POV Лекса.
Да, болезнь слегка меня подкосила, но зато это убрало одну проблему: возбуждение от Принцессы. Я не общаюсь с Кларк, а значит, не смотрю на нее и не желаю. Даже думать перестала о ней, так как всю мою голову занимает Оливия. Линкольн ездил к ней, но толком ничего не узнал, ибо его не пустили в дом родители Ливи. И ничего не сказали. Заканчивается уже второй месяц, а я все еще не знаю, что с ней. Поэтому меня не прекращает бомбить, но попадает всегда Анье. Она – лучшая подруга и, все понимая, не обращает на меня внимания.***
Однажды ночью я просыпаюсь от прохладных прикосновений и невольно вздрагиваю, все же предполагая, что это сон, так как в пижаме под одеялом достаточно тепло. А тут я даже сквозь ткань ощущаю холод, дрожью разносящий мурашки по моей коже. Кладу руку на живот, чувствуя на нем некое давление, и там нащупываю чужую руку. Что-то мне это не нравится, чего не скажешь о моем либидо, которое подпрыгивает в предвкушении. Я всей кожей ощущаю эту пятерню, так как майка задралась. Конечно, при закрытой камере это может сделать только один человек, которого я уже начинаю ненавидеть. Через плечо пытаюсь посмотреть на нее, замечая раскиданные белокурые волосы по подушке и закрытые глаза, а носом она часто дышит в мою спину. Спит, посещает меня мысль от ее ритмичного сапа. Это раздражает не меньше. — Кла-арк! — громко и мучительно выкрикиваю ее имя. Этого мне еще не хватало. — Лекса, не кричи, — сонно и спокойно бормочет она, делая не только влажной мою спину, но и всю меня. — Чего тебе? Тут-то я и слетаю с катушек. Когда-нибудь бомбанет сильно, вот и бомбануло именно в этот момент. Скидываю ее руку с себя, разворачиваюсь и, толкая с кровати, вскакиваю, включая свет. — Ты вообще что ли умом тронулась?! Тебе правда всех этих ласк не хватает?!! — меня передергивает в омерзительности, и я ничего не замечаю перед собой. Во мне все кипит: злость, ярость, возбуждение. — Так ты скажи, я тебе устрою, поменяюсь с Нией местами!!! Она не отвечает, всхлипывает, встает и выбегает из камеры. В трусах!!! — Черт! Глупая идиотка! — негодую. Натворит дел, а потом еще и хнычет. Хватаю свое полотенце, возможно, от того, что оно ближе всего, и направляюсь следом. Тут некуда бежать. К подруге? Принцесса побаивается гнева Аньи, хотя, думаю, та бы сейчас если и злилась, то только на меня. В душевую? Туда-то я и направляюсь. Только переступаю порог, как слышу тихие, но сильные всхлипы, как будто она захлебывается ими. Мое сердце сжимается от таких страданий... Чувствую себя полным дерьмом. Я не вижу ее, но догадываюсь, что она сидит на полу с голой задницей. Вздыхаю и выхожу. Я не могу подойти, понимая, что очень виновата перед ней, хоть она тоже дала жару... Стучу в дверь к шатенкам. — Что опять случилось? — открывает Анья, тяжело и сонно вздыхая. Замечая за спиной подруги Птицу, произношу: — Рей, ты не могла бы... Кларк, она в душевой... — подбираю слова. Птица кивает и выходит, я ее сразу останавливаю. — Вот, возьми, — протягиваю ей полотенце. Она берет и уходит. — Что ты натворила, Лекс? — спрашивает подруга с ужасом в голосе, подталкивая меня в камеру, и как куклу ведет к стулу. Усаживая на него, включает кипятильник. — Я не насиловала ее, если ты об этом, — начинаю я и рассказываю все как есть, под конец своей речи тяжело вздыхая. — Я не специально, она сама провоцирует... Перед глазами во время моего рассказа Нельсон всплывает ошарашенная блондинка, сидящая на полу. Я тогда была ослеплена яростью и ничего не видела, но сейчас вспоминаю ее растерянный взгляд. Она переводит его с меня на кровать и обратно. Как будто бы сама удивлена и находится в замешательстве от своего поступка. А тут я кричу. Сначала слезы обрамляют ее небесные зрачки, затем жидкость полностью заполняет ее глаза и резко хлыщет, заливая практически разом всю поверхность щек. Крупные капли спускаются на майку в области груди и пропитывают солью ткань. — Если бы она догадывалась об этом, то это считалось бы провокацией. А так нет, Лекс, пойми, — вздыхает Анья, придвигая ко мне чай с ромашкой. — Я понимаю, но ничего поделать не могу... С таким успехом скоро мое тело трахнет ее тело! — выплевываю и сама поражаюсь своим словам. — Может... — в камеру возвращается Птица, и Анья замолкает. — Фух... Еле уснула, — произносит облегченно младшая шатенка. Усаживаясь на свою койку, продолжает: — Она просто испугалась. — Это понятно, Лекса любого до чертиков доведет, — добавляет Нельсон. Господи, мне так хреново, а еще и они тут подкидывают масло в огонь. — Нет-нет, я не об этом. Принцессе приснился жуткий кошмар, и она сама не понимает, почему легла с тобой. Возможно, нуждалась и там в твоей защите, — предполагает Птица. — Она говорит, что легла на край и даже не притрагивалась к тебе. — Она меня обнимала, — сглатываю, ибо хуже я никогда в жизни себя так не чувствовала. — Кларк уснула, Лекс. А во сне наши движения непроизвольны, мы не осознает, что делаем. Хотя, даже если это было бы наяву, она также не осознала бы, — договаривает подруга. — А тебя Кларк испугалась, обиделась, ведь ты практически ее сон хотела воплотить в реальность. Во сне была Ния и... Запрокидываю голову. Я не думала, что настолько все плохо... Нужно с Принцессой поговорить серьезно, хватит из нее делать ребенка и маленькую. Познав все издевательства, она давно уже не малышка. — Может, тебе съехать назад, Лекс? — спрашивает Анья. Я задумываюсь. Возможно, это было бы неплохим вариантом. — Спросите это у нее сами, я не жаждала жить с ней, — проговариваю и ухожу, добавляя перед самым выходом: — Спасибо.Конец POV Лекса.
POV Кларк.
На следующий день после той ночи мы опять не разговариваем с Командующей. Точнее, я не хочу. Она зовет меня в душ, на перекличку, в тренажерный зал, и я молча иду, ничего не отвечая, хотя сегодня я просто не пошла заниматься, отвернулась от нее к стене, продолжаю играть в молчанку. Да, я не знаю, почему легла к ней. Я всегда так приходила к маме: когда мне снились кошмары, когда я замерзала ночью (как и вчера) и когда боялась грозы и молнии. Это было редко, но все же. Когда чувствуешь, что кто-то с тобой рядом, такие, как мама или Лекса, кто может защитить, быстрее засыпаешь и уже ничего не боишься. Но хуже всего, что Лекса закричала на меня. Я даже не особо почувствовала удар о пол, как ощутила удар от ее слов. Мне было очень больно и обидно, ведь я ничего плохого не хотела. Я никому так не доверяла: ни Рейвен, ни Октавии, чтобы прийти к ним среди ночи. Это чувство скорее всего идет изнутри. Быстрее доверится мое подсознание, чем я со своим здравым смыслом, что никому доверять нельзя. Здравый разум всегда прав, не стоило мне перебираться со своей кровати...***
Зато ко мне приходит Рейвен в тот момент, когда Лекса уходит в тренажерный зал. — Принцесса, может, поговорим? — О чем? — удивляюсь я, откладывая скетчбук в сторону. Мы вчера обо всем поговорили. А насчет ее мамки, мы с Рейвен не разговариваем, я все равно ее, их не понимаю. — Я тут хотела спросить... Может, я опять к тебе перееду? Хмурюсь. — Ты поссорилась с ней? — О, нет-нет, Кларк. Просто мне кажется, нам с тобой спокойнее жилось: ты ходила, как хотела, в чем хотела, мы не кричали друг на друга, а часто даже улыбались, вспоминая забавные истории из прошлого. Подруга права. Правда, забывая о других, не очень хороших моментах, но я ей напоминаю, продолжая ее тираду: — И ты проводила весь день в камере мамки Лодочного каста... — Но тогда сюда не приходили! — настаивает Рей. — Тогда да, тогда в этом не было нужды. А когда им всем доступ перекрыла Командующая, они готовы теперь стены и дверь снести... И, Рей... я живой все-таки человек, мне нужно хоть какое-то общение, я привыкла к нему, находясь на воле, или хотя бы необходимо присутствие кого-то. Да, я закрылась и закрывалась ото всех в то время, когда надо мной измывались. И да, я не забываю о том, что потерянная, и у нас не должно быть никакой жизни здесь. Но это время прошло, надеюсь, и я вновь ощущаю себя живой, как на свободе, раньше. Да, мы с Лексой чаще всего не разговариваем друг с другом, а еще частенько она на меня кричит, но это все же не страшно. Она меня не бьет, а слова, крики, ссоры? Они забудутся, и я ее прощу. Лекса много делает для меня, разве справедливо на нее долго дуться? А когда мы не говорим, она все равно рядом. И это знаешь, как? Не знаю даже, как объяснить, чтобы ты меня правильно поняла... Наступает эта тишина, и она такая странная и в какой-то степени уютная. Небывалая. Непонятная совершенно. Как будто мы все равно общаемся взглядами... Ощущаю ее взгляд на себе, она касается им меня, от кончиков пальцев на ногах медленно поднимаясь вверх до самой макушки. Иногда я изучаю ее профиль. Мы можем так просидеть три и более часов, мне комфортно с ней. И не пойми меня неправильно, Рейвен, даже если ты не будешь ходить к Анье, а будешь сидеть в камере со мной, то ты будешь скучать по ней, — опускаю слова, о том, что и я, возможно, буду скучать по Лексе. Когда живешь с кем-то, это входит в привычку. А мы с брюнеткой уже два месяца вместе, то есть живем вместе. И, конечно, всегда тяжело поначалу. Мы только начали притираться друг к другу, принимать все минусы и недостатки, которые раньше не замечали, находясь поодаль. Сейчас я будто снова живая и не хочу все портить своим суицидом. Замечаю, что подруга растеряна от моего объяснения, но переключаюсь, продолжая ей растолковывать другие плюсы от проживания с Лексой. О чем я только сейчас рассказывала – это был всего один из них. — А еще я теперь не бегу после вечерней переклички в камеру, чуть ли не попадая в давку, а спокойно плетусь. Я ложусь спать достаточно рано и не дожидаюсь, когда все, наконец, заснут, — опускаю то, что меня кормят конфетами и фруктами достаточно часто и что можно в любое время попить чай, даже если ты плохо перекусил в столовой в часы приема пищи. — Так что, Рей, спасибо, но пусть остается все как есть. — И как можно быть одновременно такой мудрой женщиной и глупым ребенком? Я улыбаюсь. — Это вы выдумали какую-то Принцессу и ребенка себе. Здесь в камеру заходит Лекса, и подруга встает, отодвигая на место стул. — Хороший ангелок, да, Кларк? — подмигивает она мне, мельком взглянув на мой браслет на шее, и покидает нашу обитель. Я не понимаю, о чем она, пока не дотрагиваюсь до области своей шеи и не нащупываю цепочку. Теперь осознаю, о каком она ангеле. Неужели она Лексу сравнила с этим ангелом? Как по мне, она еще тот бес. — Кларк, нам нужно серьезно поговорить, — начинает брюнетка. — Опять будешь кричать на меня? И говорить, что я хочу трахаться? — задаю вполне для меня логичные вопросы, ибо она если злится, то всегда говорит мне о какой-то там ласке. Когда меня насиловали, о ней и речи не было. И да, я все равно пока на нее обижена. Это было сегодня ночью, я не успела еще оттаять. Беру в руки скетчбук, карандаш и раздумываю, что нарисовать. То есть на нее даже не смотрю, только могу услышать, как ее кровать скрипит, что может означать, она села или легла. — Нет. Прости, я просто иногда бываю взвинчена и раздражена. Поднимаю на нее свой изумленный взгляд. — Иногда? — опускаю глаза вновь на бумагу и рисую, пальчики сами вырисовывают эти заостренные черты лица и грозный взгляд. — Ладно, почти всегда. Но позволь мне объяснить, почему так все получается, — она вздыхает. — Кларк, некультурно смотреть в книгу, когда с тобой разговаривают. — Ага. А культурно все время кричать? Культурно называть меня шлюхой? И напоминать мне об этом каждый раз, когда ты взвинчена или раздражена? — Нет, — отвечает тихо. — Я не называла тебя шлюхой. — Тогда довольствуйся тем, что имеешь, — намекаю я на свое невнимание к ней. — Хорошо, — еще тише произносит она. — Я, правда, извиняюсь за свое поведение, но ты сама меня провоцируешь... Соблазняешь. — ЧТО? — все же она заставляет меня оторваться от рисунка и посмотреть с недоумением на нее. — Да... Ты ходишь в одних трусах... Крутишь передо мной своей аппетитной задницей... И то, что ты вчера так же легла, такая же ко мне в кровать... — И что? Мы – друзья, а они иногда ходят так и спят друг с другом. — Блин, Кларк... На меня это действует так, как будто ты обнаженная совсем, и я тебя хочу. — Съесть? Она сглатывает и отводит свой взгляд. — Можно и так выразиться. — Ты страдаешь каннибализмом? — Господи, нет, как ты вообще могла об этом подумать? — А как еще можно съесть? — не понимаю. Странно все это. Рей тоже о том говорила. — Кларк... Это метафора. А дословно это так: хочу зацеловать каждую клеточку твоего тела, вылизать все интимные и не интимные твои места... — она не смотрит на меня, а я реально пугаюсь. — Хочу нежно дотрагиваться там, где запрещено, обнимать тебя, целовать... — Зачем? — заикаясь, опять спрашиваю. — Потому что при одном только взгляде на тебя я возбуждаюсь. Это как потерять голову, отключить разум, опьянеть, вообще не думать ни о чем, только своей пульсирующей точкой внизу живота. Поэтому Птица и сказала, что друзьями мы быть не можем. Друзей так не хочешь. — Ты хочешь меня, как Ния?.. — осторожно спрашиваю. Может, мне нужно было согласиться с Рейвен и вернуть все назад? — Нет, конечно, нет. Я обещаю, что никогда тебя не изнасилую и не притронусь даже к тебе. Если бы я и... с твоего разрешения... то очень нежно... заботливо... То есть забудь! У меня есть девушка, она почти моя жена и ждет от меня ребенка. Мне даже думать о таком нельзя! Поэтому просто тебя прошу: постарайся ходить при мне всегда одетой, так и меньше криков будет. Или вообще не будет, если еще и слушаться будешь меня. Я опускаю взгляд на свой рисунок, понимая, что нарисовала размытые кляксы под глазами брюнетки, и шепчу: — Прости... — Все хорошо, Кларк, ты не знала, не понимала и не догадыва... Я перебиваю, но не могу взглянуть на нее. — Прости, что трогала тебя... — Во сне все бывает... — Нет, Лекс, я трогала твой сосок! — резко вырывается из моих уст, и мне становится невероятно стыдно, позорно, срамно. Я готова провалиться сквозь землю. Ожидаю, что на меня сейчас опять накричат, если еще не побьют.Конец POV Кларк.
POV Лекса.
Не верю ее словам. Она только сейчас это придумала? Но зачем? — Что? Когда? — встаю с кровати и нависаю над ней. — Когда ты болела... Анья попросила намазать твою грудь спиртом, и я... Я не знаю, почему так случилось... Мне очень и очень жаль... Я больше так не буду... Накричать бы на нее за это, но я не могу. — Кларк, нельзя никого трогать в бессознательном состоянии, как бы ты не хотела, — а если бы ей захотелось проникнуть ко мне в трусики? Нужно как-то отругать, но помягче. — Тем более, у кого есть девушки и жены. — Я знаю, но это как будто была не я... Как будто мой мозг отключился на время... — Вот так и со мной бывает. Принцесса, я понимаю, но держусь же. — Прости-прости, я больше так не буду и буду всегда ходить одетая... — она начинает всхлипывать. Кладу ладонь на ее белокурые волосы и начинаю медленно поглаживать. — Успокойся, Кларк. Я не злюсь, просто давай это все останется нашим секретом, — достаю из кармана леденец на палочке, который заготовила заранее, если вдруг разговор уйдет опять не в ту сторону. Присаживаюсь на корточки и протягиваю ей его. — Смотри, что у меня есть. Она поднимает взгляд и, замечая конфету, улыбается сквозь слезы. — Держи, — передаю его ей в руки, стирая соленые капли с щек. — Спасибо, — радуется она, чуть не слетая с кровати, обнимает меня за шею. Да, и я тоже хороша: не удержав равновесия от неожиданности, заваливаюсь на спину, и она на мне... А мы только сейчас все прошли. Между нами возникает неловкость, как мне кажется, но блондинка быстро ее развеивает. Лежа на мне, начинает истерически смеяться, и я поддерживаю ее хохотом. Затем она сползает с меня и протягивает мне руку помощи. Принимаю, поднимаясь. — Лекс? А как же душ? Я не хочу опять мыться в три часа ночи... — И не будешь. Мы все должны отдыхать ночью. Мы же не смотрим друг на друга, так что душ не считается. Поняла теперь? Она вновь улыбается и кивает. Я посматриваю в ее книжку. Опять рисунок меня. — Почему на моих глазах темные разводы? — Не знаю, но думаю, они как у воина, который всегда злится. Улыбаюсь. — Можно? — спрашиваю я, смотря на книгу. — Угу. Беру ее в руки и начинаю листать. Первый лист аккуратно вклеен назад, там нарисована ее мама. Второй быстро пролистываю, где мы с Кларк вместе, я его уже видела. Затем опять ее мама. Да, Кларк ее очень любит. Затем натыкаюсь на рисунок, где я сплю. Хмурюсь и показываю его Принцессе. — Это когда ты болела, мне нечем было заняться, — пожимает она плечами, разбираясь с чупа-чупсом. — Почему ты рисуешь меня? — Ты разве не знаешь? Художники любят рисовать красоту, а ты красивая. Что мне рисовать? Нашу камеру? А улицу, то есть площадку, на которой мы гуляем, я уже рисовала. — А почему бы не нарисовать что-то выдуманное? — Я должна видеть, что рисую. Другое у меня не получается. — Сны? Что-то из прошлого? — Из снов только кошмары. А прошлое уже затерлось в подсознании. — Поняла. Ты тоже очень красивая, Кларк. Особенно на этом рисунке, — я переворачиваю почти в начало, где мы с ней на разных разворотах. — Это фото с моего школьного выпускного, — блондинка лезет под пол, из другой такой же книжки достает фотографию и показывает мне. Она шикарна! Никогда не думала, что это оранжевое робище так может изменить человека. — Ты сногшибательная! — Еще бы, не зря меня хочет сама Командующая, — хитро улыбается Принцесса. Это ладно... Я еще ей не сказала, что теку... — Ты теперь будешь издеваться надо мной? — сердито произношу, а затем коварно улыбаюсь уголками губ, договаривая: — Напомни-ка мне, кто недавно трогал мои соски? Ее улыбка сходит на нет. — Сосок. Один сосок! И я больше так не буду! — Посмотрим, — продолжаю игру, но откладываю ее книгу с рисунками на кровать. — Пошли, скоро пора будет на прогулку.