Накажи

Ло Бинхэ тихо ушел, Цинцю слушал удаляющиеся шаги и как скрипнула дверь, а затем захлопнулась. А он все сидел и смотрел в свой чай. И что теперь делать? У него все еще была эрекция, по венам разливалась лава, в ушах гудело, а кожа зудела, словно его искусал рой комаров. Даже успокаивающий ромашковый чай нифига не успокаивал. Он встал и начал ходить по комнате, что было не очень приятно из-за сдавливающих его плоть штанов. Дыхание снова участилось, нервы словно взбунтовались, он чувствовал, что почти искрится от тока из кончиков пальцев. Давно он не был на столько не удовлетворен. Цинцю довольно терпеливый человек, да и в сексе никогда так не нуждался, как обычные мужчины. Нет, секс у него, конечно, был. Раз в месяц или два. Порой и полгода о нем не вспоминал, не было нужды. Самый долгий перерыв в его жизни длился год. Он тогда усиленно работал, чтобы расплатиться за учебу, так что времени едва хватало на сон, но он не жаловался. Тогда почему сейчас его так колбасило? Он долго пытался справиться с наваждением, но ничего не выходило. На ум пришла дурацкая мысль и он взял телефон. Набрал номер одного из бывших сабов. Ему срочно нужно кого-то отхлестать, да по жестче. Ему ответили не сразу. Он вообще впервые звонил прошлому партнеру, видимо на том конце провода долго не могли решить — отвечать или нет. И вот он услышал знакомый голос, человек был взволнован не меньше Цинцю. — Здравствуйте, господин Шэнь. — Здравствуй, Лю, прости, что поздно, ты можешь приехать? Я знаю, что мы оборвали все связи…это только на один раз…мне очень нужно… Голос полностью выдавал его с головой, он нервничал, злился и что-то еще. Кулак непроизвольно сжимался и разжимался, похрустывая косточками. Собеседник все понял, он, конечно, порядком удивился, но Цинцю был отличным человеком и господином. Тогда они разошлись из-за зарождающихся чувств в Лю, а он этого совершенно не хотел, его и так все устраивало, но сердцу не прикажешь. Теперь, когда он услышал зов своего господина, он просто не мог не подчиниться, тем более ему явно было плохо. Лю жил далеко, поэтому обещал прибыть не позднее 10:30. Цинцю облегченно повесил трубку и направился к бару за порцией вина, без него он сейчас точно не сможет ждать еще час. Через 15 минут терпение лопнуло и он снова заходил по квартире, пару раз обогнув барную стойку он резко остановился, облокотился на стол и склонил голову, тяжело вздохнув. Эрекция все еще была на месте, что доставляло уже серьезные неудобства. Цинцю решил пойти в ванну и снять это чертово напряжение в штанах. В ванную комнату он почти вбежал, резко снял штаны и рубашку, и уже собирался зайти в душ, как резко замер. Он коснулся плитки на стене, где, наверняка, недавно была рука Ло Бинхэ, когда он мылся. В комнате пахло им, его потом, страстью и желанием. Цинцю глубоко вдохнул и сразу же пожалел об этом, стало только хуже. Желание Бинхэ передалось Цинцю, а ему и так было тяжело двигаться, теперь же он готов просто завалиться. Грудь сдавило, ноздри жгло, а сердце бешено колотилось. Последний раз набрав в грудь воздух, он вышел из комнаты и слегка покачиваясь дошел до своей спальни. Ему срочно нужно стянуть всю эту одежду, он весь пропах Бинхэ, когда отводил его в ванну. «Черт, черт, да что же это такое? Словно наркоман с жутчайшей ломкой. Чертов Бинхэ! Не видел бы тебя больше… Как же бесит!» Столь гневные речи в голове Цинцю возникали впервые, для сдержанного человека это нетипичное поведение. Еще несколько раз ругнувшись он стянул остатки одежды и упал на кровать. Закрыл глаза и попытался прислушаться к собственному дыханию, которое было сбивчивым, а в ушах отдавался пульс. Он пролежал так пару минут, безрезультатно. Так можно и сердечный приступ заработать. Обреченно встав, Цинцю надел те же серые трико и белую футболку, босиком вышел в коридор и почувствовал небольшое облегчение от холодного пола под ногами. Вернувшись на кухню, он умылся в раковине ледяной водой, лучше было бы сходить в холодный душ, но там сейчас невозможно находиться. Лицо вытирать не стал, он стоял и смотрел в потолок, а холодные капли стекали по лицу, капая за шиворот и на грудь. Цинцю сосредоточился на ощущениях, было действительно лучше, может зря он подорвал этого парня среди ночи и нужно было просто подождать. Нет. Он все верно сделал. Цинцю снова налил вина, так в ожидание он обновлял бокал за бокалом, пока в дверь не позвонили. Он даже выдохнул, встав со стула, его качнуло, но уже не от нервов, вино ударило в голову, та стала легче, а ноги плыли по паркету. Он открыл дверь и ярко улыбнулся гостю, Лю был настолько поражен, что не сразу вошел в квартиру. Без лишних слов они направились в заветную комнату, Цинцю был так счастлив, что уже не чувствовал ни эрекции ни остальных напряженных мышц тела. Лю быстро разделся, но вместо обычной позы он сел в кресло, скрестив ноги. — Что с вами? Я впервые вижу вас пьяным. Мне стоит бояться? — О! Со мной все хорошо! Я просто изголодался! Что? Не смотри на меня так! Все будет в лучшем виде, как и всегда. Лю колебался, но все-таки принял прежнюю позу «собаки». Ему было немного страшно, ведь он впервые имел дело с пьяным Цинцю, поэтому не знал, что ожидать. Господин даже не стал переодеваться, он сразу взял плеть и уселся в любимое кресло. Вид обнаженного на четвереньках человека завораживал, больше всего ему нравилось наблюдать, видеть как тело дрожит, как стоны срывают голос, как прогибается спина, а из глаз льются слезы. Цинцю пару раз нервно укусил рукоять плети. Лю уже был в полной боеготовности, его ужасно возбуждало вот так стоять — голым, под пристальным взглядом — он начал ерзать, насколько это было возможно. А господин расплылся в хищной улыбке, он нежно поглаживал плеть, но не спешил приступать к развлечению. В очередной раз оглядев Лю, он встал, подошел к слуге, ему нравилось ТАК возвышаться над своей жертвой. Огладил плетью бедра, затем спину, затем обратно, его завораживали бегущие за плетью мурашки и прогибающаяся спина. Щелчок. Лю сладко застонал и качнул бедрами навстречу ласке. Цинцю снова ударил, по тем самым, просящим, бёдрам. Его жертва с охотой отзывалась на каждую ласку, тело подрагивало, а кончики пальцев наэлектризовались, господин с силой сжал плеть и ударил, на спине расцвел яркий след, а Лю громко вскрикнул, не то от удивления и боли, не то от удовольствия. — Господин, умоляю, сильнее…бейте меня… И Цинцю бил и бил, вся спина слуги уже покраснела, он вскрикивал, стонал и хныкал, моля не останавливаться. Цинцю ударил последний раз и бросил плеть, он упал на колени и припал губами к израненной спине. Он зализывал раны, зацеловывал, одновременно поглаживая бедра и вход. Немного отстранившись, он взял тот самый бутыль с маслом и презерватив. Налив масло в руку, он принялся разрабатывать отверстие, все также полизывая ранки. Как только внутри стали легко умещаться три пальца, он резко вытащил их и стянул с себя штаны, руки дрожали, когда он надевал ненавистную резинку. Приставив твердый горячий член ко входу, он вошел на всю длину сразу. Лю снова громко вскрикнул, но не отстранился, а наоборот подался навстречу наслаждению. Цинцю сразу нашел нужную точку и безжалостно вдалбливался в мягкое нутро, не меняя угла и быстрого темпа. Стоны становились все громче, стонали уже оба, Лю завалился на локти, давая члену давить еще сильнее на заветную простату. Через пару рывков он кончил, колечки мышц больно сдавили член и в последний раз вогнав на всю длину, Цинцю издал рычащий стон и кончил следом. Оба тела слипшись, повалились на мягкий ковер. Дыхание начало восстанавливаться, а пульс становился ровнее с каждым вздохом. Цинцю ощутил долгожданное облегчение, вот только легче стало физически, а не душевно. Почему-то мучило чувство вины. Перед кем? Перед Лю, из-за того что перестарался с ударами? Или перед собой, потому что нарушил все свои правила? Он не знал, но было мерзко и хорошо одновременно. Предательское тело перестало просить большего. Ну хоть что-то, теперь он сможет уснуть. — Что с тобой? Ты был очень странным! Хотя мне понравилось, я бы повторил. — Все нормально. Повторять не будем, я и так перешёл все границы… Прости, если перестарался. — Нет-нет, все было сногсшибательно, во всех смыслах. Ладно, мне пора. Звони, когда вновь крыша поедет. Лю подмигнул и послал воздушный поцелуй, затем удалился с вещами в руках. Он ушел сразу, даже не приняв душ, а Цинцю остался лежать на мягком ковре, что еще хранил чужое тепло, он свернулся калачиком и уснул, прямо в этой комнате, растрёпанным и потным, с чувством вины и удовлетворения.