Забота - это искусство (но я не творец)

      Большую часть дня Тодд проводит, выполняя работу по дому, поскольку у них сейчас нет ни одного дела, а Фара пытается привести в порядок их финансовые дела. Подарок Лидии им отлично помог, но его было чрезвычайно сложно объяснить федеральной налоговой службе.       В продуктовом магазине Тодд тайком пробирается к секции с чаем и кофе, чувствуя себя полнейшим идиотом. Он не знает какой чай хороший, а какой плохой, но он прочитал кое-что в интернете, и вот он берет пару вроде бы приличных коробочек чая и приносит их домой.       Той ночью Дирк появляется в комнате Тодда как невероятно нервный мотылек, без толку бьющийся о дворовый фонарик, только в данном случае этим фонариком был дверной проем. Он неловко топчется там, пока Тодд наконец не сжалился над ним. – Ты можешь, эм, зайти, и все такое, – Тодд сидит на кровати в своей пижаме и самой удобной, самой затасканной толстовке поверх нее. На его коленях лежит ноутбук, на котором он смотрит дерьмовые, шаблонные «топ-10» видео, от которых у него мозг ссыхается.       И что касается того, почему он их смотрит, так это, разумеется, потому что… потому что дерьмовые, шаблонные «топ-10» видео помогают Тодду, когда он встревожен. Ему не о чем тревожиться, разумеется, он всего лишь спит в одной кровати со своим лучшим другом, они уже так делали, так в чем тогда проблема? Ее нет. Так что Тодд не встревожен.       Чего нельзя сказать о Дирке.       Как и прошлой ночью, он быстро забирается на кровать Тодда сразу же после того, как он закрыл дверь. Обычно Тодд ложится спать немного позже, поэтому он немного замешкался, не зная, что делать дальше. – Эм, я просто хотел… ну, просто пошариться в интернете еще немного, ничего? – Да! Все в порядке. Я ничего… не планировал, – Дирк выглядит так, будто бы ему пришло в голову, что, наверное, стоило все-таки что-то запланировать. – Я просто посижу здесь. – Ты… не обязан? – Тодду стало ужасно неловко.       Но Дирк лишь очень энергично замотал головой: – Я не хочу отвлекать тебя от твоего… распорядка? Ритуалов? Текущей схемы подготовки ко сну? – Ты не отвлекаешь, просто… – Тодд тщательно обдумывает, как бы сообщить Дирку, что, если он будет просто сидеть рядом, уставившись в никуда, это покажется очень странным. – Мне кажется, тебе будет скучно, – осторожно произносит он. – Ну, скука – лишь небольшая издержка в огромной системе всего, учитывая, как много времени я у тебя отнимаю. Тебе нужно хорошо высыпаться, Тодд, со всем этим твоим пара… – Я знаю, – перебивает Тодд, убеждая себя, что это не было грубо.       Выражение на лице Дирка говорит об обратном.       Но он просто… правда не хочет думать про парарибулит, когда для этого нет повода. Он справляется с болезнью гораздо лучше, чем Аманда, – по крайней мере до тех пор, пока она не встретила хулиганскую тройку, – потому что он достаточно практиковался, ухаживая за своей сестрой. Он знает, что мысли о парарибулите сами по себе являются триггером. Он знает признаки приближающегося приступа и может моментально их распознать, даже в самом себе, что особенно странно, ведь Тодд никогда не понимал себя и потребности своего организма. У него гораздо лучше получалось приглушать свои чувства: как физические, так и… так и все остальные. – Слушай, просто... – Тодд вздыхает, разочаровавшись в себе из-за того, что не подумал об этом раньше. – Ладно, просто посмотрим тупые видео на Ютубе вместе. – Серьезно? – Дирк выглядит невероятно счастливым от возможности заняться таким обыденным делом. – Если только у тебя нет варианта получше. – Ой, у меня-то точно нет! Что, кстати, смотришь? Было похоже на подборку фотографий, снятых за несколько секунд до неизбежного, – Дирк придвинулся, чтобы лучше видеть экран. – Вовсе…, – Тодд отворачивает от Дирка экран. –… да. Но мы не будем это смотреть. – Почему? – Потому что это глупо, и все подборки тупые, и раз уж мы собрались что-то смотреть, то будем смотреть что-нибудь нормальное.       Дирк, по-настоящему озадаченный, пожимает плечами: – Просто хочу сказать, что как по мне, так SkullBreakerUltimates выглядел как вполне нормальный канал.       Тодд не удостаивает это заявление ответом. Вместо этого он напрягает мозги на минуту и наконец придумывает план действия. – В общем, – он набирает название в строке поиска, – Тина мне как-то посоветовала это. Не знаю насколько оно хорошее, но… – «Неразгаданное»? Тодд, ты же сам мне говорил не приносить работу домой, – Дирк морщит нос. – А именно, ты сказал, и я цитирую: «Дирк, перестань приглашать клиентов подняться на чашечку кофе, мы не можем себе позволить привести очередную елку в бешенство, рядом с нами садик!». – Хорошо, но, во-первых, у тебя ужасно получилось изобразить американский акцент. Я так не разговариваю, – на самом деле у Дирка неплохо получилось, но Тодд ему об этом не скажет. – И во-вторых, это, типа, понарошку. Они отправляются на охоту за привидениями, но им никогда ничего не попадается. Это всего лишь два парня с поддельным снаряжением, которые спят в доме с привидениями и кричат каждый раз, когда подует сильный ветер. – Ты вроде как сказал, что не смотрел это раньше? И по описанию очень похоже на работу. – Дирк выглядит неубежденным, он поднял одну бровь в знак своего неверия. – Я не смотрел. То есть, именно это не смотрел. Но все эти шоу про охоту за привидениями похожи друг на друга, не сложно догадаться, что там будет. – Как скажешь.       Тодд еще пару секунд листает плейлист, но затем просто полагается на свою интуицию. Он включает видео под названием «Неразгаданное от БаззФид: Дьявольский дом в Беллэйр». Звучит интересно. – Эм, Дирк…, – Тодд останавливает видео. – Просто. Знай, что такие шоу могут показаться… немного страшными? Типа, ты знаешь, что это не по-настоящему и все в порядке, но они специально снимают так, чтобы напугать тебя. Просто. Знай. Потому что ты можешь странно отреагировать на жуткие штуки типа вот таких.       Дирк фыркает, очевидно глубоко оскорбленный тем, что кто-то усомнился в его способности сохранять спокойствие при просмотре ужастиков: – Разве я хоть раз встречал написанный по сценарию ужас иначе, чем с серьезным лицом и чувством собственного достоинства?       Тодд одарил Дирка безразличным взглядом: – Джонатан Крик.       Дирк как-то странно фыркнул и отвернулся, всем видом показывая, как раздражен. Но он не спорит.       Тодд снова включает видео.       Спустя полчаса он чувствует себя еще более бодрым и нервным, чем раньше. Что довольно тупо – очень тупо, учитывая сколько страшной херни он видит с Дирком и Фарой изо дня в день, но. Они никогда не встречали привидений. А это значит, что они точно не существуют, да? – Не понимаю, из-за чего столько шума. – Дирк обхватил свои колени рукой, Тодд чувствует тепло его тела рядом с собой, что немного его успокаивает.       Но затем до него наконец доходит, что сказал Дирк. – Ты что, не видел? Он был на сраной записи! – Настоящий призрак не стал бы прибегать к совершенно неподтвержденному и, что более важно, ненадежному оборудованию как это. – Дирк закатывает глаза. – Призраки не соблюдают законы физики, ясное дело.       Пару секунд Тодд пристально смотрит на Дирка, а затем умоляет: – Пожалуйста, скажи мне, что ты никогда не встречал призрака.       Дирк впадает в глубокие раздумья, тщательно выбирая, что сказать. В итоге он просто разводит руки и выдает: «Эээээ, ну…». – Этого не может быть, – неразборчиво произносит Тодд, – Дирк, ты не можешь сообщать мне, что привидения существуют, после того, как мы буквально посмотрели это. – Что «это»? Радио, говорящее кому-то купить спагетти? – Женщина видела, как оно швырнуло ее собаку об стену! – Как бы то ни было, она сказала, что видела это, – Дирк пытается разубедить Тодда. – Нет никаких гарантий, что это в самом деле произошло. – Как-, что-, – Тодд пытается сказать все, что у него на уме, слишком быстро и запинается. – Почему вообще ты скептично настроен? – Это очевидно неэффективный метод расследования! И Шейн правильно делает, что высмеивает это! – Ой, да брось. Как бы ты расследовал дело с привидениями? – Тодд начинает медленный процесс выключения ноутбука. Он немного старый, Тодд купил его с рук, когда получил свою первую зарплату в агентстве. – Очень просто, – Дирк поднял указательный палец вверх. – Я бы отправился к дому с привидениями, с тобой и Фарой в качестве подкрепления разумеется, и я бы подождал, пока призрак не появится.       Тодд захлопнул ноутбук, хотя процесс выключения еще не закончился: – Разумеется, – бормочет он с нотками иронии, – что может быть эффективнее, чем просто стоять в ожидании, что что-то произойдет? – Рад, что ты согласен, Тодд! Ты стал гораздо лучшим помощником за то время, что я тебя знаю. Это даже впечатляет на самом деле. – Дирк улыбается, а Тодд в это время встал, чтобы убрать ноутбук. – Неужели? – Тодд возвращается на кровать и залазит под одеяло. Он переворачивается на бок, чтобы лежать лицом к Дирку. – Угу. Я не знаю никого, кто бы помогал хотя бы вполовину так же хорошо, как ты, – голос Дирка, приглушенный в темноте, звучит тепло. – Это потому что у тебя не было других помощников, – возражает Тодд, полностью игнорируя неуловимое чувство глубоко внутри, что они подходят к территории, которую по причинам, о которых он не хочет задумываться, он считал запретной. – Иногда мне даже кажется, что тебе нравится жестоко со мной обращаться, Тодд, – Дирк драматично вздыхает и вскидывает ладонь ко лбу.       Тодд подавляет смешок, а затем чувствует тревогу, от того насколько счастливым он себя ощущает. И десяти минут не прошло с тех пор, как он боялся каждой тени, а теперь… – Спокойной ночи, Тодд, – голос Дирка теперь гораздо тише. – Спокойной ночи, Дирк, – шепчет Тодд в ответ.       Но он еще некоторое время не может заснуть, отчаянно пытаясь отключить свои мысли.

***

      Проснувшись следующим утром, Тодд замечает крепко спящего Дирка, настолько укутанного в одеяла, что Тодд невольно задумывается, как тот вообще будет выпутываться из них, когда проснется. Он смотрит на Дирка еще пару мгновений, чтобы убедиться, что тот все еще спит. Хотя это кажется немного странным, поэтому он встает, чтобы по-быстрому приготовить завтрак.       Этим утром Фары нет на кухне, а это означает, что она уже скорее всего спустилась вниз, чтобы поработать; хотя она часто отвлекается на звонки от Лидии или, что еще чаще, на десятки фотографий с глупыми фильтрами от Тины. Последнее Тодд тоже получает. Он начинает медленный процесс приготовления тостов (у них нет тостера, поэтому сковорода с маслом подойдет), он включает электрический чайник и снова теряется в мыслях. Снизу раздается шум, подтверждающий его догадку – Фара определенно решила начать работу пораньше.       Иногда Тодд позволяет себе задуматься о том, что, возможно, между Фарой и Тиной что-то есть. После того, как у него прошла влюбленность в Фару (и, брр, его передергивает даже при мысли об этом сейчас, особенно после их ужасного поцелуя в бегах – неважно, что там говорила Фара на фестивале о том, что это помогло ей разобраться в себе), Тодд больше не размышлял о любовных делах Фары. Или о своих собственных, раз уже на то пошло. Иногда он размышлял о делах Дирка, но это просто… потому что… потому что Дирк очень странный, и, насколько Тодду известно, единственная, с кем Дирк когда-либо состоял в своего рода романтических отношениях, – это, на самом деле, монстр из другого мира. Так что можно вполне понять интерес Тодда.       Но Фара, спустя несколько месяцев после всей этой историей с Бергсбергом, упомянула одновременно продуманно и без раздумий, что Тина – бисексуалка. Тодд тогда подумал, не пыталась ли она дать ему возможность. И не смотря на то, как сильно он ненавидит разговаривать о своих чувствах – или как это вообще называется – он воспользовался ею, быстро вбросив факт о том, что он, вообще, тоже бисексуал, и затем добавил что-то вроде «Но это, типа, я… не хочу говорить об этом». Хотя подумав об этом сейчас, ему кажется, что, возможно, Фара пыталась поговорить о чем-то совсем другом. Кроме того, всего неделю назад Фара вернулась из Бергсберга с проколотыми ушами. Она начала запинаться, когда Дирк высказал свое восхищение ими, и говорила что-то про то, что это Тина потащила ее с собой. А затем она улыбнулась, опустив взгляд вниз, и выглядела… честно говоря, абсолютно счастливой. Обычно выражение лица Фары в расслабленном состоянии можно описать как нервное, серьезное, нереально крутое, но она никогда не выглядит просто… счастливой. Разве только когда она подвыпила, или под влиянием любовного заклинания, или под кайфом от волшебной пыли. Хотя, последние два случались только раз, поэтому, наверное, Тодд не о том думает.       Но… сопоставив то и другое…       Охренеть, Фара встречается с Тиной.       Он обязан сказать Дирку.       И в этот момент он вспоминает про завтрак; он матерится, заметив, что тост подгорает.       Примерно полчаса спустя он винит сгоревший тост за фиаско, коим является попытка Дирка выпить чай, который для него приготовил Тодд. – Слушай, это… это прекрасная попытка, правда, Тодд, но…       Тодд в раздражении падает на кровать. – Это чай. Хорошей марки. Что я в принципе мог сделать не так?       Дирк держит кружку с опаской, как будто боится, что там яд. – Да забей, Тодд! Серьезно, если тебя это так волнует, пусть Фара приготовит его, она же обычно на кухне утром, да? – Ох, черт, Фара. Я хотел сказать тебе… стой, погоди, Фара?! Я думал, ты ненавидишь ее чай! – Тодда это почему-то задело. – А, ее чай абсолютно ужасен, – соглашается Дирк. – Но у нее неплохо получается, используй она более изысканную марку. – То есть ты выпьешь чай Фары, но не мой? – Тодд, все в порядке, – голос Дирка звучит очень нежно и очень раздражительно. – Ты просто не понимаешь чай, и это нормально. И то, что ты старался ради меня, правда, очень мило, я очень тронут, но я сам могу его приготовить!       Тодд прищуривается и смотрит прямо в глаза Дирку, что сидит рядом, скрестив ноги. – Дирк, – говорит он угрожающе-спокойным голосом, – Я сделаю тебе твой блядский чай.       Дирк пару секунд пристально смотрит на Тодда, широко раскрыв глаза. Его руки (все еще обхватывающие по-видимому отвратительную чашку чая, приготовленную для него Тоддом) на секунду напряглись. – Если… То есть, кто я такой, чтобы судить, но, если это так важно для тебя, – Дирк как-то по-странному мило наклонил голову, как потерявшийся голубь, – тогда да, конечно, я принимаю твой чай. – Я не хочу, чтобы ты принял мой чай, – ворчит Тодд, – я хочу, чтобы… тебе он понравился. И не… не давай мне никаких подсказок и прочего. Я хочу сам разобраться. – У-у, неужели я все-таки развил в тебе тягу к тайнам? Я знал, что однажды ты начнешь тосковать по этому, когда у нас не будет де- – Дело не в этом, – перебивает Тодд. Вообще, если по-честному, он сам не знает, в чем дело. Просто для него… очень, очень важно быть тем человеком, который знает, как Дирку нравится пить его дурацкий чай. – И вообще я собирался рассказать тебе про Фару, – продолжает он прежде чем Дирк успеет задать какой-нибудь вопрос. – Что случилось с Фарой? – Дирк озадаченно хмурит брови.       Тодд приподнимается и делает глоток кофе: – Мне кажется, она, типа, встречается с Тиной?       Дирк открывает рот в изумлении, на его лице появляется выражение полного восторга: – Боже мой, серьезно? – Ну, мне так кажется? Просто помнишь, как она однажды приехала из Бергсберга и была вся такая, типа, счастливая? И… и она постоянно переписывается с Тиной, а еще пару недель назад мы с ней разговаривали, и она сказала, что Тина – бисексуалка, так что… – Восхитительно, – выдыхает Дирк, – Тодд… это что, твое первое предчувствие? – Что? – Тодд часто моргает в недоумении. – Дирк- нет… это не важная часть этого разговора?       Дирк качает головой и заговорчески подвигается ближе. Тодд чувствует, будто бы его загнали в угол, а в его животе появились бабочки. – Я склонен считать, что это оно и есть, – взволнованно объявляет Дирк. – Как ты до этого додумался? – Не знаю, я просто… – Тодду стало неловко объяснять, как его мыслительный процесс тогда… протекал. – Просто, как я и сказал, она вернулась из Бергсберга по-настоящему счастливой, и весь этот… разговор про бисексуальность. – Блестяще! Если бы ты уже не был моим напарником, я бы тебя повысил! – Дирк звучит действительно впечатленным. – Ну, надо же, спасибо.       А затем остаток утра неизбежно превращается в пререкания. И Тодд с удовольствием погружается в легкость всего этого.

***

      Тодд проводит большую часть дня со смутным чувством тревоги, пока он наконец не осознает причину. Они не обсуждали с Дирком, будет ли он ночевать у Тодда этой ночью. Может быть это было просто на один раз? То есть… на два раза?       Этой ночью он сидит на кровати и едва смотрит в экран ноутбука. Он бесцельно переключается с приложения на приложение в телефоне, затем подключает его к зарядке и ложится, уставившись в потолок.       Почему он так зациклен на этом? – Потому что, – шепчет неприятный голос у него в голове, – потому что ты хочешь больше, чем того заслуживаешь. Ты хочешь больше, чем все блага, что тебе подарила вселенная. Ты хочешь- – Тодд, – из-за двери раздается нерешительный голос Дирка.       Тодд приподнимается так быстро, что у него прихватило поясницу. – Дирк! Привет. Эм… ты хотел… – Да, – Дирк отвечает так быстро, что Тодд чувствует себя невероятно глупым из-за того, что Дирк мог бы упустить возможность побыть рядом с другом.       Вот так и проходят еще несколько ночей, а затем и несколько недель. Дирк спит в кровати Тодда каждую ночь, а когда ему начинает сниться кошмар, Тодд придвигается ближе и сонно обхватывает его рукой, пока его прерывистое дыхание не становится глубже, бешеное биение сердца не замедляется, и сдавленный плач не превращается в обрывчатые, непонятные разговоры во сне.       Это стало забавным открытием. Дирк разговаривает во сне. Быстро.       В первый раз было немного страшно, ведь Тодд проснулся от криков Дирка: – Тодд! Мне нужно приложить туда лед! – Куда?! – у Тодда не получается полностью разлепить глаза, но он уже наполовину встал с кровати. – Не знаю, – говорит Дирк и переворачивается на другой бок.       Тодд сонно моргает, глядя на силуэт Дирка в кровати: – … Дирк?       В этот момент Дирк издает охренеть какой странный звук, похожий на выдох через саксофон: – Яслон, – бормочет он.       Тодд таращится на него еще несколько секунд, пока до него не доходит, что Дирк все еще спит. Он падает обратно на кровать с намерением совершенно беспощадно издеваться над Дирком утром.       Тодд продолжает пытаться приготовить Дирку чай, но это скорее самая его нелюбимая часть их сложившейся рутины. Он пробует все возможные варианты, но все равно ничего не выходит. Стоит признать, у него стало лучше получаться: он теперь кое-что знает о времени заваривания, о марках чая, соответствующих справедливой торговле, а также о целебных свойствах эхинацеи. Но он всегда делает что-то не так. – Неплохо, – объявляет Дирк, попробовав заваренный Тоддом белый жасминовый китайский чай. – Но ты перегрел воду. В белый чай нужно добавлять воду строго определенной температуры.       Тодд, прошедший вчера пару лишних кварталов по дороге домой, чтобы купить этот сорт, и рассчитавший время заваривания упомянутого сорта буквально до секунд, одаривает чашку чая убийственным взглядом.       Пару дней спустя он пробует простой черный чай, с которым мороки меньше, чем с белым или зеленым. Он добавляет в него немного меда, потому что выяснил, что, хоть Дирк и ненавидит чай с сахаром, то мед является его любимой добавкой. Дирк осторожно делает глоток черного чая, Тодд пристально за ним наблюдает. Все эти старания, возможно, начинают как-то влиять на мозг Тодда. – Хороший чай, – наконец признает Дирк.       Тодд с облегчением выдыхает и опускает лицо в подушку. – Но… – Что? – говорит Тодд, приглушенный подушкой. – Ну, это совершенно прекрасный чай, Тодд. Но не мой любимый.       Тодд на мгновение задумывается о собственной смертности. Он снова поднимается, закрывает рукой лицо и борется с желанием зарычать, будто его смертельно унизили. – Ладно, – вздыхает он. – Хорошо. Завтра снова попробуем.       Сквозь просвет между пальцами он смотрит на Дирка, поглощенного сомнениями. – Слушай, Тодд, это правда… ты не обязан…       Тодд смягчается от обеспокоенного взгляда Дирка. – Ага, я знаю. Не переживай. Я сам этого хочу.       Дирк улыбается, и на одно мгновение они просто смотрят друг на друга в тишине. В комнате прохладно и свежо, но их ноги накрыты пуховым одеялом, между ними стоит поднос с завтраком, и Тодду просто невероятно тепло.       Но такое тепло невозможно сохранить надолго. Не тогда, когда у них есть куча нераскрытых дел. И не тогда, когда его приступы могут быть вызваны по совершенно случайным и непонятным причинам, а иногда и совсем беспричинно. Невозможно понять, почему так случается, – просто так случается.       Возможно, причина в том, что они раскрыли дело за двадцать четыре переполненных событиями часа; возможно, причина в том, что половину дня Тодд провел в погоне за спятившим и совершенно невидимым человеком; и возможно, никакой причины вовсе и не было, но одной ночью Тодд просыпается из-за того, что его грудь пронзил осколок льда.       Дыши.       Аманда на самом деле никогда не разговаривала с Тоддом во время его приступов. Тем не менее он почему-то всегда слышит ее голос, когда они начинаются. Он делает глубокий вдох и чувствует, как лед движется сквозь его органы. Тодд воет в агонии, вызванной этим чувством, и это только затачивает и без того острую боль. Дыши. Продолжай дышать. Сложно… сложно подумать… сложно напомнить себе, что это не по-настоящему, не может быть, не может быть… – Тодд? – голос Дирка, раздавшийся совсем рядом, переполнен тревогой. Тодд не может ему ответить. Вдох. Он чувствует, как лед разрезает его изнутри. И выдох. – Тодд, у тебя… – теперь кажется, будто голос Дирка звучит слишком слабо, слишком далеко.       Глаза Тодда зажмурены до боли, он с трудом открывает их. Дирк сидит с ним рядом на их кровати, на его лице явно читается паника. Он не знает что делать, он еще не до конца проснулся. Тодд должен… он должен… – Таблетки, – задыхаясь, говорит он и чувствует, как его голос отражается ото льда. Вдох. Выдох. – в тумбочке.       К счастью Дирк его понимает. Он наклоняется над Тоддом, – его тело проходит сквозь лед, потому что это не по-настоящему, не по-настоящему, это не может быть реальностью, – и тянется к прикроватной тумбочке.       Он теряет драгоценные секунды в поисках оранжевого футляра с таблетками, но в итоге находит их и трясущимися руками высыпает пару штук себе на ладонь. Тодд не может пошевелиться, поэтому Дирк сам кладет таблетки ему в рот. Тодд проглатывает их, и от холодной, стремительной волны боли, что следует после этого, он едва ли не выплевывает их обратно.       Таблетки, которые он и Аманда пьют, – потому что Аманда соблюдает осторожность, даже рядом с Тройкой, – действуют очень быстро. Они должны приниматься в целях профилактики заболевания, но даже во время приступа горстка таблеток все равно помогает. Возможно, это всего лишь эффект плацебо, но Тодд никогда не решался усомниться в нем. В любом случае требуется примерно десять минут, чтобы лекарство подействовало. А с таким заболеванием эти десять минут могут стать последними.       Тодд пытается найти точки опоры и обнаруживает руку Дирка в своей. Он не может говорить, но он может дышать. Дышать – он постоянно обещал Фаре, что будет дышать, во все те разы, когда он падал с ног при ней и тонул, но не в воде, а в воздухе. – Все будет хорошо, Тодд, пожалуйста, просто дыши, – бессвязно говорит Дирк срывающимся голосом. Тодд слышит, как он сдерживает слезы, готовые превратиться в рыдания. – Все хорошо, с тобой все хорошо. С нами все хорошо. Просто дыши.       И Тодд дышит. Вдох и выдох. Вдох и выдох. И кажется, будто он не может делать ничего, кроме как дышать.       И медленно, мучительно медленно тает лед.       Когда у Тодда наконец появляются силы открыть глаза, он видит поблескивающие влажные дорожки на лице Дирка. По всей видимости он не совсем преуспел в сдерживании слез.       Вместо льда в груди Тодда поселяется тепло, и от него ему не больно. Оно успокаивает и кажется совсем настоящим, как и рука Дирка, которую он приложил к его сердцу. Хоть грудь Тодда и болит от призрака былой боли, он накрывает руку Дирка своей и оставляет ее у себя на сердце. – Спасибо, – шепчет он.       Дирк шумно шмыгает носом и ложится рядом с Тоддом, положив голову на его подушку. Тодд хочет перевернуться на бок лицом к Дирку, но он ждет еще пару минут, чтобы не перегрузить свой изнуренный организм. Дирк уже видел это все. Тодд уже чувствовал это все. Но каждый раз, каждый приступ переживается в равной степени ужасно.       Наконец перевернувшись, Тодд встречает внимательный взгляд Дирка. – Ты не… – в голосе Дирка звучит нескрываемое отчаяние. – Ты не заслуживаешь такого.       Тодд закрывает глаза. Он тщательно обдумывает свой ответ, потому что знает, что Дирку он не понравится, ведь Дирк – хороший человек. Дирк –… лучший человек из всех, кого Тодд когда-либо встречал. Он не сможет признать правду. – Послушай, Дирк, – начинает Тодд, его голос все еще немного хриплый. – Я думаю… Я думаю, что я стал лучше. По сравнению с тем, кем я был. Когда я встретил тебя, я был таким… Я совсем запутался, потерял контроль над своей жизнью из-за одной ошибки. А сделав ее, я навредил не только себе, но также и причинил боль Аманде. И нашим родителям. Я говорил, что они до сих пор не разговаривают со мной? – голос Тодда надрывается. Он прочищает горло. – И это справедливо.       Дирк открыл было рот, но тут же закрыл его, встретив взгляд Тодда, просящий возможности договорить. – И дело в том, что я не мог поговорить с ними даже когда я все еще притворялся, что поправился, меня разъедало чувство вины. Я теперь едва знаю их. А затем, затем в моей жизни появился ты и перевернул все с ног на голову. И я… я стал лучше. Я признался во лжи. Я… я работаю в агентстве, которое я люблю, и у меня… сейчас у меня есть настоящие друзья – у меня есть ты и Фара.       На лице Дирка появляется легкая улыбка, от которой Тодд тоже улыбается. Он набирается сил и продолжает: – Но… Дирк, правда в том, что ты никогда и ни за что не убедишь меня в том, что я не заслужил эту болезнь. Ты, Барт и вообще всё это – подтверждение того, что Вселенная знает все. Она понимает. Мы с Амандой были по другую сторону, мы видели ее изнутри. Так что Вселенная хочет, чтобы я был болен. И я заслужил эту болезнь своими поступками. Я заслуживаю это.       Вот и всё. Вся правда. У Тодда теперь так хорошо получается говорить правду. Особенно, если от нее больно. – К черту Вселенную. – Что, прости? – Я сказал, – к огромному удивлению Тодда Дирк выглядит крайне разгневанным, – Я говорю, Тодд, к черту Вселенную.       Этот разговор идет совсем не так, как Тодд себе представлял. – Эм. Не хочу показаться бестактным или типа того, но разве вся твоя, эм, жизнь не заключается в выполнении того, что хочет Вселенная? – Я хоть и лист в потоке творения, но это не значит, что я обязан соглашаться со всем, что Вселенная хочет. А это… нет, прости, Тодд, но это, если честно, совершенно абсурдно и дико мрачно, если ты воспринимаешь болезнь как… своего рода наказание за какие-то ошибки, которые ты сделал в молодости.       Тодд в изумлении смотрит на Дирка, который разгорячился еще сильнее. – То были пиздец какие ужасные ошибки, Дирк. И я не думаю, что будет преувеличением сказать- – Нет! Замолчи! – в широко открытых глазах Дирка читается испуг и сострадание. – Это… черт возьми, Тодд, вот так ты думал все это время? Что ты заслуживаешь это? – Ну…       Дирк бросает Тодду многозначительный взгляд. – А Аманда, она тоже заслуживает эту болезнь? – Ч-, нет, конечно нет! – Так почему она тогда больна? – Потому что это не… это не… – Тодд пытается найти подходящие слова, прекрасно осознавая, что Дирк завел его в угол. – Вселенная не так устроена, – победно объявляет Дирк. – А если бы и так – если – я бы все равно выбрал тебя, а не ее. Вся Вселенная может идти прямо в задницу. Ты не заслуживаешь этого. И не заслужишь.       Тодд смотрит Дирку прямо в глаза, яркие, будто пламя в ночи, и думает: ну, конечно. Он влюблен в Дирка. Он уже давно влюблен в Дирка.       Осознание пугает. – Тодд? – осторожно зовет Дирк. Наверное, думает, что у Тодда начался очередной приступ. – Я в порядке, – лжет Тодд. Лгать у него получается так же легко, как и дышать; ложь – худшая из его старых привычек. – Я просто… это очень… эм. Спасибо. – Ну, что. Пожалуйста, – голос Дирка теперь звучит немного смущенно из-за его выплеска эмоций. – Я… я постараюсь снова уснуть, наверное. – Ой! – на лице Дирка отражается полное понимание. – Конечно. Прости. Ты просто… да. Спать – это хорошо, спать – это замечательно. Все, я перестаю говорить… слова. – Спокойной ночи, Дирк, – невольно улыбается Тодд. – Спокойной ночи, Тодд, – голос Дирка смягчился.       Тодд отворачивается от понимающего взгляда и нежного голоса своего друга; чувствует, как рука Дирка исчезает с его сердца и падает на матрас. Он сглатывает комок в горле. Его пульс ускоряется от осознания правды, его руки трясутся. Хотя, возможно, это побочный эффект от таблеток.       Это совершенно точно не из-за таблеток, и Тодд понимает это, когда Дирк приобнимает его за талию и плотно к нему прижимается, даря тепло и чувство безопасности. Сердце Тодда замирает. Дирк скользит рукой к его груди, оставляя ладонь прямо у него на сердце, биение которого, слава Богу, пришло в норму. – Ничего? – взволнованно спрашивает Дирк. – Ничего, – шепчет Тодд в ответ.       Но Боже, это определенно что-то. Что-то прекрасное. Или нет – тут уж как посмотришь. Тодд не может решить. И он проводит еще полчаса, пытаясь определиться, в то время как Дирк начинает снова засыпать. Ладонь Дирка на его сердце. Рука Дирка обнимает его. Дирк прижимается сзади, защищая его. Дирк рядом, он повсюду, неизбежно. Дирк, которого он любит. И Дирк, в которого он влюблен.