А впереди лишь выжженная пустошь

Брат ждал ее у Железного трона. Точнее среди обломков того, что от него осталось. Груда шипящего от жара драконьего пламени металла, искореженного, изувеченного — вот чем обернулась их сокровенная мечта. — Наконец, ты пришла, сестрица, — Визерис усмехнулся, не зло, но с некой умудренной, спокойной усталостью, которой Дейенерис не замечала прежде в его чертах. Перед ней словно стоял человек, очень похожий на брата, и в то же время совершенно иной. Не походил он и на того, кто явился ей во сне в степях Дотракийского моря обезображенным струями раскаленного золота. Лицо Визериса, всегда нервное, брезгливо сморщенное, теперь излучало только покой. Красный дракон их дома украшал его черное одеяние, в серебре волос виднелся легкий золотой венец, словно сотканный из солнечных лучей. Такой же Дени обнаружила на себе, коснувшись ненароком головы. — Почему ты здесь? — обратилась она к нему, вновь чувствуя себя маленькой беззащитной девочкой, что пряталась за личиной королевы все эти годы. — А где мне быть? Теперь мы все там, где должны, — тихо отвечал Визерис. Дейенерис оглянулась, памятуя о том, куда упала, пронзенная кинжалом в руке Джона Сноу. Но тела не оказалось на месте, там вообще ничего не было. И где же Дрогон, ее последний сын?.. — Я мертва? — спросила Дени, заранее зная, каков будет ответ. Брат кивнул. — Как и я. Как и все мы. — О чем ты говоришь?.. В темной глубине разрушенного чертога послышался шорох, словно вздрогнул сам пыльный воздух. Высокий силуэт показался за спиной брата, с неспешной легкостью приближаясь к ним. Дыхание замерло у нее в груди — а, впрочем, нужно ли ей дышать?.. Незнакомец замер подле Визериса. Его длинные серебряные волосы, поверх которых так же, как и у них, сверкала призрачная корона, окутывали голову мягким белым сиянием, а в индиговых глазах блестели слезы. Дейенерис видела его лишь однажды в доме Бессмертных, и все же узнавание легко настигло ее. — Рейегар, — несмело позвала она, и тот печально улыбнулся. — Сестра. Ведомая странным притяжением, исходящим от них, Дени ступила навстречу братьям. Визерис взирал на нее с болезненной тоской, словно ждал этого момента очень долго, Рейегар — с лаской и эфемерным, как пыль, любопытством. Дейенерис осторожно взяла их бледные ладони в свои. — Я подвела вас, — шепотом молвила королева, и слезы застлали ей глаза. — Столько людей, этот проклятый город… Я не хотела всего этого, — мольба в ее голосе обращалась и к братьям, и к Джону, и ко всем жизням, что она забрала. — Я совершила лишь то, что мне предназначено, и тем единственным заслужила смерть. В ненависти. Забвении. Тень опустилась на лицо Визериса, он взглянул на нее сурово, почти яростно, напугав Дейенерис. Пламя вдохнуло жизнь в его фиалковые глаза. — Чужакам не понять тех, кто рожден от крови Дракона. Никто из них не был Драконом. Тебе ничего от них не нужно. Я учил тебя этому. Они разбудили Дракона и поплатились, — проговорил он жестко, напомнив ей о детстве, когда такой его тон вселял в нее, малышку, неподдельный ужас. Ища опоры, Дени взглянула на старшего из братьев. — Но Джон… Он ведь твой сын, истинный наследник… Он сумел оседлать Рейегаля. Почему он?.. Но Рейегар был столь же непреклонен: — Никто из ныне живущих и тех, кто появится на свет после, — повторил он. — Дракон обезглавлен, и никто по нему не заплачет. Идем, сестра, если обернешься назад, ты погибла. Она вложила ладони в протянутые ей руки братьев, и те подвели ее прочь. Туда, где ничего не было. Дени прикрыла глаза. Пламя, рождаемое в самой глубине ее, объяло все вокруг. Жаркое тепло, что исходило от Визериса и Рейегара, перестало существовать отдельно; оно вошло в нее, сливаясь и соединясь в одно с ее сердцем, ставшим теперь столь огромным, что тело ее не выдержало и распалось на тысячу золотых раскаленных искр. А после то, что было ими тремя, развернуло крылья и взметнулось в беззвездную высь.