печенье

У Дэна всегда было много ошибок в жизни. Вообще он не был уверен, что хоть что-то он сделал правильно. Все его существование — череда нелепых и глубых стечений обстоятельств и никакой ответственности. И это если не удручает, то наталкивает на мысли. До недавнего времени Хауэлл был уверен всего в одной вещи, быть точнее, всего в одном человеке. У Фила в жизни, кстати, все было по плану и строго по рецепту. Никаких отклонений, все точно и четко. Что всегда удивляло Дэна, ибо он явно не тот человек, которого стоит записывать в свой карманный планер с пометкой «важно». Дэн не считал себя не то что важным, вообще в принципе достойным хоть чего-то, хоть кого-то. У него было четкое ощущение того, что он хоть делает что-то так как надо, и Фил — его единственный верный выбор. Дэн был уверен, но Фил всегда все делал по рецепту, выверенному годами практики, годами, проведенными за изучением правил поведения с другими людьми, за годами, полными ошибок и неверных идей, за годами, где он верил во что-то неcбыточное, но дико ожидаемое и желанное. Дэн. Дэн-Дэн-Дэн. Дэн никогда не был планом, Дэн был снегом в июле, Дэн… Дэн просто был. И Фил не знал точно, что с ним делать. Принимать как есть, наверное? — Снова печенье? — на лице Дэна легкая улыбка, быстро сменяющаяся чем-то более вдумчивым и хмурым. — Печенье. По тому самому рецепту, — тихо отвечает Фил, не глядя в шоколадные глаза напротив. Шоколадные и сладкие, слаще газировки и Лаки Чармз. У Дэна снова есть это тяжелое ощущение неверности того, что он делает. Фил его лучший друг. Наверное самый близкий что был за всю его жизнь. Фил добрый и отзывчивый, у Фила все по плану и никаких осечек. Фил не спит по ночам и плохо выглядит уже который месяц. — Знаешь, я не то чтобы против, но… Фил, ты печешь, когда тебе плохо. Все хорошо? — тихо спрашивает Хауэлл, тут же жалея. Очередная ошибка. У Лестера нет сил отвечать. Нет сил рассказывать и пояснять. И врать-врать-врать. — Все хорошо. Кстати, как прошло твое свидание? — интересуется он, пытаясь сбежать. Побега нет в рецепте. — Оу, — ошибка. — Хорошо, — ошибка. — Он неплохой парень, — ошибка-ошибка-ошибка. У Фила дома еще много муки и совсем немножко сил, чтобы улыбнуться и пожелать удачи. У Дэна много ошибок. Так много, что исправлять их уже поздно. И поздно понять, как не совершать новые. У Фила все по плану, кроме Дэна. Дэн одна большая ложка соды в его рецепте. Не лишняя, но горькая. Горькая, но не сода ли делает печенье таким воздушным? Может горечь того и стоит, думается Филу, и он печет и печет и печет. Дэн совершает ошибки и заставляет Фила совершать свою снова и снова. Дэн не знает что делать со своей жизнью, ошибками, печеньем и Филом. Не знает. Но Фил точно не ошибка. Переживать не о чем. Пока однажды Дэн не понимает, что в этой погоне за чем-то невидимо правильным он явно что-то упускает. У Фила дома вкусно пахнет и совсем не бывает гостей. Тихо, так тихо. Где-то в этой тишине звенит та усталость, истощенность, что он носит за собой на своих и без того уставших плечах. У Дэна колит в сердце, и он не совсем понимает, откуда в нем такие позывы. Сода имеет свойство закипать. У Фила мягкие волосы, от которых пахнет домашним уютом и самую малость печалью. У Дэна потеют ладошки, что даже немного смущает, пока его друг рыдает в его объятиях на своей же собственной кухне. Возможно какие-то ошибки стоят того, думается Филу, возможно какие-то стоят. Шипит. Возможно какие-то мы совершаем из великой любви, а какие-то из-за страха ее потерять. Шипитшипитшипит. А какие-то просто происходят сами по себе. Но все ошибки лишь путь — вот что понимает Дэн, когда Фил больше не плачет, а вжимает его в край стола и целует. Растворилась. Сода имеет свойство закипать.