Когда щекочешь Будду

Не прошло и недели, как жизнь вернулась на круги своя. Хайдельберг, немецкая речь и серая промозглая погода снова стали привычными, а Гонконг с его колоритом, звуками и запахами, наоборот, стал казаться каким-то далеким сном. Эрвин заметил, что особенно скучает по яичным вафлям — этой высококалорийной бомбе, — на что Леви тут же предложил купить специальную вафельницу. А еще Эрвину не хватало моря — как же здорово было бы встать еще до рассвета, побросать в сумку вещи и, захватив по дороге холодный кофе, отправиться на пляж купаться, слушать шепот волн и крики чаек... Но он отгонял от себя тоску и бесконечные «а если бы» куда подальше, потому что его место было здесь. Их с Леви место. А затем прошла еще неделя, следующая, и Эрвин уже не представлял, что есть другая реальность, в которой можно просыпаться под шум мотора грузовых автомобилей и скрип рыбацких лодок. Работа в офисе сильно утомляла. И это было совсем не так, как в ресторане. Экселевские таблицы тянули из него жилы похуже самых дотошных гостей. А закрытие месяца было пострашнее «запары». Но он хорошо справлялся — начальник хвалил, а иногда даже ставил его кому-то в пример, отчего Эрвину хотелось провалиться сквозь землю, но перед этим вручить тому билет на курсы по «навыкам межличностного общения». Рабочая команда тоже была отличная — никто на начальника обиду не держал, все поддерживали друг друга и, в случае чего, общими силами расхлебывали заварившуюся кашу. Но даже в самые удачные дни, когда заключалась особенно выгодная сделка или они благополучно презентовали проект, Эрвин не чувствовал себя не то что счастливым, а даже удовлетворенным. Он не хотел признаваться себе, но работа в ресторане была другого толка — это были чистые эмоции, адреналин, скорость, драйв, общение. Сидя же за компьютером восемь часов на дню, Эрвин понемногу скисал от скуки и однообразия. Но мыслей о том, чтобы уволиться, не допускал. Подкупали и зарплата, и законные свободные выходные, и всякого рода бонусы. Неожиданно для всех, Леви вернулся в «Святого Мартина». Вернее, сначала он проработал две недели в одном итальянском ресторане в центре города, затем еще неделю в ресторане средиземноморской кухни в Мангейме, но нигде ему не нравилось. Причем причины были действительно вескими. А потом он как-то столкнулся с Закклаем внизу, под их домом, и тот, вопреки ожиданиям, не только не «выебал Леви» (как тот предполагал), а, наоборот, очень обрадовался их встрече, пригласил на чашечку кофе и деликатно поинтересовался, чем Леви сейчас занимается. А через четверть часа Закклай, наступив на горло своей гордости, уже подготовил новый договор с учетом всех пожеланий Леви, в особенности по части сверхурочных, и тот великодушно его подписал. — Уверен, что не пожалеешь? По сути, это те же грабли, — заметил Эрвин, когда они, сидя на подоконнике и отмечая это событие, пили вино. — Не хочу загадывать наперед. В любом случае в договоре теперь все черным по белому. И если Закклай опять начнет наглеть, я пошлю его нахрен уже бесповоротно. — Звучит отлично. Я рад, что ты рад, — сказал Эрвин и, легко стукнув своим бокалом о бокал Леви — послышался торжественный «дзынь», — сделал глоток. — Все равно это лучше, чем те два ресторана, где я был. — Согласен. — И все равно мы когда-нибудь откроем свой итальянский ресторанчик на три или пять столов и с огромной такой витриной с итальянскими сырами и колбасными изделиями. — Я все еще согласен. Жить с Леви здесь, в Хайдельберге, было так же приятно, как и в Гонконге. Квартплату они поделили на двоих, и Леви больше не дергался подыскивать себе новое жилье. Что касалось быта, то и тут они со временем идеально притерлись друг к другу — Леви отвечал за покупки, готовку и стирку, в то время как на плечи Эрвина была возложена уборка. Причем по части уборки Леви пришлось еще натаскать Эрвина, потому что поначалу он был ей крайне недоволен, говорил, что пол должен быть чистым настолько, чтобы с него можно было есть — это важно! Эрвин смиренно слушал и, тщательно отжав тряпку, протирал пол еще несколько раз. Его квартира никогда прежде не бывала такой чистой, как при Леви. — Как там на твоей работе? — спросил Леви и прислонился головой к стене. — Ничего нового, завтра очередная встреча с клиентом. — Это по поводу того проекта, где… что-то связанное с продвижением чего-то там?.. — Да, связанное с продвижением чего-то там, ты прав. — Эрвин улыбнулся. На самом деле Леви часто интересовался его работой, пытался вникнуть в проекты, которые вел Эрвин, и выспрашивал детали о клиентах, но тонкости были для него все равно как иностранный язык. Даже несколько базовых маркетинговых терминов Леви запомнил с трудом. — Не хочу об этом думать сегодня. В выходной. — Понял, — тут же отозвался Леви и придвинулся на подоконнике к Эрвину, чтобы поцеловать. — Тогда поговорим о чем-нибудь другом. Ну, или займемся чем-нибудь другим… — Это чем же? — Эрвин в наигранном удивлении вскинул брови. — Сколько ты уже выпил? — Нет. Нет. И еще раз нет. — Эрвин энергично замотал головой. — Я просто спрашиваю… — Леви развел руками. — Чего ты сразу кипятишься? — Ты не просто спрашиваешь. — Ладно, ты прав. Не просто. Но так уж и быть, перепихнемся по-старинке. — Леви закрыл глаза и поцеловал Эрвина под подбородком, затем в шею. — Мы же нормальные, никаких патологий или отклонений, и секс у нас нормальный… если не сказать скучный. — Ты козел, знаешь? — Ага. — Леви продолжал зацеловывать его шею. Вино в бокале, который он держал в вытянутой руке, опасно колыхалось. — Кажется, до этого я выпил еще два стакана воды… — сдался Эрвин. — Прекрасно, нам есть с чем работать. Первое время Эрвин часто захаживал в «Святой Мартин» по вечерам. Ужин ему готовили за полцены, иногда — бесплатно. И всегда — только Леви. Какая бы ни была запара и как бы Эрвин ни отмахивался от этой заботы, Леви всегда находил несколько минут, чтобы выйти в зал, на фоне всеобщего улюлюканья ласково похлопать Эрвина по плечу и спросить, что он хочет поесть сегодня. В ожидании своего заказа Эрвин попивал пиво и с какой-то необъяснимой завистью наблюдал, как официанты летают по залу. Несколько раз в самом начале он порывался помочь Эрену, но тот осадил его короткой, ударившей как пощечина фразой: «Эрвин, ты здесь больше не работаешь», после чего негромко добавил: «Закклай не одобрит, ты же знаешь!». Эрвин понимающе кивнул и с тех пор следил за обслуживанием гостей только со стороны — на автомате высматривал на столах пустые тарелки и стаканы и в уме прикидывал, кому стоит предложить десертную карту и эспрессо. Хотя бывало, что если он оставался до закрытия, то ему все еще поручали вытереть столы или поднять стулья. Зато Закклай, когда торчал в ресторане, с радостью подсаживался к Эрвину и заводил с ним странные путанные беседы об акциях, биткоинах и криптовалюте. Ради сказал, что для Закклая любая работа в «этих ваших офисах» подразумевает что-то связанное с биржей, и он с гордостью полагал, что Эрвин выбился в брокеры. Были еще и новые постоянные гости, которые несколько раз в неделю ужинали рядом с Эрвином за барной стойкой и с которыми у него завязались знакомства. Например, девушка Пик тоже работала в Вестштадте — у нее было свое ателье по пошиву одежды, — заглядывала в «Святого Мартина» каждую среду после пяти и всегда заказывала «Апероль Шприц» и полевой салат с тунцом; а молодой парень Зик — графический дизайнер — появлялся каждую пятницу в компании нового спутника или спутницы и, пока те ненадолго отходили в уборную или на улицу ответить на входящий звонок, подсаживался к Эрвину и задумчиво говорил, что, кажется, ему снова не повезло. Эрвин сочувственно поджимал нижнюю губу и заверял Зика, что будет и на его улице праздник. Со стороны это напоминало быстрые свидания — через равные промежутки времени собеседники сменяли друг друга, пока сам Эрвин сидел на месте и просто наслаждался обществом каждого из них. Леви, покрикивая на Эрена, часто посматривал на него из окошка раздачи — сначала это был взгляд, полный нежности и теплоты, но с каждым новым собеседником он становился все мрачнее. Однажды, когда Зик, крутя самокрутку, в очередной раз присел Эрвину на уши по поводу того, какой он неудачник в личной жизни, Леви вышел из кухни и подошел к ним. Демонстративно положил руку Эрвину на коленку и, убедившись, что Зик заметил этот жест, спросил: — Как вам моя «Пеперони»? — О, прекрасно! Прихожу сюда исключительно за ней, — ответил Зик и, убедившись, что Леви, в свою очередь, смотрит на него, лизнул липкий край бумаги. — Всегда такая сочная, горячая, с хрустящей корочкой, в общем, невообразимо вкусно. — Советую вам как-нибудь заглянуть в меню, потому что у нас много других пицц. Не стоит зацикливаться на одной, ведь так? — Рука Леви обхватила колено Эрвина сильнее. — Отличный совет, шеф. Учту его с условием, что следующую пиццу будете готовить мне именно вы. Я здесь не в первый раз и знаю, что пиццу всегда делает другой повар. — Зик прищурился и, не дожидаясь реакции Леви, заложил самокрутку за ухо и направился к выходу. На улице, перед рестораном, как раз стояла его очередная пассия и набирала кому-то сообщение на экране сотового телефона. — Что это было? — требовательно спросил Эрвин. — Не нравится мне этот пижон. — Это не повод говорить обо мне как о пицце в моем же присутствии. — Что? — Леви в наигранном удивлении округлил глаза. — Но мы же правда говорили о пицце, о чем это ты вообще? Короче, рекни ему от меня… — Леви замолчал, раздумывая. — …«Прошутто э фунги»? — предположил Эрвин. — Нет. Что-то попроще. Намного проще. — «Маргарита»? — Почти угадал. Сделаем ему пиццу под названием «Иди нахрен, у этого блондинчика есть парень». — Леви! — возмутился Эрвин, но смешок сдержать не сумел. — Все, мне пора. — Ага, а то Фабриццио сейчас перережет тебе глотку, — сказал Эрвин, видя, как в окошке раздачи Фабриццио, потный и красный, как рак, делает соответствующий жест указательным пальцем. Рождество было тихим — Закклай закрыл ресторан на два дня, так что накануне они с Леви затарились продуктами, несколькими бутылками вина и даже двумя нехитрыми настольными играми, если со скуки им захочется лезть на стену. Но все прошло прекраснее некуда: Леви приготовил праздничный ужин — от одного его запаха у Эрвина кружилась голова и непроизвольно текли слюни, — а затем они, пьяные и довольные, смотрели какую-то глупую комедию, что незаметно вылилось в занятие сексом на полу. Перед Новым годом Эрвин познакомил Леви со своими бабушкой и дедушкой. К его удивлению, Леви не воспротивился их встрече, наоборот, долго вертелся перед зеркалом, мучая Эрвина вопросами, какую рубашку ему лучше надеть. Бабушке и дедушке Эрвин не стал в лоб говорить о том, кем Леви ему приходится, но он не сомневался, что они и так все поняли. На обратном пути из Вормса — его бабушка с дедушкой жили там — Эрвин был за рулем. Уже стемнело, когда они гнали под сто восемьдесят километров по автомагистрали. В салоне арендованной ими машины играла Лана Дель Рей, и Леви, скроля ленту Фейсбука, негромко подпевал ее «Летней грусти». Эрвин же смотрел на сменяющие друг друга дорожные указатели, пролетающие в свете фар мимо них, и чувствовал себя невероятно счастливым и умиротворенным. Когда они уже проехали Мангейм и до Хайдельберга было рукой подать, телефон Эрвина, прикрепленный к специальному магнитному держателю на стекле, зазвонил. Номер был неизвестный. Не долго думая, Эрвин принял звонок и включил громкую связь, чтобы все еще видеть карту и навигатор. — Эрвин, привет, это Нифа, — тут же затараторил знакомый голос. — О, привет, Нифа, рад тебя слышать! — Мне так неловко, что я звоню, прости, что еще и так поздно, все это так некстати, но я сейчас на работе и… — …Что? — Эрвин не поверил ушам. — Разве нам не дали на эту неделю отгул? — Дали, дали, ты не переживай, но мне вчера позвонил Оруо и попросил кровь из носа отправить то коммерческое предложение клиенту, ну, ты помнишь? — Ага. — Эрвин кивнул и глянул в зеркало заднего вида. — И что там? — Да я никак не могу найти референсы с нашей крайней презентации. Уже весь рабочий стол вверх дном перевернула. — Так они же в облаке где-то были, сейчас, сейчас, та папка еще называлась… — Эрвин задумался и постучал указательными пальцами по рулю. Следующую четверть часа они с Нифой пытались вспомнить, кто и куда мог сохранить референсы. А когда не вспомнили — пытались понять, у кого они могли остаться в электронной почте. Леви с чрезвычайно скучающим видом слушал их разговор и качал носком ноги в воздухе. Когда через несколько километров уже наметился их съезд с автомагистрали, а Нифа все никак не могла распрощаться с Эрвином, Леви недовольно и громко цокнул языком, закатил глаза, как бы говоря «сколько можно». — Ну, ладно, главное, референсы нашлись, остальное, думаю, Оруо нам простит… — Эрвин уже пару раз пытался вежливо свернуть разговор и собирался прощаться, но каждый раз Нифа его останавливала: — Да, ты прав, но подожди, там еще было кое-что, что я не поняла.... насчет оффера… Когда Нифа начала зачитывать вслух часть коммерческого предложения, уделенную офферу, Леви резко подался корпусом вперед — из расслабленной его поза вмиг сделалась напряженной — и в несколько быстрых движений расстегнул на Эрвине ремень, затем ширинку и запустил руку ему в джинсы. Эрвин запротестовал, замычал сквозь сжатые зубы, дернул ногами и отнял одну руку от руля, чтобы пресечь попытки несанкционированного вторжения, но Леви плевать хотел на правила безопасного поведения на дороге. Не прошло и минуты, как наполовину вставший член Эрвина был уже у Леви во рту. Голос Нифы ушел куда-то на второй план — ее было слышно словно сквозь вату в ушах, — и только ровная дорога была единственным, что еще удерживало его внимание, пока Леви, чья голова ходила вверх-вниз между его разведенных ног, пытался превзойти себя. Он глубоко заглатывал член, по самое основание, да так, что нос утыкался в лобковые волосы, дразнил языком уздечку, наглаживал через ткань джинсов основанием ладони мошонку и едва слышно стонал. Эрвин поджал пальцы на ногах, вцепился в руль и про себя молился всем богам, чтобы на их пути не было никаких камер, иначе ему придется попрощаться с правами в лучшим случае на несколько лет, а в худшем — навсегда. Машин в это время суток было мало, и все они проносились мимо них на большой скорости, так что вряд ли кто-нибудь успел бы что-нибудь заметить, но ведь дело было даже не в этом. Леви просто псих. Сумасшедший. — Эрвин, ты еще там? Ты меня слышишь? — обеспокоенно спросила Нифа. — Да-а-а, все хорошо, я тебя слышу, но-о давай я лучше… — Эрвину пришлось набрать в грудь побольше воздуха, чтобы закончить предложение, — …перезвоню тебе через полчаса. — Без проблем, как тебе будет удобно. Хотя стой, подожди, тут еще один моментик есть… Эрвин безотчетно вскинул бедра, загоняя член Леви поглубже в глотку, и больно закусил нижнюю губу, чтобы не издать ни звука. Нет, он больше не выдержит ни секунды этой острой пытки. Балансировать между здравым смыслом и удовольствием, которое, подобно току, прошивало все его тело наскозь, было слишком сложно. Уговаривая себя потерпеть еще немного и пока не отключаться от реальности, он сбавил скорость и начал съезжать на самую крайнюю правую полосу, предназначенную для аварийных служб. Нифа все так же болтала что-то про коммерческое предложение, но Эрвин уже не слышал ее — стоило ему припарковаться у обочины и включить аварийку, как он почувствовал невероятное облегчение, словно вышел победителем из схватки с опасной стихией. А еще он почувствовал, что наконец может расслабиться — рука привычно и по-хозяйски легла Леви на макушку. Леви не возражал и только ускорился, посильнее обхватывая член Эрвина у основания рукой. Эрвин сцепил зубы, запрокинул голову на сиденье и потянулся к телефону, чтобы оборвать звонок, но Леви его опередил. Не отрываясь от своего дела, одним точным движением он нажал на красную кнопку сброса вызова — вопрос Нифы про «блок выгод на четвертой страни…» прервался на полуслове. Тишина и оргазм обрушились на Эрвина одновременно. Мимо них, сигналя, пронесся «БМВ» — возможно, кто-то все же заметил их непотребства. В салоне повисла тишина — Леви сел прямо и, сверля Эрвина недобрым взглядом, вытер рот тыльной стороной ладони. Казалось, что от настроения, с которым они уехали от Эрвиновых бабушки с дедушкой, не осталось и следа — воздух был пропитан напряжением. — Что на тебя нашло? — спросил Эрвин, приходя в себя и застегивая ширинку. — Езжай давай, — отрезал Леви и, скрестив ноги, отвернулся к окну. — Это, вообще-то, опасно, черт бы тебя побрал. Мы были на дороге! — Что-то не сильно ты возражал. — Не делай так больше, Леви. Я серьезно. Это могло плохо кончиться. — Эрвин действительно разрывался между возмущением и… непристойным ликованием от того, что ему только что отсосали в машине, пока он был за рулем. Леви ничего не ответил, а когда они въехали в город и стояли на одном из перекрестков на светофоре, совершенно невозмутимо отстегнул ремень безопасности и вышел из машины. Пораженный происходящим, Эрвин сначала окаменел, а затем догадался открыть окно, чтобы окликнуть Леви, но его окрик потонул в гуле автомобильных двигателей. Происходило что-то не поддающееся никаким объяснениям, и Эрвин бы с удовольствием поехал за Леви, но нужно было отогнать арендованную машину на стоянку до шести вечера, и у него оставалось буквально двадцать минут. Эрвин закрыл глаза и устало потер переносицу — карманный повар опять творил все что ему вздумается. Леви не возвращался домой вплоть до полуночи. Телефон у него был отключен, но странным образом Эрвин не переживал — был уверен, что с Леви все в порядке. Лишь дико злился. Когда щелкнул замок входной двери, Эрвин уже лежал в постели и в полной темноте читал статью о принципах гештальта в дизайне. Послышался шум воды в ванной, а затем грохот на кухне. Эрвин отложил телефон и накрылся одеялом. Чуть позже Леви неслышно вошел в комнату и стал стягивать с себя одежду. — И где ты был? — негромко спросил Эрвин, переворачиваясь на бок. Он знал, что отношения лучше прояснять сразу же, тем более с Леви, и ложиться спать, будучи в ссоре, было ужасной идеей. — Не хочешь поговорить? Нет, не хочет. Леви как воды в рот набрал. Эрвин почувствовал невообразимое бессилие. Он правда не понимал, в чем дело. Не мог же Леви взбеситься только из-за звонка Нифы. Тем более они говорили исключительно о работе. Вот это была бы уже клиника. Раздевшись до боксеров, Леви залез под одеяло и, придвинувшись к Эрвину, обнял его со спины и поцеловал в основание шеи. — Леви, что происходит? Я чем-то тебя задел? Если да, то я не со зла. Я хотел бы все прояснить, понимаешь? Леви долго молчал и, когда Эрвин уже отчаялся выудить из него хоть слово, тихо пробормотал: — Все в порядке. Спи. Доброй ночи. На следующий день все было как прежде. Ничего необычного. Леви приготовил Эрвину завтрак — шакшука, — выдраил всю кухню, включая навесные шкафы и их содержимое, и к трем часам дня отправился на смену в «Святого Мартина». Несмотря на то, что у Эрвина была целая свободная неделя, он созвонился с Нифой, извинился перед ней за то, что вчера звонок сорвался, и полдня они корпели над коммерческим предложением. Вечером Эрвин вышел пройтись и застал перед рестораном Эрена с какой-то миниатюрной блондинкой. — Привет. — Он махнул рукой и подошел к парочке. — Как отпраздновали Рождество? — О, привет, Эрвин. — Эрен похлопал его по плечу в знак приветствия и, указав на девушку рядом, сказал: — Это Хистория! Она приехала из Барселоны домой на каникулы. — Привет, Хистория, приятно познакомиться. Ты, получается, отсюда, или как? — Здравствуй, — улыбаясь уголками губ, ответила Хистория. — Нет, я живу в Бонне, но решила заглянуть под Рождество к Эрену. — Как здорово! — Мы отлично отпраздновали, — вмешался Эрен. — Были у меня дома. Готовили, ели, плюс устроили сериальный марафон. — Понятно, мы занимались тем же самым, — сказал Эрвин. — Кстати, он замужем за нашим поваром, ты его видела сегодня, такой маленький брюнет. — Мы не женаты! — запротестовал Эрвин. — Пока нет, но очень скоро. Зуб даю. — Эрен рассмеялся и немного неловко потянулся вниз, чтобы взять Хисторию за руку. — Все, ладно, мы пойдем. А то меня после смены силы покидают со скоростью света, а у нас еще большие планы. — Тогда желаю вам хорошего вечера, — сказал Эрвин. О планах он спрашивать не стал. — И тебе. Заглядывай к нам почаще, а то давно тебя не видно за барной стойкой. Ради уже заскучал по тебе. — Обязательно. На днях! Они распрощались, и Эрвин направился в центр города. Он хотел немного прогуляться и заодно купить в «Янссене» кофе и любимый чай Леви на развес. По дороге он прошел мимо «Кофейной комнаты», места, где работал Майк. Стоя на противоположной стороне улицы, увидел, что Майк как раз на работе — чистит эспрессо-машину, то и дело отвлекаясь на какого-то молодого человека с дредами, который стоял рядом, опершись бедром о барную стойку. По лицам было видно, что разговор у них идет прекрасно, а когда они еще и поцеловались, Эрвин понял, что у Майка все хорошо. Как-то они заходили с Леви его проведать и подарить открытку из Гонконга. Майк был искренне рад их видеть, по достоинству оценил открытку и за счет заведения сделал им очень вкусный фильтр-кофе на колумбийских зернах. Корпоратив в фирме Эрвина по техническим причинам перенесли на начало января. Леви он предупредил, что вернется поздно. Сначала они всем коллективом ужинали в ресторане баварской кухни, а затем планировали продолжить более узким кругом в клубе на Унтерештрассе, где играли живую музыку. Было вкусно и празднично. Вдобавок к этому Эрвин не ожидал, что некоторые из его коллег, оторвавшись от своих компьютеров, предстанут перед ним совсем в ином свете. Он даже нашел, о чем поговорить с бухгалтером, которая в офисе всегда была хмурой и ворчливой. Не хотелось признаваться, особенно самому себе, что это все равно было не то и не так. Стараясь не думать о том, насколько веселее ему было бы с ребятами из «Святого Мартина», Эрвин опрокидывал в себя один шот текилы за другим. На фоне их пьянки играл джаз. Домой они засобирались только после трех часов ночи, когда клуб закрылся; ночные автобусы уже не ездили, а до утренних нужно было ждать еще два часа. Он и его коллега Райнер, громко распевая песни Леди Гаги, пошли домой пешком. Эрвин уговаривал Райнера, который был в несколько раз пьянее его и едва стоял на ногах, взять такси, но тот отпирался и упрямо брел дальше. Когда они уже подходили к его дому, Эрвин заметил, что кто-то сидит на ступеньках закрытого ресторана и курит. И этим кем-то был Леви. Эрвин напрягся и как будто бы разом протрезвел. Какого дьявола тот сидит на холодном камне?.. — Привет, — сказал он, глядя на одетого в пуховик Леви. — Ты что тут делаешь? — Курю, — лаконично ответил тот и поднялся. — О-о-о, это кто? — Райнер вызывающе тыкал в Леви пальцем. — Вы кто? — Это мой… мой сожитель. Мы делим квартиру. — Эрвин чертыхнулся про себя. Бог его знает, как ему следует представлять Леви коллегам. Но вариант «мой парень» отвалился сразу же — эта личная информация не для чужих ушей. — Я не знал, что ты живешь в коммуналке. Класс! — Райнер икнул и полез за телефоном в карман. — Давай закажем тебе такси? — снова принялся уговаривать Эрвин, который сам уже дошел до дома и теперь опасался отправлять Райнера в дальнейший путь в одиночку. Всякое может быть. Тем более сейчас зима, и не мудрено свалиться в большой сугроб и в нем и заснуть. — Да, ладно, хорошо. Сдаюсь. Закажешь? — Райнер протянул ему свой мобильный телефон, сел на корточки и стал с преувеличенным вниманием рассматривать стык между бетонных плит. — Я устал. И не могу говорить. Все сложно. Они ждали такси. Леви молча курил уже третью сигарету, и со стороны могло показаться, что он вообще не с ними. Райнера прорвало на тему одного их рабочего проекта. И если принимать во внимание несколько бумажек об охране данных, не подлежащих оглашению, которые они подписали, то это был провал, и на Райнера вполне можно было бы подать в суд. Хорошо, что Леви вряд ли что-то понял. Садясь в желтое такси, Райнер ударился головой. Эрвин взял с него обещание написать короткое смс, когда дойдет до дома, потому что в противном случае он сам начнет названивать. Леви подпирал спиной стену и, когда такси наконец отъехало, первым направился в дом. Эрвин нагнал его на лестничной клетке. — Почему ты сидел на улице? — Не мог уснуть. — Мне жаль, — сочувственно произнес Эрвин и хотел притянуть Леви к себе, чтобы обнять, но тот резко повел плечами. — Иди ко мне. — Отцепись, Эрвин. — Что? — Я сказал, убери свои руки. — Какого черта с тобой творится? — Они стояли у их двери, и Леви нервно искал в кармане куртки ключи. — Со мной все в полном, блядь, порядке. Они зашли в квартиру, где Леви тут же скинул верхнюю одежду и намылился в ванную. — Стой, нам надо поговорить! — Эрвин схватил его за предплечье и развернул к себе. Вышло не очень нежно. Он не хотел. — Прости. Давай все обсудим. — Нам нечего обсуждать. — Ты ревнуешь? — Что? — Леви усмехнулся, а затем и вовсе расхохотался. Смех был отвратительным и действовал на нервы, как скрип пенопласта по стеклу. — Спустись с небес на землю. — Я не знаю, как еще объяснить твои выкрутасы. Последние дни ты ведешь себя странно. — Я всегда таким был. И уж извини, что не соответствую твоим ожиданиям. — Дело не в ожиданиях. — Эрвин чувствовал, что он на грани. Он уже знал эту тактику: сейчас Леви, который в данный момент казался пуленепробиваемым, выведет его из себя, и они поругаются. Он ни в коем случае не хотел допускать этого, но с тем же знал, что в таком состоянии до Леви не достучаться. — Слушай, я понимаю, что ты не любишь эту тему, но я вижу, что тебя что-то гложет, и, может быть, тебе следует снова начать ходить к психотерапевту? — Ты ничего не знаешь, Джон Сноу. — Леви выдернул руку из захвата Эрвина. — И прекрати воображать себя гребаным спасителем. Меня не нужно ни лечить, ни спасать. — Тогда какого хрена мы сейчас вообще ссоримся? — Почему ты представил меня своему коллеге как сожителя? — со вздохом спросил Леви, одной ногой уже стоя в ванной комнате. Эрвин оцепенел. Неужели в этом все дело?.. — Потому что я не хочу, чтобы на работе знали о моей личной жизни. — А что, в ваших офисах тот факт, что ты долбишься в задницу, на что-то влияет? Звание работника месяца не дадут? — Нет, но я считаю, что в корпорациях о своей сексуальной ориентации лучше не распространяться. Там во главе сидят совершенно другие люди, нежели в ресторанном бизнесе. Никогда не знаешь, какую информацию могут использовать против тебя же. — Зачем же ты работаешь там, где кто-то может использовать что-то против тебя? Звучит как какой-то зашквар. — Уж извини, что я не хочу орать на каждом углу о том, что мы вместе! — Не извиню. — Дверь ванной хлопнула, и Эрвин остался стоять один посреди коридора. Он несколько раз пнул шкаф и ударил ладонью стену, но это не помогло — злость продолжала стоять комом в горле. Утром Эрвин проснулся не один, а с головной болью. Только с головной болью, потому что соседняя часть кровати, где спал Леви, пустовала. Завернувшись в махровый халат, он почистил зубы, а потом пошел на кухню, выпил аспирин и еще долго, пока не улеглась головная боль, бесцельно смотрел в окно. Неожиданно внизу, на трамвайной остановке, возникли Эрен и Хистория. Они стояли друг напротив друга и, взявшись за руки и улыбаясь, о чем-то говорили. Когда подъехал трамвай, Эрен притянул Хисторию к себе за подбородок и поцеловал. На этом моменте улыбнулся уже Эрвин. А затем Хистория вошла в самую последнюю дверь трамвая, а Эрен быстро перебежал через дорогу и скрылся в дверях «Святого Мартина» — он всегда работал на бранчах по выходным. Леви нашелся в гостиной — завернувшись в шерстяное одеяло по самый нос, он спал на диване. Не долго думая, Эрвин сел рядом и положил руку на его бедро. Леви выглядел умиротворенным, и казалось немыслимым, что в таком маленьком, свернувшемся калачиком теле умещается столько противоречий и разногласий, с которыми Эрвин не мог справиться. — Доброе утро, — пробормотал Леви, вытягивая ноги. — Эрвин? — Да? Доброе утро. Хорошо спал? — Не очень. Твой диван жесткий. Мне не понравилось. — Потому что нужно было спать на кровати, — с легкой укоризной в голосе сказал Эрвин. — Нужно было, — тихо повторил Леви, а затем, взяв Эрвина за запястье, потянул на себя. — Иди ко мне, у меня стоит… — Что на тебя вчера нашло? — Забей. Моча в голову ударила. Они целовались — жарко, звонко, нежно — до тех пор, пока Леви не оказался сидящим у Эрвина на бедрах. Абсолютно обнаженный и совершенно нетерпеливый. Эрвин же просто распахнул халат и приспустил штаны. — У тебя такой огромный член, — заполошно шептал Леви ему прямо в ухо, двигая бедрами. — Самый огромный член, который был во мне… веришь? — Нет. Думаю, у тебя бывали и побольше. — Эрвин усмехнулся, обнимая Леви и зарываясь рукой в его влажные от пота волосы. Он прижимал его к себе до боли и, наверное, до синяков, словно хотел, чтобы их тела сплавились в одно целое. — Ладно, размер — это хуйня, а вот… — Что? — спросил Эрвин, когда Леви замолчал. — Недавно я думал о тебе на работе. О том, как ты охуенно трахаешься и натягиваешь меня на себя, и у меня встал. Пришлось отойти в туалет, пока варились пенне. — Ты серьезно? — Эрвин хотел посмотреть на Леви, но тот, уткнувшись ему в основание шеи, как будто намеренно избегал взгляда. — Да. Передернул в кабинке, думая о твоем члене и твоей шикарной заднице. Только… а-а-ах, да, вот так, да, Эрвин. — Леви задышал чаще и несильно прикусил его кожу. — Только? — Только вот мужик, который мыл в это же время там руки, наверное, охуел, когда я под конец начал стонать твое имя. — Ты сумасшедший? — Эрвин коротко рассмеялся и, положив руки Леви на бедра, стал помогать ему двигаться. — Да-а. И ты тоже, разве не так? — Наверное. Они кончили почти одновременно. Леви как-то отстраненно улыбнулся и, не сказав ни слова, удалился в ванную. Закономерно было бы предположить, что они помирились и вчерашний конфликт исчерпан, но нет. Скорее, наоборот — все летело в тартарары с ужасающей скоростью, и все, что Эрвин мог делать — это стоять и смотреть, как их выстраданные отношения рушатся на его глазах. Тем же вечером он случайно увидел на экране телефона Леви, который ненадолго вышел из кухни, открытую вкладку с бесплатными объявлениями о сдаче квартир в Хайдельберге. Внутри него что-то оборвалось, в груди болезненно засаднило. Но вместо того, чтобы спросить Леви напрямую, как он делал до этого, Эрвин трусливо смолчал. — Все в порядке, — сказал он, когда Леви вопросительно посмотрел на его озадаченное лицо. — Давай ужинать. — Угу, приятного аппетита! Леви избегал его. В этом не было сомнений. Эрвин каждый день обещал себе, что подловит его и они поговорят, но Леви стал брать намного больше смен, чем раньше — теперь он возвращался с работы после полуночи, когда у Эрвина уже слипались глаза от усталости, а утром, когда Эрвин собирался в офис, еще крепко спал. Прежде у них с Леви все же получалось как-то стыковать свободное время. В добавок к этому Эрвина отправляли на конференцию в Гамбург на два дня, и он только и делал, что бесконечно корпел над чертовой презентацией и созванивался по каждому вопросу с Нифой. В своих догадках Эрвин убедился еще и потому, что однажды поговорил с Эреном. Они столкнулись нос к носу перед рестораном, и Эрен в свойственной ему заботливо-шутливой манере поинтересовался, что там происходит между ним и Леви, потому что «Леви уже который день торчит после смены с Ради на баре и глушит коньяк». Эрвин только развел руками и ответил, что ничего не происходит, все в порядке. На самом деле все было не в порядке — обычно после работы Леви позволял себе выпить лишь стакан пива. Эрвин надеялся и верил, что все наладится, что оно как-нибудь само рассосется, ведь он уже приложил столько усилий, чтобы их корабль не пошел ко дну, да и Леви в состоянии разобраться со своими тараканами, все будет хорошо… Однако скоро он обнаружил, что они стоят посреди гостиной и орут друг на друга. Все началось чудовищно абсурдно: Леви вышел из ванной комнаты в гостиную совершенно голым, попав при этом в обзор камеры ноутбука. Время уже было далеко не рабочее, но Эрвин был на связи с Нифой, потому что предстояло решить еще несколько неотложных задач перед завтрашним вылетом в Гамбург. И он, и Нифа заметили Леви одновременно, то, как он невозмутимо расхаживает по комнате, разминая мышцы. Сердце Эрвина пропустило удар, волна удушливого стыда сковала его по рукам и ногам, и, когда Нифа открыла рот, чтобы что-то сказать, Эрвин не нашел ничего лучше, чем отключиться и закрыть ноутбук. Через мгновение он снова открыл ноутбук и набрал короткое сообщение с извинением и припиской, что перезвонит буквально через несколько минут. Леви как будто действительно не понимал, что не так. — Ты совсем поехавший? Ты же знал, что я говорю по видеосвязи! — Эрвин едва ли не кричал от ярости. Как он должен все это объяснять Нифе? И это уже не говоря о том, насколько гадко все это вообще выглядело со стороны. — Да остынь ты, Эрвин! Говоришь так, словно я пил кровь младенцев. Хватит драматизировать! Я всего лишь был голым. Просто забыл, что у нас дома постоянно торчат твои дорогие коллеги. Виртуально, я имею в виду. — Ты, блядь, слышал, как я говорил с ней, хватит выдумывать. И ты, кажется, не догоняешь, что такое деловая репутация и во что эта твоя выходка может вылиться! — И во что же? Просвети меня. — Леви тоже повысил голос. На нем был надет халат, который Эрвин до этого с ненавистью швырнул в него. — Я, если быть честным, вообще нихуя не догоняю в этих ваших тупорылых офисных правилах и разговорах о коммерческих чего-то там… Меня тошнит от всего этого! А ты еще и тащишь этот пиздец к нам домой. — Уж прости, что я выучился на маркетолога и зарабатываю на этом деньги. — Ну да, зарабатывать деньги могут же только те, кто учился в универах и теперь просиживает геморрой перед компьютером, как я мог забыть! — Хватит, я не это имел в виду! — Эрвина трясло, и он знал, что им следует на этом остановиться. Риск того, что они сейчас наговорят друг другу всякого, возрастал с каждой секундой. — К чему так передергивать? Тебе самому не смешно? — Нет, не смешно, и, знаешь, ты даже в чем-то прав. Куда нам до ваших командировок, зумов и презентаций. Все верно. — Леви быстрым шагом пошел в коридор и выволок из шкафа свою спортивную сумку, с которой иногда ходил на стадион, чтобы побегать. — Что ты несешь? У нас разные сферы деятельности, что в этом такого? — Нет, это мы совершенно разные, Эрвин! Хватит долбиться в глаза. Если бы мы не встретились тогда в ресторане, то ты бы никогда не взглянул в мою сторону. — Я смотрел на тебя с балкона еще до того, как вошел в ресторан. — Ты даже сейчас не смотришь на меня. — Что?.. — Эрвин обомлел и ощутил, что его накрывает невероятных масштабов пустотой. — Это неправда. — Каждый гребаный день с того момента, как мы вернулись из Гонконга, я думаю, что зря мы это все… — Леви пошел в спальню, распахнул дверцы шкафа и стал запихивать в сумку вещи, которые попадались ему под руку. Кажется, он по ошибке даже взял один из свитеров Эрвина, но Эрвин ничего не сказал. Зато Леви, как это обычно бывало, прорвало: — Мы почти не видимся, у тебя какие-то свои новые друзья и интересы. И это, наверное, нормально, ничего такого в этом нет, но я им точно не ровня, и рано или поздно мы разбежимся. Каждый гребаный день мой внутренний голос говорит мне: «Не получится», «Ты пожалеешь об этом», «Забудь, оно того не стоит». — Если мы не работаем вместе, это не значит, что у нас ничего не получится. — Эрвин облизнул сухие губы. — Думаешь, все счастливые пары не отлипают друг от друга ни на день? Это бред собачий! Наоборот, им как раз есть-таки, о чем поговорить! — Ну, и когда же мы с тобой последний раз говорили? Ты постоянно занят или торчишь в своем ноутбуке. И при этом ничего не рассказываешь о своей работе, потому что «Ты все равно не поймешь, не забивай себе голову». И для твоих коллег я всего лишь сраный сожитель. Видишь, мы просто незнакомцы. Эрвин действительно так говорил, но он бы никогда не подумал, что Леви воспримет эти слова в штыки. — Всегда можно же прояснить ситуацию. — Эрвин сжал кулаки. — Почему ты не мог подойти ко мне и спокойно сказать о том, что тебя не устраивает? Отношения — это компромиссы, но для тебя это, похоже, пустое слово! Ты ведь специально творишь такую дичь, чтобы я тебя оттолкнул, так? Решать за двоих ты любишь больше всего на свете. — Вот и прекрасно. Я так больше не могу. Чувствую, что лезу в какую-то залупу. — Леви скинул с себя халат и принялся одеваться. Эрвин смотрел на все это, и ему казалось, что перед ним разворачивается какая-то сюрреалистичная картина. Было больно, потому что Леви явно собрался уходить. А еще его душил гнев — Леви в очередной раз выставил его виноватым. А ведь Эрвин пытался: искал диалога, хотел помочь, он один, черт возьми, тащит на себе эти отношения! — У тебя в голове мусор, и я тебя совершенно не понимаю, — выпалил Эрвин, когда Леви, подхватив сумку, пошел ко входной двери. — Почему ты перестал ходить к психотерапевту?! Тебе явно нужна помощь. — Завали, Эрвин, — с затаенной угрозой в тоне сказал Леви, надевая сапоги. — Ты просто трус! — Это был последний аргумент, который Эрвин мог привести. Они словно снова оказались в том промежутке времени, когда Эрвин стоял перед закрытой дверью дома Леви, узнав, что тот намылился уезжать в Гонконг, ничего ему не сказав. — Трус, который сливается каждый раз, когда перед ним возникают трудности. Ты не умеешь решать проблемы, а только и делаешь, что винишь всех вокруг и сбегаешь от них. И, возможно, я открою тебе Америку, но твои проблемы всегда следуют за тобой. Сюрприз! — Единственный трус тут — это ты. Человек, который боится признаться себе, что занимается не тем, чем хочет. Но для тебя ведь это немыслимо — выучиться в университете на, блядь, маркетолога и не пойти высиживать яйца перед монитором, да? — При чем здесь вообще это? — Эрвин приложился кулаком о стену. Они с Леви вели какой-то параллельный разговор, и ни один из них не слышал другого. — Куда ты собрался идти? — Нахрен, — сказал Леви и открыл дверь. Эрвин не знал, что делать: кидаться останавливать его, просить прощения или, наоборот, холодно выпроводить восвояси… Вариантов было много, но Эрвин был в состоянии только стоять и смотреть. Изнутри его что-то рвало на части, и он прилагал много усилий, чтобы не рассыпаться прямо здесь. Леви обернулся и тихо, вдумчиво сказал: — Вообще, нам было очень круто вместе, мне понравилось. Но лучше мы разойдемся сейчас… вернее, прежде, чем я разочарую тебя еще больше. Так что... — Леви, стой! — Эрвин сделал шаг вперед, но Леви вытянул руку в предупреждающем жесте. — Не вздумай идти со мной, иначе я ноги тебе переломаю. Леви вихрем спустился вниз по лестнице, и уже через секунду Эрвин услышал, как хлопнула парадная дверь. Воцарилась абсолютная тишина. Он добрел до окна, взял пачку сигарет, та выскользнула из рук, он поднял ее, прикурил и сполз по стене на пол. Он не знал, что чувствует — облегчение, что наконец произошло то, чего он так боялся, или острую горечь. Нужно было написать Нифе, и он взял в руки телефон. С обоев экрана на него глядели три счастливых лица — он, Леви и Будда.