня была мысль дать ей свои таблетки... — Аспирин. И правильно, что я не решилась на это. Таким образом, мы с трудом кормим ее малиной, и она выпивает весь чай. Затем старшая опускает Лексу назад, отодвигает одеяло, берет другую пластмассовую баночку с жидкостью и, как мне кажется, задумывается. — Кларк? Я поднимаю на нее свои глаза, и она мне отдает баночку. — Намажь Лексе грудь... От шеи до декольте, чуть выше живота и в ложбинке, то есть область легких; руки, ноги, нижнюю их часть и всю спину.Конец POV Кларк.
— Ты что делаешь, Анья? — Рейвен шепчет на ухо своей девушке. — Ничего, что и ты тогда. Может, Принцесса все-таки что-то начнет понимать... — Нашла время шутить, — серьезно сообщает Птичка — А кто здесь шутит? Обтирание поможет тоже снизить температуру. Или ты хочешь, чтобы я касалась области груди Лексы? — Ну-у нет, конечно...POV Кларк.
— Что это? — спрашиваю и начинаю втирать жидкость в кожу одной руки. — Разведеный спирт. Уксуса у меня нет, — пожимает плечами. — В общем, Кларк, если станет хуже, зови, хотя не должно. Я уже замечаю капельки выступающего пота у нее на лбу. Натрешь, укрой одеялом, тряпку на лоб. Как только нагревается тряпка, ополаскиваешь в воде и по-новой. Все поняла? — Да, — киваю, вздыхаю и втираю спирт в другую руку. — Я с утра зайду. Посмотрим, как дела, и решим, что делать дальше. Они уходят, а я аккуратно переворачиваю брюнетку на бок и, придерживая ее одной рукой, второй втираю в спину, затем ноги и остается ее грудь. Приспускаю майку сверху и натираю область кожи там. Понимая, что не увижу, где тру, подумываю поднять полностью майку. Так и делаю. А потом пребываю в шоке... Она без лифчика, а я никогда не видела или не присматривалась, или не была так близка с ее грудными железами. Не отрывая свой заинтересованный взгляд, прохожусь рукой со спиртом в области декольте, затем спускаюсь медленно в ложбинку, задевая обоими торцами своей ладони боковые стороны груди, подмечая невероятную нежность кожи, словно бархат провели по моей руке. Далее втираю спирт в область под грудью. В этом время замечаю, как еле выпуклые темно-коричневые соски вытягиваются, создавая пику. Я замечаю, что мне нравятся эти все наблюдения и когда мои пальчики дотрагиваются до упругого сосочка. Неповторимые ощущения... Зажимаю его между пальчиками, и тут Лекса испускает совсем другой стон... Пугаюсь и прихожу в себя от наваждения, отдергивая руку и закрывая девушку майкой, а затем и вообще накрываю одеялом, сверху еще и своим. Укладываю тряпку, смоченную в воде, на лоб. Сажусь с согнутыми в коленях ногами в нижний конец кровати, прижимая ноги к себе, обхватываю их руками, спиной облокачиваясь на стенку, глубоко вздыхаю. Разве можно трогать чужую грудь? И без разрешения? Мне становится очень стыдно за свои поступки. Не понимаю, что на меня нашло. Просто эта грудь такая аккуратная... К слову, другой я не видела, только если на картинках в журналах и по телевизору, когда мелькали сцены эротики. Но это все не то. Когда видишь вживую, так и хочется коснуться... А может, мне просто нравится грудь Командующей? Теряюсь в догадках, понимая, что ни за что и никогда не расскажу никому об этом. Всю ночь я меняю тряпку, накрываю получше и под утро, наверное, за час до первой сирены, засыпаю в сидячем положении на чужой кровати. — Кларк, Кларк, — ощущаю, что меня трясут за плечо. — Просыпайся, первая сирена уже была. Похоже, я очень устала, что даже такой громкий звук не услышала. — Но ты молодец! — произносит мамка. — Температура есть, но уже не такая высокая. Давай, поднимай свой зад и иди к Октавии до переклички. Пусть она что-нибудь придумает, так как в таком состоянии Лекса не может пойти на пересчет. Киваю и еще в сонном состоянии выхожу из камеры.Конец POV Кларк.
POV Лекса.
Открываю глаза от голоса подруги и от тряски, сразу ощущая, как болит голова, как горит и ломит все тело. — Как ты? — Хреново, — отвечаю сиплым голосом. — Не прибедняйся, уже лучше. Ночью я вообще не могла тебя добудиться. Где ты успела так простудиться? Пытаюсь заставить работать голову. — Не знаю... Ты сидела со мной всю ночь? — Не я, а Кларк. Она теперь твоя соседка по камере, — усмехается. А до меня доходит, как я простудилась. — Я поняла... Скорее всего от холодной воды в душе. — Зачем? — Снять напряжение... — вздыхаю. — Может, другим способом попробуешь, а? — и я знаю, на какой способ намекает ее хитрая улыбка: мастурбация. — Нет! — резко отвечаю я. — Ладно, а как тебе массаж груди? — Какой еще, к черту, массаж? — реально пугаюсь. — Нее, я его не делала. Я попросила его сделать Кларк, — та уже вовсю смеется. — Чего? — пытаюсь приподняться на койке, пребывая в невероятном шоке. — Ладно-ладно, ложись. Я просто попросила Кларк намазать тебя спиртом, чтобы температура начала спадать. В области грудной клетки. Хмурюсь и заглядываю под свою майку. Ага, лифчика нет. — Скажи, что ты шутишь? — Не-а, — улыбается. — Ладно, успокойся. Даже если она что-то видела и случайно дотронулась, наверняка ничего не поняла. Соглашаюсь, хоть внутренне и ощущаю дискомфорт. Конечно, в этом нет ничего такого, что кто-то увидел тебя голую. Дело не в этом. Просто иногда люди возбуждаются даже от взгляда на тебя. Может быть, не сейчас, а когда болезнь отойдет, мой разум будет рисовать и такие картинки: как Принцесса смотрит на меня волнующимся взглядом или желанным...Конец POV Лекса.
POV Кларк.
По дороге до медблока вспоминаю, что мне все так же стыдно перед Октавией за свое поведение... И я даже ни разу не пришла и не извинилась. — Кларк? — как только я вхожу, слышу голос доктора. Я по ней соскучилась. Даже смешно как-то: мы не встречались несколько месяцев по моей болезни. Точнее, не верится в это. — Что-то случилось с тобой? Киваю головой, затем отрицательно покачиваю ею же, а потом вновь киваю. — Случилось, но не со мной. С Лексой. Она, кажется, заболела... Всю ночь была температура высокая, мы пытались сбить, но, может быть, получилось только чуть. Шатенка вздыхает. — Хорошо, я поняла. Возвращайся на место, я сейчас позвоню Беллами или Линкольну, кто-то из них отведет меня к ней. Я вновь киваю и отворачиваюсь, но потом поворачиваюсь назад, понимая, что просто так уйти не могу, раз я уже здесь. — О, ты все еще злишься на меня? Она глубоко вздыхает. — Кларк, ответь мне на один вопрос: ты собираешься вообще бросать употреблять наркотики? К слову, да, я все еще их принимаю и брат Октавии мне также их поставляет раз в неделю. Даже несмотря на то, что Лекса живет со мной, я ухитряюсь это делать. — Да-а-а, — выпаливаю я, нервничая. — Я уже значительно меньше и реже их принимаю. Я скоро... Она останавливает меня одной рукой. — Давай без обещаний, Кларк. Вот как сделаешь это, так я тебя прощу. Договорились? Несколько раз киваю головой и покидаю помещение. Октавия поставила диагноз Лексе: ангина. Оставила антибиотики, более эффективные препараты, понижающие температуру, оставила, чем полоскать горло, какие-то сосательные таблетки и спрей, чтобы брызгать в рот. А также разрешила ей не посещать ничего три дня, а соблюдать постельный режим. Я строго следила за тем, чтобы она пила таблетки по часам, носила подносы с едой в камеру, мы завтракали, обедали и ужинали все эти три дня в камере. Мне разрешено было за ней приглядывать и тоже ничего не посещать. Так что три дня мы провели вместе, но и словом не обмолвились. Не знаю, почему она молчит, а я вот знаю, почему молчу я. К слову, мне настолько стыдно, что я даже посмотреть в ее глаза боюсь, как раньше. Через неделю она полностью поправляется и все входит в норму.Конец POV Кларк.