Недооцененная свобода

К концу недели я начала волноваться сильнее за любимую, и Октавия предложила вновь сделать наше переливание. Кларк очнулась, и это была самая лучшая новость за всю прошедшую неделю. В расположение Кларк возвращается на следующий день. Слышу, как две твари опять приказывают ей прийти ночью, но сегодня я уже придумала, как сделать так, чтобы Кларк не пошла. Я просто чаще делаю свою физиологию, и ей приходится чаще ходить со мной в душ. Это не издевательство. Сейчас Кларк подмывает меня на стуле, а для того, чтобы меня пересадить, я ей помогаю, но она об этом не догадывается. Просто слишком много телодвижений для нее, и к вечеру блондинка без сил засыпает, даже забывает переложить меня на кровать. Не важно, я сама себя положу, но позже, а она, думаю, и не вспомнит завтра о том, что забыла. Да и будет не до этого, как мне подсказывает внутренний голос. В районе трех часов ночи, поднимаюсь с кресла, достаю из укромного места в нашей камере скальпель, украденный из медблока. Конечно, потом я верну его на место, ведь, как могу догадываться, Октавия несет ответственность за каждый медицинский инструмент из медблока колонии. За всеми она следит, а нам доверяет, поэтому и нет такой слежки. Я не могу ее подставить. В этот момент замечаю из приоткрытой двери, что Ния проходит к себе в камеру, а Онтари заходит в душевое помещение. Начинаю считать, примерно отсчитывая минут пять для того, чтобы мразь улеглась на кровать: мне лишний шум не нужен. После бесшумно пробираюсь в ее камеру. Свет выключен, но из-за того, что дверь приоткрыта, я замечаю, на какой кровати лежит Ния. Ладно, все же включаю свет на свой страх и риск. Это может быть и Онтари, да и свет не такой яркий под вечер. Медленно подхожу и обхватываю ее рукой за горло. Она резко распахивает свои испуганные глаза, хватает меня за руку и пытается что-то прохрипеть. — А вот и твой конец, Королева тварей! — быстро отцепляю ладонь от шеи, заменяя ее скальпелем, практически насквозь проникая через все горло. Она не ожидает, поэтому еще ее реакция заторможена. Наблюдаю, как она захлебывается своей же кровью, неспособная вымолвить и слова, лишь предсмертные хрипы. Я избавляю ее от скальпеля, а затем быстренько отмываю его и руки, выключаю свет и покидаю камеру. Как только вхожу в свою, закрываю дверь на ключ, что опять упустила Кларк, избавляюсь от робы, напяливая пижаму, как это делает каждый вечер моя блондинка, и ложусь к стене, прикрывая глаза. Как только я это делаю, сразу же доносятся вопли Онтари. Да здравствует моя Принцесса! Усмехаюсь своим мыслям и чувствую, как Кларк просыпается и идет на крики. Она возвращаются спустя несколько минут, как я понимаю, когда всех разгоняет по камерам охрана. И только тогда я проваливаюсь впервые в безмятежный сон. С утра Октавия меня встречает совсем не в добром расположении духа. — Скажи, что ты непричастна к убийству Нии Спаркс! — Если скажу нет, ты поверишь? — Лекса, ты не можешь вершить правосудие сама! — Если не я, то кто? Кто облегчит жизнь заключенным на несколько лет вперед? — отвечаю спокойно, но потому, что понимаю и шатенку. Ей придется стать соучастницей преступления, подельницей – подделать заключение о вскрытии: что не острое лезвие было, а какая-нибудь заточка, что никаких отпечатков на теле не найдено, и так далее. — Не важно! Ты понимаешь, какой грех взяла на себя?? И какой заставляешь брать меня?? — взмахивает руками доктор. — Знаю, и прости. Но теперь Кларк в безопасности. Ты же любишь ее как сестру, как собственную дочь. Пойми: последний раз то, что случилось с Принцессой, – вина Нии, она бы не оставила ее в покое... И я обещаю, Линкольн ни о чем не узнает. Блейк оставляет меня одну, больше не произнося ни слова. Она знает, что и я права тоже. Наверное, мы с месяц не общались больше с ней. Я приходила, точнее, Кларк меня привозила. Я принимала душ и пищу. Понимаю ее, поэтому простить себя не прошу. Когда более или менее сплетни по колонии затихают, Октавия начинает отходить. Она спрашивает, как у нас жизнь с Кларк, и когда я захочу вновь получить свою независимость. Я отвечаю уклончиво, что не знаю, но мысленно рада, что наши отношения восстанавливаются. Что сказать о Кларк? Я боюсь к ней притрагиваться целый месяц после того случая. И как справляюсь со своим возбуждением? Просто вспоминаю слова О, когда она рассказала мне, как издевались над моей девочкой. Желание сразу отпадает. Как-то однажды блондинка просыпается среди ночи, и я улыбаюсь ей. Первый шаг делает она, нашептывая: — Я соскучилась по тебе... — целует меня в лоб, нос, в обе щечки и добирается до моих губ. Как же я по ней соскучилась... Наш поцелуй был нежным, мягким, меня словно касались лепестки роз, своей тычинкой буравя мой рот. Кларк понимала мою нерешительность, чувствуя неуверенность в моих движениях, поэтому, возможно, начала снимать первая майку с себя, оставаясь совершенно обнаженной. — Прикоснись ко мне, — умоляет меня моя девочка. — Ты же до сих пор лю... Я прерываю ее на полуслове. Конечно, я люблю, несмотря на все эти шрамы на ее теле! — Ты прекрасна, — шепчу, когда мы стоим на коленях друг перед другом на кровати, и аккуратно подхватываю ее грудь ладонями. Слегка приподнимая их вверх, начинаю зацеловывать и зализывать эти шрамики, замечая, как по ее телу побежали мурашки, но не понимаю, отчего... то ли от ее нарастающего возбуждения, то ли от пробуждающегося страха. Я не останавливаюсь, ибо знаю, что она будет умолять меня продолжить, а я этого не хочу. Уж слишком часто она кого-то здесь просила. Это я должна умолять ее не бояться и дать прикоснуться к желанному телу, вымолить прощение, что не смогла защитить... Это убивает меня и мучает и по сей день. Возможно, поэтому еще я не могу раскрыть свое состояние. Спускаюсь губами и языком по животу, то же самое делая со шрамами и на нем. Пальчиком проверяю нежную влажность между ножек, готова ли она, или эта сука погубила в ней все... Нет, все хорошо, смазка уже окутала ее половые губы, а при моем касании дыхание Кларк стало чаще. Одновременно осторожно, но уже и уверенно я спустилась к ее лобку, целуя его. Мне очень хотелось, чтобы она забыла о всех этих ужасах, что произошли за годы тюремного заключения, и никогда не вспоминала. Знаю, что такое невозможно, но во мне теплится надежда, как тогда, когда пребывала в темной тишине совершенно одна. Сегодня я делаю все очень нежно, а мои касания еле ощутимые, мягкие, словно маленькое облачко из моих губ прикасается к ее коже. И да, всему этому меня тоже научила Кларк: нежности, ласки, от которых тоже получаешь неимоверное наслаждение. Принцесса – мое наслаждение, и как – уже не так важно для меня. Я ложусь на спину и потягиваю ее таз на себя. Она теряется, пока не понимая, что я хочу сделать, но подчиняется. — Ты самая красивая в мире, — томно произношу, когда ее распахнутая и сверхслизистая вульва нависает над моими глазами. Я вкушаю нежную теплоту между ее ножек, и ее вкус наполнил мой рот, проникая в голову, стирая на время дурные мысли. Стоны и вздохи блондинки наполнили нашу камеру, смешиваясь с моими в то время, пока я скользила губами и языком по ее складкам. Затем кончиком языка я коснулась ее входа и замерла, ожидая, что она испугается, но нет. Все было совершенно наоборот: Принцесса сама задвигалась на мне, не желая, чтобы я еще хоть на миг останавливалась. Схватив блондинку за бедра, я остановила и вошла вглубь нее языком. Места маловато. Ох... Октавия, что же ты творишь со мной... — Лекса, — застонала она, так приказывая, чтобы я начала двигаться или отпустила бедра, давая ей возможность руководить. Я зашевелила языком внутри нее, как бы слизывая влагу со стенок входа в ее влагалище, а затем начала входить и выходить из нее. Казалось, что я кончу вместе с ней под стоны, которые выходили из ее уст. Да и еще могло сыграть на руку то, что мы так долго были вдали друг от друга. Выскальзываю из влагалища, устремляясь языком к анальному входу, и кончиком прорываюсь в него. Кларк застывает. Понимаю, что она испугана, ошеломлена, в ступоре... Но мне нужно было, чтобы она не боялась больше этих касаний. Мысленно нашептываю ей, что все хорошо, и вгоняю язык еще глубже. Кларк двигается мне навстречу, и теперь я осознаю, что мы и это прошли с ней вместе, победили ее страх. Но тут она сползает с меня, спускаясь ниже, предупреждая сразу, чтобы я ничего не надумала лишнего. — Я сейчас кончу, даже не коснувшись тебя! Мы быстро расправляемся вместе с моими пижамными штанами... К слову, на ночь я уже привыкла снимать памперс, а не то спалюсь еще... И Принцесса оседает своей влажностью на мою. Кажется, ее выделения водопадом омывают мои складки. Кожа моей девочки скользкая и горячая, с ее лица капают капельки пота на мое, и я готова уже кончить, как замечаю, что в этом долбаном мире нет ничего прекраснее ее лица в момент оргазма, а звуки от ее стонов – лучшая музыка для моих ушей. — Лекса! — вскрикивает она, начиная вздрагивать от каждой судороги. Я прижимаю девушку к себе, ощущая, настолько оргазм сильный для нее, и в этот момент сдаюсь и сама, выгибаясь ей навстречу. Мы вымотаны, и я замечаю, как Кларк прикрывает глаза, как только сползает с меня. Я улыбаюсь. — Не уходи, — шепчет моя малышка в темноте. — Я навечно с тобой, — шепчу в ответ, но Кларк уже дремет. Целую ее в макушку и привожу себя в порядок, а то утром могу и заспаться. За четыре месяца я так и не нахожу подходящего момента, чтобы признаться любимой, даже спрашиваю совета у своей второй подруги, Октавии, по привычке Нельсон всегда мне помогала. Но шатенка то ли в силу своего возраста (она младше меня), то ли в силу того, что не вмешивается в чужие отношения, ответила: «Сама вляпалась, сама и разгребай». Все это было в шутку, и мы потом вместе над ней посмеялись. Но больше откладывать я не могу, поэтому собираюсь в скором времени все рассказать блондинке. Да и у нас осталось не так много времени, чтобы побыть вдвоем. Анья зачем-то зовет с утра пораньше Кларк, и мы после переклички оказываемся в ее камере. Там же собираются все главы подкаст. Что-то серьезное случилось??? Не дай Бог, появилось подобие Нии... — Я вас собрала здесь всех для того, чтобы обсудить один вопрос. Это насчет вновь прибывших и прибывающих. Я облегченно выдыхаю. — Либо вы смотрите за ними, что они творят, либо не берете под свою опеку. Мне в моем касте не нужны наркоманки и алкашки, а также те, кто хвастается моим кастом, что им ничто ни за что не будет! Еще одна такая выходка, и я запрещу брать новеньких в каст! — шатенка поворачивается в нашу с Кларк сторону. — Это относится к Небесному касту, где собрались наркоманы и алкаши. — Я борюсь с этим, — отвечает Принцесса, а я понимаю, что ей тяжело быть в двух местах сразу: и заботиться обо мне, и за подкастом следить. — Плохо борешься! Пустынный подкаст, в котором собрались одни уверенные в себе. Давно не носили свои повязки от уродств? Неделя у всех, — командует шатенка, — чтобы привести подкасты в порядок! Иначе всех нахуй разгоню! Главы закивали и начали расходиться. Мы с блондинкой тоже покинули мою подругу. Кларк попросила Найлу собрать всех небесных в общей душевой. — Я, кажется, говорила со всеми и с каждым по отдельности, — вздыхает блондинка, но говорит уверенно-спокойно, не то, что Анья на всех рычала. — В течение часа сдать мне весь алкоголь и таблетки. Кто не сдаст, будет изгнан. Я больше повторять не буду. Так же это касается тех, кто будет пойман в алкогольном или наркотическом опьянении. Кларк уходит, и в течение часа ей начинают таскать бутылки, которые она при обслуге выливает, и наркоту, от которой тоже избавляется на их же глазах. Все же чему-то моя малышка научилась и у меня! Моя самооценка и гордость за любимую зашкаливает. На следующее утро я нафиг избавляюсь от всех памперсов в камере, даже от новых. Все, хватит. Иду в душ, пока все спят, а потом готовлю чай с лимоном. — Кларк, вставай, а то чай остынет, — прям пою на ушко любимой. — Отстань, Лекса, еще даже первой сирены не было, — отмахивается она от меня, отворачиваясь к стене. И я хихикаю, понимая, что от занятий любовью мы совсем не высыпаемся. Но теперь все будет по-другому, и мы в три часа будем заканчивать, а не только начинать. — Кла-арк! — мурлыкаю. — Лекса, я же ска... — и тут, похоже, до нее все-таки доходит. — Ага, я слышала, — смеюсь. Она вскакивает на постели, даже не прикрывая свою грудь. Понятно, что нет смысла, но для меня, а не для моей скромницы. — Это же сон, да? — Ну... Ты хочешь, чтобы это было сном? — моя бровь приподнимается в удивлении. — Нет! Конечно, нет! Но так не бывает! — А я думаю, бывает, раз я стою перед тобой, — сама натягиваю на блондинку майку. — В душ пойдешь? — Ты сейчас издеваешься, да? Задумываюсь. И в каком моем слове ей показалось, что я над ней издеваюсь? — Нет, малышка, я тебя люблю. — Лекса! — Кларк срывается и прыгает ко мне в объятия. Прыгает в прямом смысле, обхватывая меня ногами за талию, а руками – за шею. Пошатываюсь от неожиданности. — Может, хотя бы трусики оденешь? А то мне придется ходить с пятном весь день, — усмехаюсь, прижимая ее к себе. Теперь я могу делать это, когда захочу. — Как ты? Когда ты? — блондинка сползает с меня, надевая трусики, майку и робу, а я понимаю, что в душ мы не собираемся. А от этих вопросов мое приподнятое настроение мгновенно падает. — Полгода тому назад... Я всего один день отсутствовала, — признаюсь. Кларк не реагирует, пока ее ноги не подкашиваются, но я ловлю девушку и прижимаю к себе. — Прости. — Это значит... Мы спали с тобой по-настоящему? — удивляюсь. Ее действительно только это волнует? Ну да, она слишком яро проявляла инициативу, настойчивость, брала на себя главную роль, но все же, как по мне, – это мелочь по сравнению со всем. — Да, — пожимаю я плечами. Кларк отстраняется от меня и начинает, словно маятник, ходить из стороны в сторону. Как мне кажется, она сейчас переваривает всю информацию. — Зачем, Лекс? Зачем ты меня мучала??? — Я убила Нию, — лучше сразу во всем признаться. Возможно, меня все-таки помилуют, а может, и наоборот. Лицо блондинки искажается, и я не пойму, от чего: от моего преступления или проступка? — Я не могла рассказать тебе раньше, ты бы отговорила меня. Я пытаюсь оправдать себя, а затем рассказываю, как все сделала. Кларк пребывает в шоке. — Прости меня, но я хотела, чтобы оставшийся наш совместный год мы прожили не в страхе друг за друга, а в мире и покое. Умоляю, малышка, прости меня... — Лекса, ты правильно поступила, но ты могла опять сделать ошибку, ты не подумала обо мне, как я буду без тебя... Поражаюсь. Она не ужасается от того, что я – убийца. — Я подумала о тебе. Я все просчитала, Кларк, правда. — Просто тебе повезло, — хмуро отвечает она. — Но хоть где-то... С обещаниями от любимой мне не везет... Кларк резко поднимает на меня взгляд, понимая, о чем я. — Я не... — Все хорошо, Кларк. Я уже не сержусь. Но все же ты могла сказать мне, мы также бы все раньше пережили, а может быть, тебе бы было легче. — Я боялась... — Чего? — Что ты меня бросишь, что тебе не нужна наркоманка... Ты же хочешь детей, а от наркоши какие могут быть дети?? — Принцесса срывается в слезы, а я несусь ее обнимать. — Успокойся, Кларк. Больше ты их не принимаешь. А дети... у нас будут самые лучшие! — с твердой уверенностью произношу. — Тогда лучше тебе их рожать, — всхлипывает Принцесса у меня на груди. — Ни в коем случае! Ты – мама, я – папа. И зря что ли мы восстанавливали твою менструацию? — шепчу и шучу, целуя в волосы, а следом проносится первая сирена. Я отрываюсь, хоть и не хочу, от девушки, но иду открывать. — А если что-то... — Если ты хочешь, мы обследуем тебя с ног до головы. Но я уверена, что все хорошо. У тебя, Кларк, молодой организм, который еще умеет быстро восстанавливаться и регенерировать. — Угу, — соглашается она со мной. — Так, Кларк... И еще одно. Об этом никто не должен знать: ни Птица, ни Анья, ни тем более мой брат. Октавия знает, но я прошу не говорить с ней об этом, так как и у стен есть уши. Давай похороним эту историю раз и навсегда вместе с Нией Спаркс. Кларк кивает. Похоже, все-таки шок есть шок, и люди быстро от него не оправляются. Остальным мы сказали, что я пришла в себя сегодня утром. Анья была несказанно рада, зацеловала меня в щеки, а позже Линк в медблоке прижал так, что не собирался отпускать. — А я знал, что это сработает, — усмехается Беллами. Все переводят на него вопросительный взгляд, и только Октавия осмеливается задать вопрос: — Что сработает, Белл? — Я вместо общей мощности поставил самую низкую, но для этого нужно было разыграть маленький концерт, что я помогать тебе не собираюсь и вообще зол на тебя, Лекса, — улыбается шатен. Теперь я понимаю, почему он сначала выкинул записку для Кларк, а потом все же передал. — Спасибо, — благодарю его от своего лица, моей любимой, да и всех тут присутствующих. — Братан, — Линкольн жмет руку Блейку, а затем обнимает его, похлопывая по спине. Вечером после сирены мы возвращаемся с Кларк в нашу камеру, и я вспоминаю о том, что хотела сделать до моей «электрической недееспособности». Достаю из своей тумбочки и протягиваю блондинке часы, в то время, пока она собирается в душ. Принцесса берет их в руки, и я замечаю, что она не верит своим глазам. — Откуда они у тебя? Их забрала Ния... — Джозефина отдала, когда поняла, что с Трикру все серьезно. Она их выкрала у Спаркс. — Это папины... Мама отдала мне их после его смерти. Я тогда была еще маленькой и разбила стекло циферблата... А потом они долго лежали у меня в шкатулке, пока я не начала их брать с собой на ограбления, как талисман. Я думала, и в колонии они мне помогут, но нет... — блондинка улыбается сквозь слезы. — Мне нужен был ангел-хранитель, воин с мечом в руке, то есть ты. Она показывает кулон на шее, и я вздыхаю, прижимая девушку к себе. — Я не он, малышка. Я никогда себя не прощу за то, что позволила Нии притронуться к тебе. — У тебя не было выбора и... мы вместе займемся твоим прощением прямо сейчас! — Кларк игриво откидывает меня на кровать, убирая часы на стол и смахивая слезы с глаз. — А как же душ? — Все потом...