Redamancy

      Спустя пять лет после окончания войны произошло мало что значимого, кроме моего возвращения в родной городок в штате Массачусетс. Меня перевели в сорок восьмом, точнее в мае сорок восьмого. Хотя я и не был доволен этим. Джека тоже перевели, к счастью для меня, потому что я узнал от матери Натаниэля, что тот погиб во время битвы с северокорейцами во время Корейской войны.       Мы присутствовали на его похоронах третьего июля. Джек сказал пару слов о нем: в основном о том, как Натаниэль патрулировал базу в Дахау или то, как он постоянно пытался съесть овсянку Джека.       Когда меня вызвали к трибуне, я рассказал о том, как вырос вместе с ним. Натаниэль был моим соседом с тех пор, как мне исполнилось семь, но я никогда не общался с ним, потому что был слишком сосредоточен на девушках и репутации самого популярного парня в школе. Мы подружились во время базовой подготовки, перед тем как пойти в армию. Он также был моим соседом по комнате.       Натениэль не стал полковником, как я, но он дослужился до майора, что было также неплохой должностью.       После смерти друга я покинул армию. Я был потрясен количеством смертей, которые я увидел, и людей, который потерял, включая Мину и Сару. Я очень скучал по ним: больно было думать о Мине, но хуже всего — о Саре и ее ребенке, которая никогда не узнает, что произошло с Натаниэлем.       Я видел слишком много, пришло время для перемен.       В пятьдесят первом я собрал вещи и переехал в Лос-Анджелес. Сначала я устроился на работу на фабрике фордов, чтобы накопить достаточно денег на лицензию агента по недвижимости, как только я заработал необходимое количество денег, то бросил работу, прошел несколько курсов, сдал экзамен и получил лицензию.       Начав заниматься недвижимостью, я все еще не был уверен, что это моя работа мечты, учитывая тот факт, что я много лет был полковником и привык руководить людьми, но я сделал все возможное. Это приносило доход, так что я не мог жаловаться.       Мне правда нравилась Калифорния. Климат был теплее, чем в Массачусетсе, и люди добрее, в отличие от бостонцев. Они были более веселыми и свободными. В Бостоне всегда чувствовалась мрачная аура, а Калифорния была страной возможностей, где сбывались все мечты.

***

      Сегодня после работы я пошел на рынок, чтобы купить буханку хлеба и ящик кока-колы. Я не думал, что у последнего будет другая упаковка, и не осознавал, что завтра четверное июля. Должно быть, я не думал об этом, поскольку не отмечал этот праздник во время службы. Дело не в том, что мне было плевать на независимость Америки, просто я был либо занят, либо мне было не с кем отмечать.       Закончив укладывать продукты в корзину, я направился к кассе и занял очередь за пожилой дамой с тележкой. Я понимал, что пройдет целая вечность, перед тем как я смогу заплатить за свои вещи, но я просто откинул эту мысль и закрыл рот.       — Кажется, очередь очень длинная, — услышал я голос позади себя.       Я ненадолго обернулся и заметил, что он принадлежал женщине, а затем обратно уставился на людей впереди себя.       — Хотите покурить? Пока ждете? — спросила она. Кажется, она обращалась ко мне.       Я обернулся снова и оглядел женщину. На ней была большая шляпа, и я не мог видеть ее лица, пока она не отвела взгляд от своей сумки, чтобы протянуть мне сигарету.       — Спасибо, — быстро кинул я, изучая черты дамы.       У нее были невероятно длинные вьющиеся черные волосы, кожа оливкового цвета и очень красивые карие глаза. Она выглядела очень юной, но была одета слишком хорошо, чтобы быть школьницей.       — Огоньку? — она улыбнулась и чиркнула спичкой.       Я тут же кивнул, поднося сигарету к огню. Я сделал несколько затяжек и выдохнул лишний дым, наблюдая за тем, ка девушка прикуривает.       Она была похожа на ту, кого знал раньше, но я не мог припомнить на кого. У меня было не слишком много подружек, и среди них не было тех, кто так красился и носил шляпу, но я знал только одну девушку с оливковой кожей.       — Вас случайно не Мина зовут? — я сделал еще одну затяжку, пристально глядя на нее. — Откуда вы знаете, меня не называли так с лета… — Она замолчала, ее карие глаза стали размера десяти центов.       — Мина, это правда ты! — Я кинул свою корзинку и принялся целовать лицо девушки. Уверен, что многие смотрели на нас либо с благоговением, либо просто хмурились. Когда мои бутылки с колой упали на пол, то все разбились, кроме одной, а сигарета, упавшая на упаковку хлеба, едва не вызвала пожар. Моя очередь как раз подошла, и я стал всех задерживать, но это ведь Мина.       Это была не обычная девушка, это была моя девушка.