Когда щекочешь Будду

У Майка точно был на него зуб. С каждым рабочим днем Эрвин убеждался в этом все сильнее. Правда, чем была вызвана подобная враждебность, сказать было невозможно. Не мог же Майк возненавидеть его за то, что он однажды перепутал размеры Швепса на кассе?.. Предложил гостю свежевыжатый сок в десять вечера, когда Майк только-только почистил соковыжималку?.. Или за то, что Эрвин каждый раз забывал взять бирдекель перед тем, как вынести пиво?.. Нет, тут дело было в чем-то другом. — Ты всегда остаешься закрывать ресторан, да, Эрвин? — спросил его как-то Эрен. — Да. Мне не сложно. — Уверен? Где ты вообще живешь? Здесь, неподалеку? — Здесь. В этом доме. — Что? — Леви прыснул пивом и тут же потянулся вытереть рот тыльной стороной руки. — Что? — Ты серьезно? — Эрен выглядел озадаченным. — На каком этаже? — На пятом. — Вообще, это ужасно удобно. Хотел бы я жить хотя бы в Зюдштадте, а не в Эппельхайме. Дерьмо. — Чувак, — с нескрываемой досадой обратился Леви к Эрену, закатывая глаза. — Я живу в Неккаргемюнде. — Ну, теперь ты знаешь, у кого заночевать, если переберешь на работе, — пошутил Эрен. — Честно говоря, это очень хорошая идея, — пробормотал Леви. — Эм, Эрвин, — Майк кашлянул и оглядел их троих нечитаемым взглядом. — Иди полировать приборы. Бар — это моя работа, не забывай. — Без проблем, — ровно сказал Эрвин. Каждый раз, когда между ним и Леви завязывался диалог, встревал Майк. Это становилось невыносимо. Прежде чем зайти на кухню, Эрвин успел расслышать просьбу Леви: — Подбросишь меня до дома, а, Майк? — Конечно. Стоя над ведром, полным ножей, вилок и ложек, Эрвин позволил себе вообразить Леви у себя дома. В своей спальне. В своей постели. По прошествии времени Эрвин отодвинул на задворки сознания то чувство разочарования, которое испытал, впервые лично пообщавшись с Леви. Постепенно тот выдуманный образ неразгаданного и немногословного повара отделился от настоящего Леви и остался только в воспоминаниях. Эрен, вызвавшийся написать сразу три сменных сметы, остался с Эрвином до конца. Леви и Майк, попрощавшись с ними около полуночи, двинулись к выходу. На короткий миг рука Майка оказалась у Леви на плече, а большой палец сделал пару поглаживающих круговых движений. Смотрелось это совсем не по-дружески. Эрвин ощутил, как что-то неприятно разъедает его изнутри. — Говорят, Майк и Леви раньше встречались, — задумчиво протянул Эрен, проследив за взглядом Эрвина. — Чего? — Только не говори, что ты гомофоб. — Нет-нет, дело не в этом, просто… — Но это слухи, — поправил себя Эрен. — Наверняка я точно не знаю. Но мне кажется, они подходят друг другу. — Ты так считаешь? — Бородач, качок и баркипер Майк и его маленький карманный повар Леви. И-де-а-ль-но, — Эрвин прыснул, а Эрен запустил руки в волосы, поскреб ногтями кожу и застонал: — Боже, что я несу?.. Тут не сходится касса. Какая-то хуйня с сальдо… Плюс Майк, по-моему, снова посеял чек за оплату картой. — Дай-ка посмотреть. Еще какое-то время они возились со сметой, а затем, плюнув на все, решили расходиться. Закклай, конечно, завтра заживо сдерет с них шкуры, но в половину первого ночи мозг просто отказывался думать. Будучи уже дома и почти провалившись в сон, Эрвин почувствовал острую нехватку человеческого тепла. Хотелось вытянуть руку и нащупать на соседней стороне кровати чье-нибудь бедро, плечо или руку. Почувствовать себя неодиноким. — Ты снова где-то просрал салат, Эрвин? — чуть ли не выплевывая ему в лицо каждое слово, злился Леви. Они переговаривались — вернее, переругивались — через окошко раздачи. — Как я мог его просрать, если его не было на раздаче? — Здравко. Ты же делал салат? Где он? Где, мать твою? — Это… пятьдесят первого стола… первый блюд, — на ломаном немецком выдал Здравко. — Сука, — взревел Леви. — Какого хрена вы все наебываете меня? Я же сказал, в каком порядке должны идти заказы. Эрвин! — Что? — Иди посри и вернись. Салат будет готов. — Так точно, шеф, — насмешливо отозвался Эрвин и вышел на террасу. Там на него, как пираньи, набросились гости. Принести перечницу? Конечно. Еще бутылку воды? Будет сделано, вот только какого хрена вы говорите это мне, а не вашему официанту? Стол шатается? Ну, быстрее доедайте и сваливайте… Хотите заплатить картой за один капучино? Это че, блядь, шутка? Мы тут не в Швеции, чтобы производить оплату безналичным расчетом. Эрвина трясло. В самый разгар смены Майк послал его в холодильную камеру за напитками. У самого Майка, очевидно, спина переломилась бы это сделать. Впрочем, Эрвин не был против. Получить пятиминутную передышку во время запары и охладиться в прямом и переносном смысле слова дорогого стоило. Холодильная камера была приоткрыта, и Эрвин, позволивший себе на миг отключиться от реальности, споткнулся о стопер и буквально ввалился внутрь, чуть не потеряв равновесие. Дверь за ним захлопнулась. — Какого черта? Ты что?.. — Леви, державший под мышкой сельдерей и фенхель, неверяще уставился на него. — Что? — Дверь, блядь. — Что с ней? — раздраженно спросил Эрвин и, вытянув руку, толкнул ее. Ничего не произошло. Они были заперты в холодильнике, как в каком-нибудь тупом ситкоме. Должно быть именно сейчас режиссеры пустили закадровый смех на записи. — Ясно. Извини. — Господи, — Леви опустился на ближайший ящик с пивом и сложил продукты у себя на коленях. — Было бы забавно, если бы это произошло после смены и нас действительно некому было бы выпустить. — Пришлось бы греться друг о друга, — ляпнул Эрвин, совершенно не подумав о том, как это прозвучит. — Не самое страшное. — А что, по-твоему, самое страшное? — Неловко, если бы кому-нибудь из нас приспичило отлить… или посрать. — Замолчи, — Эрвин зажмурился от отвращения и протестующе замотал головой. Леви злобно рассмеялся. — Насчет рибая для пятьдесят первого стола. С тебя должок, потому что я не буду списывать этот кусок со счета, чтобы Закклай не вонял завтра. — Правда? Буду признателен, — Эрвин поежился и отошел подальше от вентилятора. От холода по телу пошли мурашки. — Свою признательность засунь себе в зад. — А чего ты хочешь? Могу наливать тебе пиво после девяти вечера. — Я что, какой-то алкаш? — возмущенно поинтересовался Леви, а затем, глядя Эрвину прямо в глаза, сказал: — Массаж. — В смысле? — не понял Эрвин. — У меня спина постоянно болит. И шея еще. Давно хочу, чтобы кто-нибудь там помял. — Больше тебе ничего не помять? Сходи в тайский салон. Они недорого берут. — Времени нет. — А твоя жена? — Эрвин решил воспользоваться случаем и прозондировать почву на предмет привязанностей и личной жизни «карманного повара Леви». — У меня нет жены. — Муж? — Черт, — Леви вздохнул с ноткой безнадежности. — Выбирать тебе: хочешь завтра слушать нравоучения Закклая или хочешь сделать мне массаж и выйти сухим из воды. Кажется, несложно, да? — Хорошо. Можно я тогда начну сейчас? Раз уж все мы тут собрались. — Как хочешь, — сказал Леви и, вытянув ноги перед собой, наклонился к коленям, выставляя облаченную в поварский китель спину. Эрвин встал позади и, не зная, с чего начать, положил обе руки на его спину. В ладони уперлись лопатки, а под кожей растеклось живое тепло. Леви был мускулист и жилист, ни грамма жира. Эрвина прострелило неуместное желание увидеть эту спину без одежды. — Ну, чего застыл? Мы так насмерть замерзнем. — Сейчас, — пробубнил Эрвин и начал неторопливые, мягкие движения: снизу вверх, от центра к бокам. Затем помассировал плечи. Кто бы мог подумать, что он истосковался по тактильным ощущениям. Сердце в груди зачастило. Леви удовлетворенно застонал — Эрвину стало жарко. — Ты очень напряжен, — констатировал он. — Попробуй постоять десять часов за плитой, — приглушенно отозвался Леви. Эрвин не видел его лица, но мог поклясться, что глаза у него закрыты. Хотелось бы думать, что от удовольствия. — Как давно ты здесь работаешь? — Три года. — А до этого?.. — О боже, там. Сделай так еще раз, — затараторил Леви, поворачивая голову вбок и умоляюще глядя на Эрвина. — Пожалуйста. — Здесь? — спросил Эрвин, проходясь ребром ладони чуть выше поясницы. — Да, а-а-а-х, так хорошо. Хорошо и чертовски холодно. — А почему ты решил стать поваром? — вопрос стоял в горле рыбной костью. Эрвину так давно хотелось спросить об этом. — Я всегда… — Леви заговорил именно в тот момент, когда ручка холодильной камеры опустилась на тридцать градусов. На пороге показался разъяренный Майк. — Какого хуя? — Дверь захлопнулась, — буднично пояснил Леви и резво поднялся с ящика пива. Руки Эрвина потеряли опору и безвольно повисли вдоль тела, как никому не нужные плети. — Ну, пиздец, — подвел итог Майк и начал подгонять их: — Эрен не вывозит. Вас все потеряли. — Кухня сгорела? — поинтересовался Леви. — Э-э-э, нет. — Это самое главное. Остальное раскидаем. И надо настучать Закклаю по голове за эту дверь. Эрвин про себя поблагодарил Леви за то, что он не стал перед Майком вдаваться в подробности того, как случилось это недоразумение. Иначе Майк припоминал бы Эрвину его криворукость — или кривоногость — весь сегодняшний вечер. И он ошибся. Даже несмотря на то, что Майк не узнал, по чьей вине они с Леви оказались заперты в морозильной камере, он все равно волком смотрел в сторону Эрвина. Даже ушел первым, не дождавшись, когда закончит кухня. Гости, ворча и причитая, отчего террасу обязательно закрывать в половину одиннадцатого, тоже быстро рассосались. — Что ты там говорил про пиво после девяти? — Леви взгромоздился на барный стул и, пригладив волосы, заговорщически посмотрел на Эрвина. — Что ты там говорил про то, что ты не алкаш? — Тц. — Мы договорились на других условиях. — Напомни-ка. — Массаж, который я, между прочим, тебе уже сделал, — Эрвин понизил голос, чтобы Эрен, поднимающий стулья в ресторане, не услышал их. — И это ты считаешь «сделал»? Что ж, если ты так и свои рабочие обязанности выполняешь, то я не удивлен, что Майк тобой недоволен. — Майк мной недоволен? — Неважно. Приступим? — Я налью тебе пива, наведу порядок на баре, а затем приступим. — Звучит хорошо. И, кстати, мой последний автобус ушел пять минут назад. Может, сразу пойдем к тебе? На кровати точно удобнее. — А?