Когда щекочешь Будду

Майк не помнил, когда в последний раз был настолько пьян. Это же надо было умудриться так надраться после обыкновенного рабочего вечера. Правда, «обыкновенного» в негативном смысле слова: гости заваливались в ресторан один за другим без резерва столика, а затем дули губы, настойчиво торговались и ругались, уговаривая Закклая, который соизволил притащить свой толстый зад на работу, чтобы их где-нибудь посадили. Гости, которые прилежно зарезервировали столы и сидели, были не лучше — ныли по любому поводу: жарко, холодно, душно, громко, невкусно, долго. Пара обиженных жизнью людей даже подошла на бар, чтобы сделать заказ еды. В какой-то момент Закклай не выдержал и разорался. Естественно, на Майка. Как будто это Майк обладал сверхразумом и вынуждал гостей быть такими идиотами. Леви запорол два блюда и тоже вынужден был выслушивать потом брань Закклая. Через створки двери до Майка доносилось, как они пререкались на кухне. Ничего не оставалось, кроме как смиренно ждать, когда этот злополучный вечер закончится. Последние дни декабря были проклятием всей гастрономии. А потом, оставшись вдвоем с Леви в ресторане, они накатили по паре кружек пива и шотов коньяка. Для проформы: это был личный коньяк Майка, который он спецом принес на работу, чтобы после особо хуевых смен поднимать себе настроение. Леви, скорее всего, ничего не ел с обеда, и его развезло. Майк держался. Они вышли на улицу и, закрыв ресторан, одновременно достали сигареты. Леви немного шатался, чертыхался и никак не мог подкурить. Ледяной ветер, от которого перехватывало дух, вмиг уносил пламя зажигалки. — Подойди-ка, — насмешливо сказал Майк и наклонился. — Великан, — пробубнил Леви и, приблизив свое лицо к Майку, подкурил от его сигареты. Почему это великан? Потому что нормальные люди не вымахивают до двух метров ростом. Бред какой-то, в моей семье все высокие. Ладно, похуй, как будто мне это интересно. Можно было бы еще выпить. Да, джин-тоника хочется просто невероятно. И не говори. Как назывался тот бар, который в трех остановках отсюда? А-а-а, я знаю. Вернее, название не знаю, а бар знаю. Отлично. По джин-тонику и разойдемся. Хорошо, по рукам. Вжав голову в плечи и засунув руки поглубже в карманы, они двинулись в бар. Холод отрезвлял, так что в какой-то момент идея пойти кутить дальше даже показалась Майку дурацкой. Он мог бы давно отправиться домой и уже лежать в кровати под теплым ватным одеялом, листая ленту Фейсбука под Бена Клока. — Не понимаю, как Закклай сам себя выносит? — подал голос Леви. — Не представляю. — Как, будучи такой беспринципной свиньей, он еще держит ресторан на плаву? — И не говори, — поддакнул Майк. До самого бара они от души поливали грязью Закклая. Наверное, это занятие сближало всех работников «Святого Мартина». — Значит, все в твоей семье высокие, да? — поинтересовался Леви. Взгляд у него был поплывший и оголтелый. Они сидели в самом углу на высоких барных стульях, подтянув под себя ноги, как птицы на жердочках. Из колонок гремела музыка, и им приходилось орать, чтобы услышать друг друга. — Да. Я всего лишь на голову выше своей матери. — М-м-м, — протянул Леви. Глядя на него, Майк бы сказал, что ему хватит, но глупо было рассчитывать, что Леви послушает. Он, казалось, вошел во вкус и теперь руководствовался только одним намерением — вдрызг напиться. — А твои родители? — Майк так до конца и не определился, что имеет в виду: рост или в принципе их наличие. — Умерли. Давно. — Мне жаль. Леви пожал плечами и попытался пододвинуть свой стул ближе к Майку. Однако его роста не хватило, и ему пришлось слезть с него и передвинуть вручную. Майк замаскировал гогочущий смешок под кашель. — Семья великанов, — не унимался Леви. Теперь он сидел на расстоянии нескольких сантиметров. — Что ты хочешь этим сказать? — Ничего. Ска-сказать ничего не хочу. А вот… вот спросить кое-что было бы интересно, — язык у него уже заплетался. — Ну?.. — Майк повел носом и почувствовал запах Леви. Терпкий, но сладкий. Майк мог бы разложить его на составляющие, как какую-нибудь математическую формулу: пот, алкоголь, сигареты, кофе (вечером Леви делал тирамису), одеколон и рыба. И, прежде чем обдумать, что он собирается ляпнуть, с его языка сорвалось: — Ты так приятно пахн… — Член у тебя тоже большой? — Что? — Майк от неожиданности выронил изо рта трубочку, которую до этого перекатывал из стороны в сторону. — Ты такой большой, так что, наверное, у тебя и член большой. Майк впал в ступор. Его хватило только на то, чтобы оглядеться, не услышал ли их кто-нибудь из рядом сидящих. Впрочем, остальным было все равно: какая-то парочка неподалеку с чувством и немного напоказ лизалась, рука молодого человека медленно забиралась даме под юбку. — Майк, — немного нараспев произнес Леви и подался корпусом вперед — пристроил подбородок на его плече. — Майк, не молчи. Я умираю от любопытства. — Что я должен ответить? — Расскажи, какой у тебя дружок, — рука Леви заскользила по его бедру синхронно с рукой молодого человека, гладящего свою подружку. — Толстый, небось. — Прекрати, — надтреснуто попросил Майк. Все это перестало казаться шуткой или лукавством и вышло за любые рамки. Особенно за рамки их дружественно-рабочих отношений. — Ты гей? — Ауч, — Леви наигранно отдернул руку от его бедра, прищелкнул языком и заглянул ему в лицо. — А вот это неприятно. Не думал, что ты… что ты… Как же, блядь, это выражение. А!.. Любитель вешать ярлыки. — Я просто немного растерян, — признался Майк. — Растерян? Почему? — теперь Леви шептал ему на ухо. Дыхание щекотало и раззадоривало. — А я представил, как мы сейчас едем к тебе и замечательно трахаемся. — У тебя голодняки? — Можно и так сказать, — Леви не увиливал. — Хотел бы я разложить тебя на столе и смотреть, как твой толстый член дергается в такт толчкам. — Блядь, заткни… — застонал Майк. — Да, а ты бы так и хныкал «боже, боже, Леви». Майк прыснул. Возможно, это и не было шуткой, но от всех этих больных фантазий ему стало смешно. Может, стоило поддразнить Леви в ответ и посмотреть, насколько далеко он готов зайти? Скорее всего, он был смелым и бойким на язык только оттого, что так неприлично налакался. Тем временем Леви взял Майка за руку и принялся медленно и с каким-то немым вызовом гладить тыльную сторону ладони. Нырял подушечкой большого пальца в ямочки между костяшек, скользил вверх и вниз и со вкусом потирал нижние фаланги. Майк неожиданно понял, что он в ловушке. Бежать было некуда, и ему, возможно, даже не хотелось этого делать. Голова приятно кружилась, толпа размылась, музыка смолкла, и остались одни только прикосновения — уверенные и немного грубоватые. — А ты, значит, любишь засаживать большим мальчикам? — от Майка не укрылось, как Леви сыто улыбнулся. — Еще как. Можно сказать, это мое хобби. — Наравне с готовкой? — Да-а-а, — Леви потерся кончиком носа о мочку его уха, как будто пока не решался на более откровенные провокации. Майк выдохнул. — Представь, как было бы прекрасно, если бы я мог готовить и трахать одновременно. — То есть, жарить? — Точно. Жарить рибай и жарить тебя, че-е-е-рт. Это так… — Леви прикрыл глаза, а Майк заметил на его щеках румянец. Алкоголь или?.. — Только не говори, что ты так легко заводишься от своих фантазий. Это как-то немного извращенно. Самую малость. — Мы поедем к тебе? — Что? — Майка как током ударили. Все это представлялось ему не более чем легкомысленной забавой, которая просто не может иметь никаких последствий. Однако если они дадут себе волю, то все может закончиться в постели. И вот тогда последствий никому из них не избежать. — Ты бредишь. — Нет. Даже не представляешь, как я хочу тебя, — в доказательство своих слов Леви с неожиданной нежностью взял руку Майка за запястье и накрыл его ладонью свой пах — у него стоял. — Не думал, что у тебя может быть стояк после такого количества бухла. — Я привыкший, — пояснил Леви и, положив руку поверх руки Майка, принялся мять свою промежность. — Прекрати, — Майк попытался отодвинуться. — На нас смотрят. — Мне похуй. — Мне тоже. Вставай. Мы платим и уходим, — ультимативно сказал он. — Хо-хо-рошо. Подожди, я только… В следующий же миг руки Леви обвили его шею, а губы мягко разомкнулись для поцелуя. Майк сплоховал и, совершенно потерянный во времени и пространстве, даже не попытался предотвратить то, что произошло. Кровь пульсировала в висках — или это была музыка? — перед закрытыми веками вспыхивали яркие и тусклые созвездия, пол уходил из-под ног — не нужно было пить джин-тоник после коньяка, — а Леви крепко держал его лицо в своих ладонях и целовал с каким-то сумасшедшим напором. Вместе с чужой слюной Майк чувствовал на языке горечь от случившегося. Не нужно было этого допускать. — Возьмем такси? — спросил Леви, облизывая губы. К черту. — Да. Они приедут и будут заниматься сексом под Бена Клока. Это намного лучше, чем листать ленту Фейсбука. Заплатив, они буквально вывалились из бара. Леви припер его к первой же попавшейся стенке и, дернув за воротник куртки вниз, снова полез целоваться. Майк уже был порядком возбужден. — Надо позвонить в службу такси, — тяжело дыша, напомнил он и зашарил по карманам в поисках мобильника. Как хорошо, что он сегодня вызывал такси для гостей и поэтому помнил номер наизусть. — У тебя есть презики? — Да, — отозвался Майк. В этот момент в трубке зазвучали гудки и, чтобы сдержать Леви, он выставил вперед ногу. Тот вмиг прильнул к ней и стал тереться о колено, как какая-нибудь течная сука. Глядя на то, какой Леви горячий и нетерпеливый, Майк понимал, что у него в голове поселилась полнейшая пустота. Хотелось только одного — взять. Ну, или быть взятым. Он ничего не имел против второго варианта. — Алло, да, добрый вечер! Такси? Мы у бара «Пи11». Да, сейчас. Отлично. Приехали за ними быстро. Леви плюхнулся на заднее сиденье. Майк сел спереди, чтобы показывать дорогу. Возбуждение кипело в нем на медленном огне. В фантазиях они с Леви уже были дома, раздетые, и ласкали друг друга всем, чем можно: языками, руками, ногами… Как назло, их везде поджидал красный свет — на пятом светофоре подряд Майк начал думать, что это какой-то знак свыше. — Уже совсем скоро, — радостно оповестил он, поворачиваясь к Леви. Тот, положив голову на стекло, мирно спал. — Эй, — позвал Майк и дотронулся до его колена. Леви осоловело открыл глаза и уставился на него. От страсти, которая распирала его еще пятнадцать минут назад, не осталось и следа. Взгляд был усталым и злым. — Ты как? — спросил Майк. — Пить хочу. Долго еще? Ты сказал ему мой адрес? — Леви кивнул на таксиста. — Разве мы не едем ко мне? — удивился Майк. — А-а-а, — протянул Леви и снова закрыл глаза. Сон грозил снова сморить его в любой момент. — Зачем? Майк не верил своим ушам. Если Леви шутит, то шутит несмешно и даже жестоко. — Я думал, мы собираемся… — туманно начал было Майк. Шофер заинтересованно посмотрел в их сторону. — Что? Мой адрес: Каштаниенберг восемь. Это в Неккаргемюнде. Разбудишь меня? — Да, — ледяным тоном пообещал Майк. Ситуация была патовая: если бы Леви просто вырубился — это одно, но Леви словно напрочь отшибло память о последнем часе — а это совсем другое. Майк злился, досадовал и… чувствовал просто невероятной силы разочарование. Его поманили пальцем, а в итоге щелкнули по носу. Самое паршивое, что изначально он даже не воспринял поведение Леви всерьез. Однако теперь, когда Леви приложил столько усилий, доказывая ему, что все вполне реально, их эротическое пьяное приключение накрылось медным тазом. Майк вышел из машины на первом же перекрестке, не попрощавшись с Леви. Зато отстегнул таксисту приличную сумму, чтобы довез того до самого Неккаргемюнда, находящегося у черта на яйцах. Плюс еще докинул сверху, чтобы сопроводил Леви до дома и убедился, что он отпер дверь и вошел в квартиру. Вернувшись домой, Майк сорвал с себя одежду, намереваясь подрочить, но ничего не вышло — возбуждение окончательно схлынуло. Он лег в постель и пожелал, прямо как в ночь перед Рождеством, чтобы утро разрешило все сомнения, а этот нелепый инцидент потонул в последующих однообразных буднях. Пожелал, чтобы ни его, ни Леви не преследовали никакие последствия. — Какого хуя? — спросил Майк, обнаружив Леви с Эрвином в запертой морозильной камере. Правда, было неясно, чем именно они занимались — руки Эрвина лежали у Леви на спине, в то время как тот сидел, скрючившись, на ящике с пивом. — Дверь захлопнулась. То, что Леви так откровенно флиртовал с Эрвином, Майк воспринимал как личное оскорбление. О той декабрьской ночи никто из них не вспоминал. Вернее, на следующий день у Леви раскалывалась голова, и он попросил Майка больше никогда не предлагать ему его паленый коньяк. Майк только кивнул. Слов не было. Может, Леви притворялся, не желая ставить их обоих в неловкое положение, а может, действительно забыл. Переполненный негодованием и отчаянием, он ушел с работы раньше. Сначала, в январе, Майк хотел напомнить Леви о том, что было между ними в баре. Затем, в феврале, все искал подходящий случай — время бежало стремительно. И вот, в марте, Майк уже отчетливо понимал, что не стоит ворошить прошлое. Однако последствия наступали на пятки: учащенное сердцебиение, ненависть, которую он испытывал к так внезапно нарисовавшемуся на горизонте Эрвину, сожаление, что смалодушничал и не припер Леви к стенке сразу же после той ночи… В итоге рот Майка был наполнен вкусом табака, усталости и невысказанных слов. Он знал, что ему нужно откровенно поговорить с Леви, чтобы наконец успокоиться и отпустить ситуацию. Но как это, блядь, сделать, если теперь тот постоянно крутится вокруг Эрвина? Майк яростно сжал кулаки, достал айкос и затянулся. — Что ты сказал? Твой автобус?.. — Уехал пять минут назад. Приютишь? — Я не… — Эрвин опешил. Не то чтобы он был против пригласить Леви к себе, это даже походило на шанс, но слишком уж неожиданный. — Да я пошутил, — Леви заржал. — Ну и еблет у тебя был, ты бы видел. — Идиот, — огрызнулся Эрвин. Это прозвучало очень по-детски, так что Леви загоготал еще сильнее. — Но массаж ты мне все же сделай, лады? Эрвин промолчал и занялся баром — Майк ушел, не сделав даже половины своей работы. Эрен управился быстро и тоже смотал удочки. На некоторое время Леви составил Эрвину компанию, прыская ядом на гостей и сегодняшнюю запару, а затем, взглянув на часы, сказал, что ему пора, а то он действительно пропустит свой последний автобус, а вместе с ним и поезд с главного вокзала. Эрвин был рад, что остался один. Хотелось в тишине и спокойствии переварить этот вечер. Уже запирая дверь ресторана, он услышал сзади чьи-то шаги. — Эй, — это был Леви. — Ты разве не?.. — Я забыл, что сегодня ночью проходят ебаные ремонтные работы на путях и поезда перестали ходить на два часа раньше. — И? — Приехал на вокзал, поторчал там. Затем пришлось идти обратно пешком. Хорошо, что ты еще не ушел, — Леви досадливо развел руками. — Слушай, это, конечно, была шутка, но мне теперь правда негде ночевать. Такси будет стоить около тридцати евро, так что… Короче, я подумал, что, может, ты и правда позволишь мне остаться у тебя. Могу спать хоть на полу. — На полу не придется, — коротко сказал Эрвин. — У меня двуспальная кровать. Идем. Было странно оказаться дома вместе с Леви. Если раньше Эрвин знал его исключительно в роли своего коллеги, то теперь они были в неформальной обстановке, и это совершенно меняло дело. Перед ним был другой Леви. Леви, попавший впросак с расписанием поездов и теперь рассчитывающий на его помощь. Такой расклад был Эрвину по нраву. Он открыл шкаф и выдал Леви первую попавшуюся футболку и полотенце. — Зубной щетки, правда, нет. Прости. — Ничего. Почищу пальцем. Когда Леви вышел из душа, Эрвин уже лежал в постели. — Ты уверен, что тебе нормально, если я лягу с тобой? — спросил Леви, стоя около кровати. Рубашка Эрвина доставала ему до бедер. Пришла очередь Эрвина смеяться: — Не думал, что ты будешь так заботиться о моем комфорте. Вне привычной среды ресторана Леви казался потерянным и неуверенным в себе. — Спросил из вежливости, — рыкнул тот. — Доброй ночи, — сказал Эрвин и выключил ночник. Леви еще какое-то время крутился под одеялом, не в силах найти удобную позу, а затем, глухо пожелав Эрвину доброй ночи, затих. Это было странно: лежать вместе с Леви в одной постели, но не чувствовать того притяжения, которое звенело между ними в ресторане. Плюс тот даже не вспомнил о пресловутом массаже. Возможно, сказывалась усталость. А возможно, Леви просто не был таким смелым и дерзким, каким хотел казаться. В любом случае Эрвину все нравилось. Особенно то, как тепло было под одеялом и как успокаивающе звучало ровное дыхание Леви. Этой ночью он не чувствовал себя одиноким.