let us start over again.

— Рыжик, дорогой, возьмите шампанское и проходите уже к другим гостям, — он чувствует, как Нина передаёт ему бокал и подталкивает вперёд. «Хочет уже сдать меня кому-то на руки», — мысль только успевает сформироваться и почти сразу же улетучивается, оставляя за собой едва заметный осадок. В окружении красок и шума практически невозможно сосредоточиться на чем-то одном. Через минуту Рыжик уже забывает, что Нина легонько и в то же время настойчиво коснулась его плеча. Нина остаётся позади, а ее смех смешивается со смехом других людей. Он и забыл, каким бывает Лондон по ночам. Совершенно диким, необузданным и ярким. Рыжик делает только пару глотков шампанского, а голова уже слегка кружится. Не столько от алкоголя, сколько от ощущения бесконечной вечеринки, которое царит вокруг. Его то и дело задевают локтями парочки, танцующие вплотную друг к другу, кто-то даже обливает алкоголем, а запах чужих сигарет смешивается с его собственным одеколоном. Рыжик чувствует, как его медленно окутывает уже забытая атмосфера вечеров золотой молодежи. Он не может сдержать смешок. Интересно, он тоже может считаться частью них, этой самой золотой молодёжи? Он ведь и приехал сюда только ради Нины. В основном. Знал, что она позвала его больше из приличия, знал, что здесь будет этот ее Адам. Все это прекрасно знал и все равно приехал. На чудо понадеявшись, не иначе. А теперь стоит среди всех этих накрашенных и танцующих людей и не знает, куда себя деть. Рыжик выпрямляется, говорит самому себе «Держи спину ровно», и медленно пьёт из бокала, чтобы чем-то себя занять. А потом вдруг думает, что на такой вечеринке надо бы наоборот расслабиться. Но такое подделать труднее, так что Рыжик держится ровно, пальцами по усам проводит и ещё раз оглядывается вокруг. Нины не видно вообще. — Деточка, вы потерялись? — раздаётся чей-то голос совсем рядом. Рыжик не сдерживается и резко поворачивается, из-за чего на мгновение теряет равновесие. Его тут же подхватывают за локоть, и он слышит смех. Веселый и немного пьяный. — Ну надо же быть осторожнее, дорогой, вы так и шампанское разольёте, и набьёте себе шишку. А у вас слишком симпатичное лицо для этого. Рыжик наконец поднимает взгляд. Перед ним стоит юноша — у него язык не поворачивается сказать мужчина — и улыбается. Дышит он ровно, но на лбу у него видны капельки пота, а до этого явно уложенные волосы прядками выбиваются и падают на лоб. Неудивительно, в такой то духоте. Из-под накрашенных ресниц прямо на него смотрят очень любопытные и очень красивые глаза. Последняя мысль приходит к Рыжику настолько естественно, что он даже не удивляется. Правда красивые глаза. — Спасибо, — выпаливает Рыжик, чтобы сказать хоть что-то. И снова замолкает, стараясь держать спину все так же ровно и не подавать виду, что он понятия не имеет, что же делать дальше. Незнакомец снова смеётся, открыто, не стараясь прикрыть рукой лицо или стать серьезнее. Смеётся, а потом ставит на ближайший стол бутылку, которую до этого держал в одной руке — Рыжик удивляется, как это он раньше ее не заметил. — Давайте знакомиться. Нельзя упускать из виду таких красавцев. Меня зовут Майлз Мэйтланд, — говорит он и, все ещё улыбаясь, протягивает руку вперёд. Рыжик почему-то замирает на секунду. Странное это чувство, когда знакомишься с кем-то новым. Ты можешь сказать, что угодно, притвориться кем угодно. Перед тобой будто бы открыто множество дверей. Но в большинстве случаев мы не пройдём и пары шагов, чтобы заглянуть за них и сказать что-то нам непривычное. Он пожимает руку и улыбается лишь уголком губ, как привык делать уже давно. — Эдди Литлджон. Но зовите меня Рыжик, так делают все. Майлз сжимает его пальцы ещё несколько секунд, прежде чем отпустить. — Очень приятно, Рыжик, — прозвище звучит почему-то непривычно. Майлз тянет гласные, потом повторяет «Рыжик» ещё раз. — Пойдёмте, вам надо обязательно выпить со мной что-нибудь ещё. Ваше шампанское уже заканчивается. Эдди успевает бросить взгляд на свой бокал, — и правда уже практически пустой — прежде чем Майлз хватает его за руку и утаскивает прямо в толпу. Они пробираются вперед медленно, по большей части из-за того, что Майлз болтает с каждым, кто встречается им на пути. Рыжику кажется, что его новый знакомый знает абсолютно всех. Он целует в щеку всех без разбору, довольно хихикает в ответ на комплименты и комментирует наряды, обязательно при этом касаясь ткани платья или бабочки. Майлз обращает внимание на каждого и сам благодаря этому становится центром вечеринки. Рыжик смотрит на него не отрываясь и вдруг осознаёт, что начинает сжимать ладонь юноши ещё крепче. — Не бойтесь, я вас не брошу, — говорит Майлз с усмешкой и наконец вытаскивает их из толпы к столикам с алкоголем. Рыжик тут же краснеет и освобождает руку, стараясь сделать вид, что просто тянется за новым бокалом с шампанским. А Майлз смотрит на него так, будто бы все понимает. Будто бы ему и напрягаться не нужно, чтобы прочитать все мысли нового знакомого. — Какой я рассеянный, оставил там свою бутылку, — он театрально вздыхает и тут же берет новый бокал. — Но в конце концов это вечеринка, не моя вечеринка, так что можно даже не задумываться, сколько алкоголя мы переведём. Верно? Рыжик хмыкает и кивает. — Вы такой неразговорчивый, дорогуша. Вы явно новенький и не бывали на таких вечерах? — Я не из Лондона. Только-только вернулся, успел встретиться со старой знакомой, Ниной. Она меня сюда и позвала. Майлз на мгновение прекращает пить и усмехается. Он знает Нину. Или слышал о ней. Иначе и быть не может, думает Рыжик, и наблюдает, как Майлз делает последний глоток и отставляет уже пустой бокал. — Так вы друг Нины. Я тоже. В каком-то смысле. Значит у нас с вами есть уже что-то общее. Вы не из Лондона? А родились здесь? И где были, если не секрет? Рыжик всегда считал себя не самым общительным человеком, но тем не менее думал, что с подходящими, близкими ему по духу, людьми он будет готов болтать без умолку. Таких, к сожалению, особо не встречалось, так что он старался меньше разговаривать, и больше слушать. Но кто удивится тому, что сейчас он с радостью отвечает на вопросы Майлза? Что он чуть расслабляется, позволяя себе опереться спиной на стену. Что запоминает каждую улыбку юноши, невольно подаваясь вперёд, когда тот сам что-то рассказывает. Это так же естественно, как его детская влюбленность в Нину. Естественно и неизбежно. Майлз располагает к себе с первой же секунды. И Рыжик слушает его, впитывая его заинтересованные взгляды, довольный, обновлённый, живой. И отвечает почти без запинки, стараясь завладеть всем вниманием Майлза без остатка. А быть центром внимания Майлза ужасно приятно. Рыжик видит, как некоторые гости подходят к ним, стараясь стать частью разговора, как оглядывают Мэйтланда юноши и девушки, слегка улыбаясь. А сам Майлз смотрит на него и задаёт вопросы ему. Слегка касается его руки — теперь это даже не кажется странным — и непременно зовёт дорогушей. И Рыжик чувствует какую-то связь, непонятную, но ясную, которую нельзя отрицать. Он улыбается, когда улыбается Майлз, отвечает, когда тот ещё не заканчивает свой вопрос, подаёт новый бокал, когда чужая рука тянется к столу. — Деточка, знаете, давно у меня не было таких приятных знакомств. Они сидят на диване, узком и твёрдом, который будто бы внесли в эту залу только сегодня и так и оставили, забыв найти ему нужное место. Майлз смотрит на толпу, но улыбается уголком губ, а Рыжик чувствует плечом его плечо. — У меня тоже, Майлз, у меня тоже.

***

Он сталкивается с Ниной случайно, когда выходит на балкон. Руки он держит в карманах, пальцами перебирая коробок спичек, который лежит в пиджаке, и не сразу замечает, что стоит совсем не один. — Как дела, друзья? — друзья, потому что сейчас все, даже Адам с его снисходительной улыбкой, для него близки. Он улыбается и пытается вспомнить, сколько же бокалов шампанского он выпил. — Здорово здесь все устроено, а? — Веселитесь, Рыжик? — Ещё бы. Знаете, я тут познакомился с одним отличным малым, зовут Майлз. Парень хоть куда. Такой, понимаете, общительный. Тем-то и хороши настоящие вечера — знакомишься со стоящими людьми. Понимаете, другого за год и то не узнаешь, а вот с таким малым, как Майлз, сразу чувствуешь себя как с закадычным другом. Рыжик ощущает, что вся его болтовня звучит глупо. В конце концов — и это уже подтверждено — и Нина, и Адам сами дружат с Майлзом и прекрасно знают, какой он. Но он не может сдержаться и, глядя на деревья, глядя на чуть видневшиеся звезды, глядя на людей, которые столпились под балконом и что-то пьют, — глядя на все это его вдруг одолевает бесконечная любовь ко всему. — Обязательно увидитесь с ним ещё раз, на следующей вечеринке. Или, может, даже сегодня, если он поедет вместе с нами к нашим знакомым, — бросает Нина и берет Адама под руку. — Рыжик, вы же сможете подвезти нас? Эдди кивает, а про себя повторяет: «Да, обязательно увижу ещё раз, непременно». Тут и других вариантов быть не может. Майлз вытесняет собой привычный трепет при виде Нины, ревность, дрожь, неприятную тошноту от того, что Адам придерживает девушку за талию. Майлз вытесняет собой все остальное, заставляя Рыжика думать о том, что Майлз — и есть центр вселенной.