***
Несмотря на то, что стояла уже середина августа, всем казалось, что лето и не собиралось заканчиваться. Впрочем, никто и не был против. Отзвонившись родителям и выслушав огромную тираду о том, что просыпаться в обед куда хуже, чем засыпать в четыре утра, девушка недовольно сбросила звонок, начиная собираться. Надев длинную белую футболку и широкие штаны, Лиза решает наконец покинуть дом, скидывая в рюкзак зарядку от телефона и бутылку воды. За последнее время Лиза хоть и старалась выходить на улицу с друзьями, делая вид, что всё прекраснее некуда, но на душе по-прежнему скребли кошки. Она была благодарна друзьям за то, что не отвернулись, но этого она никогда не скажет. Пройдя буквально пятнадцать минут по жаре, русая плюхается в тенёк на искусственное покрытие стадиона, ожидая пока все подойдут к ней поздороваться. Света подбегает первая, а следом бежит и компания, увидев бутылку воды. — Не прошло и года, — шутит светловолосая, усаживаясь рядом с подругой, — как дела? — Более менее, — недовольно отвечает та, пытаясь восстановить сбитое дыхание, — спасибо. — Ты слышала про твоих соседей? — Света отпивает из бутылки, вопросительно смотря на подругу, пытаясь достать из нее хоть нотки интереса. — Свет, я почти целый день дома сижу, я вообще ничего не знаю, — агрессивно выбрасывает та, не показывая своего интереса. На самом деле боль давно прошла, а на смену этому чувству пришло безразличие. Ей никто и никогда не смог бы заменить Руслана, но понять и принять, что она никак не могла на это повлиять, девушка не могла. — прости. — зеленоглазая извиняется за свою грубость, смотря на подругу. — Ну пацан короче будет там, в нашей школе на параллели учится, удивительно, что тебе мама ниче не сказала. Говорят только и умеет свой хуй в баб толкать. Хочешь фотку покажу? — Света начинает с презрением доставать телефон и заходить в социальную сеть, чтобы предостеречь подругу, но та не даётся. — Свет, мне похуй. Абсолютно, — безразлично говорит та, заставляя от удивление обернуться всю компанию. — Че ты сказала? — Юлий, когда-то близкий друг Лизы и Руслана, который когда-то вытаскивал их из таких передряг, что не хватало слов благодарности, смешно возразил, расплываясь в довольной улыбке. — Говорю, что мне плевать, — смущенно говорит зеленоглазая, опуская глаза. Все разом засмеялись, пока Света всё еще не могла поверить ушам. — Это ж что такое должно было случится, ты такое плохое слово сказала! Просто ужас, я от тебя такого не ожидал, — говорит темноволосый пацан из их компании и веселый гул разлетается еще быстрее. — Ой, да пошли вы нахуй все! — показательно встав и удаляясь, Лиза думала лишь о том, зачем она согласилась выйти в таком состоянии куда-либо, ведь в последнее время она не испытывает ничего кроме жалости и боли к себе, постоянно обвиняя себя в случившемся. Мысленно она просила у себя прощения, искала выходы из ситуаций, но каждая из них приводила в тупик. А узнав, что буквально за её стеной будет жить чужой ей человек, на душе становилось паршиво. Тогда она сказала себе, что как бы он не выглядел, кто бы он не был, она даже не заговорит с ним, хотя уже тогда ошибалась. — Эй, ну Лиз, чё ты опять начинаешь, заебала! — на неё летел явно раздраженный Юлий, хватая её за запястье, — В жизни много всякой хуйни будет, ты каждый раз будешь так себя вести, вечно вешая нос? Где та Лиза, с которой мы танцевали почти каждую дискотеку и первый раз курили за гаражами? Мне жаль, ты даже не представляешь насколько, что всё получилось именно так, но мы растём и меняемся. Вырасти и ты уже, наконец! Мы меняемся после каждого ухода, своего или чужого, но так или иначе мы другие. Ты уйдешь еще не раз, и от тебя будут уходить сотни раз, но такова жизнь. — Прости, Юль, я не знаю… — запрокидывая голову, чтобы удобнее смотреть на друга, она делает глубокий вдох, собирая мысли в кучу. — Я не знаю, как сделать иначе. Сейчас я не могу по-другому. — Время не лечит, Лиз. Не лечит оно, чёрт возьми, только калечит, блять. Ты сама должна оправиться от этого, помочь сама себе, слышишь? Позволить людям рядом сделать хоть что-то. Ты на Светку глянь, да она в лепёшку разбивается здесь из-за тебя, а ты ведешь себя как последний кусок говна. — разводя руки по сторонам для объятий, парень ставит свой подбородок на голову девушки, гладя по спине. — Пойдём? — поднимая свою голову на Юлика, девушка с надеждой смотрит в его глаза, пока тот радостно улыбается. — Конечно. — темноволосый двигает девушку вперёд за талию, ускоряя шаг и возвращаясь обратно на стадион.***
Громкий смех этим вечером разносился по всем маленьким улочкам деревни, заполняя не только пространство, а еще и сердца подростков. Время близилось к семи часам вечера, но яркие лучи оранжевого заката всё еще освещали небольшие дома. Компания подростков под пошлые и аморальные шутки близилась к дому Елизаветы, а та успевала лишь прижимать указательный палец к припухлым губам. Завернув на нужную улицу, Лиза попросила не провожать её до дома. Обняв каждого своего друга, девушка пару раз отпустила шутку, перед тем, как окончательно отдалиться. На душе было приятно тепло, пока зеленоглазая по пути к дому кривлялась собственной тени, то поднимая руку, то высунув язык. Почти дойдя до нужных ворот взгляд девушки что-то манит, заставляя обратить на себя внимание. Тяжело поднимая взгляд Елизавета не верит собственным глазам, исследуя каждый уголок того, что так тщательно влекло. Около ворот соседей стоит черная иномарка и тогда в русоволосой рвётся последняя ниточка надежды на возвращения лучшего друга. Случилось то, что она меньше всего хотели. Они приехали. Залетая во двор, девушка быстрым шагом залетает в дом, скидывая кроссовки и рюкзак. На кухне умиротворённо сидят родители, живо о чём-то беседуя, но, как только замечая Лизу отец подскакивает, опираясь на стол. — Ты опоздала. — грозно говорит тот, пока зеленоглазая, даже глазом не поведя в его сторону, ступает на первую ступеньку. Её лицо заслоняют русые пряди, а она боится даже пошевелиться. — На десять минут. — та подчеркивает, начиная закипать. Её раздражало то, как родители сковывали каждый её шаг, особенно в последнее время, наблюдая, как Елизавета сползает от отличницы и гордости школы до местных отпрысков, которые коротали своё время на улице, забывая про учебу и саморазвитие. — Не груби, — отрезает отец, буквально вспыхивая, пока мать гладит его по горячей руке, в попытках угомонить мужа. Стоя в несколько метрах, Елизавета чувствует пульсирующие вены отца и его злость, поэтому собрав всю гордость в кулак, делает лицо проще и разворачивается к ним. — соседи приехали. — Не поверишь, видела уже. — Елизавета! — кричит отец, вырываясь из рук жены, пока та от неожиданности прикрыла рот рукой. — Чтобы через пятнадцать минут стояла как штык здесь, с натянутой улыбкой до ушей. Оденься приличнее, а то будто коров доила! — вновь командует тот, бросая салфетку на стол и отряхивается от крошек. Мать сидит в одном положения, явно не ожидая такого поведения от своей дочурки. — Вишь, дочка твоя любимая какая резвая, совсем совесть потеряла, а ты её еще и лелеешь! — ударив по столу кулаком, Роман наконец уходит в гостинную, встав около окна. Залетая в свою комнату, девушка роняет одинокую слезинку на пол. Резко снимая с себя толстовку, девушка случайно смотрится в зеркало, подойдя к нему немного ближе. Проведя рукой по шеи, а потом опустив руку на сердце, русая прикрывает глаза, пытаясь нормализовать дыхание. Такие моменты её давались особенно сложно и она находила единственный выход — слушать себя. Она останавливалась где бы не была, считая до десяти и прикрывая глаза. Слегка отойдя от зеркала, русая достаёт из шкафа обтягивающую кофту пудрового цвета с открытой спиной, откидывая лифчик в сторону. Она покупала её полгода назад на свой выпускной, ибо в платье девушка конечно же не пошла. Застёгивая высокие черные джинсы на талии, Лиза распускает волосы, давая им полностью захватить её шею. Не вовремя она решила показать свой протест, разумеется. Из-под кофточки выпирают ареолы, и ей совсем не кажется это пошлым. Спускаясь на первый этаж, Лиза гордо проходит к дверям, обувая кроссовки, ожидая родителей. Когда отец наконец вывел из дома мать под ручку, которая вальяжно покачивала бедрам, неся в руках недавно испеченный торт, который так любила дочка. Открыв ограду семья вышла, и, преодолев небольшое расстояние между калитками, они оказались около дома соседей, которые уже давно ждали их. Рука отца тянется к звонку, а в следующую секунду около них уже стояла женщина в возрасте. — Ой, добрый вечер! Мы вас заждались, — кричит громко женщина, накидываясь на новых соседей, — я Мария Александровна, можно просто Маша. — Добрый-добрый! Роман Викторович, приятно, — отец Лизы вежливо поцеловал тыльную сторону руки соседки, ожидая приглашения войти. — это жена моя, Олечкой звать. Ну и дочка Елизавета, шестнадцать лет уже. — Ой, как приятно познакомиться! Ну проходите, сейчас Вова подойдёт. Пошлите ужинать уже, Лизочка, проходи. — заходя на территорию, которая когда-то была роднее дома, Елизавету снова накрывает и слегка потрясывает, пока та складывает руки на груди, еле делая шаги. Прямо в беседке все видят накрытый стол, где уже сидит хозяин, все здороваются и усаживаются за теплые лавочки. Владимир Алексеевич оказался весьма приятным мужчиной, вечно шутя, пока его глаза искрились от простого семейного счастья. — А чего вы переехали-то в такую глушь? — спрашивает отец Лизы, жмурясь от согревающей жидкости. — Да знаешь, — закусывая, Владимир переводит дыхания, начиная историю. — как-то надоело в городе. Я полковник полиции в прошлом, да в отставку ушёл, семья все же. Вся эта городская суета, все мечутся куда-то. А тут спокойнее, так тихо и умиротворенно. Да и соседи вон какие хорошие! — все снова засмеялись, но Лизу волновало другое. Где же тот борзый тип, которого обещала ей Света, во всех красках рассказывая о его похождениях. — У нас же еще двое детей, сын да дочка. Сын уж больно избалованный, хватит с него городского шика, пусть сойдёт с небес на землю да посмотрит как люди обычные живут. — Лизонька, а ты возьми с собой пирожные да иди в дом, там Дашенька, познакомься. — милая женщина протягивает ей тарелочку со сладостями, и Лиза переводит взгляд на грозного отца, стараясь не закатить глаза. Уходя с недовольным лицом, что её снова заставляют общаться, русая слышит за спиной громкие осуждения родителей за её внешний вид, хотя параллельно с этим мать вставляла рассказы о её красном аттестате и хорошей учебе. Зайдя в дом, девушка наизусть знала расположение этих родных комнат. Услышав музыку, зеленоглазая пинает дверь ногой, пытаясь удержать в руках тарелку. На диване, обняв свои коленки сидела белобрысая девчушка, смотря в одну точку. На ней огромное худи, а разноцветные лосины облегали ноги, подчеркивая выгодные позиции. — Эй, привет, — ставя на ближайший стол сладости, девушка плюхается на диван рядом, пытаясь расшевелить девушку. — я Лиза. — Даша, — тихо говорит она, не отрываясь от стены, — а еще я заебалась. — Ясно, значит подружимся, — усмехнулась русая, разворачивая знакомую лицом к себе. — ну, рассказывай, Даша, чего заебалась?***
Следующий час прошёл в приятной компании светловолосой девушки, которая оказалась на год младше. Как оказалось, родителям надоел город, и, как выразилась Дарья, под старость лет решили переехать в деревню. Новая подруга была младше на год, переходя в девятый класс девушка совсем не глупа, что Лизе неимоверно нравилось. Русоволосая, наконец, смогла без утайки рассказать о том, что происходило с ней последний месяц, а Дарья в свою очередь столкнулась почти с тем же, ведь была вынуждена оставить все, что было в её жизни за пятнадцать лет. Девушки смеялись, обсуждая жизни друг друга. — У тебя же еще брат есть? Он еще не приехал, а слухи уже по всей деревни ходят, — усмехается зеленоглазая, валяясь на диване. — Че за слухи? — удивляется та, видимо, еще не совсем принимая тот факт, что теперь живёт в деревне. — Что он половину городских баб переебал, — Дарья в ту же секунду начинает заливаться смехом, буквально сваливаясь с дивана, но Лиза непонимающе испепеляет её взглядом. — Ну, было дело, — успокоившись, начинает Даша. — мы из-за него и переехали, в целом. Обычный конченный подросток, ничего не видит дальше своего хуя. Если бы не он, нас бы здесь не было. — В смысле? — Отец считает его слишком избалованным, а в городе столько искушений! — нервно смёётся та, пока Лиза видит как тяжело ей все это выкладывать. — Мы погодки, он постоянно пытается утереть нос да повыебываться, мы редко ссоримся, потому что мало контактируем. Я для родителей божий одуванчик, а Даня… Да и как теперь мало контактировать с ним, если мы, блять, в деревне живем? И он, как настоящий брат, должен присматривать за своей сестрёнкой. Девушки смеются, жадно поглощая пирожные, под вечные восхищения Дарьи образом жизни новой подруги. Они делились друг с другом всем, что таила их огромная душа, обещая найти друг друга в социальной сети, чтобы разговаривать больше. Лиза предупредила светловолосую о дырке в заборе, который разграничивал два огорода, четко подчеркивая, что как-нибудь можно завалиться к ней в гости. В коридоре резко послышалась открывающаяся дверь, что с характерным звуком полностью выдавала идущего. Девушки мигом замолчали, а Лиза вскочила с дивана, прощаясь с подругой и почему-то думая, что это за ней. — Эй, в баню иди, Даш — рыжий молодой человек замер в коридоре в метре от русой, оценивающе проходясь по ней взглядом. Именно тогда Лиза впервые прокляла свой выбор в одежде. — о, я вижу у нас гости. Зовут как? — Лиза, — та гордо поднимает голову, стараясь выстроить траекторию побега по коридору, но взгляд лишь притягивает рыжий и его открытый торс. Струйка то ли пота, то ли воды стекает с волос, предательски падая с подбородка на широкие плечи. — Даня. Будем знакомы, — он подошёл ближе, сжимая её запястье и буквально чувствуя, как в девушки закипает каждый литр крови. Ей будто сносит крышу, а рука начинает сильно гореть. Стараясь не смотреть в его глаза, она резко дергает рукой, но тот перехватывает, останавливая буквально в миллиметре от его пресса. У русой моментально и так предательски перехватывает дыхание, но она заминает это, издавая еле уловимый вздох. — Слушай сюда, Даня, ты видимо берега слегка попутал, — наклоняясь ближе к его лицу, она дергает рукой с новой силой и его рыжая копна волос тут же теряет форму, буквально падая ей на глаза. — если ты вдруг решил своей силой мысли, что будешь ебать меня, как своих шлюх в городе, то можешь унять свой пыл. Или его придётся унять мне. Сошью чехол для твоего дружка, чтоб даже мысли не допускал о таком. — процедив последние слова через зубы, выплевывая каждое слово, Елизавета улыбается во все тридцать два и вальяжно уходит незамеченной, оставляя в шоке не только себя, но и Кашина, что сейчас нервно улыбался стене, переминаясь с ноги на ногу. Это был вызов для него.