Redamancy

      Несколько недель спустя, ООН начала оказывать помощь выжившим и отсылать их домой. Но у большинства евреев не было дома, куда они могли бы вернуться, поэтому их оставляли в реабилитационных лагерях, созданных союзными войсками. Некоторые даже и не возвращались бы из-за антисемитизма* или страха преследования за сотрудничество с нацистами или другими евреями. Союзные войска, дислоцированные в разных частях Европы, должны были вмешаться и позаботиться о выживших, но у большинства просто-напросто не было опыта.       Я остался в Дахау, чтобы помочь развезти выживших по домам или направить их в другие реабилитационные лагеря в Германии. В 1946, после трех лет жизни в Дахау, меня и Натаниэля перевели в реабилитационный лагерь в Милане.       Натаниэль коротал дни, консультируя евреев и других спасенных, или просто патрулируя лагерь, в то время как я управлял лагерем с моими советскими и британскими товарищами. Было важно, чтобы у каждого в лагере было достаточно количество еды и хорошие условия жизни, насколько это было возможно.       Иногда я тоже патрулировал лагерь, когда другой солдат делал перерыв, чтобы просто поговорить с Натаниэлем. Я даже завел подруг — Мину и Сару. Даже при таких обстоятельствах девушки были милыми и веселыми большую часть времени. Они особенно интересовались американскими солдатами и чем-нибудь американским.       Мина и Сара приходили, стояли у ворот и рассказывали нам о своем дне, а мы — о своем. Хотя они и не очень хорошо говорили по-английски, со временем они улучшили свой навык, поскольку посещали уроки, которые американские евреи давали маленьким еврейским детям.       После окончания своей дневной работы, я часто пробирался в лагерь и навещал их, иногда Натаниэль был на перерыве, когда приходил я. Он нередко бездельничал, чтобы поболтать с остальными.       Летними ночами мы с другом не спали и заступали на вахту, но на деле занимались совершенно другим. Мы шли в лагерь и проводили некоторое время с девушками. К концу 1946, Натаниэль и Сара начали тайно встречаться. В середине 1947 года Сара и Натаниэль поженились. Сначала парень должен был принять иудейство и следовать всем правилам, и он каким-то образом сделал это. Мина и я были единственными, кроме раввина, кому было разрешено присутствовать на свадьбе, потому что Натаниэль не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что он венчался с беженкой, поэтому все держалось в секрете.       В холодную зиму сорок седьмого Натаниэль получил известие о том, что будет переведен обратно на базу в Таллахасси, в штат Флорида, так как накалялась Холодная война, и требовалось больше солдат, в том случае, если наши друзья окажутся врагами и объявят войну, но я не верил, что это именно та причина, по которой его отсылали. Я был уверен, что кто-то сообщил Каллахану, что Натаниэль общается с беженцем и не выполняет свою работу. К несчастью для Сары, она была беременна.

***

      — Как думаешь, они когда-нибудь увидятся снова? — Мина посмотрела на меня с мрачным выражением на лице.       — Не уверен, но возможно. — Я пожал плечами, откусив большое яблоко, а Мина отпила воды из фляги.       Мы в агонии наблюдали, как парень поцеловал свою любимую в лоб и вытер слезы. На прошлой неделе у них не было много времени, чтобы побыть вместе, поэтому Натаниэль провел с ней всю ночь, перед тем как утром уехать во Флориду. Он сказал ей, если у нее появится возможность уехать отсюда, чтобы она сделала это незамедлительно. Однажды он демобилизуется и они будут вместе.       — Возьми это. На сохранность, — всхлипнула Сара, снимая с шеи «звезду Давида», которую подарил ей отец перед тем, как его отправили в Освенцим.       — А ты это, — парень улыбнулся и протянул свой счастливый носок, который, как он полагал, свел его с ней. — Я люблю тебя, Сара. Знай, что это не прощание, это — «до скорой встречи», потому что я обязательно увижу тебя чуть позже. Тебя и нашего сына.       Натаниэль еще раз обнял девушку и нежно поцеловал в губы, перед тем как я отвел его обратно в казарму. Мы вернулись на восходе солнца; я почти не отдыхал, поскольку всю ночь провел с Миной и ребятами. Я знал, что я не сомкну глаз оставшуюся часть дня.       Добравшись до авиабазы, я попрощался с парнем и пожелал ему удачи. Я также пообещал ему, что буду следить за Сарой.       Было грустно видеть, как он уходил. Он был моим лучшим другом, о котором я даже и не мечтал. Я наблюдал за тем, как он уезжает в Соединенные Штаты, и это разбивало мне сердце.       Это ужасное чувство — позволить кому-то, кого вы знаете большую часть своей жизни, уйти. Я просто еще не знал, что это будет гораздо больнее.