Исцеление

Переговоры в Милане заставили Бруно покинуть Неаполь на неделю. Было в этом и кое-что приятное — все ночи Джорно будет проводить с ним. Но с другой стороны его мучила совесть — он оставил Леона один на один с ненавистными цветами. Он оправдывался, что возможно это поможет ему разобраться в себе. И что они проведут после этого такую же неделю вместе. Спрятанные от всего мира плотной тканью штор, они лежали рядом, накрытые одной простыней, и целовались нежно, будто это был последний поцелуй. Они контрастировали друг с другом слишком сильно, но души их были объединены одними желаниями и мечтами, одним мировоззрением, любовью друг к другу и черным розам. Джорно нравилось рассматривать цветы в зеркале. Они были меткой, проклятием, осквернившим молочную кожу и спрятавшими ненавистную звезду. Знаком судьбы, который связывал две души, полностью противоположные. Он чувствовал себя ангелом, упавшим с небес и получившим в назидание розы. Потому что бросил вызов всем, и победил их, мешавших ему. Как маленький бог — он управлял сердцами и миром его окружавшим. Маленький Дьявол, свергнувший предыдущего правителя и захвативший все, хотел теперь добиться одного — любви еще одного человека. Джорно любил Бруно, любил сильно, но оставалась еще любовь, которой бы хватило на другого человека и ему хотелось большего. Как и Буччеллати. Он не хотел выбирать между двумя огнями, им обоим хотелось всего и сразу. Пусть, это и было эгоистично. Пусть это было неправильно. Джованна нависает над ним и золотые волосы соскользнули вниз, щекоча щеку мужчины. Бруно тихо хихикнул и приподнялся на локтях, чтобы сорвать новый быстрый и легкий поцелуй. Он провел рукой вдоль позвонков и Джорно чуть выгнулся навстречу, что-то мурлыкнув под нос. Их идиллию нарушает тихое шипение Бруно, который подносит указательный палец ко рту, чтобы слизать кровь. — Шипы, — пояснил он сам себе, когда Джорно сел рядом и притянул к себе его ладонь, целуя каждый миллиметр кожи, — почему они появились? --Аббакио видимо слишком сильно бесится из-за твоего отсутствия, — блондин опустился рядом, обнимая и устраиваясь на груди Буччеллати. Он кивнул и задумался о чем-то, а Джорно закрыл глаза, проваливаясь в сладкий сон. Утром Джованна проснулся со странным чувством. Он не чувствовал руки. Даже неприятного покалывания, как когда рука затекает из-за неудобной позы. Рука даже не сгибается, как бы сильно он не старался. Первое, что увидел Буччеллати, когда проснулся — Джорно, шокировано рассматривающего свою руку. Бруно просыпается моментально, внимательно осматривает руку, пока блондин пытается собраться с мыслями и рассказать, что же произошло. — Я не могу пошевелить рукой, — потеряно объясняет он, все еще не понимая, что произошло. Неужели корни пережали какой-то нерв? Это было плохо. Скрывать нефункционирующую руку почти невозможно, когда ты возглавляешь мафию. Но больше его волновал тот факт, что в любой момент времени другая часть его тела могла онеметь так же, как и рука. Переговоры проходят спокойно, и они возвращаются в Неаполь. Никто будто и не заметил, как дон вдруг начал прятать левую руку под столом и отказываться от еды. Бруно сразу поехал к Леону, чтобы увидеться и узнать, как у него дела. Джорно отчаянно думал, что сказать, чтобы единственное противоядие от Ханахаки подействовало. Черные розы уже не кажутся такими безобидными. А мир вокруг трещит по швам, и солнечный бог теряет власть над ним, в панике пытаясь спасти хотя бы себя. Буччеллати вернулся ближе к ночи, угрюмо качая головой. Ссора, произошедшая между ними, окровавленные бинты на руках и цветы, доползшие до нижней губы — вот и все, что он смог рассказать Джорно. Все еще хуже, чем он предполагал. Он почувствовал, как смерть коснулась плеча и сжала сильнее с каждой минутой, впиваясь в кожу мертвыми пальцами. Если он не придумает как стабилизировать Леона, то в конечном итоге задохнется как и все, перед этим почувствовав себя овощем, полностью парализованным.