Когда щекочешь Будду

Дойдя полновесными крупными шагами до конца улицы, Майк завернул за угол и резко остановился напротив «Черного Петера». Там, на крыльце, сидела шумная компания и, пьяно покачиваясь, то и дело чокалась бутылками пива. Девушка с краю заливисто смеялась и в приступе веселья хлопала себя ладонью по бедру. Его машина стояла совершенно в другой стороне, однако, поддавшись какому-то импульсу, он пошел сюда. Досада и гнев раскалились внутри до предела, казалось, он уже слышал потрескивания и пощелкивания — хоть бери кочергу и помешивай весь этот костер в груди. — Вот ты где, — запыхавшись сказал Эрен. — Думал, не успею перехватить тебя до того, как ты уедешь. Какого черта там произошло? Закклай вне себя. — Хочу пива, — вместо ответа сказал Майк. — Не принесешь? — он опустил руку к карману и понял, что даже не снял рабочий фартук. — Мне, вообще-то, надо обратно. — Да брось, постой со мной десять минут. Держи, — Майк наконец нащупал в кармане две монеты по два евро. — Что останется — оставь на чай. Спасибо. — Ты сошел с ума, — покачал головой Эрен и удалился. Майк отошел чуть в сторону и опустился на удачно стоявшую там же скамейку. Дневной зной оседал на крыши домов, машины, ветки деревьев, застревал между камнями мостовой — на город опускалась прохлада и свежесть. Майк почувствовал, что бесконечно устал. Договор без сверхурочных пришелся, конечно, только к слову, но теперь он всерьез задумался, что на самом деле это было бы великолепно. Он не помнил, когда последний раз работал положенные восемь часов вместо десяти или двенадцати. Наверное, это было еще весной. Сейчас же был конец июля. И еще Леви… О нем он вспомнил словно бы между делом. Стоило обличающему разговору случиться, а двери ресторана захлопнуться за его спиной, как Майк почувствовал, что его попустило. На что он вообще рассчитывал?.. Что Леви признается ему в тайной любви и скажет, что та ночь в декабре не выходила у него из головы, но он боялся напомнить о ней? Майк рассмеялся. На крыльце показался Эрен. Прежде чем он смог спуститься, ему пришлось несколько раз громко сказать «извините» компании, облюбовавшей ступеньки. Наконец девушки, не переставая смеяться, потеснились. Какой-то парень крикнул Эрену вслед, чтобы он присоединялся к ним, если хочет. Эрен не стал оборачиваться. Майк махнул рукой, указывая на скамейку. — Взял два пива? — Да. Сгорел сарай — гори и хата. Закклай сейчас все равно сам начнет хлестать пиво на стрессе. Не собираешься вернуться? — Эрен повернул голову и взглянул на Майка. — Не сегодня. — А когда? — Думаю, на днях. — Значит, все будет по-прежнему? — Ну уж нет, — Майк стукнул свою бутылку о бутылку Эрена, как будто это был тост, и сделал глоток пива. Стало еще легче, свободнее. Ком разочарования в горле удалось наконец проглотить. — Наверное, все мы немного задержались в «Святом Мартине». — Ты знал, что у святого Мартина было прозвище «милостивый»? Он заботился о больных, нищих и голодных, отдавал им последнюю рубашку. — И к чему ты это? — Не знаю, — Эрен улыбнулся. Майк никогда раньше не задумывался, какой Эрен славный малый. Он всегда был вежлив, обходителен, честен и исполнителен. Забавно, что они так мало знали друг о друге. — Просто решил, что наш «Святой Мартин» совсем не такой. — Это точно… Меня как-то звали работать в бар. — О, здорово! Куда? — глаза Эрена загорелись любопытством. — Только не говори, что в «Папу Рейна». — Нет, в «Ло Фи». — И что ты ответил? — Что мне нужны чаевые. — Да, в барах с этим сложнее. Слушай, — Эрен понизил голос и отхлебнул пива. — Что произошло между тобой и Леви? Вы что, поссорились? — Не-до-по-ни-ма-ние, — Майк отчего-то сказал это по слогам. — И что? Разрешилось это ваше недопонимание? — Более чем. Мне просто нравилось играть с мыслью, что я могу приручить его. Наверное, это и все. — Что ты имеешь в виду? — Забудь, — Майк махнул рукой. — Ты что — гей? Майк подавился пивом и закашлялся. — Я похож на гея? — Я в этом не разбираюсь. Вроде, нет. — Нет, — ответил Майк и ухмыльнулся про себя. Мысли о Леви, о том, как они могли бы заниматься сексом в его машине до и после работы, накидаться экстази в Берлине и не вылезать из техно-клуба — все это словно принадлежало другому человеку. Было о другом человеке. Леви, тот Леви, который только полчаса назад предлагал ему трахнуться с ним и Эрвином втроем, совершенно не вписывался в эти фантазии. Весь интерес Майка к Леви держался на той ночи, которую они так и не провели вместе. Так даже лучше. Раньше Майк думал, что если бы они тогда поехали к нему, то что-то между ними непременно бы изменилось. Сейчас же он отчетливо понимал — нет. Все осталось бы на своих местах. Леви бы не двинулся на нем, не стал бы заводить с ним отношений, не стал бы придавать этому событию хоть какое-то значение. Леви — беспринципный мудак, и этим все сказано. — Мне надо позвонить, — резко сказал Майк и, вручив бутылку пива Эрену, похлопал себя по карманам. — Что? Кому? — Я забыл сказать кое-что Леви. — Эй-эй, может, не надо? — Эрен потянулся вырвать из рук Майка телефон, но получил ощутимый отпор локтем, только пожал плечами. — Делай, как хочешь. За тебя, — в несколько жадных глотков он осушил свою бутылку и, нагнувшись, поставил ее рядом с ножкой скамейки. — Господи, как же хорошо… Может, и мне тоже плюнуть сегодня на работу? — Закклай тогда съест тебя завтра на завтрак… Алло? — Майк услышал недовольный рявкающий голос в трубке. Эрен замер и тоже начал прислушиваться. — Занят? — Это ты… Какого черта ты свалил? Закклай рвет и мечет, — Леви вмиг сменил тон. Тот стал холодным, небрежным. Казалось, после их разговора на заднем дворе он словно протрезвел. Именно сейчас им бы и прояснять отношения. Но Майк звонил не за этим. — Плевать, — лаконично вывел он и, сделав глубокий вдох и подавшись корпусом вперед, начал: — Я просто забыл сказать тебе одну важную вещь: ты конченый мудак и мудозвон. И, наверное, второе — самое ужасное. Желаю тебе встретить человека, которому будет на тебя так же похуй, как тебе — на окружающих людей. Эрвин для тебя слишком хорош, и я очень надеюсь, ради него самого, что он будет держаться от тебя подальше. И еще я чертовски, охуительно счастлив, что мы не переспали. Слишком большая честь для такого ублюдка, как ты. Передай Закклаю, что я извиняюсь и выйду завтра по расписанию на работу. Хорошего вечера. Эрвину привет, а тебе пока, — Майк отключился, облокотился о спинку скамейки, сполз на пару сантиметров и запрокинул голову. На небе проклевывались первые звезды. — Говоришь, ты не гей? — ошарашенно спросил Эрен, протягивая ему бутылку пива обратно. — Ты все правильно понял — не гей, — подтвердил Майк. — Пойдем, провожу тебя до угла. Машина все равно около «Крокодила» стоит. Кстати, возьми мой фартук. — Как ты поедешь, если только что выпил? — Это всего лишь пиво. — Ну, смотри. Они дошли до угла, и Эрен, махнув ему рукой, побежал к ресторану. Майк дошел до машины, открыл дверь, устроился на переднем сиденье, открыл окно и включил музыку. Затем закурил и вызвал в сознании сказанные Эреном слова: «Господи, как же хорошо…» Повторил их про себя, потом вслух — прокатил на языке, распробовал их вкус. Они пришлись как нельзя кстати. — Не уходи после смены, надо поговорить, — сказал Леви, тяжело опуская раскрытую ладонь на барную стойку. Вид у него был потрепанный и тоскливый. Если бы Эрвин не знал Леви, то вполне мог бы подумать, что тот жалеет о произошедшем. Но он, к сожалению или к счастью, знал Леви. — Как-нибудь в другой раз, — ответил Эрвин, проходясь тряпкой по металлической, заляпанной разводами и отпечатками пальцев поверхности барной стойки. На сегодня ему хватило всего: и разговоров, и Леви, и работы. Хотелось только одного — долгожданного покоя. — Я слишком заебался, если быть честным. — На один разговор тебя хватит, — язвительно начал Леви, после чего осекся и, вздохнув, лениво оглядел ресторан. — Я сказал, что заебался. Все завтра. — Эрвин!.. Блядь, я же многого не прошу. — Завтра, — медленно произнес Эрвин, поднимая на Леви взгляд. — Хорошо. Хорошо, как скажешь. Тогда я пойду. Доброй ночи. — Доброй, — глухо отозвался Эрвин. Неся скатерти в руках и отдуваясь, мимо прошествовал Закклай. — Сегодня какие-то магнитные бури, да? — бросил он в воздух. Что хочешь — то и делай с этой информацией. — Все возможно, — ответил Эрен. Он всегда сдавался первым, будучи не в силах выносить это упрямое, принципиальное молчание, которым все остальные награждали Закклая. — Майк выйдет завтра по расписанию. Я уже это говорил? — Да. И лучше ему действительно исполнить свое обещание, иначе… — угроза так и не прозвучала. Последняя гостья, молодая испанка, перехватила шефа у своего стола и начала что-то выспрашивать у него на английском. — Кстати, Майк передавал тебе привет, — обратился Эрен уже к Эрвину. — М-м? — И еще сказал, что ты слишком хорош для Леви. — Боже, — простонал Эрвин и прикрыл ладонью глаза. Их разборки в итоге стали достоянием всего ресторана, и это было отвратительно. Желание уволиться завибрировало, зазвонило, как колокольчик для прислуги — «пора!» — в нем с новой силой. — Что-то еще? — Нет, но… — …эй, Эрен, я ничего не понимаю, помоги мне! Понаехали со всяких своих Майорок, аж тошно… Дома Эрвин с невероятным удовольствием выкурил в постели сигарету, обновил ленту новостей на «Фейсбуке» и затем, потушив ночник, в два счета уснул. На следующий день, в понедельник, Закклай неожиданно дал ему выходной. Возможно, испугался, что «берн-аут» случится и у остальных работников «Святого Мартина», и решил заблаговременно предпринять меры. Около обеда, к моменту, когда Эрвин выпил три кружки кофе и разослал пятнадцать резюме, кто-то даже звонил в домофон. Он не стал открывать. Даже если это был Леви, который раскаялся в своих словах и пришел извиняться — правда, это даже звучало неубедительно и смешно, — то ему было все равно. Вдобавок он специально не приближался к балкону на случай, если «карманному повару» вздумается, подобно ястребу, высматривать его тень за парапетом. Впрочем, Эрвин понимал, что Леви вряд ли заморачивается. А вчера он, небось, хотел сказать что-то вроде «Да брось, тройничок — это же охуеть и не выхуеть можно, подумай». Впервые за несколько месяцев Эрвин был наедине с собой, и его наводняло равнодушное спокойствие. На следующий день Леви вел себя как обычно. И на следующий. И на следующий. Только в пятницу он остался торчать на баре, несмотря на то, что его смена давно подошла к концу. Майка не было на работе всю неделю — Закклай вывозил все сам. Плохо, но вывозил. Не перечесть, сколько раз он сцепился с Эреном, Леви и самим Эрвином. Поводы буквально высасывались им из пальца — дошло до того, что он разорался на Эрена, когда тот уронил один кусочек льда на пол. А Майк, поведал Закклай, взял небольшой отпуск за свой счет. Эрвин не понимал, означает это войну или перемирие. — Не хочешь выпить после работы? — Даже не знаю, — отчасти Эрвин действительно устал, отчасти не был готов проводить время с Леви наедине и снова наблюдать, как теряет терпение, голову и свое показное хладнокровие. То, что сказал тогда Леви на заднем дворе, и то, как он это сказал, лишний раз заставило Эрвина увериться в том, что «карманному повару» никто не нужен. А Эрвин хотел быть нужным. Неловко было в этом сознаваться, но времена, когда его удовлетворяли одноразовые перепихоны и дрочка с незнакомцами в туалетных кабинках в клубах, давно канули в Лету. Нет, он не собирался сразу бежать в ЗАГС и отправляться в свадебное путешествие с первым потенциальным партнером, но хотел серьезности и определенности. Леви точно был не тем человеком, который мог бы дать ему это. И теперь, когда первичный плотский голод и праздное любопытство были удовлетворены, Эрвин мог смириться, что у них вряд ли что-то выйдет. Страсть, как рябь на воде, затихала. — Да или нет? — поставил Леви вопрос ребром. — Да. — Господи, зачем он согласился? Эрвин непримиримо мотнул головой. — К тебе? — У меня нет дома выпивки. — Не поверю. — Только «Эрл Грей». — Купим. — Пойдем в «Хороших приятелей». — Договорились, — сказал Леви и еще несколько минут внимательно следил за тем, как Эрвин составляет солонки и перечницы в шкафу. В «Хороших приятелях» они заказали по стакану белого пива и устроились за самым дальним столиком. Оттуда Эрвин мог наблюдать работу бармена — желторотого паренька лет двадцати двух-трех. Хозяин заведения, ну или менеджер — он тоже был одет в униформу и носил бейджик — то и дело поглядывал в его сторону, но со своего места среди престарелых лысеющих посетителей не вставал. Поддерживал беседу, перекатывал сигару из одного уголка рта в другой и дружелюбно похлопывал одного господина по плечу. Эрвин даже издалека видел, насколько бариста накосячил с пропорциями для «Мохито» — рома было в два раза больше, чем нужно. — Ты чего завис? — Леви подался телом вперед и загородил собой весь обзор. — Ничего. — Ты какой-то супер унылый последнее время. — Искать работу — совсем невесело, — честно ответил Эрвин. То, что ему отвечали отказами уже который день подряд, сильно задевало. — Какую? — Офисную. — Зачем? — Что зачем? — Зачем тебе обязательно искать офисную работу? — Потому что я не могу всю жизнь работать официантом. — Почему не можешь? Эрвин замолчал и про себя подумал: «Действительно, почему?» Он мог бы всю жизнь проработать в «Святом Мартине», и кто вообще сказал, что, числясь маркетологом, ты вносишь в этот мир больший вклад, чем разнося гостям еду? Но… скажем так, офисная работа требовала меньше сил и времени. — Потому что. — Где живет твоя семья? — казалось, Леви специально задал этот вопрос так неожиданно, чтобы дезориентировать Эрвина и поймать его на какой-то лжи. — У меня нет семьи. Отец умер от рака желудка несколько лет назад, а мать не перенесла роды. — Да уж, — Леви отвел глаза. — Что насчет твоей семьи? — Умерли. Давно, — это было похоже на хорошо заученный ответ. — Как? — если уж они говорят начистоту, то Эрвин не позволит Леви снова сорваться с крючка и отмолчаться. — Отец пропал без вести. Мать попала в аварию и не выжила. Водитель был обдолбанным. Вот такая охуительная история. Кто тебя растил? — Отец, а затем бабушка с дедушкой. Они до сих пор живы. В этом году ездили отдыхать на Майорку. — Самая конченая вещь на земле, это когда родители переживают своих детей, — задумчиво заметил Леви и отхлебнул свое пиво. — Да, это и правда ужасно, — кивнул Эрвин. Он не мог поверить, что они вот так сидят и говорят на относительно серьезные темы. Леви мог быть временами и таким. Но только временами. — Не хочешь пойти к тебе и потрахаться? — Что? — Эрвин замер. Ему послышалось?.. — Не хочешь поебаться? — Ты это серьезно? — Что в этом такого? — Ничего, что мы только что говорили о смерти? — Как раз поэтому я и спрашиваю, — с налетом раздражения начал Леви. — Все мы когда-нибудь сдохнем, может, даже и сегодня. Мой поезд до Неккаргемюнда вполне себе может сойти с рельсов. Как тебе такое? Поэтому, блядь, надо ебаться и наслаждаться жизнью, пока есть такая возможность. Слова Леви, конечно, не были лишены смысла, но Эрвина словно грубо спустили с небес на землю. — Не сегодня. — У тебя месячные, что ли? — Месячные, походу, у тебя, — сказал Эрвин и встал из-за стола. — Я иду домой. Он расплатился и замешкался на пороге, не зная, стоит ли из вежливости дождаться Леви, или следует проявить характер и уйти по-английски. Эрвин выбрал второй вариант. — Стой, — крикнул ему с порога Леви. — Поторопись, иначе пропустишь автобус, — Эрвин был непреклонен и только ускорил шаг. — Стой, я сказал! — Леви наконец догнал его и в прямом и переносном смысле припер к стенке. Они оказались в темном безлюдном закоулке. Здесь гулял сквозняк. — Что с тобой? — В смысле? — Какого черта ты бегаешь от меня? Что не так? «Все» было первым, что пришло на ум. Впрочем, молчать ему не пристало. Он же не Майк, чтобы молчать полгода. Это бред собачий! — Все. — Выкладывай, — Леви сделал шаг назад и сложил руки на груди. — В общем, слушай…