***
— Ладно, Принцесса, давай рассказывай, что привело тебя ко мне рано утром, да еще и обнаженной? А то и у меня работы предостаточно, ты же больше не моешь за меня. — Я поцеловала Лексу... То есть она меня... — бормочу, опуская глаза в пол. — И как? Что, совсем не понравилось? — Наоборот, — вздыхаю. — Тогда ничего не понимаю... Почему ты расстроена??? — допытывается шатенка, улыбаясь. — Я не знаю... Она ведет себя так, как будто мне это приснилось, — обиженно выдаю. — Хм... Может, и правда, подруга? — Нет. Откуда я знаю, что ваш вчерашний напиток отдает мятой?! — Не знаю. Понюхала из бокала? — Нет. Такой был вкус ее губ и языка! — уже злюсь, что мне не верит подруга. — Ладно, верю, успокойся. А вот момент ты подобрала совсем не тот... — Почему? Она устала, была пьяна, — объясняю, ибо это то, о чем говорила Рейвен. — Вот, главным и определяющим является «пьяна». В алкогольном угаре мы можем даже заниматься сексом, а наутро сделать вид, что ничего не было. А зная нашу ответственную Командующую, она именно так и поступила: сделала вид. — Что мне делать? — Я не знаю, Кларк, честно... Ну, попробуй еще раз. Если не оттолкнет, то все окей, если оттолкнет, то все... — Почему она может меня оттолкнуть? Ты же говоришь, что я всем тут нравлюсь. — Я не говорю. Это просто видно по поведению других, а за Лексу я отвечать не могу. Знаю лишь, что ее пугает твой возраст... Хмурюсь, не понимая. — А что с моим возрастом не так??? — Ну, она тебя старше на одиннадцать лет... — я чувствую, что Рейвен что-то знает, но не хочет говорить. — Она сама говорила, что в любви не важен пол, вес, рост, изгибы тела... Не помню, что еще... — А ты уже любишь? — усмехается подруга. — Не-ет! — с воплем отвечаю я, хотя и не знаю, как это. Мне просто понравился поцелуй. — Я не знаю, как любить кого-то, кто не мама... — Зато я знаю тебя. Если ты хочешь, чтобы тебя кто-то целовал и обнимал, доверяешь в этом человеку себя, сама хочешь целовать его, то это уже о многом говорит, — с хитрецой заключает Рейвен. А я сдаюсь. — Я не знаю, Рей... Просто с ней так тепло, уютно, комфортно... А от ее поцелуев и объятий хочется слиться в одно целое и никогда не разлучаться... — Странное, конечно, определение любви... Ладно, может, ты и не любишь, а она просто нравится тебе, и ты просто хочешь испытать наслаждение в сексе... И такой вариант может быть. А может, ты и испугаешься, когда дело дойдет до самой близости... — размышляет она вслух. — Рейвен, я не хочу секса, я хочу обниманий и поцелуев... с Лексой, — серьезно произношу. Она закатывает глаза и добавляет: — Хорошо, я поняла. Значит, просто попробуй поцеловать ее. — А когда? Я итак два месяца подбирала момент этот, а он еще не такой, оказывается... — глубоко вздыхаю всей грудной клеткой. — Да хоть сегодня. В этот раз не тяни, чтобы между первым и вторым поцелуем прошло не так много времени. — Угу, спасибо, Рей. — Да не за что, для этого подруги и существуют, — она задумывается и добавляет: — Только сразу предупреждаю: на тему секса консультировать я не буду. Итак, если узнает Анья и Лекса, что я тебя учу, что делать, меня просто накажут... — Я ничего и никому не скажу, обещаю. — Все равно, насчет секса я – пас. — Я, конечно, не собираюсь им заниматься, но все же... почему помогать не будешь в нем? — спрашиваю чисто из любопытства. — Потому что он индивидуален. Предполагать как и что будет — невозможно. Могу дать один-единственный совет, который когда-то мне дала мама. «Расслабься». Доверься человеку, тогда и больно не будет, а наоборот, очень даже приятно. — Все-все, Рейвен, я поняла. Спасибо, но мне это правда не пригодится. — Цыплят по осени считают, — смеется шатенка и уходит. А на ее месте появляется Индра. И опять эти непонятные высказывания подруги. Откуда она их вообще берет? И хоть бы объяснила... Зачем их по осени считать???***
День подходит к концу, Лекса возвращается в камеру только к полуночи, чтобы мы пошли в душ, а затем спать. В душе я наблюдаю за ней, хотя и вижу только ровную и смуглую спину, по которой спускается вода. Больше ничего. Прошло уже много времени, и в моем сознании расплываются очертания ее груди. Помню лишь, что она была красивой, и мне понравилось ее трогать. И все.***
Мы заходим в камеру, Лекса уже по привычке швыряет свое белье в раковину и вешает полотенце. Я тупо все швыряю на кровать и подхожу к ней со спины. Она разворачивается, ошеломленно смотря на меня. Кажется, это было внезапно для нее. — Кларк, что ты... Я не даю ей договорить, а встаю на цыпочки и целую ее. Мягкими движениями касаюсь ее губ, затем провожу по ним кончиком языка, но она делает шаг назад от меня... И я понимаю, что совершила ошибку, совершенно забывая о своих руках и куда их нужно было положить, потом притянуть ими, прежде чем что-то начинать. Лекса дышит часто, и я делаю шаг вперед. Похоже, она уже упирается в стул, поэтому не отходит, но выставляет руки передо мной, упираясь ими в мой живот. — Не надо, Кларк... Что? Испуганно вздрагивает мой внутренний голос. — Тебе не понравилось вчера... — очень тихо делаю вывод я. — Дело не в этом... — я слышу, как ее голос сбивается, он нервный, взволнованный, а не спокойный, как обычно. Она что, боится меня расстроить? — Просто это неправильно. — По отношению к кому? — спрашиваю я, а мой голос надрывается. — К тебе, Принцесса, только к тебе, — пытается меня успокоить, хотя все равно заикается на каждом слове. — Мне плевать, я этого хочу, Лекса, — своим корпусом сдвигаю чужие руки, и они сгибаются в локтях. — Ты не понимаешь, чего хочешь, Кларк... — Я хочу тебя! — прыскаю слезами и сейчас ощущаю себя ущербно, выпрашивая себя поцеловать, поэтому возвращаюсь на место, больше не упираясь животом в чужие ладони. — Вчера ты меня поцеловала, что изменилось сегодня??? — Не плачь, Кларк. Я не тот, кто тебе нужен, и не та, кем ты меня считаешь. Я не такая, какой кажусь... — она тяжело выдыхает. — И прости меня, пожалуйста, за вчера... Я была пьяна и позволила себе лишнего... — Это так по-взрослому, Лекса, все сваливать на алкоголь! — выплевываю яростно слова ей в лицо и убегаю на свою кровать. — Принцесса... — слышу протяжный шепот и накрываюсь с головой. Мне все равно, даже на то, что я легла в робе и не разделась, как обычно. Она не подходит, как было раньше, а стирает наше белье, как я могу понять от шума воды. От этого я чувствую, как мое сердце ноет, и сама продолжаю всхлипывать. Слышу, как щелкает выключатель и как скрипит ее кровать. Я не могу остановиться в бесшумном рыдании. Своими поцелуями я отпугнула ее, и теперь она даже просто не пытается меня успокоить... Спустя какое-то время слышу ее спокойный голос. — Успокойся, Кларк, пожалуйста. Если хочешь, идем ко мне, — приглашает она меня в свою кровать, а я так сильно зла на нее, что хочу спать с ней, но не могу ее простить. Ничего не отвечаю, продолжаю всхлипывать. Она вздыхает и больше ничего не говорит. Я так и засыпаю со слезами на глазах, не зная, сколько по времени проплакала. Но мне кажется, что я только заснула, как слышу голос Лексы. — Кларк, вставай, первая сирена уже была. Я чай заварила. — Я не хочу чай, — сонно отказываюсь и кое-как пытаюсь заставить себя встать. Плетусь к раковине и замечаю красные глаза, а все лицо в засохшей соли. — А конфеты? — Ешь сама, — огрызаюсь, смывая с щек белые разводы. — Кларк, прошу тебя... Я же вчера тебе все объяснила... — Я помню, давай просто не будем разговаривать. — Я могу вообще переехать... — говорит она опрометчиво, ибо это приносит мне невыносимую боль. Пытаюсь быть стойкой и сильной. — Как вам будет удобно, Командующая... — отвечаю и выбегаю из камеры, мое лицо опять покрывается горючими слезами. — Кларк! Да стой же ты! — слышу, как она кричит. Ей не догнать меня, ибо она соблюдает уставы колонии о том, что бег привлекает внимание охраны, а я – нет. Вбегаю в медблок и подбегаю к подруге. — О, спрячь меня пожалуйста от Лексы. Прошу тебя... Можно, я у тебя сегодня побуду? Лекса сейчас придет... Октавия пугается моего внешнего вида, но неодобрительно машет головой. — Идти в мой кабинет. Завари себе чай, кофе. Там есть печенье. Я скоро приду. — Спасибо, — произношу и быстро испаряюсь.Конец POV Кларк.
POV Лекса.
Вхожу в медблок и сразу произношу. — За Кларк идет охрана... — Я с охраной разберусь. Лекс, что ты натворила с Принцессой??? Ты ее изна... пыталась? — Нет! Никогда! Я оттолкнула ее от себя, — замолкаю, ибо слышу, как скипит дверь за спиной. — У вас все хорошо, мисс Блейк? — Да, мистер Пайк. — Но заключенная бежала... Октавия прерывает его. — Заключенная триста девятнадцать бежала, потому что ее тошнило. Сейчас она в уборной прочищает желудок, хотите взглянуть? Я наблюдаю за мужчиной боковым зрением и он отрицательно покачивает головой. — А эта? — А заключенная шестьсот девятнадцать сейчас вернется в расположение колонии, как только получит от меня назначения после отбоя для другой заключенной. Они – соседки по камере. — Хорошо, я понял. Извините, что помешал. Я просто должен был проверить. — И заключенной триста девятнадцать не будет на утренней перекличке, я до отбоя продержу ее в лазарете. А то, не дай Бог, это кишечная инфекция... Блевать потом будут все. — Я передам, еще раз извините... — охранник покидает медблок. А докторша начинает меня допытывать. — Так что ты там говорила о том, что оттолкнула Принцессу? — Она поцеловала меня, я оттолкнула ее... — не хочу говорить о том, что было на моем дне рождении, точнее, что случилось после него и какую глупость я совершила. Я просто подумала своей подвыпившей головой, что это мой день, и мне все можно... Нельзя. И я не могла даже подумать, что Принцесса так отреагирует и захочет еще... Она же противница всего этого. Или была? Жена брата вздыхает. — Могла бы хоть как-то это помягче сделать... — Я пыталась... — Плохо пыталась, Лекс. Если у нас ничего не получается, значит, мы плохо стараемся. Других отговорок нет! — этих сюсюканий, как с Кларк, нет. Она разговаривает со мной как со взрослой, понимающей все женщиной. Я просто молчу, ибо она права. И то, что она отчитывает меня, – я это заслужила. — Ты же соврала, что ей плохо, да? Октавия сощуривает глаза, как будто что-то пытаеться понять. — Есть такое. Лекс... такой вопрос: вся эта забота... Я не говорю сейчас о защите, а именно о заботе: менструация, пубертат, тошнит ее или нет... Ты что-то чувствуешь к ней? Глубоко вздыхаю и киваю. Прям детский сад какой-то... Меня уличают в моих несанкционированных действиях... — Зачем ты тогда ее отталкиваешь, когда она к тебе одной-единственной тянется? Похоже, начинается психоанализ. Я бы не стала вести такие разговоры с Октавией, но, возможно, она сможет повлиять на Кларк, и блондинка не будет больше на меня обижаться. — Я люблю Оливию. Все, что я могу сейчас чувствовать к Кларк, — это привязанность, привычку, чувство ответственности перед ней и ее матерью. Я сама подписала себя на такое раньше, не задумываясь ни о чем... Сейчас это выходит мне боком. А Принцесса, думаю, что для нее это как героизм и в новинку, — от моих же слов мне самой становится дурно и неприятно. — Но я не ее герой. А для нее это как игра: половое созревание, возбуждение... Она просто не понимает этого, а считает за что-то другое. — Хорошо, я тебя поняла. Я поговорю с ней. А теперь возвращайся. Киваю, покидая медблок. Странное ощущение зарождается внутри – отвращение к самой себе...Конец POV Лекса.
POV Кларк.
Пью кофе, когда в кабинет заходит Октавия. Я уже успокоилась, больше нет слез. Она садится напротив меня, не прогоняя со своего мягкого, крутящегося стула с другой стороны стола. — Расскажешь, что случилось? Пожимаю плечами. — А Лекса тебе не рассказала? — Рассказала. Но теперь я хочу услышать твою версию всего случившегося. — Я поцеловала ее вчера, она меня оттолкнула. Я обиделась и расстроилась... — Кларк, зачем ты ее поцеловала? — Мне понравилось, как мы целовались после ее дня рождения. Но потом она сказала, что это было просто под действием алкоголя, и что это никогда больше не повторится... Октавия тяжело вздыхает. — Кларк, пойми, что даже если Лекса и рассталась со своей девушкой, чувства остались... Любовь не выкинешь из себя, не вырвешь. — Откуда ты знаешь? — Она мне сама только что сказала, что любит Оливию. Сильно зажмуриваю глаза, чтобы не заплакать вновь от слов подруги. А затем открываю их, отвечая: — Я все поняла, я больше не буду ее целовать. — А обижаться? — Это как получится. Пока просто не буду с ней разговаривать, потом посмотрим. — Ладно, главное – что ты все поняла. Тогда ведро и швабру в зубы и быстро мыть полы и стены! Управишься до обеда, после сможешь вздремнуть. Слегка улыбаюсь. — Хорошо. Спасибо, О, — вздремнуть мне бы сейчас очень не помешало.***
После вечерней переклички я пребываю в камере, а брюнетка, похоже, все так же в Лодочном касте. Это меня спасает от разговоров. Когда она возращается ночью, то говорит: — Кларк... — как будто ее величество только сейчас вспомнило обо мне. — Мы идем в душ? Я спать хочу, — подхватываю пакет и практически вылетаю из помещения. Моемся мы, славу Богу, в тишине. Но как только переступаем порог нашей камеры, и дверь закрывается, Лекса начинает говорить: — Кларк, давай поговорим? Я больше так не могу... А я могу? — Я что игрушка, Лекс? — она выпучивает на меня свои зеленые омуты. — О Боже, нет, Принцесса! — с ужасом восклицает она, а я продолжаю, как будто не слыша ее. — Хочу обнимаю, хочу целую, а захочу и оттолкну! Мы же, сука, любим еще свою бывшую, которая нас предала и убила нашего ребенка! — лучше бы она не заводила со мной разговор, ибо теперь завелась я. Причем, пародирую ее, как она раньше матом давила мне на больные места. А сейчас больно мне! Отплачиваю ей той же монетой. — Что скажешь, я не права? Тебя смешали с говном, а ты продолжаешь любить ее. Ангел во плоти! — Кларк, не надо... — Что, Кларк, не надо? Не надо трогать меня больше никогда! — Я тебе не для этого все рассказала, чтобы ты меня еще поливала этим дерьмом! — ощущаю, что и из нее полез гнев, на этом стоит все прекратить, либо, чувствую, мы сейчас обе договоримся до рукопашного боя... — Просто оставь меня в покое! Я не хочу с тобой разговаривать! — снимаю робу и ложусь на кровать. — Но нам нужно поговорить! — возмущается она. — Я уже поговорила, а если ты нет, то разговаривай, пожалуйста, сама с собой, — отвечаю последнее, накрывая голову одеялом. Затем слышу, как она опять стирает сама наше белье, чертыхается себе под нос, а после выключает свет и ложится.