Накажи

А что если бы все было наоборот? Если бы братья выросли в любящей семье, были неразлучны, и похожи настолько, что даже мать не могла их отличить. Их вкусы и повадки дополняли друг друга, а милый Ло Бинхэ стал их общей игрушкой, любимой игрушкой.

***

Все начиналось, как обычно, они сидели втроем на огромном диване, смотрели фильм и пили вино, которое, видимо, ударило в голову. Потому что в следующую секунду Цинцю впился жадным поцелуем в губы Бинхэ. Тот немного опешил, но сразу пришел в себя и стал отвечать с той же страстью. Их языки сплетались в жарком танце, лаская губы, исследуя рты друг друга. Бинхэ прикусил нижнюю губу Цинцю, и тот простонал ему в рот. Тела так разгорячились, что они не заметили, как Цинцю повалил Бинхэ на колени брата. Тот в свою очередь лишь наблюдал, что заводило не меньше. Цзю схватил их за волосы и притянул лица еще ближе, не позволяя отстранится. Затем он провел ладонью по спине брата, заставляя его выгнуться и прижаться плотнее бедрами к уже раздвинутым ногам Бинхэ. - Ах...- Бинхэ схватил ягодицы Цинцю, и прижал их к себе еще сильнее, хотя сильнее уже было некуда. Одиночество Цзю не осталось не замеченным, потому как Цинцю, оторвавшись от любимых губ прильнул ко рту брата. Цзю снова схватил его за волосы и стискивая затылок углубил поцелуй. В это время Бинхэ тискал ягодицы Цинцю, слегка потираясь о его достоинство своим. Диван был огромным, так недостатка в пространстве не было, на нем легко умещались три разгоряченных тела, а если его раздвинуть, то можно спокойно устраивать оргию человек на шесть или восемь. Жадная прелюдия продлилась не долго, потому, как поняв настроение друг друга, они дружно встали, и, шумно дыша, побрели в комнату для игр. Им не нужно было слов, все знали сценарий. Бинхэ разделся в мгновение ока, а братья принялись его связывать, чередуя работу с жадными поцелуями. Никто не оставался без внимания. Вот уже бледная кожа любовника контрастировала с ярко-алой веревкой, он стоял на коленях, ожидая, кто же в этот раз будет первым. Цинцю решил остаться в кресле и понаблюдать, сейчас на нем был лишь шелковый халат, цвета весенней листвы, на голое тело. Он сложил ногу на ногу и стал завороженно наблюдать за игрой его любимого и брата. Цзю же был в халате оливкого цвета, им приходилось одеваться по-разному, чтобы Бинхэ было проще их отличать. Он взял свою любимую плеть и стал оглаживать тело парня, периодически ударяя по самым чувствительным местам. Чтобы чувства Бинхэ были еще ярче, он надел зажимы для сосков, по которым ударял чуть ли не через раз. Бинхэ изнывая от наслаждения стонал, громко, страстно. При взгляде на него Цинцю мог только взглатывать, эти звуки сводили его с ума, ему стоило немалых усилий удержать себя в кресле. Еще рано. Еще немного. Бинхэ должен быть на грани помешательства, лишь тогда в игру вступает третий. Бинхэ уже и правда был на грани, на грани кончить и упасть обессиленно, но это был бы не Бинхэ, если бы не смог себя сдержать. Цинцю, наконец поднялся с кресла, опустился на колени перед любимым, снял зажимы. Последовал стон, а налитый кровью член засочился влагой. Цинцю был настолько заворожен, что, не удержавшись, опустился горячим ртом на достоинство парня. Жадно посасывая и облизывая вершину, он тоже начал стонать. Так сладко. Возбуждающе. Невыносимо остановится. Он проводил приоткрытыми губами вверх и вниз, не забывая ласкать мошонку рукой. У самого корня он сомкнул зубы, вырывая новый протяжный стон, с неясными рычанием и словами. Цзю, остававшийся наблюдать, наклонился для поцелуя с Бинхэ, тот отвечал с такой неистовостью, словно, если их рты разъединятся, то он потеряет последний воздух и умрет на месте. Слишком горячо. Жар камина стал обжигать разгоряченные тела, и оба брата одновременно скинули халаты. Разорвав поцелуй, Бинхэ предложили тоже поработать ротиком. Цзю приставил свой возбужденный орган к его губам, и тот не задумываясь, обхватил его ртом, проталкивая в самую глотку. Комната огласилась стоном нового человека. Цзю, словно это было недостаточно глубоко, притянул голову парня еще ближе, не позволяя отстранится, он сжал его волнистые волосы в кулак, натягивая кожу на затылке. - Ох...Бинхэ...как же хорошо. Уже было непонятно кто стонет громче, все трое были в прострации, неистово удовлетворяя друг друга. Пора было переходить к следующей части. По полной насладившись ртом Бинхэ, Цзю отошел ему за спину, и стал развязывать алые нити, которые оставили после себя красивый рисунок на бледной и гладкой коже. Бинхэ, ощутив свободу, резко схватил голову Цинцю, притянул к себе и поцеловал его влажный, немного солоноватый рот. Повалил на мягкий ковер, стал оглаживать его тело, сжимая то грудь, то бока, так сильно, что оставались следы. Оторвавшись от губ, он опустился ниже, засосал кожу на шее, прикусил ключицу, обвел языком следы от зубов, оставил короткий поцелуй и выпрямился. Перед ним была самая очаровательная картина, Цинцю лежал обнаженный, он громко дышал, а на теле красовались следы, так тщательно оставленные Бинхэ. Разведя ему ноги пошире, Бинхэ стал готовить любимого, чтобы тот безболезненно принял его (не маленьких размеров) орган. Тем временем Цзю опустился рядом с братом, начал ласкать его тело, отвлекая от действий внизу, затем ласково поцеловал в губы, почти целомудренно, но затем он подобрался к его члену, на этом вся целомудренность закончилась. Цзю крепко сжал орган, жестко двигая рукой, он стал облизывать кончик, шумно целуя. Теперь в комнате были не только стоны, она наполнилась развратными, влажными звуками. Цзю встал на колени и повернул свою попку к брату, давая не двусмысленный намек. Тому ничего не нужно было объяснять, все шло по плану, безупречному, развратному плану. Его тонкие длинные пальцы уже были смочены маслом, он обхватил одной рукой его ягодицу, оттянул ее, открывая заветное местечко, а пальцами второй стал проворачивать свое нехитрое дело. Он и правда проворачивал - пальцы - описывал круги, растягивал, жал на чувствительную точку, заставляя издавать жалобные стоны. Стонать было сложно, когда рот занят, но Цзю справлялся. Теперь когда все были готовы, Цзю отстранился, позволяя огромному члену Бинхэ попасть в желанное место. Цинцю лишь проскулил, пропуская невероятных размеров орган в себя. Бинхэ был терпелив, потому не спешил войти сразу, чтобы не доставить любимому боли. Как только Цинцю привык к толчкам и уже спокойно умещал в себе Бинхэ полностью, Цзю перешел к своим действиям. Он перекинул одну ногу через брата, и оказался лицом к лицу с Бинхэ. Они поцеловались так, словно не виделись тысячу дней, будто здесь были только они вдвоем. Цзю придвинулся еще ближе, теперь его член касался каменного пресса парня. Не долго думая, он в одно движения опустился на твердую плоть брата, и застонал, как не стонал еще за весь вечер. Бинхэ снова заткнул его поцелуем, а затем, сжав его бока приподнял и с силой опустил на член Цинцю вновь. Это было невыносимо. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Их тела плавились и превращались в одну большую лужицу металла. Цинцю, переполненный чувствами, стонал сквозь слезы, он больше не мог терпеть это наслаждение на грани пытки. Слишком ярко. Оба любовника, словно почуяв, что Цинцю больше не выдержит, ускорили темп, вдалбливаясь все яростнее, все жестче. Звуки наполнили комнату вновь. Любой бы кончил, просто слушая эту мелодию. И вот уже на грани жизни и смерти взорвался фейерверк, и тела, что еще секунду назад были напряжены, обмякли. Первым покинул брата Цзю, он отступил, затем сел на пятки и стал слизывать свое семя с живота Бинхэ. Лишь после этого Бинхэ вышел из горячего тела Цинцю. Они улеглись на молочный ковер, оба брата заняли свое место на плече Бинхэ. Так и лежали в обнимку, потом Бинхэ поцеловал их в лоб, прижал к себе покрепче и уснул.